***

Утром Даггер проснулся с болью в голове, но мысли его были ясные.

Едва он открыл глаза, его окутала духота, уже начавшая заползать в комнату. Смахнув со лба капельки пота, имперец встал, и тут же был атакован служанкой, которая накинула на его обнаженные плечи тяжелую влажную ткань.

- Это поможет от жары, - пояснила девушка и подозвала мальчика, который передал ей несколько глиняных бутылочек с целебными зельями.

- Это очистит чрево и пробудит голод, - начала перечислять она. - Это снимет тяжесть с головы. А это восстановит силы. Пейте, Ваше Превосходительство. Никто в этом дворце не желает Вам зла.

Даггеру очень хотелось отказаться от лекарств, но по взгляду анисэ, пристальному и острому, он понял, что с ней лучше не спорить.

Эта девушка не была похожа на наложницу. Ее кожа была такой черной, как будто обуглилась на солнце. И на скулах у нее были выбиты татуировки, которые говорили о том, что она принадлежит к народу пустыни, обитающему на юге Султаната. Людей этого племени было очень сложно пленить, ведь они были искусными воинами и, по слухам, умели творить колдовство.

Даггеру совсем не хотелось, чтобы его силой заставляли пить зелья. И потому он послушно опустошил все три бутылочки.

Лекарства были терпкими из-за горьких трав и крепкого напитка, на котором их настаивали. Но ничего опасного, похоже, в себе не несли. Разве что только имперец почувствовал мимолетный прилив жара ко всем конечностям, который тут же отступил.

- Ты не наложница, - опускаясь на подушки перед небольшим круглым столом, проговорил Даггер, обращаясь к девушке, которая приказала кому-то за дверью подавать завтрак.

- Я верна Повелителю, и, если он прикажет мне разделить ложе с его другом или врагом, я это сделаю.

- Но здесь, ты, надеюсь не для этого, - улыбнулся имперец.

- Я здесь, чтобы служить Вам и следить за Вашим здоровьем. После завтрака мне велено сопроводить Вас к Повелителю, который примет Вас, как было условлено накануне.

- Ты наемница? - спросил Даггер, с большим интересом разглядывая девушку.

- Я подданная Повелителя, - уклончиво ответила та и впустила в комнату слугу с большим подносом, на котором были расставлены блюда.

Анисэ, окинув придирчивым взглядом все яства, втянула запах еды через ноздри. Глаза ее при этом закатились так, что была видна только их белоснежная оболочка.

- Это можно есть, - сказала девушка спустя мгновение, и кивнула слуге, давая разрешение поставить еду на стол.

Даггер лишь изумленно вскинул брови, но ничего не сказал. И принялся за еду, думая о том, что необходимо как можно скорее переговорить с шахом с глазу на глаз, и выяснить, наконец-то, что происходит и к чему все идет.

Позавтракав, имперец оделся и отправился в малый тронный зал.

Шах уже ждал его, сидя на своем троне.

Когда Даггер вошел, Повелитель тут же взмахнул рукой, приказывая всем, кто находился рядом с ним, выйти.

- И Ширая унесите, - попросил шах. - Дайте ему винограда, это отвлечет его на некоторое время.

Одна из наложниц подхватила ящерицу на руки и, несмотря на довольно яростное сопротивление, понесла ее прочь. Даггер даже позавидовал смелости этой девушки. Сам бы он не прикоснулся к этой мерзости даже под страхом смерти.

Когда в зале никого не осталось, шах позволил послу подойти и предложил присесть на подушку у своих ног.

В Империи это место предназначалось для шута или провинившегося вельможи. В И-Станбаде таким образом гостю выказывали величайшую честь и доверие.

Даггер приблизился к трону и, поклонившись Повелителю, сел на предложенное место.

- Благодарю, что не забыли о моей просьбе, - сказал имперец, вглядываясь в бледное, осунувшееся лицо явно не выспавшегося шаха.

***

Этот день начался для Сараха до неприличия рано. Солнце еще крепко спало в своей небесной колыбели, а юношу уже выдернули из кровати ради рассмотрения дел государственной важности. Сарах умылся и с горем пополам облачился в свои одеяния, а потом, зевая и ежась от сонного озноба, поплелся в тронный зал. Но совсем скоро его сонливость как рукой сняло, так как явившийся из Империи лазутчик поведал не самые приятные новости, от которых у шаха пропал не только аппетит, но и желание жить в целом.

