Очнулся я с жутким похмельем и долго не мог сфокусироваться на чём-то одном. Башка просто раскалывалась, в рот как будто наблевал кто-то. Ещё и комната казалась какой-то незнакомой.

— Очнулся? — поинтересовался недовольный женский голос. — Думала, уже Влада звать придётся, чтоб тебя на улицу выкинул. Давай, поднимайся и вали отсюда.

— Чего? — я нахмурился, пытаясь разглядеть силуэт, маячивший где-то с краю.

— Ничего, — передразнила меня девушка. — Говорю, проваливай. В следующий раз попрошу Скорпиона прислать кого-нибудь поопытнее, чтоб грязь не разводил.

Я наконец начал вспоминать то, что было ночью. Хмыкнул:

— Под наркотой ты была полюбезнее, а?

— А ты посимпатичнее. Вставай давай, у меня терпение не железное.

Я заставил себя сесть и не упасть обратно после приступа головокружения. Так хреново мне давно не было. Марина стояла у окна и смотрела на меня не самым приятным взглядом. Да, вчера и она была посимпатичнее так-то. Хотя с утра уже успела принарядиться.

— Сколько времени?

— Девять тридцать. Одевайся, — она кинула мне мою толстовку. Помятую и грязную.

— И чё за говно на ней?

— Понятия не имею. Ты думал, я тебе вещи новые подарю? — с каждой презрительной фразой эта Марина бесила меня всё больше.

Засунув в жопу остатки своей брезгливости, я натянул и толстовку, и джинсы. Телефон обнаружился в кармане. Оттуда же вывалились три смятые купюры: две по пять тыщ и одна в две. Я нахмурился, пытаясь понять, что не так.

— А где ещё три тыщи?

— На них ты купил нам шампанское, — усмехнулась девушка.

Цыкнул:

— Меня Скорпион убьёт.

— Не мои проблемы, — Марина грациозно прошествовала к двери и с грохотом её распахнула. — Проваливай и больше тут не появляйся.

— Грубовато так, не находишь? Думал, тебе понравилось, — я через силу рассмеялся, поднимаясь.

— Под наркотой мне много что нравится, знаешь. Не принимай на свой счёт, — девушка повернулась ко мне спиной и крикнула куда-то вниз. — Влад, проводи его.

Уже знакомый мужик перехватил меня внизу и проводил до дверей. Клуб при свете дня казался жалким. Я основательно так пошатывался, но на помощь даже не рассчитывал. Для таких, как эти, мы все отбросы. Задетое самолюбие — тоже в жопу. Не привыкать. Единственное, что я сделал — плюнул в стекло двери, за которой скрылся цербер.

Даже улица встретила меня явно не с распростёртыми объятьями, солнце резало глаза. Можно подумать, я уже стал наркоманом со стажем. Прикола так и не понял, слишком короткий эффект. Если уж кайф ловить, так это двадцать четыре на семь принимать надо. Теперь хоть мог своего дядьку понять, который за наркоту всё готов продать был.

Накинув на голову капюшон, я стал раздумывать, как избавиться от сушняка и боли в висках. Хотел посмотреть, сколько у меня на карте бабок осталось, однако телефон, падла, сразу высветил одиннадцать пропущенных. Девять от Женьки и два от Скорпиона. Одно страшнее другого, но всё же выбор был очевиден. Если я приду к Женьке перемолотый в фарш, может, она меня ещё и пожалеет, а вот Скорпион всё переломает в любом случае. Промелькнула мысль затаиться и не перезванивать, но я прекрасно понимал, что чем дольше буду оттягивать, тем хуже мне будет в итоге.

Ответили со второго гудка.

— Через час на обычном месте. Только попробуй мне бабки не принести — я тебя прикончу, ушлёпок.

— И тебя привет, — хмыкнув, пробормотал я, когда Скорпион бросил трубку. Наверное, стоило испугаться и где-то раздобыть три тыщи, но я был не в том состоянии. Да и чего бояться? Руку мне дядька ломал, со внутренним кровотечением я в больничке лежал уже два раза, почки мне тоже отбивали, на нижней челюсти не доставало одного жевательного после давнишней драки не помню с кем... У меня даже мизинец прилично так гнулся не в ту сторону из-за ушиба. Насмерть не прибьют — и то хорошо. А даже если и прикончат — пофиг. Я давно стал отчаянным. От жизни получаешь всё, только когда терять нечего. Плывёшь себе по течению и радуешься, что не бомжуешь хотя бы.

