***

Когда Лиар и Мэрион вышли из пещеры, Владыки и след простыл.

Молодожены забрались в паланкин, чтобы Лиар не испортил свой наряд при крутом спуске со скалы, и носильщики понесли их в лагерь.

У подножья парней ждали друзья, которые осыпали их лепестками осенних цветов вперемешку с рисовыми зернами. Потом каждый из отряда поздравил их крепкими объятиями и пожеланиями счастья, и началось празднество.

Костры в лагере сегодня горели особенно ярко. Всё вокруг было украшено ветвями деревьев, разноцветными лентами и флажками. Столы ломились от мясных блюд и свежей выпечки, а рядом стояло как минимум по четыре бочонка выпивки. Сухое дерево за столом отряда Нириин так же было украшено, только черными и красными лентами, символизирующими два правящих имперских рода. И на их столе каких только угощений не было!

Казалось, на Перекресток привезли все лакомства с ярмарки. И у Лиара глаза разбегались от всего этого великолепия.

Их с Мэрионом провели к столу, усыпая песок перед ними золотом и драгоценностями. И усадили под деревом. После чего к их столу подошел Гервин и от имени Шаха провозгласил:

- Сегодня ваши сердца и души соединились, а дорога слилась в одну. Отныне и навсегда вы принадлежите друг другу. И пусть кара небесная падет на того, кто посягнет на чужое счастье! Волею Всевышнего, и именем нашего Повелителя - пусть ваше счастье длится вечно!

Глава Седьмого Перекрестка поднял высоко в небо кубок с крепким араком и, когда все наемники повторили этот жест, осушил его до дна, тем самым подкрепляя свое пожелание. Наемники последовали его примеру. И, выпив за здоровье молодых, расселись за свои столы. Но даже оттуда все пожелания и тосты в этот вечер были обращены к Мэриону и Лиару.

Лиар сиял подобно полной луне на чистом небосводе, и в его свете все остальные члены его отряда тоже походили на неземных созданий, прекрасных и полных жизненных сил.

Наевшись до отвала, какие-то наемники взялись за музыкальные инструменты, а другие затянули застольные свадебные песни, популярные в разных уголках мира. И в то же время остальные начали подходить к молодоженам и преподносить им подарки. Лиару по большому счету дарили шелка, жемчуга, драгоценности и зеркала, Мэриону досталось оружие, золото, какие-то вещи для дома, которые наемники мастерили собственными руками.

Нириин подарила им оберег от злых чар. Эмерис по обычаю варваров преподнес им две золотые чаши свежей крови убитого им горного кота. Но, слава богам, он не стал требовать, чтобы они выпили все до дна. Хватило сделать по глотку, на счастливую судьбу. Дэон рассказал красивую легенду о любви и тоже подарил какой-то амулет. А Даггер водрузил на стол перед Лиаром просто невероятных размеров ракушку, и пока мальчишка, задыхаясь от восторга, разглядывал сокровище, имперец сел рядом с Мэрионом и в упор посмотрел на него.

- Значит, сгинувший в пламени восстания единственный сын некоего вельможи все же не сгинул? - спросил он. - А я-то думал, откуда мне знакомо твое лицо? Невероятно, как тесен мир.

- Пламя восстания ничем не отличается от огня очищения, - усмехнулся Мэрион и поднял кубок, призывая Даггера сделать то же самое. - Сгинул один, родился другой. Но не мне тебе рассказывать. Ты и сам прошел через этот огонь. Согласись, здорово, когда ненужные тебе путы сгорают дотла, и ты можешь вдохнуть полной грудью и вольно расправить крылья.

- Воистину, - улыбнулся имперец, который не мог не согласиться со словами Мэриона. - Пусть тебе сопутствует удача на твоем пути!

Даггер поднял кубок и, приподняв маску, осушил его. После чего поднялся и, покосившись на Лиара, сказал, понизив голос:

- Мы немного похозяйничали в твоем доме. Утеплили стены и дверь, поставили новую кровать пошире, Нириин все там украсила к торжеству по традициям И-Станбада и пораспихивала амулеты по всем углам. Кажется, она возомнила себя заботливой мамочкой, и как могла, обеспечила свое дитя всем необходимым.

- Ого! - искренне присвистнул Мэрион и пошутил: - Никогда бы не подумал, что ее отношение ко мне переменится столь круто. Но матерей не выбирают, как и отцов.

Он рассмеялся, когда Даггер хмыкнул, а потом смущенно почесал нос и сказал:

- Спасибо. У меня самого руки до всего этого дошли бы не скоро. Вы очень помогли.

- Не за что. Это меньшее, что мы могли сделать для Лиара. Он заслужил этот праздник. Пусть и его завершение тоже будет счастливым для вас обоих. Хотя гулянка будет длиться три дня, так что не растрачивайте силы, они вам пригодятся.

Мэрион от всей души поблагодарил имперца и до краев наполнил его бокал.

