***

- Отличная работа, ребята! Вы справились. Поздравляю.

Голос мистера Вилсона звенел от искреннего счастья. Мужчина чуть ли не светился от радости, и восторженный блеск в его глазах мог смело соперничать с сиянием снега в лучах зимнего альпийского солнца.

Впрочем, причин для радости действительно было много. Получив свою древесину на четыре дня раньше оговоренного в соглашении срока, заказчик так обрадовался, что вместо обещанной премии в размере двадцати пяти процентов, накинул целых пятьдесят, и подписал еще один долгосрочный контракт с маленькой лесопильней, что гарантировало сотрудникам рабочие места как минимум на два, а то и три следующих года.

Теперь мистер Вилсон мог не носиться сломя голову в поисках потенциальных партнеров, а работники могли вздохнуть с облегчением и не переживать о сокращениях и вынужденных простоях. К тому же всю следующую неделю они могли провести с семьей, и как следует отдохнуть перед началом очередного этапа работы. А полученной премии им без сомнения могло хватить на небольшое путешествие в пределах страны.

Мэтт искренне радовался за своих новых знакомых, которые от столь хороших вестей едва ли в пляс не пустились, но все же на сердце у мужчины царила глубокая печаль.

Он выиграл пари, но удовольствия ему эта победа не доставляла. Терри по-прежнему оставался холоден и безучастен. А приближающийся Новый Год повергал Мэтью в уныние и лишал всякой надежды на исправление ошибок прошлого. Совсем скоро, практически через несколько часов, его время истечет, и ему придется вернуться к своей обыденной жизни. Жизни, которая шестнадцать лет назад свернула не на ту дорогу и покатилась под откос, хотя всем почему-то казалось, что она стремительно идет в гору.

Мэтт и сам долго так думал. Мнил себя победителем. Считал себя успешным человеком и просто счастливчиком. Однако встретившись лицом к лицу с прошлым, понял, что проиграл. Проиграл, даже не начав сражение за свое счастье. Проиграл, трусливо выкинув белый флаг еще до объявления войны. И теперь изменить что-либо было невозможно.

Грусть тяжелым камнем легла на его грудь. Сдавила сердце стальной дланью безысходности и махом стерла нарисованную Мэттом картину будущего, к которому он всегда стремился, но которое так и осталось для него холодной иллюзией.

Что делать дальше он не знал. Конечно, пройдет еще совсем немного времени и он поставит для себя новые цели, которых непременно добьется. Так было раньше и так будет впредь. Да только... к ложным вершинам ему идти больше не хотелось. А тот пик, который манил его все это время, так и остался за спиной. И сколько бы Мэтью к нему ни разворачивался, преодолеть разделяющую их с Терри пропасть ему было не под силу.

- Мэтью, если бы не ты... - мистер Вилсон хвалил и благодарил Мэтта за помощь.

Но мужчина его не слушал. Он смотрел прямо перед собой и улыбался, но мысли его были далеко.

«Если бы не ты... все было бы по-другому».

«Если бы не ты... Терри был бы счастлив».

«Если бы не ты... жизнь Холли сложилась бы лучше».

«Если бы не ты... твоя жизнь была бы совсем иной».

«Если бы не ты... если бы не твоя трусость... если бы не твое предательство...»

Всех этих «если бы» было так много, что Мэтт окончательно в них заблудился и теперь просто не знал, что ему делать дальше. И надо ли делать вообще хоть что-то.

- ... и посему, в благодарность за проделанную работу, я хочу устроить для вас праздничную вечеринку, - пробился голос мистера Вилсона к Мэтью. - Встретимся в баре в пять часов вечера. Закуска и выпивка за мой счет. Можете позвать своих жен, ребята.

- Спасибо, босс, - пробасил Дон.

- Отличное окончание года, парни, - радовался Ларри.

И другие коллеги его поддержали.