От услышанных известий к горлу Сараха подступила тошнота. В голове зашумело, и юноша с трудом устоял на ногах. Даже Надим немного побледнел, хоть и оставался как всегда невозмутим.

- И что нам теперь делать? – с внутренней паникой поинтересовался шах у советника.

- Давайте для начала выслушаем посла, - предложил Надим. – Он лучше других должен быть осведомлен о творящихся в Империи бедствиях. А выносить суждения и искать выход из сложившейся ситуации будем уже исходя из его ответов.

С этим было сложно поспорить, и Сарах благодарно кивнул, принимая дельный совет бывалого наемника.

Теперь же, когда имперец сидел у его ног, юный шах растерялся. Он не знал, как начать щепетильную беседу, но чувствовал, что без откровенности здесь явно не обойтись.

- Я должен Вам кое в чем признаться, - сделав глубокий вдох, проговорил Сарах. – И, надеюсь, Вы выслушаете меня, и отнесетесь ко мне с пониманием.

Имперец нахмурился, явно заподозрив неладное, но все же кивнул. И Сарах заговорил глухим, усталым голосом:

- Трагедия, постигшая мою семью, стала потрясением не только для меня, но и для королевства в целом. Только глупая случайность и прозорливость одного из слуг позволили мне и моим сестрам выжить. Ирония. Словно насмешка судьбы. Но я благодарен ей за то, что она позволила мне встречать рассветы и вдыхать знойный воздух моей родины. Но всё остальное было уничтожено заговорщиками. Никого не осталось. Ни отца, ни родни, ни охраны, ни слуг, ни придворных. Только я, мои сестры, евнух и Надим. Из пяти десятков наложниц и наложников осталось всего четырнадцать человек. Почти все, кого Вы встречали в этом дворце, наемники с Перекрестков. Они готовят для меня еду, застилают постели, держат опахала. Они - моя опора в это смутное время. Но эти люди не всесильны, и сейчас я оказался в очень шатком положении. Я не знаю, кому можно доверять, а кому – нет. Но Вы можете помочь мне разобраться, если, конечно, пожелаете.

- Я не знаю Ваших людей, Повелитель, - растерянно ответил Даггер. – В этом деле я Вам не советчик.

Сарах тяжело сглотнул и проговорил:

- На рассвете прибыл мой лазутчик из Империи с дурными вестями. В письме Императора, в котором он обращается к моему отцу за помощью, не упоминалось ничего подобного. И теперь я нахожусь в растерянности. Могу ли я доверять словам этого человека? Я прошу Вас, Андрэс, помогите мне разобраться, хотя бы ради благополучия моей сестры.

Шах говорил долго... взволнованно... и искренне.

Даггер не знал, как ему удалось это понять, но он видел, что юный правитель не лжет. Быть может, шах немного преувеличил, заявляя, что абсолютно все люди в его дворце - это наемники, за исключением евнуха и четырнадцати обитателей из гарема. Но то, что вести из Империи сильно взволновали его, было видно невооруженным глазом.

Даггер не мог винить за это молодого шаха. Услышав о лазутчике, он и сам встревожился, чувствуя, что ничего хорошего этот человек не рассказал. И потому он кивнул, давая понять, что готов оказать посильную помощь.

- Расскажите о том, что произошло в Империи до того, как вы покинули дворец, - попросил его шах. - Расскажите мне о своих братьях.

- Я многого не знаю, - проговорил имперец, воскрешая в памяти события полугодовой давности. - Но я уверен в одном: все началось с приезда Айши. Она была воспитанницей моей матери, и долгое время прожила во дворце. Но после смерти Императрицы вернулась на свою родину, в Султанат. Ее внезапное возвращение было для нас огромной неожиданностью. Я встретил ее на пороге дворца, и она сказала мне, что пришла разрушить мою привычную жизнь. Тогда я не принял ее слова всерьез. А Императору в тот момент вообще не было до нее никакого дела. Он отчитывал одного из моих младших братьев за то, что тот проявил дерзость и захотел уйти, чтобы заниматься своим любимым делом: а именно бродить по свету, слагая баллады, и зарабатывать на этом жалкие гроши. Алексису тогда знатно досталось. Отец грозился, что убьет его, если он выйдет за ворота дворца. Но Бенедикт, мой самый старший брат и наследник престола, успокоил Императора тем, что после неурожайного лета люди не станут растрачиваться на менестреля. Он уверял отца, что Алексис вернется через месяц с поджатым хвостом, ведь ему не за что будет питаться, и негде будет спать. Император раздосадовано бросил в Алексиса лютней, принц ее поймал, после чего ушел из дворца. Прошло уже полгода, но никто до сих пор не знает, где он, и чем занимается. Быть может, его уже давно нет в живых.