Ближе к полуночи, когда все поздравления были сказаны, и подарки подарены, Мэрион поднялся из-за стола и, поблагодарив всех присутствующих, протянул Лиару руку.

Маг, уставший от шума, но невероятно счастливый, вложил свою ладонь в руку супруга и смущенно потупил взор.

- Пусть огонь ваших сердец никогда не угаснет! - хором провозгласили члены их отряда и, подхваченная всеми наемниками ритуальная фраза, провожающая молодоженов, громовым эхом разнеслась над Седьмым Перекрестком.

Громко заиграла музыка. Нестройная, из-за хмеля в головах музыкантов, но прекрасная и мелодичная.

Мэрион благодарно кивнул и, пожелав сослуживцам веселиться от души, направился к своему домику, крепко сжимая немного подрагивающую ладонь Лиара в своих пальцах.

Весь путь до домика так же был усеян золотом драгоценными камнями и рисом.

Приблизившись к лестнице, так же щедро украшенной цветами, ветками и лентами, Мэрион подождал, пока Лиар взберется наверх, и только после этого последовал за ним. А вот дальше им предстояла непростая задача.

По традиции, чтобы завершить начатый Владыкой Вэлминаром обряд, молодожены должны были переступить порог своего дома одновременно и с одной ноги. Вот только дверной проем в домик Мэриона был рассчитан на одного человека, и даже ему порой приходилось чуть поворачиваться, чтобы не задевать плечами деревянные балки.

Лиар замер у двери и озадаченно посмотрел на Мэриона. На красивом лице мага застыла тревога, но парень быстро развеял ее, притянув энлинтена к себе.

- Не волнуйся, - сказал Мэрион, тепло улыбаясь, - у нас получится. Никто ведь не говорил, что мы должны войти, глядя вперед. Поэтому войдем боком.

Он повернулся к дверям плечом, и когда Лиар встал перед ним точно так же, тихо шепнул ему на ухо:

- Раз, два... три.

Стопы левых ног коснулись пола за порогом домика, а когда к ним так же синхронно присоединились и правые, все помещение деревянной нескладной хижины озарилось золотистым мерцанием, подтверждающим, что обряд был завершен по всем правилам.

В лагере послышались счастливые крики и пожелания счастья, а в следующий миг Мэрион закрыл дверь.

***

- Ух ты, как тут все по-другому! - восхитился Лиар, разглядывая убранство стен, завешенных его любимыми воздушными шалями, которые в честь их с Мэрионом свадьбы были только в красных тонах.

Под потолком висели праздничные фонарики с символами удачи и плодородия, и Лиар густо покраснел, понимая, что пожелания плодородия в их с Мэрионом случае излишни. Но еще сильнее он покраснел, когда обратил внимание на кровать. Широкая, чтобы на ней могли уместиться два человека, она так же была застелена красной простыней и красным покрывалом с золотой письменной вязью на И-Станбадском языке. И прикрыта красным балдахином.

Это была не просто кровать. Это было их с Мэрионом брачное ложе.

Пока Лиар оглядывался, Мэрион зажег несколько ламп из витражного стекла, и задул две толстые свечи, которые освещали помещение до этого. Единственная комната деревянного домика тут же погрузилась в чарующий полумрак, рассеиваемый разноцветными отблесками света на стенах.

Энлинтен затаил дыхание и повернулся к Мэриону, который стоял за его спиной и ласково улыбался.

- Ну как тебе наш дом? - спросил он у Лиара. - Наши друзья постарались на славу, да?

Сердце Лиара в ответ на этот невинный вопрос застучало быстро-быстро, и он закусил краешек мантии, пытаясь унять волнение. В его больших, голубых глазах бушевала буря эмоций, которые юноша переживал глубоко в своем сердце.

Мэрион же не мог налюбоваться Лиаром. Несмотря на то, что они были знакомы уже не первый год, в этот миг Мэриону казалось, что он увидел энлинтена впервые. Прекрасный, волшебный образ парня тревожил сердце Мэриона, а его полный искренних чувств взгляд кружил голову, наполняя душу невероятным счастьем.

- Однажды я построю для нас дом.

Собственный голос казался далеким и призрачным. В шуме листвы, потревоженной ветром, он вплетался в пение ночной птицы и мелодичный треск почти прогоревших поленьев.

- Правда?

В огромных глазах лишь восторг и необъятные глубины счастья.

- Правда. Клянусь. Когда все это закончится... и мы вернемся. Дождись меня... я обязательно тебя найду... найду...

- Я нашел, - в голосе Мэриона звучало радостное ликование. - Я нашел тебя. А ты дождался. Я так счастлив, Лиар. Я так безгранично счастлив.

Мэрион коснулся кончиками пальцев гладкой щеки мага. Скользнул подушечками к теплым губам и, мягко отстранив руку Лиара в сторону, коснулся их нежным поцелуем.

