***

Пришедшая в И-Станбад осень не спешила порадовать жителей Дэш-Минаба прохладой. Днем солнце все так же раскаляло воздух, отчего пейзажи города были окутаны мерцающим маревом. Торговля прекращалась, а люди закрывались в своих жилищах, прячась от жары за толстыми стенами домов.

Сарах же предпочитал коротать это время у дворцовых фонтанов, раскинувшись на подушках и опуская попеременно то руки, то стопы в прохладную воду. Вот и сейчас он возлежал у журчащего источника, подставив под воду левую руку, а правой крепко сжимая конфискованное у алтикского посла письмо, адресованное королю Алтика.

Ничего нового в этом послании Сарах не увидел. Все те же жалобы на его несправедливость, сетования на строгие законы и запрет покидать стены города, а еще искреннее недоумение от всего происходящего.

Чтобы обезопасить себя и свое пока еще очень шаткое положение, Сарах предпринял довольно суровые меры. Закрыл город, ограничил торговое сообщение с другими королевствами, и, что возмущало послов больше всего, изолировал их всех друг от друга.

Расселив незваных, но очень настойчивых гостей в разных уголках дворца, Сарах приставил к каждому из них небольшой конвой из наемников, которые служили послам личной охраной, посыльными и камердинерами.

Вся почта послов перехватывалась и доставлялась на ознакомление шаху, после чего отправлялась по назначению. Иногда к властителям соседних королевств, а иногда – в огонь. В зависимости от содержания.

Дочитав очередное послание до конца, Сарах отложил пергамент в сторону и, завалившись на спину, тяжело вздохнул.

Хотелось спать. Забиться в винный погреб и там уснуть в прохладе и покое. Но этому желанию так и не суждено было сбыться.

- Повелитель, беда! - ворвавшийся к Сараху евнух, уже на пороге упавший на колени, неотвратимо подползал к юному шаху.

Еще луну назад, услышав подобный возглас, Сарах впал бы сначала в ступор, а потом и в легкую панику, но со временем он понял, что «беда» в понимании его верного слуги могла вовсе таковой не являться.

Для верного евнуха «бедой» считалось все, что выходило за рамки его привычного быта.

Ужин подали не вовремя – беда! Дождя долго не было – беда! Куры несут вместо трех яиц два - беда-бедушная! И так до бесконечности.

Поэтому Сарах уже привык к этим «бедам», и приготовился смиренно внимать жалобам слуги.

- Ну что еще? - лениво спросил он, даже не думая шевелиться. - Коровы скисшим от жары молоком доятся?

- Повелитель! - слуга уткнулся лбом в пол, и стал причитать, умоляя простить его за неосмотрительность и беспечность.

Наверное, он мог бы продолжать до самого заката, но шах одернул его, предложив поскорее перейти к сути дела.

- Принцесса... - выдохнул евнух, - да простит мне Всевышний мои прегрешения... она сбежала из гарема, вырядившись в одежду дворцовой стражи, и разгуливает среди наемников. Я послал за ней женщин, но те боятся. Говорят, что она знается на магии и грозится наслать на них проклятие. Помилуйте, Повелитель! Достойное ли это поведение для девушки из знатного рода?

Сарах сделал очень глубокий вдох и прикрыл глаза, качая головой.

- Всевышний! Ну что за несносная девчонка?! - с тоской проговорил он, и тут же потребовал, обращаясь к евнуху: - Верни женщин в гарем! Негоже им по дворцу ходить. Тут слишком много мужчин, у которых непонятно что на уме.

Слуга отчаянно закивал и стремительно попятился к выходу, напоминая гигантскую улитку. А Сарах задумался, прикидывая, как лучше угомонить непослушную сестру, чтобы не разгромить дворец. Но, так ни до чего и не додумавшись, он поднялся с лежанки и пошел искать окаянную, решив действовать по обстоятельствам.

Рабика всегда была непоседливой и своевольной. Ее пылкое сердечко жаждало приключений и сражений, а не женских занятий, коими ее заставляли заниматься целыми днями. Когда они были детьми, Сараху даже нравился ее пламенный нрав и непокорность. Но теперь, когда ответственность за жизнь сестры лежала на его плечах, натура принцессы доставляла ему немало трудностей.

