По данным ЮНИСЕФ, каждые 5 минут в мире убивают ребёнка.

Кто я? Обычный сельский ребёнок из такой же обычной семьи. Вспоминая себя в то время, я вижу маленькую тощую девочку с зелёными впадинами глаз под русой чёлкой и такие же зелёные банты, которые мама подбирала ей под цвет глаз. Этой девочке нравилось убегать из дома и искать себе увлекательные приключения — ведь с ней точно не могло случиться ничего плохого. Вот только всё плохое, что могло произойти, на самом деле поджидало её в стенах собственного дома.

С самого раннего детства меня окружали образы и ощущения. До сих пор, закрывая глаза, я, словно наяву, могу представить себе эти дорогие сердцу картинки: маленькая плюшевая обезьянка по имени Бизя, одетая в розовые штанишки в белый горошек, фотокарточки в папином армейском альбоме, вкусно пахнущие старым картоном и переложенные приятно шуршащей бумагой, мамино платье — чёрное, с белыми цветами по подолу и таким же белым воротником. Втайне от всех я любила надевать это платье и, взобравшись на кровать, декламировать вникуда стихи Цветаевой. Мне было примерно шесть лет.

Мне нравилась жизнь в деревне. Прямо за домом располагался сад, и я целыми днями любила пропадать там, не уставая разглядывать окрестности. Помню, как красиво блестел снег зимой — он переливался на солнце тысячами разноцветных огоньков, и на фоне оголенных тёмных силуэтов деревьев это смотрелось просто волшебно. Весной в саду вовсю текли ручьи, и я, надев резиновые сапоги, могла излазить их вдоль и поперёк, идя по течению и представляя себе, что оно приведёт меня в сказочную страну. Серые ветви ещё голых деревьев казались целым миром, влажно пахнущая прелыми листьями земля будоражила воображение, а звук ручейка, текущего под тонкой коркой льда представлялся настоящей музыкой. Все эти пейзажи отвлекали меня от происходящего дома.

Мои родители вовсе не были счастливы друг с другом, но книга не об этом. Когда мне исполнится десять лет, мама, не выдержав измен и алкоголизма отца, заберёт меня и мы переедем в квартиру на соседней улице. Меня сильно расстраивало всё это, хотя все события раннего детства потянули бы на свой отдельный сюжет. Оставлю об этом только одно воспоминание: я, восьмилетняя, лежу на полу, забившись под кровать, и кричу не своим голосом: «Спасите, кто-нибудь, помогите, пожалуйста!». А вокруг крики, беготня, звон разбитой посуды и много людей. Но, как бы там не происходило, мой отец всегда меня любил, а я никогда об этом не забывала. Это научило меня любить вопреки.

Всё вокруг всегда было противоречиво и непонятно, да и я сама была, как натянутая струна. Если я попытаюсь вспомнить и описать своё обычное состояние, то получится «приготовься бежать». У меня была детская мечта — построить деревянный плот и уплыть на нем далеко-далеко, как персонажи из книги «Мумми Тролль и комета». Я вообще очень любила читать и взялась за книги весьма рано — в три года. Мне нравилась книга Астрид Линдгрен «Братья Львиное Сердце» и, к слову, именно она повлияла на моё представление о смерти, с которой я столкнулась очень и очень рано.

Осознание того, что люди вокруг могут умирать, усугубляло мое и без того непростое состояние. Впервые это обрушилось на мои детские плечи, когда не стало моей прабабушки. Она была маленькой, худой и бесконечно доброй. Я помню, как она щекотала меня своими узловатыми пальцами, а я весело смеялась и нарочно как можно больше крутилась под её руками. Ещё мне нравилось играть с ней в «шахматы». Это была незамысловатая игра, где вместо деревянных фигур на расчерченной в клетку доске стояли простые маленькие камушки. Обычно я просто переставляла их несколько раз и радостно кричала: «Я выиграла!». Прабабушка смеялась и в награду кормила меня спелой малиной.

День, когда это время закончилось, остался в моей памяти странным, спутанным, с кучей неясных образов, мелькающих перед глазами. А посреди этого цветного хаоса — простой деревянный гроб, обтянутый дешёвой красной тканью, шатко стоящий на двух старых табуретках. И в этой неудобной, тесной коробке лежит она — ещё более маленькая, сухонькая и какая-то грустная. Тихо потрескивают восковые свечи, пахнет пластиковыми цветами, старым домом и чем-то ещё.

Тяжелый запах всеобщего удушающего горя, пока ещё не понятный мне, но очень тревожный. Тогда я растерянно потопталась перед гробом, удивленно глядя на другую прабабушку, которая предложила мне поцеловать покойницу в бумажку на лбу, на которой были нарисованы образы святых.

— Не надо! — это моя мама.

Я осталась просто смотреть и сейчас очень жалею об этом.

Несколько крепких, рукастых мужиков с повязанными на предплечьях платками подняли гроб и вынесли его из дома. Мы, живые, вышли на улицу, где уже образовался своего рода коридор из молча скорбящих людей. Я стояла рядом с мамой, и ужас от происходящего, вперемешку с подозрением, молнией ударил в мой пятилетний мозг, от чего я затряслась, словно заяц, и резко бросилась вперёд.