Лиар крепко сжал краешек мантии в ладони и прильнул к Мэриону, повинуясь его действиям. После утомительного дня, полного впечатлений и шума, они, наконец-то, остались одни. Теперь уже супруги перед людьми и перед богами, влюбленные друг в друга до одури и невероятно счастливые.

«Спасибо», - думал Лиар, открывая губы навстречу поцелую, - «спасибо, что все сложилось именно так. И что мы, наконец, обрели друг друга».

Но сердце его внезапно сжалось от тоски, подсказывая, что это еще далеко не конец их испытаний и тревог.

Вот только Лиар не хотел думать об этом сейчас. Это был его день, и его ночь. И он не хотел тратить бесценные мгновения на беспокойства. Обхватив шею Мэриона руками, он полностью растворился в ощущениях.

Страсть с ее обжигающими потоками, головокружительными кульбитами и выбивающими дух падениями уже давно была хорошо знакома Мэриону. Но в этот миг она притаилась где-то на задворках души, уступив место нежности и ласке. Изящная паутина сладостного чувства оплетала тело, проникала в душу золотыми нитями чувственности и вышивала на сердце парня невиданной красоты узор.

Шелк воздушных шалей скользил под пальцами Мэриона, и через эту неплотную преграду он чувствовал дрожь Лиара. Не испуганную, не напряженную, больше похожую на трепет.

От кожи энлинтена пахло весной, чуть горьковатыми молодыми листьями ивы и нежными цветами жасмина, с лепестков которых Мэрион губами снимал капельки утренней росы. И в глубоких вздохах, срывающихся с губ парня, он слышал шепот волн, поющих о блаженстве и счастье, которое ждет их на алтаре чувственности, к которому они шагнули, крепко держась за руки.

Время остановилось. Затаило дыхание, позволяя горячим сердцам наслаждаться моментом. И Мэрион был благодарен застывшим минутам.

Легонько дернув тонкие завязки на мантии Лиара, парень потянул за них, и газовая ткань соскользнула с нежных плеч мага, открывая Мэриону поистине восхитительную картину несмело мерцающей волшебным светом кожи.

- Как же ты красив, Лиар, - восторженно выдохнул Мэрион, оглаживая молочный бархат нежной шеи парня. - Как невероятно красив. Я не могу тобой налюбоваться. И, наверное, никогда не смогу.

Еще несколько мгновений назад Лиару казалось, что его сердце не сможет биться быстрее, но он ошибался. От проникновенного, завороженного взгляда Мэриона оно сорвалось в безумную пляску, и энлинтен не смог вымолвить и слова.

Сегодня Мэрион преподнес ему поистине бесценный дар. Он отдал Лиару себя, тысячу раз доказав, что готов подняться на новую ступень отношений. И Лиар больше не хотел сдерживать своих чувств, не хотел ждать, опасаться чего-то, думать... он хотел любить, хотел принадлежать Мэриону всецело, и чтобы Мэрион принадлежал ему.

- Сегодня мы станем единым, - проговорил Лиар и пробежался покалывающими пальцами по груди парня, впервые за время их знакомства беззастенчиво исследуя тело любимого.

Они с Мэрионом уже не раз обнимались, прикасались друг к другу и целовались, но Лиар всегда чувствовал себя скованно, где-то в глубине души считая, что не заслуживает такого счастья, что не имеет никакого права навязывать Мэриону свою любовь, и что парню, возможно, неприятны прикосновения мужчины.

Но все это было в прошлом. Сегодня Лиар убедился, что был не прав в каждой своей мысли, и решил, что пора отпустить себя. Пора показать Мэриону насколько на самом деле сильна его любовь.

Нащупав застежки на черном как смоль дублете, Лиар улыбнулся Мэриону, и стал медленно расстегивать их. Его пальцы были непослушными, как будто ватными. Но энлинтен действовал уверенно.

И все же дрожь становилась сильнее, и уже на третьей застежке Лиар немного сдал позиции.

- Не волнуйся, - накрыв своими ладонями пальцы мага, улыбнулся Мэрион и, сжав руки Лиара, поднес их к своим губам, чтобы поцеловать. - Все будет хорошо.

Он смотрел в глаза своего супруга и тонул в их бескрайней синеве.

Словно окунувшись в небо, Мэрион чувствовал, что парит в невесомости. Что мир пролетает мимо них вместе с птицами, ветром и пожелтевшими листьями. Мир кружил свой водоворот, а в центре его был покой. Покой, счастье и не знающая границ любовь.

Отпустив руки мага, Мэрион вновь склонился к его губам и, завладев ими, расстегнул свой дублет. После чего скинул его на пол и развязал шнурок на рубахе. Лиар затаил дыхание, но опомниться лучник ему не дал. Подхватив парня под бедра, Мэрион, не переставая целовать возлюбленного, прошел вместе с ним к широкой кровати и уложил на вышитое золотом покрывало.

На удивление мягкий матрас прогнулся под тяжестью двух тел, и Лиар оказался в самом желанном плену на свете.

