Чем отличается человек от зверя? Этим вопросом как-то задался монстр, который взглянул на себя в ледяной луже, криво отражающей его худые черты лица. Он взглянул в неё случайно, когда упал на колени перед мёртвой девушкой. Она была ещё жива. Задыхалась от сильного потока крови, растекающегося у неё на шее. Её убил не он. А те твари, что зовутся этому монстру собратьями – кровопийцы. Он такой же. Но другой. Монстр ни разу даже не подумал коснуться губами розоватой пенке, шипящей на ране девушки. Он держал ей рану, не взирая на ледяную лужу, в которой они оба мёрзли и умирали. Она умирала от смертельной раны, кровопийца же умирал душевно. Слабый и добрый монстр, который не хочет пить крови и злорадствовать над теми, кто слаб.

– У неё внутреннее кровотечение. Лёгкое пробито, – раздался сзади парня мужественный и сухой голос Люцифиса. Этот Кровопийца – сильнейших из всех кровососущих тварей и самый человечный, начитанный и широко мыслящий. Именно так воспринимал его Алакей. Так зовут этого доброго монстра. Он один из немногих кому имя дал сам Эйл. Это единственное, что его сближало с Люцифисом.

Люций выпустил клубы серого дыма, снова затянулся сигаретой и величественно взглянул на парня, тщетно пытающегося понять, что же тогда делать. Он также без интереса к ситуации проговорил:

– Розовая пенка – это признак внутреннего кровотечения. Без понятия, что тебе делать, просто оставь её в покое.

Алакей стиснул зубы. В горле неприятно застыл комок жажды крови – он тоже хотел её выпить, но как это будет отвратительно, если человека, которого ты хотел спасти, сам обгладываешь и пируешь.

– Я не хочу творить такое с людьми, – процедил Алакей, поднимаясь с лужи. Его серые штаны под копирку каждого кровопийцы пропитались багровым оттенком, опавшие руки как слабые ветки осины болтались и немели. Люцифис обвёл парня с ног до головы хладнокровным взглядом и, казалось, с отвращением относился к Алакею, но как обманчив его суровый взгляд. Мужчина вступил в холодную лужу чистыми лакированными туфлями и поднял Алакея, силой заставив выпрямиться его спину.

– Пойдём со мной. Я попрошу Эйла сделать тебя командором взвода кровопийц. Отправишься на базу Блэксториес, будешь охранять людей от их зверских рук. Макс точно не захочет больших потерь людского населения, так что ты будешь там в почёте, – Люций проговорил это тускло, отрешённо от понимания собственных слов. Алакей взглянул в его кровавые глаза и заметил туманность, словно Люцифис вспоминает что-то нехорошее, когда проговаривает вслух «BlacksStories».

– Вы о чём-то переживаете?

– Алакей, чтобы стать человеком, нужно полюбить хотя бы одного из них. Тогда ты уже не сможешь воспринимать их как добыча, ты поймёшь, что каждый из них кем-то любим, – с этими словами Люций отвёл нового приятеля в военные корпуса с грузовиками, направляющимися на базу людей.

***

     Лайт исправно выполняла команду Исаии и сидела в лаборатории. Жуткие рассказы от очевидцев про разные преступления здешних солдат-кровопийц доносились до Лайт страшным эхом, но девушка верила, что скоро придёт Андрей или Крайм и заберёт её отсюда, а не как Исаия бросит со словами: «Прости, снежинка, но я занят. За мной тебе ходить будет опаснее, чем просто сидеть в лаборатории, ты так не считаешь?».

Но всё же ей не повезло... Как-то ночью к ним в лабораторию забрели четверо пьяных Кровопийц. Все они были похожи: чёрные угольные волосы, горящие красные глаза и бледная кожа мертвеца. За их снежными губами виднелись клыки зверя, готовые насладиться кровью. Ассистенток Лайт ждала кровавая участь, а мужчину-учёного заставляли унижаться. К Лайт не прикоснулись, ибо ей заинтересовался их якобы главарь: он отличался уравновешенным видом и спокойным выражением глаз. И как же случилась их встреча?

Лидер группы шёл по коридору в главную комнату, напевая веселую песню. В главной лабораторной комнате держали всех заложников. Стараясь остаться в потёмках своего голоса и слушать только своё мелодичное пение, а не крики умирающих людей, Алакей встал посередине зала. Его напарник, вытирая кровь, прорычал, что осталась ещё одна учёная, и уверенно направился к ней. Идя к плачущей Лайт, которая забилась в углу слепым котёнком, кровопийца представлял, как возьмёт её за снежные волосы и, наслаждаясь её красотой, вопьётся клыками насмерть в тело. Лидер же мельком осмотрел бардак, что они тут устроили, и расслабленным голосом сказал:

– Постой, ей займусь я. Не всё же вам гиенам.