Покинув свои покои, юный шах сделал несколько шагов по коридору и в растерянности остановился. В какой именно части дворца была замечена неугомонная сестрица, он узнать не удосужился, а это значило, что искать принцессу в бесконечных комнатах и коридорах он мог до самого рассвета.

- В западной части... - раздался за спиной Сараха утробный голос, словно бы взывающий к нему из преисподней.

Сердце шаха ухнуло в желудок, по стопам разлился жидкий огонь, а, ставшие вмиг ледяными ладони, взметнулись к лицу и прижались ко рту, из которого все же успел вылететь сдавленный тонкий визг.

Только чудом Сараху удалось сохранить крупицы достоинства и не подпрыгнуть. Он резко обернулся, чтобы посмотреть, что там вылезло из самых недр ада, и тут же наткнулся взглядом на евнуха, который зачем-то тащил большой медный чан в сторону его покоев, из-за чего голос слуги, отразившись от гигантской металлической посудины, исказился до неузнаваемости.

- Сгинь! - в сердцах бросил Сарах и быстрым шагом направился на запад.

Да только далеко не ушел, а, внимательно оглянувшись по сторонам, юркнул в один из потайных ходов, чтобы сократить путь и остаться незамеченным.

По переходам Сарах ходил не так уж и долго, но и этого краткого времени ему хватило, чтобы замерзнуть. Тут было куда прохладнее, чем в основной части дворца, и юноше даже подумалось, что, наверное, стоит почаще выходить на такие прогулки, вместо того, чтобы запекаться в собственном соку у вяло журчащего фонтана.

Несколько раз Сарах останавливался и прислушивался к доносившимся до него разговорам наемников, но ничего необычного не услышал. Однако, заметив в карауле того самого варвара, который вместо нормальной одежды предпочитал носить на бедрах имперский флаг, шах насторожился. Все потому, что этот гигантский воин был участником подозрительной беседы.

Тихонько приблизившись к решетке в стене, Сарах притаился, вглядываясь и вслушиваясь в происходящее в коридоре.

Варвар стоял, привалившись спиной к противоположной от шаха стене, и со скучающим видом внимал жалобам своего более... низкорослого соратника.

- Это просто невыносимо, - ныл тощий наемник, косясь куда-то за угол. - У шаха во дворце даже стражники ослепительно красивы. Ну где это видано, чтобы у мужчины было такое лицо?! Ему не в карауле стоять, а в гареме на подушках почивать.

Варвар в ответ лишь насмешливо искривил губы и почти незаметно покачал головой.

А вот Сараха неописуемая красота его стражников удивила и заинтересовала. Поэтому он немного сдвинулся вправо и, приподнявшись на носочках, постарался рассмотреть того, о ком говорил вояка.

И, стоило Сараху увидеть этого неземного красавца, как он с трудом сдержал поток ругательств, так и рвущихся наружу, но с места не сдвинулся.

Выйти и тем самым раскрыть секрет тайного хода Сарах не мог. И потому ему пришлось еще какое-то время прятаться в своем укрытии, в надежде, что наемники скоро уйдут.

Хвала Всевышнему, долго ждать не пришлось. Минут через десять, когда пальцы Сараха совсем закоченели, а стопы, казалось, превратились в ледышки, варвар оттолкнулся от стены и, бросив своему напарнику, что пора менять караул, направился к очередному посту.

Сарах тоже сдвинулся с места, украдкой следуя за наемниками к одному из выходов из тайного перехода. И, когда достиг цели, замер как хищник, караулящий свою добычу.

И добыча не заставила себя ждать.

Стоило наемникам скрыться за поворотом, как облаченная в одежду стражника сестра, лаской юркнула следом за ними. Да только далеко уйти не смогла, так как Сарах вероломно схватил ее за шиворот и прытко утащил в проем тайного хода.

- Ты что творишь, блаженная?! – ловко уворачиваясь от обнажившегося клинка, который Рабика молниеносно вытащила из ножен, вопросил юный шах. - Совсем разум растеряла?

- Брат, ты слишком беспечен! - возмутилась принцесса, опуская саблю вниз и с укором глядя на Повелителя. - Я могла ранить тебя.