Мэрион действовал нежно, но настойчиво. Не давая Лиару и мгновения, чтобы задуматься или испугаться, он запустил руку в волосы парня, и снял с него заколку, освобождая водопад серебристых, пока еще слабо мерцающих прядей. А потом чуть приподнялся и еще немного ослабил завязки на его шелковом одеянии, обнажая грудь мага.

Лиар глубоко вздохнул, утопая в весенней зелени глаз Мэриона, который смотрел на него с обожанием и желанием. И запустил ладонь под его черную рубаху, рисуя пальцами на спине парня незамысловатый узор, от чего кожа Мэриона вмиг укрылась гусиной кожей.

- Тебе нравится? - спросил Лиар взволнованно. - Нравится, когда я прикасаюсь к тебе?

- Да, - не стал лукавить Мэрион и стянул с себя рубаху.

А следом сделал то же самое с верхними одеяниями Лиара.

Белоснежная, не тронутая солнцем кожа мага радовала глаз. А изящность и хрупкость фигуры Лиара в который раз поражали Мэриона. Он видел парня обнаженным не единожды, но сейчас Мэриону казалось, что вместе с шелками он снял и морок, которым Лиар укрывал себя до этого.

Вдоволь налюбовавшись парнем, Мэрион склонился над Лиаром и коснулся кончика его носа нежным поцелуем.

- Знаешь, - негромко сказал он, стараясь перевести дух, и успокоить слишком яростно клокочущее в груди сердце, - я еще никогда не был с мужчиной. И не очень понимаю, что и как надо сделать, чтобы не было больно. И... меня это очень тревожит. Я хотел бы быть бравым и смелым, действовать уверенно, но... я не хочу причинить тебе боль. И поэтому я боюсь. Боюсь, что сделаю что-то не так, и ты попросишь Владыку разорвать наши узы.

Лиар широко распахнул глаза, как будто слова Мэриона напугали его, и тут же заключил парня в крепкие объятия.

- Я никогда о таком не попрошу, - искренне и пылко уверил он. - А боль... пока наши сердца бьются друг для друга, никакой боли не будет. Если ты честен с самим собой, и тебя не отвращает мое мужское тело, все будет хорошо.

- Не отвращает, - заверил Мэрион, целуя шею Лиара. - Не отвращает. Ты не можешь отвращать. Ты самое прекрасное создание на свете. Ты мое сердце. Мое дыхание. Моя жизнь. Только ты, Лиар.

- Тогда не думай ни о чем, - жарко прошептал Лиар, нежно перебирая прядки рыжих волос парня. - Я так ждал этого мига. Так долго... так мучительно долго. Мой Мэрион, сделай меня по-настоящему своим.

Едва Лиар это произнес, как его кожа замерцала мягким, пока еще спокойным светом, а по телу разлилось тепло. В этом состоянии ему не были страшны ни раны, ни увечья, ни какие-либо болезни, и он мог легко принять любимого.

- Ни о чем не тревожься, - шепнул Лиар. - С тобой я могу испытывать только блаженство.

Слова Лиара вселили в сердце Мэриона уверенность, которой до этого мига у парня совсем не было. Тихое волшебное мерцание, исходящее от кожи мага не только восхищало взгляд, но и, проникая глубоко в душу, словно нашептывало о любви, прогоняя сомнения и тревоги. И Мэрион расслабился. Перестал думать о том, что еще не произошло, и отпустил себя, готовый, наконец, осуществить мечту, о которой тайно грезил уже долгое время.

И Лиар ему помогал. Открывался жарким поцелуям, подавался навстречу ласкам, плавился и таял в руках Мэриона, распаляя в теле лучника невиданный доселе огонь страсти.

Комната наполнилась вздохами и шелестом одежд. Легкие ткани скользили по коже Лиара, путались в пальцах Мэриона, и вскоре были сброшены на пол. А следом туда же отправились и остатки имперского одеяния. Теперь их ничто не скрывало друг от друга. Теперь не осталось совсем никаких преград.

- Люблю тебя, - шептал Мэрион, укрывая поцелуями живот мага. - Люблю больше всего на свете.

И когда Лиар сделал глубокий вдох, чтобы ответить, Мэрион коснулся поцелуем его напряженного естества, и все слова растаяли в сладостном стоне удовольствия.

Лиар знал о любви между мужчинами только из пошлых шуточек наемников, которые жестами и словами просветили его, что и куда входит, и какие от этого должны быть ощущения. Лиара откровенно тошнило, когда он слышал нечто подобное, но с тех пор, как в его сердце вспыхнула любовь к Мэриону, ему не раз снились непристойные сны, после которых он просыпался разгоряченный, измученный и в слезах. Ведь эти сны по-прежнему оставались лишь грёзами, оставляющими в душе пустоту.

Но то, что происходило сейчас, не шло ни в какое сравнение с его снами, где мучительное томление переплеталось с неудовлетворенностью, и оборачивалось горьким разочарованием.