- Терри, что скажешь, придешь? - спросил мистер Вилсон, глядя на своего самого молодого работника. - Знаю, ты не любишь все эти вечеринки. Но, быть может, пора уже выбираться из своего панциря?

- Давай с нами, Терри, - поддержал босса Дон. - Нельзя же всю жизнь сидеть взаперти. Тем более что есть такой замечательный повод отметить.

- Мы будем рады тебя видеть...

- Приходи...

- Выпей с нами хоть раз...

- Ну ладно, ладно, - рассмеялся Теренс и поднял руки вверх, сдаваясь на милость победителей, которые насели на него со всех сторон, требуя его присутствия на празднике.

И Дон тут же в порыве дружеских чувств приобнял его за плечи и взъерошил волосы на голове.

- Тогда по домам, ребята, - поторопил мистер Вилсон. - Увидимся в пять. Мэтью, ты тоже приходи. И Холли с собой возьми, я буду рад с ней поболтать.

- Боюсь, не получится, - сказал Мэтт немного виновато. - Мы разводимся. И я не думаю, что она примет мое приглашение. Скорее уж запихнет мне его в глотку, или, что более вероятно, в задницу. В общем... вы же ее знаете. Она всегда была скорой на расправу. А мне еще жить хочется.

Мужчины рассмеялись.

А Терри бросил на Мэтта какой-то странный взгляд, но тут же отвел глаза в сторону, словно боялся, что его поймают с поличным.

Разобрав конверты с премиями, мужчины начали расходиться, но Теренса мистер Вилсон попросил остаться.

- Это тебе, - сказал он, доставая еще один конверт с деньгами. - Надбавка за старания. Только парням не говори, а то обидятся еще.

- Но я ничего особенного не сделал, - удивился Терри.

- Ты много работал сверхурочно, не требуя оплаты, - сказал мужчина. - Или, думаешь, я не знаю о том, что происходит на моей лесопильне? Бери деньги и выплати задолженность по налогам. И засунь свою гордость куда подальше, понял меня?

- Спасибо, мистер Вилсон, - у Терри от волнения даже голос сел. - Вы очень добры.

- Мэтта благодари за то, что помог с заказом, - посоветовал мужчина. - Если бы не он, не видать нам премии.

- Хорошо, я поблагодарю, - улыбнулся Терри, пряча конверт в карман, и чувствуя немалое облегчение от того, что не придется в отпускные дни носиться по городу в поисках подработки, чтобы свести концы с концами. - До встречи в пять.

Мужчина махнул рукой, и Терри поспешил на выход.

Оказавшись на улице, он постаял немного, глядя в небо, на которое наползали тяжелые снежные тучи, и направился к машине.

Нужно было заехать домой и привести себя в порядок перед вечеринкой. А еще заехать в магазин, чтобы не остаться в праздники без продуктов.

***

На все про все у Терри ушло несколько часов, но он успел в бар к назначенному часу.

В заведении Боба было не протолкнуться. Просторное помещение было битком набито горожанами, которые тоже решили встретить Новый Год вне дома. Мистер Вилсон, заметив Терри в дверях, громко позвал его, привлекая внимание, и помахал ему рукой, указывая на зарезервированный для их корпоратива стол. По счастливой случайности это оказался тот самый стол, за которым Теренс обычно коротал свои вечера, и это порадовало мужчину, так как в том углу было довольно уютно, а еще темновато, так что можно было укрыться от любопытных глаз и оставаться незамеченным для окружающих.

Протиснувшись к коллегам и их женам, Терри поздоровался со всеми и, чувствуя некоторую неловкость, протиснулся к стене, на единственное свободное место.

Случайно или нет, это место было рядом с Мэтью. Но Терри не стал заострять на этом внимания и просить других поменяться, и просто сел за накрытый к празднику стол.

- Отлично выглядишь сегодня, Терри, - похвалила Сара, жена Ларри.