Она отступила на шаг назад и вздернула подбородок, даже не думая оправдываться за свой внешний вид и неподобающее для женщины поведение.

- Это я беспе... - возмущенный голос шаха в узком каменном переходе прозвучал как писк насекомого, и он замолчал, прочищая голос.

- Это я беспечен? - уже более низким тембром повторил Сарах прерванный вопрос. – Заметь, не я волочусь за наемниками, облачившись в мужские одежды! Ты что, вообще, удумала? Чего тебе в гареме не сидится?

- Сам бы посидел в компании этих наседок! - напустилась на парня Рабика. - И я не волочусь. Я пытаюсь устроить свою жизнь, потому что ты обманул меня, брат! Ты обещал помочь мне, но, оказавшись на троне, запер меня в гареме, как делал наш отец. Я тебе не птица, и в клетке сидеть не буду, так и знай!

- Да я разве запираю?! - возмутился Сарах, обидевшись на это необоснованное обвинение. - Я же не в погребе тебя держу. Прошу только в гареме побыть. Вышивку освоить, игру на лютне, музицирование, живопись... много, что ли, прошу?

Девушка поморщилась от отвращения и поджала губы, с завидным упрямством глядя на брата.

- Я не останусь в гареме, - сказала она спокойно, но твердо. - Я уйду на Перекрестки. Ты не сможешь удержать меня. Мне не место во дворце. Прошу тебя, брат, не держи меня. В ту ночь, когда убили отца, ты обещал отпустить меня. Так выполни же свое обещание.

- Ох, сестра... - вздохнул Сарах и опустил плечи, ссутулившись. - Я помню о своем обещании. Хорошо помню. И у меня никогда не было мыслей оставить тебя в гареме. Но сейчас... прошу, будь разумной. Мое положение на троне так шатко. Кругом враги. Ты видела этих послов? Они же повсюду! Как муравьи на мед лезут, мечтая урвать себе кусочек и-станбадского золота. Я не могу позволить им забрать то, что наши предки добывали таким трудом. Помоги же мне! Просто побудь немного в гареме, не подставляйся. И я отпущу. Отпущу, правда.

- В гареме я тебе не помощник, - ответила девушка с обидой в голосе. - Покажи мне своих врагов, и я изрублю их на куски. Я выпотрошу их на площади перед толпой и скормлю их внутренности псам в назидание другим. Брат, я не хочу прятаться и трястись от страха. Я хочу сражаться за тебя и наше королевство. Почему ты не хочешь понять, что я воин, а не нянька нашим сестрам?

- Да потому что воинов у меня много, а ты одна! - воззвал к сердцу девушки Сарах. - Я не хочу тебя потерять. Помоги же мне в этом. Помоги утвердиться на троне. Помоги укрепить мою власть. Кто, как не ты, сможет защитить наших сестер? Сколько женщин из гарема пало во время кровавой резни? Тебя не было среди них в ту роковую ночь, и многие погибли. Неужели ты не поможешь мне защитить тех, кто остался?

Рабика вздохнула.

Брат вроде бы говорил разумные вещи, но она не верила, что обретет свободу, если будет смиренно сидеть, уповая на то, что о ней вспомнят.

- Пока я буду защищать женщин, ты сговоришься с Императором и выдашь меня замуж за принца Андрэса. Я говорила отцу, и тебе скажу, я лучше вскрою себе горло, чем стану женой этой змеи. Я подожду одну луну, а после этого ничто не удержит меня во дворце. Стены моей темницы падут, вода и песок скроют мои следы, а от моих тюремщиков останется лишь пепел. Не зли меня, брат. Исполни обещание!

Лицо девушки в этот момент потемнело, а пол под ее ногами пошел трещинами толщиною в палец. Послышался треск ломающихся плит и нарастающий гул, как будто пробудилась сама земля.

- Не смей пугать меня своей магией, женщина! - вскинул Сарах подбородок. - Я Повелитель этих земель! Что мне песок, огонь и ветер? Я - Сарах аль Рахал! Шах И-Станбада! Меня эти твои фокусы не пугают. И хватит уже рушить дворец! Ну, право слово, сколько можно? На тебя никаких камнетесов не напасешься. Мало того, что крыша обвалилась, так ты еще и пол испортила. Хватит. Я обещал отпустить - я отпущу. Луна так луна. Только побудь эту луну в гареме.