Сейчас Лиар купался в блаженстве, в которое Мэрион его окунул.

Губы лучника, ласкающие плоть, казались обжигающе горячими, а оглаживающие стройные молочные бедра Лиара ладони, заставляли мальчишку сладко стонать и сотрясаться от мелкой дрожи.

Лиар чувствовал, что Мэрион не брезгует им. Он слышал тяжелое дыхание парня, ощущал, как его прикосновения и ласки становятся требовательнее, и задыхался от новых ощущений.

Когда Ласка Мэриона стала почти невыносимой, Лиар протянул к нему руки и схватил его за плечи, пытаясь остановить парня.

Мэрион тут же широко распахнул глаза, в которых отражалось пламя страсти, и с тревогой посмотрел на мага.

- Что случилось? - спросил Мэрион сипло. - Я сделал больно?

Лиар быстро замотал головой и на его ресницах взбухли слезинки.

- Иди ко мне, - позвал Лиар, раскидывая руки в стороны и сглатывая болезненный комок счастья, застрявший в горле. - Обними меня.

Просьба Лиара отозвалась в сердце Мэриона трепетом и предвкушением истинного блаженства. Он улыбнулся и, не медля ни мгновения, заключил энлинтена в свои крепкие объятия, целуя взмокшие скулы парня и нашептывая ему слова любви.

Лиар был уже достаточно разгорячен, но Мэрион помнил слова куртизанки о том, что спешить нельзя и, прежде чем вкусить плод удовольствия, необходимо позаботиться о дарующем его древе.

Продолжая укрывать лицо мага теплыми и нежными поцелуями, Мэрион протянул руку к сброшенным на пол вещам и, нащупав свой дублет, выудил из кармана маленький пузырек с маслом. Ловко открыл его, и через мгновение чарующий аромат мускатного шалфея окутал любовников прозрачным облаком.

Лиар задышал еще чаще, а когда пальцы Мэриона прикоснулись к его сокровенному месту, парень широко распахнул глаза.

- Доверься мне, - тихо прошептал лучник, проталкивая в парня палец, чтобы расслабить его и сделать их единение приятным для обоих. - Я никогда не причиню тебе боли.

Лиар и помыслить не мог, чтобы Мэрион когда-нибудь причинил ему вред или обидел намеренно. Парень был добрым и отзывчивым, он обладал большим чистым сердцем и живым умом, а его прикосновения всегда таили в себе глубокую нежность и осторожность. И даже сейчас, в столь смущающих обстоятельствах, он доставлял Лиару только приятные ощущения.

То, что предлагали ему наемники, было грязно и отвратительно, но то, как это делал Мэрион, не несло в себе оскорбления или пошлости.

Распаляя Лиара, Мэрион смотрел ему в глаза безумно влюбленным взглядом, полным невыразимого желания. И когда мальчишка вздрагивал или зажимался от неосторожного или болезненного действия, Мэрион целовал его приоткрытые раскрасневшиеся губы и останавливался, позволяя Лиару привыкнуть и расслабиться. И вскоре все неприятные ощущения исчезли.

Лиар тихонько стонал, закатывая глаза и кусая губы. Его пальцы скользили по плечам Мэриона, вызывая в парне волны дрожи. А нутро стало мягким и податливым, готовым к слиянию тел.

Почувствовав это, Мэрион вовлек Лиара в глубокий полный нежности и страсти поцелуй. Не переставая ласкать губы мага, парень мягко приподнял бедра Лиара, и в следующий миг заполнил его собой, погружаясь в эйфорию сладостных ощущений и невероятного счастья.

От немного болезненных и неприятных ощущений Лиар выгнулся дугой и, запрокинув голову назад, застонал. Но не успел Мэрион испугаться, как домик заполнил мерцающий серебристый свет, исходящий от кожи и волос энлинтена.

- Люблю тебя, - жарко проговорил Мэрион, целуя открытую шею парня и начиная медленно двигаться в нем. - Люблю больше всего на свете. Больше жизни. Люблю.

Слова Мэриона проливались на душу Лиара медовым нектаром. Наверное, он мог бы вечно слушать их. Но в миг единения тел у них с Мэрионом просто не осталось сил, чтобы говорить.

Слившись с любимым, Лиар испытал неприятное давление внутри, но это не было болью, скорее неудобством. Но Мэрион смотрел на него таким чарующим взглядом, и так глубоко и часто дышал, с трудом сдерживая стоны, что Лиара с ног до головы пробрало от дрожи, и он прильнул к любимому, желая срастись с ним, проникнуть в него и остаться в нем навеки.

Он раскрылся парню, полностью отдавая себя в его власть. Их жаркие, сладкие стоны слились в прекрасную музыку любви. Лиар трепетал, задыхался от счастья и сиял. И чем ближе был пик блаженства, тем ярче становился этот свет. Вот только Мэриона он больше не слепил. Его глаза впитывали это сияние, тело наполнялось жизнью и невероятной энергией, а желание росло.