Блин, да я бы сейчас почку продал в обмен на отмену похмелья.

Поплёлся к автобусной остановке. В транспорте проехался с комфортом, потому что все от меня шарахались — хоть какой-то плюс. Впрочем, несмотря на самовнушение я всё же замедлил шаг, приближаясь к заброшке. Даже за водичкой в магазин заскочил. Инстинкт самосохранения, чтоб его. Всё же удовольствия от боли я не получал, ещё не настолько чокнулся, как мать. И чего она у меня вчера в галлюцинациях появилась?

Додумать я не успел, Скорпион вышел навстречу. Что-что, а терпение явно не входило в список его скиллов.

— Давай деньги.

Я с самым серьёзным видом передал ему двенадцать тысяч, не став добавлять оставшуюся с прошлого раза пятисотку. И буквально тут же задохнулся от боли и согнулся пополам, разучившись дышать секунд на двадцать.

— Я сколько раз говорил, сука, чтоб ты делал то, что я сказал. Передал, получил бабки — отваливаешь. Чё, так сложно? Я тебе даю бабла мало, да? Значит, вдвое меньше получать будешь. Я думал, ты умнее, Алекс. А ты такой же жадный тупорылый гадёныш, как остальные.

Я только успел разогнуться и подумать о том, что предпоследняя фраза могла бы сойти за комплимент, как получил второй удар в то же место. Зря водичку выпил. Дальше всё пошло по классике. Живот, пах, почки, колени... Когда я отлежался минут двадцать на земле без движения после ухода Скорпиона, с удивлением подметил, что лицо осталось целым. Да и вообще мне ещё не так, как Карычу тогда, досталось. Хотя болели все части тела, внутренности, и стоны сдерживать было тяжело.

Кое-как перевернулся на живот и сплюнул кровь. Потом обратно на спину из-за боли. Было, кажется, только мгновение, когда я чуть не потерял сознание. Живой. Смеяться было слишком больно, поэтому я очень постарался сдержаться. Так и лежал в грязи у заброшки. Сейчас бы наркота пришлась очень кстати — желательно только без галюнов.

Встал я где-то только через час, когда боль чуть поутихла. Едва мог передвигаться. А ещё надо было дойти до Женькиного дома... Всё-таки я надеялся на то, что она меня пустит. Несмотря на все угрозы она никогда не выгоняла.

Просидел в подъезде до вечера, ловя странные взгляды соседей — дверь была закрыта, Женька, видимо, ушла на учёбу. Когда девушка появилась на лестнице, у меня хватило сил только на то, чтобы прохрипеть "привет". Но Женька изо всех делала вид, что меня не замечает. Не поздоровавшись, достала ключи, открыла дверь — и закрыла бы её, если бы я не выставил руку.

— Не хочешь меня впустить, не?

— Не хочу, — холодно ответила девушка, хотя я слышал, как дрожит её голос. — Убери руку.

— Заслужил, — я рассмеялся и тут же схватился другой рукой за грудь, закашлявшись. — Слушай, давай я зайду — и мы поговорим.

— Нет, Алекс. С меня хватит. Я устала от этого. Ты приходишь, когда тебе удобно, давишь на жалость, просишь помочь — и ничего при этом не объясняешь. Сколько ещё мне это терпеть?!

— Последний раз.

— Я тебе не верю. Убери руку.

— Предлагаешь мне ночевать в подъезде?

— Мне всё равно. Убери руку.

— Да пошла ты, — я сплюнул кровь и убрал руку. Дверь с грохотом захлопнулась. Выругавшись, заставил себя подняться. Уж лучше ночевать на лавочке, чем в подъезде, как псина какая-нибудь. Коты мне всегда больше нравились, я даже подкармливал одного, когда маленький был. Как только жрачка совсем закончилась, он свалил — вот это понимаю самоуважение.

Хорошо, Женька жила на первом этаже, и я затратил минимум сил, спускаясь по лестнице. В теории можно было пойти к бабке, но в таком виде не хотелось. Мало того что не поможет, так ещё и на уши присядет. Нормальными друзьями я так и не обзавёлся, да и имеющимся корешам нужен был, как бревно на шею. Улица — наше всё.