Рабика подозрительно сощурила глаза. Но, расценив, что лучшего предложения может и не последовать, низко поклонилась Повелителю в знак согласия и примирения.

Вбросив саблю в ножны, девушка напомнила брату о его обещании и ушла с воинственно поднятой головой.

А Сарах устало вздохнул и опустился на пол, пытаясь разглядеть в полумраке коридора масштабы повреждений.

Да уж, с таким темпераментом Рабика камня на камне от дворца не оставит. А уж мужа, если он ей не понравится, и вовсе в могилу сведет.

Интересно, чем же принц Андрэс так насолил своему отцу, что из всех царственных дев тот выбрал ему в невесты самую отчаянную и непредсказуемую?

Впрочем, думать об этом Сараху было некогда. И потому, поднявшись, он отправился на поиски евнуха, чтобы распорядиться о ремонте тайного перехода.

Долго искать слугу не пришлось. Тот, стоило Сараху свернуть за угол, образовался в конце длинного коридора, и засеменил навстречу шаху, широко раскинув руки и испуганно вращая глазами.

- Повелитель! - выдохнул он, бухаясь перед юношей на колени и тяжело дыша, словно за ним демоны гнались. - Дурные вести с Седьмого Перекрестка. Сам глава прибыл во дворец с личным донесением. Ожидает Вас в малом зале. Он просил позвать одного из наемников и Вашего советника. Я послал стражу за ними.

Сарах даже не удивился дурным вестям. С самого начала его правления все шло кувырком, и останавливаться, кажется, совсем не собиралось.

- Там это... - шах чуть повернулся, выразительно глядя в сторону разлома в полу, - пол провалился. Немножко совсем, в четверть моего роста. Починить надо.

И когда евнух горестно запричитал об очередных бедах, Сарах лишь покачал головой и понуро побрел к Малому залу, где его, похоже, ожидали новости похуже разваливающегося на глазах дворца.

Миновав несколько коридоров, Сарах решительно толкнул дверь в зал совета, но не успел он сделать и шага за порог, как на него обрушился яростный лай десятков псов, усиленный высокими стенами и сводчатыми потолками.

И вновь сердце шаха ушло глубоко в пятки, где чуть не было схвачено клацнувшими в опасной близости острыми клыками разозлившихся из-за вторжения на их территорию собак. Однако злобным гавкалкам достался лишь край куфии Повелителя.

Вмиг выскочив из помещения, Сарах даже ногами затопал от бессильной злости, не забывая при этом держать дверь обеими руками, и все пытаясь понять, почему в Малом зале без его ведома, вдруг, устроили псарню. Он хотел позвать евнуха, чтобы озадачить нерадивого слугу этим вопросом, но, оглянувшись по сторонам, понял, что из-за задумчивости просто свернул не туда.

- Помоги мне Всевышний! - негромко взмолился Сарах и, продолжая удерживать дверь, подтянул к себе ногой стоящую у стены тяжелую лавку.

На эти нелегкие акробатические действия у него ушло немало сил и времени, но, когда цель была достигнута, юный шах с облегчением кивнул и, пообещав себе развесить в коридорах указатели, направился куда следовало.

- Достопочтенный Гервин! - поприветствовал Сарах своего гостя, сжимая в руках край разодранной куфии, чтобы мужчина не заметил сего непотребства, и прошествовал к своему креслу. - Что за дурные вести ты мне привез? Нас атакует султанатский флот во главе с имперским принцем Ансельмом?

- К сожалению все намного хуже, Повелитель, - глава Седьмого Перекрестка бросил тревожный взгляд на Надима, стоящего позади трона, и низко поклонился юному шаху. - Султан и его воины всего лишь люди, как и принц Ансельм, а мы столкнулись с чем-то более могущественным. Началось все неделю назад, когда с Шестого Перекрестка к нам пришла тревожная весть о том, что в бою с невиданным зверем пало два отряда...

Гервин замолчал, давая Повелителю возможность осмыслить сказанное, а потом в подробностях поведал о результатах разведки и о принятых им оборонительных мерах.