- Ну что вы, миссис Гилмор, просто немного обновил гардероб и вымыл голову, - смущенно рассмеялся Теренс. - Но, если бы мы собирались только мужской компанией, я не стал бы так стараться.

- Подлиза, - весело отозвалась Сара. - Но это очень мило с твоей стороны, спасибо.

Остальные женщины ее поддержали, из-за чего Терри невольно зарделся и, покосившись на Мэтью, который так же не оставил без внимания его внешний вид, задержал дыхание.

Сегодня у Терри было приподнятое настроение. Ему не было чуждо радоваться зимним праздникам. Но жизнь в затворничестве заставила его позабыть, каково это, встречать Новый Год в веселой и дружной компании. Последний раз он отмечал этот праздник шестнадцать лет назад, и тогда все обернулось полной катастрофой. Но сегодня Терри не хотел об этом думать, даже несмотря на то, что виновник тех событий сидел рядом с ним.

Терри хотел расслабиться и наконец-то отпустить прошлое. А, чтобы это сделать, ему нужно было простить Мэтта. Не то, чтобы Терри все еще обижался на бывшего друга, но между ними как будто сквозил холодок. И это чувство мешало им нормально общаться. Сам Мэтт сделал уже сотню шагов к нему навстречу, и теперь пришла очередь Терри сделать хотя бы шаг, чтобы разбить сковывающий его сердце лед отчуждения.

Все равно скоро Мэтью вернется к своей привычной жизни, и все встанет на свои места. Так почему бы не попытаться разойтись миром, без взаимных обид и давешних упреков?

- Ты тоже сегодня хорошо выглядишь, - проговорил Терри, обращаясь к бывшему другу. - Впрочем, как и всегда, если не считать лесопильни. Прости, приятель, но форма смотрелась на тебе просто отстойно.

- Это потому, что она была мне мала, - усмехнулся Мэтью, стараясь не глазеть на Терри слишком откровенно.

Странно, он видел его уже десяток раз, но почему-то именно сегодня перед ним словно бы был не уставший и изнуренный невзгодами молодой мужчина, а мальчишка, смех которого согревал сердце Мэтта в далеком прошлом, и чьи глаза пленяли его душу, заставляя забыть обо всем на свете.

- Ты, наверное, специально подбирал для меня самые неудобные вещи, - посетовал он шутливо. - Куртка была мала, штаны коротки, а ботинки болтались как клоунские башмаки. И это при том, что мы не такие уж и разные по комплекции. Уверен, ты отдал мне форму Стена.

Мэтт кивнул на низкорослого тучного мужчину и рассмеялся, когда тот, словно бы в подтверждение его слов кивнул и отсалютовал ему бокалом пива.

- Нашу форму шьют по стандарту, а не по фигуре, и потому на большинстве людей она смотрится по-идиотски, - ответил Терри. - Вот тебе и первый пункт, на который производителю следует обратить внимание. Конечно, в лесу некому глазеть на обычных работяг, но рабочая форма, которая сидит по фигуре, могла бы повысить самооценку сотрудников любой фирмы. Положительная самооценка - это залог хорошего настроения. А хорошее настроение - это залог высокой продуктивности. Высокая продуктивность - это достойные заработки. А достойные заработки - мир и гармония в семье. Что, в свою очередь, так же повышает самооценку. Такой вот замкнутый круг.

- Переходи ко мне на работу, - без заминки предложил Мэтт и рассмеялся. - У тебя хорошее мышление для рекламного бизнеса. Ты зришь в корень проблемы, а это дорогого стоит.

- Эй, Мэтью, притормози! - подал голос мистер Вилсон. - Я тебя к себе взял для ознакомления, а не для того, чтобы ты у меня трудовые ресурсы из-под носа уводил. Я тебе Терри не отдам. Он у меня на вес золота.

- А я его украду, - пошутил Мэтт. - Проберусь к нему домой под покровом ночи и...

- И огребешь бейсбольной битой, - рассмеялся Дон. - Как Дэйв, когда по пьяни дома перепутал.