Желая быть к Лиару еще ближе, он сел и прижал мальчишку к себе, до боли сжимая его в объятиях и помогая ему двигаться на себе. Стройные ноги Лиара обвивали его талию, а руки, обнимающие шею, скользили по сильной спине, вырисовывая на ней причудливые узоры. Губы возлюбленных слились в безумном, странном поцелуе. И сияние Лиара яростно замерцало.

Казалось, этому свету было тесно в домике. Он бушевал, закручивался вихрями вокруг Мэриона и Лиара, путался в шалях и балдахине, отражался от стен и просачивался сквозь их тела, предавая сил для продолжения.

И они забылись в своей страсти, в своей безграничной любви друг к другу, которая чувствовалась в каждом вздохе, в каждом прикосновении, в каждом стоне.

И в какой-то миг свет, вдруг, застыл и стал парить вокруг парней, мерцая золотистой пыльцой. Лиар откинулся назад, подставляя шею и грудь под сладострастные поцелуи Мэриона, его ноги и бедра свело спазмом, тело пробрало от дрожи, и Мэрион тут же почувствовал, как его живот орошают теплые капли. А в следующий миг и он сам заполнил Лиара своим семенем, теряясь в ощущениях и любви к этому невероятному мальчишке.

Насладившись приливом удовольствия, Лиар внезапно подался вперед и снова обнял Мэриона, смеясь и плача одновременно.

- Мой Мэрион, как же я невероятно счастлив. Свет моей жизни. Мой любимый. Спасибо, что ответил на мои чувства. Теперь я навечно твой. Только твой. А ты мой.

Слова Лиара подпитывали счастье и восторг Мэриона как сухие ветки огонь. Чувства, которые и без того горели в душе парня становились сильнее, и Мэрион тонул в них как в морской пучине.

- Я твой, - хрипло проговорил лучник, заключая парня в крепкие объятия. - Твой до нашего последнего вдоха. Твой до скончания времен. Твой в этой и во всех последующих жизнях. Мы всегда будем вместе, и этого ничто не изменит.

Сказав это, Мэрион скрепил свои слова поцелуем, а через миг они с Лиаром вновь погрузились в глубины страсти и любви, забыв обо всем на свете.

***

Безлунная осенняя ночь неохотно отступала под натиском нового дня. Высоко над горной грядой небо окрасилось рассветным заревом. Но зацепившиеся за пики вершин тучи пока еще держали оборону.

Постепенно их темные клубы залило лиловым цветом, тем неповторимым оттенком, что использовался только в отделке тронного зала Императорского дворца, а спустя считанные мгновения тучи обагрились алым цветом крови.

Солнце, величественно поднимаясь над горизонтом, пробило в броне грозных небесных стражей брешь, и осветлило лучами заснеженные шапки горных перевалов между Холдфастом и И-Станбадом.

Ветер, который буйствовал в ущельях несколько дней к ряду, внезапно стих. Эхо его свиста в последний раз пронеслось по ущелью и растворилось в тишине. Алые солнечные лучи простелили в ущелье кровавую дорогу, сбегающую вниз прямиком к Шестому Перекрестку.

Дремлющий на заставе наемник приоткрыл глаза и поплотнее укутался в подбитый мехом плащ. Его разбудила тишина и наползающий из ущелья жуткий холод. Казалось, стылая сырость горных пещер вытекала наружу, заполняя собой сперва сам перевал, а потом и подножие скал, где расположился лагерь наемников, охраняющих границы от вторженцев из Империи.

Лютый поерзал на мшистом камне, принимая более удобную позу и, скрестив руки на груди, снова закрыл глаза. Можно было расслабиться. Ночь миновала, и теперь едва ли кто-то осмелится сунуться на заставу до наступления вечерних сумерек.

Вдалеке за спиной наемника слышалась возня лагерной жизни. Отделенный от заставы сосновым лесом, Шестой Перекресток пробуждался. Ледяная Ирдис звучным голосом бой-бабы подгоняла вояк, чтобы те скорее «подрывали задницы» и брались за тренировки. Ее повелительный рёв разносился над ущельем, наводя ужас не только на местное зверьё, но и на имперских солдат, стерегущих проход по ту сторону перевала. И Лютый в который раз порадовался, что уже целую неделю находится в карауле.

После нападения невиданного существа, главе Шестого Перекрестка словно вожжа под хвост попала. Разозлившись на то, что два ее отряда пали в нелегкой схватке, Ледяная Ирдис лично взялась за обучение вверенных ей наемников, и теперь бедолаги тренировались от рассвета до заката. И были так истощены, что, напади на них имперцы, они, не задумываясь, всем лагерем сразу же выбросили бы белый флаг, моля о передышке.

- Оружие на изготовку! – орала Ирдис не своим голосом, сотрясая небо и землю. – Кто одолеет меня в бою, отправится в караул. Остальные продолжат тренировки.