- Теперь же, когда был обнаружен поистине могущественный враг, я вынужден был, согласно уставу, снарядить свой лучший отряд в поход, целью которого является обнаружение и истребление врага. Но, по правде говоря, Повелитель, я думаю, что назад они уже не вернутся. Нириин своими глазами видела существо, которое бродит в окрестностях Седьмого Перекрестка, и она признала, что простым смертным с ним не совладать.

Иногда Сараху казалось, что он просто уснул. Уснул уже очень давно, и все никак не может проснуться.

Иной причины, отчего все происходящее напоминало ему жуткий кошмар, шах придумать не мог.

Нет, ну в самом деле, почему все неприятности этого мира, вдруг, взяли и свалились на одну несчастную голову? И почему эта голова принадлежала именно ему? В мире что, голов недостаточно?

Сарах мог предоставить провидению целый список из более подходящих кандидатов. Но, должно быть, Всевышний прогневался на него за что-то, и теперь посылал ему непосильные испытания, словно проверяя его на прочность, или наказывая за прегрешения.

Вот только, за какие?

- Точно! - вдруг осенило юного шаха. - Это все из-за нее! Несносная девчонка! И не сиделось же ей в священную ночь в гареме. Вот, правда, хоть привязывай!

- Эм... Повелитель? - осторожно начал Надим, привлекая внимание шаха. - Не думаю, что Ваша сестра имеет отношение к нашествию нечисти на перекрестки.

- Имеет, имеет, - уверенно закивал Сарах и тягостно вздохнул.

- Но Повелитель, - осторожно начал Гервин, - Как такое возможно? Ваша сестра знается на темной магии?

- Когда она родилась, поднялась такая буря, что от старого дворца остались одни руины, которые и по сей день покоятся в глубинах озера, окружающего Дэш-Минаб, - напомнил Сарах. – Моему отцу пришлось строить новый дворец, который теперь тоже разваливается. Сначала я никак не мог связать одно с другим, но теперь я почти уверен, что это Рабика причина всех моих несчастий. Наверное, нужно сказать стражницам, чтобы отвели ее в гарем и хорошенько связали, чтобы неповадно было. Но разве стражницы справятся с этой бестией? Она сама, кого хочешь, скрутит. Всевышний, и что мне с ней делать?!

В малом зале на мгновение повисла тишина.

Шах сидел, задумчиво глядя прямо перед собой и недовольно поджимая губы. Его советник многозначительно смотрел на Гервина, а Гервин в свою очередь пытался понять, здоров ли Повелитель, и не обделил ли его Всевышний разумом.

Как раз в этот момент дверь в зал распахнулась, и евнух объявил, что привел наемника, о котором спрашивал глава Седьмого Перекрестка.

- Зови! - приказал Надим, взмахнув рукой, и в помещение вошел давешний варвар в своем неподобающем облачении.

- Эмерис! - Гервин повернулся к наемнику, который нахмурился, увидев своего военачальника. - Твой отряд отправился навстречу собственной погибели. Ты нужен им. Не знаю, успеешь ли нагнать их, но я очень надеюсь, что они еще не встретились с врагом.

Лицо варвара от этой новости обратилось суровой каменной маской. Серые глаза сверкнули сталью. А на лбу вздулись и запульсировали синие жилки.

- Повелитель, - повернулся Гервин к шаху, - прошу Вас освободить этого наемника от службы во дворце и отпустить со мной. Успех похода во многом зависит от того, сможет ли он вовремя добраться до своих сослуживцев.

Сарах задумался. Он пытался сложить кусочки мозаики, чтобы осмыслить происходящее, но у него ничего не получалось. Картинка, которая всплывала в его воображении, была, по большему счету, просто бредовыми каракулями, и как их растолковать, шах не знал.

- Ты заявляешь, что пало два отряда, - наконец, заговорил Сарах, выныривая из своих раздумий. - Так с чего ты решил, что один единственный отряд, даже с таким могучим воином, сможет справиться с напастью?

- Отряд, в котором я служу, мой Повелитель, не просто лучший! - пробасил варвар и преклонил колено перед шахом, одновременно и выказывая свое почтение, и извиняясь за то, что заговорил без дозволения. - Нириин искусный воин. И нас она подбирала под стать себе. Я уверен, если Вы позволите мне присоединиться к ним, мы справимся с любым, даже самым свирепым врагом.