Улыбка так и застыла на лице Мэтта, и он покосился на Терри.

- По пьяни? - спросил он негромко, опасаясь, что «случайное» вторжение в чужой дом было совсем не ошибкой, а намеренным желанием причинить вред.

Дэйв «Дэвил» всегда недолюбливал Терри. И кто знает, что творилось в его больной голове, когда он «ошибся адресом».

- Так он сказал, - пожал плечами Терри, не желая ворошить дела давно минувших дней. - В любом случае, он об этом пожалел. Так что и тебе не советую без спроса в чужие дома забираться. Целее будешь.

- Я это учту, - улыбнулся Мэтт и отпил немного пива. - Так что перед тем, как выкрасть тебя, я за неделю пришлю уведомление с указанием даты и времени предстоящего похищения.

- И зачем это тебе, не представляю, - усмехнулся Теренс, чувствуя странное волнение в груди, больше похожее на тревогу, чем на радость. - Я не собираюсь менять профессию и протирать штаны в каком-нибудь офисе. Мне нравится работать на природе. Так что это похищение будет бессмысленной тратой времени.

- А я тебя в отпуск украду. - Не унимался Мэтт. - На рыбалку поедем. Природа, свежий воздух. Жареная на костре рыба. Мистер Вилсон, - Мэтью повернулся к шефу. - На рыбалку его украсть можно? На пару дней?

- Только если на пару дней. - Кивнул мужчина. - Но учти, если он разленится за это время, я с тебя три шкуры спущу.

- А почему с меня? - удивился Мэтт.

- Ну ты же вор, тебе и отвечать.

- Ты главное верни его нам, - мягко прикоснувшись к плечу Мэтью, сказала жена Ларри. - Нам без Терри никак. Он же один всегда и всем помогает. То крышу починит, то забор залатает. Ларри вообще по дому ничего делать не хочет. А Терри не отказывает. Он у нас хороший мальчик. Не обижай его.

- Да ладно вам, миссис Гилмор, я же не бесплатно это делаю, - смущенно рассмеялся Теренс и взялся за пиво, предполагая, что хмель поможет ему немного расслабиться.

Но коллеги и их жены начали нахваливать его перед Мэтью, как будто сватали, и Терри стало немного не по себе.

Мэтт тоже расслабился и разговорился не на шутку, а Терри то и дело ловил на себе его пристальные взгляды, которые с каждой минутой становились все более выразительными и пылкими.

Мэтью как всегда был весьма самоуверен, и, несмотря на бесчисленные отказы и холодность Терри, все равно вел себя рядом с ним так, словно имел на него какие-то виды, будь то сотрудничество, дружба или что-то больше. И разговаривал с ним с особым покровительством и упрямой надеждой на то, что его знаки внимания будут замечены и приняты.

Терри всегда поражала в Мэтью эта черта. Шестнадцать лет назад именно самоуверенность нового друга подкупила его наивное сердце и пленила открытую душу. Терри не смог устоять тогда, и сдавал позиции сейчас. Но затравленный гонениями рассудок быстро охлаждал его чувства и прояснял мысли, не позволяя годами взращиваемому панцирю дать слабину.

И все же воспоминания о прошлом все чаще пробивались из недр подсознания Теренса, воскрешая приятные моменты и давно позабытые чувства. А выпитое пиво ничуть не расслабляло, а наоборот, подогревало кровь, а с ней и интерес к Мэтью.

В итоге Терри не выдержал и, извинившись перед всеми, ушел в туалет, чтобы умыться и охладить пытающее лицо, которое могло выдать его с потрохами. А Терри совсем не хотелось пожалеть о поспешно принятых под воздействием алкоголя решениях.

***

Этот вечер был по-настоящему веселым и приятным. Мэтт уже давно не проводил время с таким удовольствием и отдохновением. Все корпоративы, на которых он бывал ранее, всегда сводились к бесконечным разговорам о работе, планам по смещению конкурентов с рынка и будущим проектам. И никакого тебе человеческого общения и душевной теплоты.