— Куда вы мою бабушку несёте? — закричала я, бешено кидаясь на мужчин и хватая их за ноги.

Взрослые плакали, пока мама оттаскивала меня, а потом держала стальной хваткой за плечи, не подпуская к катафалку. Тогда я почувствовала себя покинутой в первый раз. Человек, которому я была небезразлична, оставил меня, пусть и не по своей воле.

***

Осень 2006-го года. Первое сентября. Во дворе дома, в котором теперь живем мы с мамой, растёт большое каштановое дерево. Я сижу на его верхушке и бездумно посматриваю по сторонам, оживлено прислушиваясь к происходящему вокруг меня. Внизу играют дети, мирно сидят старушки на лавочке, пьяный сосед, пошатываясь, бесцельно бродит туда-сюда. Он, кстати, был очень добрым, всегда рассказывал нам, местной детворе, сказки и угощал конфетами.

Из подъезда выходит нарядная и красивая мама. Они вместе с подругой собираются съездить в город, отпраздновать начало учебного года в каком-нибудь заведении из разряда «кому за...». Обе — учителя.

Примерно два месяца назад мы с мамой ездили в город, покупать вещи к школе и я, увидев в ларьке на автовокзале карты таро, зачем-то их себе попросила. Мама купила, не обратив на мой порыв особого внимания. А гадать я умела, меня этому научила прабабушка. Вообще, четко помню, что с восьми лет со мной происходили странные вещи. Самое яркое воспоминание — в течении двух недель, каждую ночь, я не могла нормально засыпать. Звучит бредово, но я ясно видела и слышала, как надо мной стоит большой чёрный человек и мерзко-премерзко смеётся. Я залазила с головой под одеяло и лежала так, задыхаясь от духоты и страха, истекая липким потом, пока не забывалась беспокойным сном. Мне начали сниться кошмарные сны, страшные и тревожные образы. Я думаю, что это был он, Большой Человек. Предупреждал, смеялся надо мной и заранее оповещал о надвигающейся беде.

Помимо этого, я начала проводить странные манипуляции со своими руками. Мне сложно объяснить, но всё началось с того, что в моей голове четко поселилось убеждение — если мне наступят на ногу, то моя мама умрет. Убеждение разрослось до истерии: я не могла спокойно прикасаться внешней стороной руки, там, где костяшки, к предметам и поверхностям. Если такое происходило, то мне обязательно нужно было три раза постучать ладонью по этому предмету, иначе исход будет тем же — смерть родного человека. Дальше — больше, я не могла даже допустить того, чтобы мои пальцы соприкасались друг с другом, в противном случае я стучала ими друг об друга, и так продолжалось до бесконечности.

Перепуганная мама сначала отвела меня к психологу, но, после того, как мы посетили один сеанс, почему-то решила больше меня туда не водить, хотя тот опыт мне очень понравился. Вместо этого она отвела меня к «ясновидящей», которая долго что-то рассказывала о моём, якобы, даре. Даже тогда, в детстве, мне было странно видеть иконы в доме у человека, практикующего магию. Что касается моего отношения к религии — однажды бабушка, мать отца, принесла в дом икону «Неупиваемая чаша» и сказала, что она поможет папе перестать пить. Я поверила и начала молиться — горячо, по-детски, как умела. Но папа сорвался и ушёл в запой. В тот же день я взяла икону и выбросила её в пруд за домом. Именно тогда я поняла, что с небес, если там действительно кто-то живёт, помощи просить иногда не стоит. Но мой папа перестал пить и не пьёт по сей день — вот только случилось это после их с мамой развода.

Когда мама купила мне Таро, я первым делом погадала ей и её подруге. По моему первому корявому раскладу вышло так, что они обе в ближайшее время должны были выйти замуж. Они посмеялись надо мной, ибо таких поворотов судьбы в их жизни ну никак не должно было случиться.

Зимой 2006 года они обе вышли замуж. Мама — за Большого Человека, её подруга — за мужчину, с которым случайно познакомилась где-то в городе.

Тогда, первого сентября, мама вернулась поздним вечером веселая и окрылённая. Я давно не видела её взгляд таким лучистым и оживлённым. Она, словно мы с ней подружки, с упоением рассказывала мне, что познакомилась с интересным мужчиной. Думаю, ей, отвыкшей от ухаживаний и уставшей от быта и тяжести судьбы, было свежим глотком воздуха получить столько внимания и восхищения. Что ж, я была только рада, не предполагая, к чему это всё приведёт.

Спустя некоторое время он приехал в гости. Я хорошо помню первую встречу: высокий, дородный мужчина с внушительным животом, лысый, с кустистыми бровями, одетый в чересчур нарядный белый свитер. Пообщаться с ним мне не удалось, потому что меня выдворили погулять во двор. В другой раз он остался у нас ночевать. Я не выдержала и, по понятным причинам, начала уходить ночевать к бабушке.

Таким образом, снежный ком событий начал стремительно образовываться в одну огромную лавину. Она неумолимо неслась прямо на меня, угрожая накрыть с головой, но до этого момента у меня было несколько месяцев отсрочки.