- Что?!

Сарах почувствовал, как все его нутро обдает волной леденящего душу холода. Он не хотел верить в то, что услышал. Он совершенно не хотел даже предполагать того, что...

- Нириин? Она, что? Это безумие!!! Да кто такое допустил, вообще?!

Сарах даже вскочил с трона, не зная, куда себя деть от ужаса.

- Нет, не безумие. Это отвага! - возразил варвар, и глаза его сверкнули жаждой битвы.

Сарах открыл было рот, чтобы сказать, что наемник бредит, но с уст сорвался лишь тихий скулёж.

- Ну всё, - упав обратно на трон, обреченно выдохнул Сарах. - Мне конец. Война с Империей уже не за горами. Всевышний, ну за что ты посылаешь мне такие испытания?!

- Повелитель, Нириин велела передать Вам это лично в руки, - Гервин протянул шаху шкатулку с бабочками. - И не сомневайтесь в Ваших верных воинах. Если будет нужно, каждый из них с радостью отдаст за Вас свою жизнь. Мы остановим врага, чего бы нам это ни стоило.

Сарах слушал пламенную речь главы Седьмого Перекрестка, но, казалось, не воспринимал ни слова. На его лице проступила глубокая печаль, а во взгляде читалось только отчаяние, и ничего больше.

Дослушав главу наемников до конца, Сарах поднялся и забрал у него шкатулку. После чего молча удалился вместе с ней в смежное с залом помещение.

Надим последовал за ним, но Сарах остановил советника, уверив, что справится без его помощи.

Шкатулка Нириин обжигала пальцы, и Сарах поспешил поставить ее на стол. После чего тяжело опустился в деревянное кресло и с замиранием сердца уставился на резную коробочку.

В прошлый раз он передал ее Андрэсу для Нириин. Теперь знающая вернула ее обратно. И то, что таилось внутри, пугало молодого правителя до дрожи. Но деваться было некуда, и, покрутив на пальце кольцо в виде тонкой змейки, Сарах осторожно снял его и нажал на один из маленьких изумрудов, которые служили рептилии глазами.

Тихо щелкнул тайный механизм, и кольцо с легкостью распрямилось, а из пасти змеи показался раздвоенный язык. Теперь этим ключом можно было открыть крышку.

Сарах поместил змею на полагающееся ей место на шкатулке, и та словно ожила. Поползла по витой серебристой лозе, на вершине которой пела свою последнюю песнь райская птица, и замерла у намеченной жертвы, приготовившись к броску.

В этот момент крышка приоткрылась, и Сарах откинул ее, чтобы с удивлением расширить глаза, рассматривая несколько писем и личную печать имперского принца.

К горлу подступил ком, и шах тяжело сглотнул, чувствуя, как сердце заходится в безумном ритме, а в животе все скручивается в тугой узел. Руки вновь задрожали. Да так, что Сараху не сразу удалось взять печать. А когда пальцы все же коснулись начищенного до блеска металла, на душе у юноши стало тоскливо.

Так и не выпустив печать Андрэса из рук, Сарах достал из шкатулки первое письмо, и уже на начальных строках чуть не разревелся от затопившей его сердце безысходности. А дочитав до конца все же заплакал.

Горячие слезы катились по щекам юного шаха, обжигая кожу. Скорбь чернильным саваном окутала душу, погасив несмело сияющее в ней солнце, и Сарах прижал письмо к разрывающейся от боли груди, как самое драгоценное сокровище, какое у него только было.

«Ну как же так? Почему?» - глотая горькие слезы, думал Сарах. – «Почему именно Андрэс? Неужели все, кто дорог моему сердцу непременно должны погибнуть? Что это за проклятие такое? За что меня прокляли?»

Вопросов было так много, но все они оставались без ответа, сколько бы шах ни взывал к Всевышнему. И молчание Бога рвало на части сердце юноши острыми когтями скорби и тоски по несбывшемуся.

Сарах не знал, сколько времени прошло, прежде чем слезы высохли, и ему удалось успокоиться.