Тут же все было иначе. Работники маленькой лесопильни знали друг друга как облупленных и очень напоминали небольшую, но крепкую и сплоченную семью. Они подшучивали друг над другом, вспоминали забавные случаи и обиды, и от души смеялись, прощая и отпуская невзгоды.

Мэтту нравилась компания, в которой он оказался. И совсем скоро он уже общался со всеми так, словно знал этих людей не один десяток лет. Никакой неловкости, никакого стеснения. Простые разговоры о простых вещах. И уют, которого Мэтью порой очень недоставало.

Спустя два часа большинство из их компании изрядно захмелели. Дон начал ворчать и спорить с Диланом из-за расхождения в их политических предпочтениях. Ларри, изрядно выпив, кунял, подперев голову рукой, а его жена вовсю обсуждала какую-то свою подружку с супругой мистера Вилсона. Сам шеф ушел к друзьям за соседний столик и забрал с собой еще двух сослуживцев. Впрочем, долго без присмотра мужчины не пробыли. Жены, наболтавшись и перемыв кости всем своим знакомым, в том числе и семье Мэтта, заметив, что их мужья вот-вот переступят черту допустимого опьянения, всполошились и за какие-то полчаса увели своих мужчин по домам.

Сам Мэтт по большей части все свое внимание уделял Терри. И когда после двух бокалов пива друг немного разговорился, увлек его в воспоминания о прошлом. Перебирая в памяти забавные ситуации, с которыми им приходилось сталкиваться, Мэтью словно бы окунулся в то жаркое лето, когда его сердце впервые дрогнуло от пронзившего его ослепительного чувства. И сейчас, глядя на Терри, мужчина понимал, что за все эти чертовы шестнадцать лет, спрятанная глубоко в душе любовь не утихла ни на мгновение. Она полыхала обжигающим сердце пламенем, искрилась подобно бенгальскому огню и требовала выхода. Пелена, которой Мэтт так старательно укутывал свое внутреннее «Я», таяла на глазах и открывала мужчине истины, которые мог не увидеть разве что слепой. Но Мэтью и был слеп. Он сам лишил себя зрения шестнадцать лет назад, позволив страху обезоружить и искалечить себя.

Как там говорится? Время лечит?

Да, время лечит. И оно вылечило Мэтта от заблуждений, которым он предавался все эти годы.

В какой-то момент Терри ушел в уборную. Мэтт же продолжил сидеть за опустевшим столиком и крутить в руках недопитый бокал пива. Он думал над тем, что было бы неплохо попробовать начать все с начала. Признаться Терри в своих чувствах и попросить друга дать ему еще один шанс. И когда Теренс вернулся из уборной и сел на свое место, Мэтью решительно повернулся к нему, но ни слова произнести не смог.

Он просто смотрел на Терри, прекрасно понимая, что никакого шанса ему не обломится. Что истерзанное обидами и несправедливостью мира сердце просто не откроется навстречу новому чувству. А старое... та любовь, которая была, скорее всего, умерла, перемолотая мясорубкой злых языков и растоптанная самим Мэттом.

«Прости, Терри. Прости. Я был так глуп. Прости меня», - безмолвно глядя на мужчину и невольно царапая коротким ногтем свою руку, мысленно молил Мэтт, уже даже не надеясь на то, что ему хоть когда-нибудь будет даровано прощение.

За столом повисла неловкая тишина.

Все уже разошлись по домам, так и не дождавшись полуночи, но Мэтт остался, и Терри вместе с ним. Однако теперь оба сидели как на иголках, не зная, что сказать и на что отвлечься, чтобы разбить эту гнетущую неловкость.

Терри заказал еще пива, хотя его бутылка была пуста только наполовину, и, коротко вздохнув, сказал первое, что пришло ему в голову:

- Так значит, ты разводишься с Холли?