Лютый усмехнулся. Он был одним из первых, кому удалось выбить оружие у этой бешеной бабы. Но на это ему понадобилось две с половиной недели. И то, у него получилось только потому, что в это время появился гонец с донесением из столицы. Ирдис отвлеклась, и он воспользовался ситуацией. Впрочем, глава Перекрестка не стала распекать его за это. Она признала его маневр хитрым и ловким, и отправила в дозор.

С одной стороны могло показаться, что таким образом Ирдис поощряет наемников за их силу и отвагу, но Лютый понимал, почему у перевалов теперь караулят только самые лучшие. Нагрянь несчастье, и первыми в бою окажутся именно они.

Тем временем в низине становилось все холоднее, несмотря на полное отсутствие ветра. Солнце тоже не спасало. Холодный алый полукруг поднялся над горами, величественный и угрожающий в ореоле густых тяжелых облаков, но его лучи не могли разогнать наползающую стынь.

- Гунтур побери, какая ж холодина, - пробасил с дозорной вышки Грач, растирая плечи руками и клацая зубами от холода. – Не иначе с Империи идет вьюга.

- В это время года? – отозвался снизу Лютый. – Быть того не может.

Он снова посмотрел в ущелье, но ничего, кроме каменистой насыпи, усеянной опавшей листвой, не увидел.

Ущелье безмолвствовало и выглядело слишком мирным, что ли. Казалось, в любой момент на перевале покажутся облаченные в черное фигуры имперцев и посыпятся вниз с оружием наизготовку. Ощущение назревающей потасовки впилось в кожу Лютого колючими иглами, и он порывисто встал, всматриваясь вдаль, не мелькнет ли среди камней едва различимая тень, не блеснет ли убийственным оскалом сталь.

- Что такое? – позвал его Грач. – Ты что-то учуял?

- Захлопнись! – процедил Лютый, делая несколько шагов вперед.

И, внезапно, замер, чувствуя, как его внутренности сжимаются в плотный комок. Дурное предзнаменование, что б его!

- Трубите в горн... - проговорил Лютый едва слышно, и тут же внезапно заорал во всю мощь своих легких: - Трубите тревогу!!!

Над заставой разнеслось звучное гудение горна, оповещающие Шестой Перекресток о приближающейся напасти. И тут же с вышки послышался возмущенный крик Грача:

- Лютый, ты какого демона творишь? В ущелье ни души!

И тут, словно в ответ на его оклик, со стороны гор раздался оглушительный хлопок, а за ним почти нестерпимый для человеческого слуха треск. Боковая часть скалы дрогнула и медленно поползла вниз, открывая несколько зияющих чернотой провалов, уводящих глубоко в недра горы. А потом с ужасающим грохотом разбилась о каменистую дорогу.

Округа задрожала от вибраций, волной прокатившихся по земле. Несколько дозорных упали, не удержавшись на ногах, но тут же повскакивали. Вышка опасно накренилась, и Грач спрыгнул вниз, протирая единственный глаз ладонью.

- Что за бесовщина?! – выкрикнул он.

И, кажется, попал в самую точку с оценкой ситуации.

В тот самый миг, когда наемники, повинуясь инстинктам, выхватили оружие, из провалов в скале в прямом смысле слова посыпались странные существа. Это были не животные и не люди, а что-то среднее, и до дрожи устрашающее. Одни существа падали вниз и, встав на четвереньки, устремлялись в сторону наемников. Другие стали карабкаться по отвесной скале и исчезать за горной грядой.

- Они направляются в Холдфаст! – выкрикнул один из наемников. – Нужно их предупредить!

- О своей шкуре лучше подумай! – рявкнул Лютый, и вздрогнул, услышав за спиной властный женский голос:

- Сомкнуть ряды! Оружие наизготовку! Железный Зуб, Череп, Костолом, ведите свои отряды вперед! Шип, твои ребята отвечают за лучников! Потеряем хоть одного, голову тебе снесу! Всем остальным стоять насмерть за Повелителя и И-Станбад!

За спиной у Лютого всколыхнулось человеческое море, и над ущельем, в унисон, громыхнуло сотней голосов:

- В бой за Повелителя! Вперед к судьбе!

«И как только успели сгруппироваться в такие короткие сроки?» - подивился Лютый.

От торжественности момента по его спине поползли мурашки, и он оглянулся.

Ледяная Ирдис стояла на возвышении, одетая в простую рубаху и штаны, поверх которых была почти небрежно накинута легкая кожаная броня. Маленькие ступни облегала удобная добротная обувь. К поясу крепились ножны, в которых до поры до времени покоился Смертоносный, ее ятаган, щедро смазанный ядом. В руках же, затянутых в кожаные перчатки, Ирдис держала длинное древко, увенчанное налитым кровавым сиянием серпом.