Глаза шаха саднили, в горле першило и скребло, но он все же нашел в себе силы прочитать остальные послания. Да только стоило Сараху открыть следующее письмо Андрэса, адресованное Императору Кристофу, как истерика вновь сдавила горло шаха.

Словно наяву он услышал в своих мыслях голос имперца, дающего жаркую клятву верности. Почувствовал тепло его рук и горячее дыхание на своей коже. И пусть письмо к Императору было сухим и лаконичным, между его строк Сарах прочитал искусно спрятанные чувства принца, который на пороге неминуемой гибели думал вовсе не о себе, а заботился о безопасности и благополучии мальчишки, с которым провел всего несколько жалких недель.

Взгляд остановился на последней точке, и письмо выпало из ослабевших пальцев Сараха. А через миг, юный шах сорвался с места и бросился в Малый Зал.

- Остановить! Немедленно остановить и вернуть их! - вскричал он, хватая Гервина за грудки и сжимая тонкие пальцы на кожаной куртке мужчины с небывалым остервенением. - Верните его!

Глава Седьмого Перекрестка опешил, глядя в разъяренное лицо совсем еще юного правителя, глаза которого припухли от слез, а губы были искусаны в кровь.

- Кого вернуть, Повелитель? Только прикажите...

- Отряд Нириин!

Сарах чувствовал, что сходит с ума. Воображение рисовало ужасные картины. Страшные, пугающие до дрожи.

- Верните их. Я не могу потерять их снова. Не могу!

- Они выступили три дня назад. Даже если гонец отправится сию секунду, нет гарантии, что он найдет их в лесу, - виновато сказал Гервин, понимая, что совершил ошибку, отправив на разведку знающую, которая была близка с шахом.

Но переиграть эту ситуацию уже было невозможно. Да и стоило ли? Если их отряд падет, кто вообще сможет выстоять против неведомого врага?

На лице шаха появилось выражение крайнего ужаса, а глаза против воли заволокло слезами.

И Гервину по-человечески стало жаль этого юношу, который столь рано столкнулся с непосильными испытаниями. Он мог бы утешить мальчишку, хотя бы просто похлопав его по плечу и сказав пару утешительных слов, но он не посмел фамильярничать, и просто стоял, не зная, что сказать и как поступить.

- Повелитель! - внезапно выступивший вперед варвар опустился перед шахом на одно колено и поклонился ему. - Я найду их, где бы они ни были. И если я приеду вовремя, на крови клянусь, ни один из них не падет в этом бою.

Он достал из ножен кинжал, больше напоминающий маленький меч, и полосонул себя по ладони, оставляя на ней глубокую кровавую борозду.

Сарах в ужасе округлил глаза и схватил варвара за руку.

- Да что ж ты себя так не бережешь?! - совсем по детски шмыгнув носом, возмутился Сарах, и, стянув с головы куфию, принялся перематывать ею руку наемника. - Я не разрешал себя калечить.

- Это всего лишь жалкая царапина, - пробасил наемник, удивленный и одновременно смущенный оказанной ему честью.

Шах с непокрытой головой казался еще более юным. Тяжелые золотые украшения в ушах и на шее теперь выглядели массивно и несколько нелепо на фоне чувственной красоты нового Повелителя И-Станбада. И варвар подумал, что перед ним стоит хоть и правитель, но все еще зеленый юнец, растерянный и беззащитный без своих преданных вояк и головорезов с Перекрестков.

Там, откуда варвар был родом, такой правитель был бы обречен на мучительную гибель от рук более свирепого претендента на престол. Но в И-Станбаде бытовали другие порядки. Сила правителя Золотого Королевства была не в воинственности и кровожадности, а в звонких монетах, которыми он щедро платил воинам за преданность.

И все же было в этом юноше что-то такое, что заставляло сердце варвара трепетать от гордости за него. Несмотря на юный возраст и утонченный внешний вид, шах оказался на удивление стойким человеком, и отважно противостоял всем невзгодам. К тому же он всегда был добр к окружающим и старался улаживать конфликты дипломатическим путем, прибегая к грубой силе только в случае крайней необходимости.