Зашёл в магазин, под недоверчивым взглядом продавщицы купил на оставшиеся деньги сигареты "Донской табак", как и планировал, кусок колбасы на развес и пиво. Да, я был мастером экономии. Ну и пофиг, честно. В крайнем случае мог с карты накопленное снять.

Зажигалка из кармана не вывалилась — подфартило. Я уселся на лавочку возле какого-то дома и, поёжившись, постарался принять максимально безболезненную позу. Закурил и закашлялся.

— Эй, парень, сигаретки не найдётся? — ко мне подсел какой-то мужик. Был бы пьяный, я б его послал, но нет, водкой не несло.

— Десять рублей, — я усмехнулся, ещё раз затягиваясь.

— Да по-братски.

— После тебя ещё один попросит по-братски. И чё я делать буду? — мои слова, как обычно, противоречили действиям, потому что сигарету я всё-таки дал. И даже зажигалкой щёлкнул. Этого оказалось достаточно, чтоб обрести компанию на вечер.

— ...а она меня из дома выгнала, представляешь?

— Чё не напился? — душераздирающую историю я слушал вполуха. Люди делятся на две категории: тиранов и жертв. Я балансировал где-то посередине, что казалось пока наилучшим выходом.

— Да я без денег ушёл, понимаешь?

— Понимаю. И чё, навсегда ушёл, что ли?

— Да нет. Пока не успокоится, — мужик вздохнул.

Вот это я понимаю — любовь. Ладно, у меня была в принципе та же история. С той только разницей, что я себя более свободным чувствовал.

Вместе мы сожрали колбасу — не обошлось без болей в желудке — и выпили всё пиво, но сигаретами я больше не делился, прекрасно понимая, что мне с этой пачкой ещё неделю жить — неизвестно, когда Скорпион остынет.

— ...иногда вот думаю, зачем это всё? Ну, типа, зачем я живу с ней, зачем на заводе вкалываю? Может, ну его — и свалить куда-нибудь? А потом думаю: куда свалить? Тут меня хоть ждут, а там я никому не нужен. Чё я делать буду?

— Привычка — сильная вещь. Да и вообще, сваливать куда-то — от себя только бежать. Как там в песне? Там, где нас нет, горит невиданный рассвет, море, закат, лебеди и вообще красота такая, что нам и не снилась*, — я усмехнулся и поёжился, чувствуя, как холод пробирает до костей.

— Ага.

Небо темнело, зажигался свет в окнах. Я внезапно понял, как скучаю по гитаре и вообще по музыке. Одно время у меня была даже мечта группу свою организовать — бред, конечно. Для этого нужно место, инструменты и люди, которые также горели бы этим, как я в своё время. Такие вряд ли нашлись бы.

Когда завибрировал телефон, я уже ничего не ждал и ни о чём не думал. Пальцы замёрзли и еле разгинались, так что ответить на Женькин звонок я смог только с третьей попытки.

— Ты где?

— На улице какой-то. Сижу, — важное уточнение, конечно.

— Как ты спать собираешься?

— Никак.

Тишина.

— Возвращайся давай.

Так и хотелось сказать что-нибудь ядовитое, но я решил не испытывать Женькино терпение и ответил просто:

— Окей.

— Простила? — мужик рядом понимающе улыбнулся.

— Пожалела, скорее, — я медленно встал, пытаясь вновь ощутить пальцы ног. — Ладно, бывай.

— Спасибо за сигарету. И пиво, — послышалось позади, когда я уже сдвинулся с места. А между прочим колбаса из всего этого была самым дорогим удовольствием.

В Женькину квартиру я не вошёл, а ввалился. Споткнулся о порог и чуть было не упал — благо, ухватился за стену.

— Ты в порядке? — девушка окинула меня обеспокоенным взглядом.

— Честно? Неа. Я в ванную.

Без зеркала трудно было определить все повреждения, увидел только, что с левой стороны живота краснело приличное такое пятно величиной с кулак. Завтра станет уже лиловым. Других видимых последствий не обнаружилось, но как же всё внутри болело — жуть просто.

Бросив толстовку в раковину, а джинсы на пол, залез в душ. Наверное, стоило сначала у Женьки попросить прощения, но я слишком замёрз и устал. Да и вообще, что такое совесть? Мою поимели ещё в детстве так, что она сдохла.