Даггер замолчал на мгновение, подбирая слова, чтобы рассказ вышел как можно более кратким, но содержательным. И, когда шах заерзал на троне, ожидая продолжения, проговорил:

- Через два месяца после его ухода Император приказал Михаэлю, своему второму сыну, забрать самого младшего принца и убираться вон из дворца. Они ушли под покровом ночи. Все, что мне известно, это то, что они наняли контрабандистский корабль и уплыли на юг под чужими именами. А три недели назад пришел и мой черед. Император вызвал двух моих старших братьев и меня на разговор. Он приказал Бенедикту укрыться во владениях энлинтенов. Ансельму надлежало увести флот и все торговые суда в Султанат. А я должен был отправиться под защиту герцога Холдфаста. Мы не хотели уходить. Но, если Император что-то задумал, ему сложно было противостоять. Он выгнал нас среди ночи, прямо заявив, что, если мы не уйдем сию же минуту, то к рассвету будем уже мертвы. Мне тогда показалось, что он, как обычно, стращает нас расправой. Но, покидая дворец, мы попали под обстрел. Бенедикт закрыл собой Ансельма, так как целились именно в него, и, поймав три стрелы, свалился с моста прямо в океан.

Даггер снова замолчал, вспоминая события той ночи.

Темнота окутывала их с братьями черным саваном. Но первая из прилетевших стрел была с горящим наконечником. Она угодила в перекладину моста, и что-то подожгла. Пламя вспыхнуло так ярко, что их фигуры тут же вырисовались на его фоне как отличные живые мишени. Засвистели стрелы. Бенедикт толкнул Даггера на холодные камни, и крикнул, чтобы тот уходил, не мешкая. После чего наследник зачем-то обнял Ансельма. Только спустя мгновение Даггер понял причину внезапно вспыхнувших братских чувств. Из его спины торчало три древка, которые вошли глубоко в его тело. Ансельм закричал, призывая дворцовую стражу. Послышалось лязганье оружия и крики. Стрельба на какое-то время прекратилась.

Ансельм пытался удержать Бенедикта на ногах, но тот нашел в себе силы оттолкнуть брата. И, опасно покачнувшись, завалился на перекладину, легко ломая ее и падая вниз.

Даггер помнил, как зачем-то бросился за Бенедиктом. Но Ансельм перехватил его и потащил дальше, с трудом справляясь с попытками брата вырваться из его рук.

Когда они почти добрались до края моста, ведущего от дворца на материк, по ним снова начали стрелять. Но они были уже слишком далеко, а ветер, дующий с суши, уносил стрелы в сторону.

Когда они спустились на побережье, то бросились к воде, в надежде, что тело их старшего брата прибьет волнами к берегу. Но тела нигде не было видно.

- Мы искали его... - Даггер смотрел в пустоту, чувствуя, как его сердце, всегда черствое, почти каменное, сейчас обливается кровью от душевной боли. - Рискуя жизнью, мы искали его почти до рассвета.

Ансельм сдался первым. Он сказал, что пора уходить, и потащил Даггера в тайное место на побережье, где хранил шлюпку.

- Отчаявшись что-либо изменить, мы сели в шлюпку и поплыли на корабль Ансельма. Оказавшись на борту, брат приказал зажечь сигнальные огни, созывая все суда поднять паруса. А, когда солнце поднялось над горизонтом, вся военная флотилия, а так же каждый торговый корабль и каждое рыбацкое судно покинули столичный порт. Меня высадили на берегу владений герцога Холдфаста. Там меня уже ждали его люди, которые отвезли меня в замок. По пути я заметил, что дороги патрулируют вооруженные отряды. А у ворот замка я обнаружил внушительное войско, которое каждый час пополнялось новобранцами из окрестных сел.