И, когда Мэтью кивнул, спросил:

- Почему? В городе без конца судачили о том, какая вы отличная и перспективная пара. Что-то пошло не так?

- Всё пошло не так, - вздохнул Мэтт и на миг поджал губы. - Всё пошло не так еще шестнадцать лет назад. Одна ошибка. Одно неверное действие, и жизнь полетела кувырком с самого длинного откоса. Холли... я поступил с ней не лучше, чем с тобой. Прикрылся ею как щитом от самого себя, и сделал самой несчастной женщиной в мире. Что со мной не так, Терри? Почему я уничтожаю всех, кто проникается ко мне чувствами? Почему так происходит?

«Не у меня ты должен спрашивать, приятель, не у меня», - подумал Терри. – «Откуда мне знать, что творится в твоей голове, и почему ты обижаешь тех, кто к тебе неравнодушен?»

Но вслух он этого не сказал, потому что понимал, что его слова все равно не заставят Мэтью заглянуть внутрь себя и хорошенько там порыться в поисках ответов.

- Я не знаю, - ответил он. - Я не психолог, Мэтт. И не разбираюсь в этих заморочках. Тем более сделанного не воротишь, так ведь? Все это уже в прошлом. Просто постарайся не совершать тех же ошибок в будущем, и, я думаю, все у тебя будет хорошо.

Мэтью не ответил.

«Не совершать тех же ошибок...» Совет, конечно, хороший, но вот как ему следовать, мужчина не знал.

И вновь за столиком повисла тишина. Немного напряженная, немного неловкая, словно ниточка, протянувшаяся от его сердца к сердцу Теренса, вдруг задрожала от натяжения и готова была лопнуть в любой момент. И Мэтью неосознанно подался вперед, всем сердцем желая уберечь этот жалкий волосок взаимопонимания, и спросил, чтобы завязать хоть какой-то разговор:

- Ну а ты? Почему ты все еще один? Я понимаю, Малберригейт не особо располагает к поискам второй половины... и все же.

- Ну ты даешь, Мэтт! - неожиданно даже для самого себя рассмеялся Терри, поражаясь наивности бывшего друга. - Может быть, у вас в Иллинойсе и запрещена дискриминация по сексуальной ориентации, но у нас в Арканзасе действуют совсем другие законы. И если я свяжу свою жизнь с мужчиной, нас или пристрелят, или сожгут в собственном доме, пока мы будем спать. Раньше я этого не понимал, но потом окружающие доходчиво объяснили мне, как следует себя вести, чтобы не нарываться на неприятности. И я принял правила игры, чтобы в моей жизни появился хоть какой-то просвет.

- Ну а уехать? - спросил Мэтью, чувствуя как в груди разрастается злость на закостенелых консерваторов, которые не могли смириться с тем, что кто-то счастлив просто от того, что является самим собой.

Ну конечно! Им же всю их протухшую жизнь приходилось притворяться. Приходилось следовать установленным не ими законам. Жениться на нелюбимых людях, заводить ненавистные семьи, рожать детей, которых они, может быть, всем своим естеством терпеть не могут. Главное, чтобы косо не посмотрели и криво не сказали. А раз им пришлось мучиться, то почему другие должны быть счастливы? И, получается, что круг замкнулся. Бред! Но бред реальный, осязаемый и монументальный.

- Зачем? - хмыкнул Терри. - Меня все устраивает. Одиночество не такое уж и страшное, как его описывают. Я понял это, когда не стало отца, а мать уехала подальше от позора. У меня словно выросли крылья. Я смог нормально дышать. Смог найти работу и наладить отношения с соседями. Мне больше не указывали, что делать и как жить. Страсти вокруг меня улеглись. И мне не захотелось больше ничего менять.

- Ну а как же...

Мэтт хотел сказать «любовь», но осекся.