И пока варвар размышлял о душевных качествах шаха, вглядываясь в его обеспокоенные происходящим, покрасневшие глаза, в нем зрела странная необходимость, во что бы то ни стало, защищать этого юношу от всех земных напастей, которые только могли свалиться на его голову.

- Повелитель! - варвар накрыл руки шаха своей огромной ладонью, заставив того вздрогнуть и обратить свой взор на наемника, позволившего себе вольность. - Нириин могущественная богиня, которая в одиночку может выстоять против тысячи воинов. С ней мечник с благословенных островов, владеющий магией предков, которые стеной стоят за него и наш отряд, рассекая врагов на мелкие кусочки. И энлинтен, чья целительная сила настолько сильна, что часто возвращала нас в бренный мир из самой преисподней. А у их разведчика острый слух и поступь кошки. Он ловкий и меткий как демон. И я очень удивлюсь, если они все-таки падут в этом бою. Все они моя семья, и я часто видел их в деле. Они вернутся. Вернутся с победой. Потому что их сердца бьются ради И-Станбада и его Повелителя. Не сомневайтесь в них. Вы монарх, и Ваша вера в них как благословение. Она осветит им путь в ночи и отведет от них смерть. А теперь позвольте мне покинуть Ваш дворец и постараться нагнать их. И уверяю Вас, мое копье положит тысячи монстров и десятки тысяч воинов, головы которых украсят стены Ваших владений.

Сарах с замиранием сердца и каким-то совсем непонятным ему восторгом внимал словам варвара. И когда тот договорил, кивнул, уверенно и решительно.

- Голов не надо. От них смрад потом выветривать несколько лун к ряду, - сказал Сарах, а потом попросил: - Ступай. Попробуй догнать их. Уверен, ты сильный и достойный воин, и мог бы пригодиться им в бою. Ступай с моим благословением. Пусть твои Боги защитят тебя. А я помолюсь Всевышнему о твоем успехе, и об их жизнях.

Варвар улыбнулся и кивнул, давая понять, что сделает все возможное, чтобы помочь своим друзьям. После чего поднялся и, низко поклонившись, вышел из зала, даже не оглянувшись на присутствующих.

Куфия шаха так и осталась на его ладони как самый сильный в мире оберег против зла.

Когда варвар покинул помещение, Надим испросил дозволения шаха отлучиться, чтобы проводить наемника до ворот.

Сарах разрешил, и через мгновение они остались с Гервином наедине.

- Повелитель, - сказал глава Перекрестка, - со мной приехал один человек, которого я хотел бы тайно представить Вам. Это опальный имперский барон, который пришел служить на Перекрестки в поисках защиты от гнева герцога Холдфаста. Его имя Бастиан Рэдфалкон. Он провинился тем, что устроил в Холдфасте мятеж, и пока герцог подавлял восстание крестьян, обесчестил его жену, и наградил герцога своим бастардом. Теперь этот человек здесь. Нириин и Ваш имперский протеже сошлись во мнении, что интриган при дворе Вам не помешает. Вам нужно только представить барона ко двору как мелкого дворянина И-Станбада. Пусть разгуливает среди Ваших великосветских подданных и вынюхивает их заговоры. Видят боги, у него к этому талант.

Сарах устало прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Слишком много нехороших и тревожных известий свалилось на него. Да еще и развратник имперский...

- А если он в гарем сунется? - спросил Сарах, устало опустившись на трон и обхватив голову руками. - Мне бастардов потом в Холдфаст герцогу отправлять?

- Не сунется, - ответил Гервин. - Он знает, что лишится мужского достоинства и будет объявлен дезертиром, если приблизится к гарему. Он принял условия, и готов служить Вам верой и правдой.

Сарах несколько мгновений помолчал, принимая решение, а потом кивнул.

- Хорошо, - устало сказал он, - я встречусь с ним. Передайте Надиму, чтобы отвел Лала Бастина Рад аль-Файлак бека в мой кабинет. Я поговорю с ним незамедлительно.

Глава Седьмого перекрестка на миг растерялся, не сразу сообразив, что Бастиан Редфалкон уже обзавелся новым титулом. А когда понял, что шах хочет видеть бывшего барона, улыбнулся одними уголками губ и, низко поклонившись, покинул Малый зал.

Примечание:

Словарь пополнен терминами из главы