Герцог принял меня в своем доме, но долго я у него не задержался. Он передал мне три письма и подорожную грамоту. Одно письмо предназначалось мне, и в нем рукой Императора был написан приказ отправляться в И-Станбад под видом беглого преступника либо дезертира, что во время военных сборов не вызвало бы никаких подозрений. Я пробрался тайными тропами на Шестой Перекресток. Там я показал грамоту и второй приказ Императора о назначении меня послом, и мне позволили пройти. И вот я здесь. Третье письмо я отдал Вам. Больше мне ничего не известно. В Сумеречном Доле моими спутниками были только стервятники и грифы. Но они, к сожалению, вестей никаких не передали.

Даггер улыбнулся. Но на душе у него все еще было скверно из-за осознания, что его жизнь действительно полетела кувырком. А ведь он полагал, что сам пишет свою судьбу. И вот чем все это обернулось.

Сарах слушал внимательно, стараясь не упустить ни единой детали. И словно во сне видел происходящее.

Ноющая боль пронзила сердце шаха, и оно сжалось в маленький комочек, опасливо забившись где-то в глубине груди. Словно свою собственную, юноша почувствовал скорбь гостя, и, поддавшись порыву, протянул руку и сжал ладонь имперца в своей.

- Мне очень жаль... - проговорил он и замолчал, обдумывая услышанное.

Слова посла полностью соответствовали донесению лазутчика. Конечно, можно было предположить, что эти двое сговорились, и имперский принц явился в И-Станбад, чтобы занять престол, но тоска и боль, наполнившие взгляд Андрэса, уверили Сараха, что никакого сговора не было и в помине.

- Скверные дела творятся, - все еще держа посла за руку, проговорил юноша. – И мы в чьих-то замыслах всего лишь пешки. Неугодные... лишние на доске судьбы. Но самое удручающее то, что бунты в Империи, равно как и в И-Станбаде, случились почти одновременно. И это заставляет меня думать, что зачинщик у этих беспорядков один.

Сарах замолчал на миг, но потом, сделав глубокий вдох, сказал, пристально глядя молодому мужчине в глаза:

- Вам нельзя здесь оставаться. Когда заговорщики поймут, что во владениях герцога Холдфаста Вас нет, они направятся сюда. Я не смогу Вас защитить. Я и себя-то защитить не в силах. Для Вас небезопасно оставаться в Дэш-Минабе.

- Уйти... - проговорил Даггер, снова чувствуя легкое головокружение.

Странно, ведь и дурмана нет, а все кажется до боли знакомым. Прикосновение... взгляд, полный сожаления... и страх. Да, пожалуй, страха в глазах правителя И-Станбада было слишком уж много.

Имперцу даже не надо было долго размышлять над причинами опасений юного шаха. Если он не уйдет, его убьют, а, если его убьют, этому беспомощному мальчишке придет конец. Шаха уберут вовсе не из мести, а потому что у Империи появится повод для войны с И-Станбадом.

Долго ли продержатся наемники, когда поймут, что их нанимателя нет в живых? Эти стервятники, наверняка, первыми же кинутся грабить золотые хранилища и разорять богатые дома.

Наверное, только в этот момент Даггер понял, насколько мальчишка одинок. Его положение на троне было так шатко, что хватило бы дуновения ветра, чтобы разрушить иллюзию его правления. Пожалуй, уйти сейчас было бы самым верным решением. Но куда ему податься?

А не все ли равно.

Даггер накрыл горячую ладонь шаха своей рукой, и, повинуясь неясному порыву, во что бы то ни стало, защитить юного правителя, встал перед троном на одно колено, не позволяя Сараху отнять руку.

- Я Вам не враг, - проговорил Даггер. - И я понимаю Ваше желание избавиться от меня как можно скорее. Мое присутствие здесь слишком тяжелая ноша для Вас. Но не тревожьтесь, я не стану причиной Вашего свержения. Я сегодня же покину дворец и пределы столицы. А дальше уже не Ваша забота. Кто сможет осудить Вас за то, что вы не удержали меня? Моим братьям известен мой нрав. Если я решился на что-то, меня никто не сможет отговорить. Надеюсь, Вашему советнику можно доверять, и он не будет распускать язык.