Никто не знал, откуда Ирдис родом. В ее облике смешались благородные черты алтикской девы, с раскосыми миндалевидными глазами, хищным разлетом бровей, широким носом и полными, чувственными губами, и холодные черты северян, с их высокими острыми скулами, широким лбом, до невозможности светлой кожей и снежно-белыми волосами.

Прибавить к этому сложный и во многом скверный характер, и вышла непревзойденная воительница, способная в одиночку сокрушать десятки врагов.

Враги быстро приближались, орудуя длинными задними лапами, чтобы придать себе ускорения. Но Ирдис, казалось, вовсе не волновало, что на Шестой Перекресток сошла лавина страшных созданий.

С тех самых пор как два ее отряда полегли в бою с неизвестным монстром, она как будто ждала нападения, тренируя солдат до изнеможения. И теперь многие из них едва ли были способны долго держать оборону.

Лютый сплюнул на землю и процедил сквозь зубы:

- Проклятая баба, всех нас положит ради своих амбиций. Нужно убить как можно больше тварей, прежде чем они доберутся до самых слабых.

Наемник взвесил на руке свой меч и, крутанув им в воздухе, принял боевую стойку.

Враги были уже близко. Отряд Черепа уже стоял на позиции, впереди всех. Его люди были отчаянными и бесстрашными ребятами, которые искали себе смерти чаще всех прочих. И Ирдис нашла им самое лучшее применение.

Лютый снова оглянулся, чтобы увидеть, не мелькнет ли на лице этой холодной суки хоть капля сострадания или тревоги. Но Ирдис стояла, равнодушно глядя на волну врагов, а ее серые глаза не источали ничего, кроме вымораживающего до костей холода.

Монстры уже были близко к Черепу. Каким бы крутым нравом ни обладал этот молодой и бойкий парень, ему не выстоять против такой клыкастой и когтистой толпы уродцев, которые на деле оказались втрое выше и вдвое шире обычного человека.

«Покойся с миром, брат», - подумал Лютый. – «Ты был славным малым. Ты и твои ребята – достойны уважения».

Едва он это подумал, как впереди бегущие твари, оттолкнувшись от земли, взмыли в воздух, приготовившись к атаке. На их брюхах блестели острые шипы, а когти могли одним махом снести человеческую голову. Огромные пасти истекали слюнями, и сверкали устрашающими клыками.

Эти дьявольские отродья пришли убивать и пожирать смертных просто ради забавы.

Лютый сжал покрепче меч. Одну такую зверюгу он просто обязан убить. И если каждый из них приложит все усилия, то лишь немногая часть прорвется внутрь И-Станбада.

- Лучникам приготовится! Не дадим нашим братьям погибнуть зря! – рявкнула Ирдис. - На счет три, два... стреляй!

В тот момент, когда Череп, вонзив короткий меч в глаз монстра, схватился с ним в рукопашку, а его парни стали раскидывать тварей по сторонам как нашкодивших котят, в небо взмыли сотни стрел и со свистом устремились вперед.

Ирдис воздела вверх сверкающий кровавой сталью серп. Ее лицо по-прежнему казалось бесстрастным. На миг даже воздух вокруг нее заледенел, и образовался купол оглушающей тишины, которую уже через мгновение взорвало короткое заклинание, произнесенное главой Шестого Перекрестка:

- Ледяная усыпальница!

Летящие во врагов стрелы вмиг покрылись льдом и яростно зазвенели. За ними шлейфом тянулся след из откалывающихся кристалликов. Серп в руках Ирдис мощно сиял, наполняя стрелы губительной мощью.

Наемники так и застыли с приоткрытыми ртами, наблюдая за их полетом. Казалось, все они даже перестали дышать.

- Защищать лучников! Стоять насмерть! – напомнила Ирдис зловещим голосом, который, тем не менее, услышал каждый наемник. – Ни одна тварь не должна пройти мимо нас!

В этот же миг стрелы обрушились на головы врагов. Некоторые из них ледяным жалом вонзались в плоть монстров, некоторые врезались в землю, в деревья и в скалы. Но, куда бы они ни попадали, эффект всегда был ошеломляющим.

Разя цель, стрелы разлетались на тысячи осколков, которые в свою очередь покрывали все пораженные поверхности коркой толстого льда, заключая все живое и неживое в ледяную ловушку.

Наемники в передних рядах тоже не избежали этой участи, но Ирдис гаркнула:

- Разбить лёд! Освободить товарищей! Лучники, на счет три, два... стреляй! Во имя Повелителя, разите врагов, славные воины!

Ее голос затих на миг, а потом в воздухе вновь прозвучало:

- Ледяная усыпальница!

- Вот же сукна дочь! – с восхищением выкрикнул Лютый, бросаясь в бой по велению главы Шестого Перекрестка, направо и налево рубая лед с заключенными в нем наемниками, и вспарывая плоть замороженных монстров.

«Победа будет наша!» - подумал он, прокладывая себе путь среди жутких ледяных скульптур и уже слыша над головой новый свист морозных стрел. - «Ну что за чумная баба?!»