Любовь... Он сам о ней почти ничего не знал. Те чувства, которые он испытывал к своим пассиям, не отличались глубиной и душевным теплом, и сводились в основном к примитивному желанию спариваться. Даже свадьба с Холли была всего лишь результатом давления общества, которое требовало завести семью. А то единственное чувство страсти, которое ему удалось испытать за свою жизнь, он безжалостно просрал. Так что не ему было разглагольствовать о любви и возвышенности. И потому заткнуться было лучшим вариантом.

- Прости, не бери в голову. Я, наверное, слишком много выпил.

- Да ничего страшного, - сказал Терри. - Я первый затронул тему отношений, значит, и спрос с меня. Давай, лучше, выпьем. Кто знает, когда еще сможем вот так посидеть.

Он взял в руки бутылку пива и легонько стукнул ею о бокал Мэтта, призывая бывшего друга продолжить праздновать наступающий Новый Год.

Шестнадцать лет назад этот день принес в жизнь Терри большие перемены и кромешный хаос. Сегодня мужчина хотел, чтобы все это закончилось миром.

Они еще немного поболтали с Мэтью о любимых видах спорта, о работе, об общих знакомых, а потом темы снова иссякли.

В баре стоял несмолкающих гам и смех празднующих горожан. От стола, за которым сидели мужчины, забрали все свободные стулья. Соседние столы были заняты шумными компаниями. А воздух постепенно наполнялся запахами парфюма, дешевого спиртного и сигаретным дымом, который сизым пологом застилал все помещение.

Терри сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и вслушивался в наполненные верой в чудеса слова рождественских и новогодних песен, которые посетители заказывали в музыкальном автомате. И от звучания приятных переливов его настроение значительно улучшалось.

А вот Мэтт, кажется, погряз в грусти. Он сидел, низко опустив голову, и катал в перебинтованных ладонях запотевший бокал пива.

Терри несколько мгновений наблюдал за ним, а потом спросил, прикоснувшись к его руке:

- Почему ты не снял бинты? Раны все еще болят?

Мэтт посмотрел на свои руки и усмехнулся.

Почему не снял? Хороший вопрос. Действительно, почему? Ведь мозоли уже должно быть подсохли и не кровоточили. По крайней мере он не испытывал никакого дискомфорта, когда держал что-то в руках. Тогда почему, попытка снять бинты накануне вечером отозвалась в его душе такой нестерпимой грустью? Почему одна только мысль о том, чтобы лишиться такого странного и совершенно нелепого «подарка» от Терри сдавила его сердце неподконтрольным разуму страхом?

Мэтт не мог объяснить этого даже самому себе. Он пытался. Правда, пытался. Старался рассуждать как взрослый человек, силился убедить себя в глупости своих поступков, мыслей и чувств, но ничего не получалось.

И даже теперь, когда теплые пальцы Терри прикасались к его руке, он умолял несносное сердце не тарабанить так отчаянно в груди и не пытаться вернуть то, что вернуть было невозможно. Однако сердце жило своей жизнью. Ему было плевать на здравый смысл и предрассудки общества. Оно требовало, чтобы спектакль под названием «Жизнь» играли по его сценарию. И в этом сценарии Мэтт ловил момент и сжимал руку Терри в своей ладони.

- Нет, руки больше не болят, - пристально глядя на молодого мужчину проговорил Мэтью, лаская кончиками пальцев огрубевшую от тяжелого труда кожу на ладонях Теренса. - Сердце болит. Болит, ноет, скулит. Шестнадцать лет не замолкает. И вряд ли когда-нибудь замолкнет.

Дыхание Терри оборвалось, и он почувствовал, как тяжесть камнем оседает в желудке, а на языке растекается противная горечь.

Он, конечно, допускал безумную мысль, что появление Мэтью в его жизни никак не связано с рекламой рабочей формы для лесорубов, но отчаянно гнал ее от себя, надеясь, что просто надумал себе лишнего.

Но теперь, когда его бредовое предположение оправдалось, мужчина почувствовал приступ страха.