Высказавшись, Даггер поднялся и выпустил ладонь мальчишки из своих рук, после чего низко ему поклонился.

Имперец убрал руки, и Сарах почувствовал, как холод сковывает его тело. Ему хотелось кричать, умоляя мужчину не отпускать его, но с губ срывались совсем не те слова, что рвались из сердца.

- Это необязательно. По крайней мере, не сейчас. - Сарах выдавил улыбку и вновь попросил посла присесть. - Есть выход из ситуации. Не очень привлекательный для Вас, но он есть. Пока Ваши враги считают, что Вы находитесь в герцогстве Холдфаст, опасность Вам не грозит. Но, если правда откроется, можно ждать беды. Единственное государство, граничащее с герцогством, это И-Станбад. Наши отцы всегда были в добрых отношениях, и потому Вас первым делом будут искать тут. Но... я ведь могу сказать, что Вас здесь не было. Был посол, но уж принца-то я видел, и узнал бы его в любом облике. Но во дворец прибыл обычный посол с целью отозвать всех подданных Империи обратно в государство. И все отозвались. - О том, что отозвались они в мир иной, Сарах уточнять не стал. - Вы же отправитесь на Перекрестки. А там не спрашивают, кто ты и откуда.

- Вы предлагаете мне стать наемником?

Даггер даже опешил от такого предложения.

Да, сейчас на Перекрестках было спокойно, но, если с шахом что-то случится, может разразиться буря, которую уже никто не остановит.

Даггер не был трусом, и в детстве, надо признаться, часто представлял себя отверженным и даже опальным принцем, которому пришлось скрываться под маской от преследователей и жить среди наемников.

Оказывается, даже детские бредни могут внезапно стать реальностью.

Даггер рассмеялся, чувствуя, как внутри разгорается нешуточный пожар.

- Я предлагаю Вам укрыться среди тех, кто не спрашивает имен и чинов, - совершенно серьезно ответил Сарах, немного обидевшись на смех посла. - В любой момент Вы сможете покинуть Перекрестки. Но сейчас там самое безопасное место.

Даггер помолчал немного, пытаясь осмыслить предложение. Но, похоже, выбора у него особо не было. А потому он решил не откладывать неизбежное, и спросил:

- Когда прикажете выдвигаться в путь?

- Не сегодня, - проговорил Сарах. - Прошлый путь истощил Вас. Я был бы плохим другом, если бы позволил Вам уйти немедленно. Пока отдыхайте. Я все подготовлю и сообщу Вам.

- Тогда, быть может, Вы исполните мою просьбу? - спросил Даггер, и шах участливо посмотрел на него.

- Верните мне оружие, с которым я пришел сюда, и позвольте быть рядом с Вами до моего отъезда. Я хорошо владею техникой боя с кинжалами. Я смогу защитить Вас, если кто-то осмелится снова покушаться на вашу жизнь.

Даггер не видел советника, который стоял у стены за его спиной. Но в этот момент мужчина что есть силы качал головой, давая шаху понять, что он категорически против этой затеи.

Голова Надима качалась с такой скоростью, что Сарах испугался, как бы она не отвалилась. Но, невзирая на опасения советника, юный шах не чувствовал от своего гостя опасности. Даже, наоборот, он был уверен, что рядом с Андрэсом ему ничего не грозит. И эта уверенность была настолько прочной, глубинной, идущей из самых потаенных уголков души, что противиться ей не было сил.

- Вам вернут оружие, - чинно кивнул Сарах, и Надим в этот момент чуть не сполз по стене. - И я буду только рад Вашей компании.

Образовавшийся на сердце камень, который прочно засел в груди Даггера еще накануне вечером, рухнул в пропасть облегчения. Имперец даже сумел выдавить из себя улыбку, давая понять, что подобное доверие - это большая честь. Однако на языке вертелось колкое замечание о том, что не стоит доверять тому, кого совсем не знаешь. Впрочем, эта колкость так и осталась невысказанной.

Имперец чувствовал, что должен быть рядом с мальчишкой, чтобы уберечь его от какой-то неведомой беды. И это предчувствие крепло в нем все сильнее с каждым мгновением, пока он не получил разрешение находиться рядом с шахом в качестве еще одного телохранителя.

- Благодарю, - он снова поклонился. - Теперь мне стало намного спокойнее.