Алакей спокойно подошёл к девушке, но каждый звук тяжёлой солдатской подошвы доносился до неё страшным колоколом о приближении палача, но монстр тихо присел перед ней. Он рассмотрел макушку её снежных волос и тихо запел колыбельную:

So sleep, sugar, let your dreams flood in

Like waves of sweet fire, you are safe within

Sleep, sweetie, let your floods come rushing in

And carry you over to new morning...

Лайт сначала вся сжималась, слушая уравновешенный и такой тёплый голос человека, который всем видом показывал не враждебность, но учёная боялась так быстро расслабляться, но в один момент она решилась выглянуть из-под колен и посмотреть в глаза этого незнакомца. Сделав задуманное, Лайт увидела перед собой обычного парня, в глазах которого не было хищного блеска, а клыки не торчали страшным парадом ножей изо рта. Его лицо было спокойным и даже дружелюбным. Алакей даже слегка улыбнулся, заметив любопытство девушки, ведь он сам с нескрываемым интересом изучал каждое её движение, шорох и дрожь. Он поправил локоны её шелковистых прямых волос и стал накручивать себе на палец. Снежные волосы на его пальцах походили на водоворот морской пены. Лайт не видела той красоты собственного тела, которым сейчас восхитился Алакей, ей не было дела до собственных волос, она лишь ждала страшных событий, которых её наградит этот причудливый незнакомец. Вдруг Алакей не сдержался коснуться её руки, а затем сжать её в своей ладони, насыщаясь теплом человеческого тела. Он посмотрел в алмазные глаза до смерти напуганной красавицы и растянул на лице непринуждённую улыбку и сказал:

– Пойдём отсюда, – он потянул её за собой, скрыв за своим плечом от кровожадных глаз подчинённых.

Они вышли на улицу, держась за руки. Алакей иногда оглядывался на Лайт и с улыбкой разглядывал её черты лица, начиная от вздёрнутого носика и заканчивая каждой редкой нижней ресничкой на её больших голубых глазах.

Сама девушка не поднимала глаз с земли, боясь сделать неверное движение и разозлить странного монстра.

     Парочка пришла к ветвистому дубу, который ещё столетиями назад тут пустил корни. Алакей оценил высоту желаемой толстой ветки и тут же запрыгнул на неё: на самом деле она находилась не так далеко от земли. Лайт растерялась, ощутив без стоящего рядом монстра безопасность. Вокруг где-то в потёмках ходят патрули кровопийц, а с незнакомцем хоть и страшно, но одновременно не так страшно, как с другими. Алакей протянул ей руку и поскорее поднял к себе, забирая её от жгучего страха остаться одной в кромешной тьме. Они в тишине смотрели в пелену тьмы, не видя перед собой дальше ближайшей ветки с пушистыми сучьями зелёных дубрав. Затем Лайт начала различать в пелене ночи архитектуру зданий, ночное сияющее небо и сторожевого пса за углом дома. В тени дуба под покровами его листьев ночь казалась зелёной. Во тьме всё погрязло синеватой бездной, но здесь... вместе с добрым монстром под защитой листвы всё отливало игристыми тенями ночи вперемешку с зелёной красотой природы. Эйл тоже мечтает наслаждаться такими ночами во мгле зелени, не оставив другим людям шанса выжить. Он хочет быть совсем один, также сидеть на дереве, наслаждаться и не замечать тонущих людей внизу.

    И Лайт это пугало, ведь его мечты исполняются, и она, если бы не этот парень, захлебнулась бы в крови его желаний от растерзанного тела каким-нибудь кровопийцей. Тут девушка заметила, что Алакей поёт снова ту колыбельную, с таким же бархатным тембром, изящной нежностью и красотой. Лайт заслушалась его пение и как-то не заметила, что после стресса норадреналин выделился в кровь и вызвал желание прильнуть к стволу дуба и уснуть. Она поддалась желанию и в итоге уснула. Но за минуту до умиротворённого сна девушка вспомнила весь пройденный путь: ад в МЦББИ, горящий город и сломанные рёбра, бьющийся в смертной агонии Эви, потерянный в безумии Андрей и Алина, которую забирают от неё.

      Но вдруг нежное пение парня рядом увёло её в другое русло, заставив угнетающие мысли перетечь в гармонию и тишину. Она уснула. Алакей ещё некоторое время просидел под покровом зелёной ночи, а затем взял на руки Лайт и притащил девушку в свою тихую комнату. У него не было в голове ни одной грязной мысли, он укрыл её одеялом, распахнул окно для свежего ночного ветра и затаился где-то в углу, чтобы не мешать её сну. Парень не понимал, почему так странно он чувствует себя рядом с ней, но он был уверен в одном точно – Люцифис был прав, чтобы стать человеком, нужно полюбить хотя бы одного из них. Мечта Алакея остаётся неизменной: быть здравомыслящим и в рассудке, подобно высшим биологическим оружиям – Люцифис, Макс...