«Зачем ты так, Мэтт?» - думал он, лихорадочно выискивая пути отступления, чтобы защититься от новой напасти, которая так неожиданно появилась у его калитки ранним рождественским утром. – «Почему ты снова пытаешься превратить мою жизнь в ад?»

- Мэтт, я не понимаю, - сказал Терри вслух, хотя прекрасно видел, к чему все идет.

Вернее, к чему Мэтью хочет в итоге прийти. И ему подобный исход очень не нравился.

- Понимаешь, - уверенно сказал Мэтт и чуть сильнее сжал руку Теренса в своей ладони. - Ты все прекрасно понимаешь. Ты мудро заметил, мы давно уже не дети и не подростки. И ты, и я... мы научились читать между строк. Но в моей книге нет тайного смысла. Все предельно просто и ясно. Дай мне шанс, Терри. Я набокопорил, знаю. И ничего не могу изменить. Но я могу создать новое. Я могу. Потому что во мне больше нет страха.

«Господи, ну и чушь!» - подумал Терри и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь переварить все, что только что услышал.

Мэтт приехал в Малберригейт, чтобы попытать счастья с давно издохшим прошлым? Это ли не безумие? И почему он заявился именно сейчас, спустя столько лет? Почему не пять, не десять лет назад? Возможно ли, что это как-то связано с его разводом?

- Я что, по-твоему, похож на идиота? - спросил Терри раздраженно. - Ты вот так свалился на мою голову из ниоткуда через хренову кучу лет, и говоришь, что хочешь все исправить? Ты совсем больной? На что ты вообще рассчитывал? Что я брошусь в твои объятия, позабыв обо всем, что ты сделал?

- Я ни на что не рассчитывал, - признался Мэтт. - Я даже не думал, что ты все еще в городе. Думал, ты давно уехал. Ведь мне ничего не было известно о твоей судьбе. Даже Холли молчала, когда я спрашивал о тебе. Все молчали. Иногда даже делали вид, что не понимают, о чем идет речь, и переводили разговор на другую тему.

Мэтью замолчал и на миг прикрыл глаза.

- Знаю, что ты думаешь, - после недолгого молчания сказал он. - Кризис среднего возраста, неудовлетворенность настоящим, неудачи в личной жизни. Все это толкает на поиски поддержки в прошлом. Но все это хрень псовья. Неудовлетворенность, неудачи, все это бред! Я удовлетворен своим настоящим. У меня хорошая работа. У меня замечательная жизнь. Но мне все это и нахрен не сдалось. Потому что у меня нет самого важного. Тебя.

- Знаешь, Мэтью, - перешел Терри на повышенные тона, - заливать ты всегда умел, и этим подкупал не только меня, но и всех окружающих. Но я давно уже вышел из того возраста, когда наивно веришь в сказки. Ты хочешь быть со мной? Серьезно? С чего, вдруг, такое рвение? Ты меня не знаешь. А я не знаю тебя. Как ты можешь быть уверен, что у нас все получится? И как я могу доверять тебе после того, что ты сделал в прошлом?

- А я и не уверен, - признался Мэтт и накрыл руку Терри свободной ладонью.

Он все еще сжимал пальцы мужчины, а Теренс, несмотря на все свои слова, так и не попытался высвободиться из этого «капкана».

- И прекрасно понимаю, что тебе будет нелегко довериться. Но что нам мешает попробовать? Чужое мнение? А не пошло бы оно к черту?!

Терри стиснул руку в кулак.

Мэтью было легко посылать чужое мнение куда подальше, когда он не сталкивался с последствиями подобного пренебрежения. Но Терри на собственной шкуре узнал, что такое быть изгоем, и не хотел повторения.

- Я ухожу, - сказал он, вставая из-за стола. - Приятно было пообщаться, Мэтт. Но искренне надеюсь, что это было в последний раз.

С этими словами Терри поспешил на выход, мысленно умоляя Мэтью не преследовать его больше.