— Я повесила халат на крючок, — сообщила девушка за моей спиной и закрыла дверь. Ладно, может, совесть ещё не добили, но ей явно осталось недолго.

Моё настроение улучшилось примерно на один процент, когда я вышел из ванной.

— Бати сегодня не было?

— Ушёл утром. Не хочешь мне ничего рассказать? — Женька поставила передо тарелку с рисом и уселась напротив, прожигая взглядом.

— Не особо, но ты же не отстанешь, — я с усмешкой приподнял бровь и принялся есть: колбаса аппетит только пробудила.

— Мог бы вообще-то сказать "спасибо", что я тебя на улице ночевать не оставила. Так сложно?

— Ну почему, несложно. Спасибо.

— Пожалуйста, — девушка вздохнула. — Ты неисправим. И больше всего бесит, что я даже не могу на тебя нормально разозлиться. Дождёшься когда-нибудь.

Я неопределённо пожал плечами. А что тут можно было сказать? Сам удивлялся тому, как долго уже Женька меня терпит.

— Рассказывай давай, что произошло и почему ты вчера трубку не брал.

Так и рассказал, что был в клубе под наркотой и трахался с какой-то богатенькой сучкой, ага. Смешная шутка. Надо было срочно что-нибудь придумать даже с отказывающейся работать фантазией.

— Друзья на стрелку позвали с одной зарвавшейся компашкой. Ну и мне чуток влетело, так что я вырубился. Кореши к себе забрали, только к полудню в себя пришёл.

— Я ещё и подумала, откуда кровь у двери, — Женька покачала головой, смотря на меня с осуждением и беспокойством, но без капли подозрения. — Ты совсем идиот, Алекс? Нафига ты непонятно за кого жизнью рискуешь? Ты в больнице был?

— Нигде я не был, — и жизнью разве что за себя рисковал.

— Пошли, — я еле успел положить вилку, прежде чем девушка утащила меня к себе в комнату.

— Ты осторожнее, а. А то не только на животе ушибы будут.

— Ты сейчас серьёзно? — Женька усадила меня на кровать, распахнула халат и выругалась, увидев мой потрясающе красивый синяк.

— Серьёзно, как видишь, — я даже улыбнулся. Нет, на самом деле было забавно наблюдать за её переживаниями, это как-то облегчало боль.

— Алекс, ты придурок. При-ду-рок. Я тебя ненавижу. Как можно было во что-то такое вляпаться?

Я вляпался в кое-что похуже, ну да ладно. Женьку в это правда не хотелось втягивать.

— Что ненавидеть сразу? Пожалей и расслабься, ничего страшного в этом нет.

— Да-да, конечно. А потом у тебя проблемы будут.

— Ну так у меня, а не у тебя. Расслабься, ещё раз говорю, — я запахнул халат обратно и лёг на кровать, скрестив ноги.

— У тебя нет сердца, — Женька покачала головой, опустившись на колени и положив голову на руки перед моим лицом. — Как же ты меня бесишь, не могу.

— Ну, потому я тебе и нравлюсь. Хорошие девочки любят плохих мальчиков, правда?

— Хочешь сказать, я хорошая девочка? — Женька коротко и с какой-то горечью рассмеялась, а через несколько секунд встала. — Нет, ты всё-таки просто мудак, Алекс. От тебя несёт пивом и сигаретами, и одежда твоя не в крови, а в грязи и рвоте. Уж не знаю, чем ты там со своими друзьями занимался и кто тебя ударил, однако не приходи больше ко мне говорить, что это последний раз. Я просто наивная дура, а не хорошая девочка, раз постоянно позволяю себя обманывать. Спокойной ночи.

С этими словами она вышла из комнаты, оставив меня наедине с остатками недобитой совести. Да, Женька была слишком умной и проницательной, хотя вряд ли догадывалась о том, что скрывалось за всем этим. Я был явно её не достоин. Но жизнь — штука несправедливая, как известно. Наверное, если бы во мне оставалось хоть что-то хорошее, я бы свалил из этой квартиры нафиг, оставив девушку в покое. Но хорошего было во мне столько же, сколько силы воли у моей матери — то есть не было вообще. Поэтому я глубоко вздохнул и закрыл глаза. В наркоте определённо заключалась своя прелесть — она позволяла не думать. Хотя не то чтобы я напрягал свои мозги так уж часто... 

──────────────

*отсылка к песне Oxxxymiron "Где нас нет".