Люди двигались, как грубые тени. С померкшими взглядами и напряженными мышцами, выбывшая команда спешила собрать свои вещи и выехать из дома, в котором они пробыли от силы несколько часов. Команда победителей же не могла дождаться, когда их останется ровно столько, сколько кроватей стояло вдоль стен.

— Спасибо за игру. — Шон, капитан синей команды, протянул руку вперед. — Это было весело.

Джулиан наклонил голову и оценивающе оглядел парня, но все же ответил на жест.

Тот закинул сумку на плечо и двинулся прочь из комнаты, оставляя Росса в раздумьях. Странная неуверенность сковала его: почему эти пятьдесят человек не заслуживали шанса на искупление? Разве то, что у Йонсу оказался остроумный план и быстрые ноги, значило, что его жизнь стоит десятки других? Или даже жизнь самого Джула стоила того, чтобы отнимать, вероятно, последний шанс у людей?

Эмпатия казалась Джулиану наибольшим злом в этом мире. Казалось бы, почему? Ведь людей наоборот учат сопереживать и разделять проблемы других. Однако когда ты впитываешь в себя все, как губка, неудивительно, что чувствуешь себя выжатым.

Не очевидно, но факт: эмпатия всегда несет с собой агрессию. Она заставляет человека поступать неразумно. Ведь, например, смерть одного ребенка — это трагедия, заслуживающая всеобщей скорби. Но в то же время смерть сотен тысяч взрослых — всего лишь статистика. И человек, в большей мере, отдаст предпочтение спасению жизни ребенка или инвалида, который едва может стоять на ногах, чем десятку других людей.

Эмпатия делает человека злым по отношению к другим. И именно это происходило в комнате: выбывшие, как брошенные котята, всем своим видом пытались заставить команду красных почувствовать себя виноватыми. Именно эти столь иррациональные чувства заставляли уже взрослых людей ругаться, как детей, не поделивших конфету.

Из-за своих чувств им было сложно принять тот факт, что они проиграли в честной борьбе.

Но поэтому сомнения Росса были недолгими. Отец всегда учил его смотреть на остальных свысока и думать в первую очередь головой. И, сцепив руки за спиной, Росс наблюдал за тем, как постепенно пустеет комната. И когда остались лишь измученные жаждой и усталостью пятьдесят два человека, Кристофер почтил их своим присутствием.

— Вам всем нужно в душ, — проговорил он. — Полотенца вы найдете в душевой, а я пока распоряжусь о выдаче чистой одежды. Сложите свои грязные вещи в эту корзину, — он похлопал рукой по огромной плетеной таре, — и мы проследим за тем, чтобы их хорошо выстирали и высушили. На этом пока все.

Наставник оставил корзину в углу комнаты и удалился.

— Девочки моются первые! — встала в позу Кира.

— Ты просидела всю игру на дереве, — бросили ей в ответ. — Первые пойдут мыться парни. Мы сделали большую часть работы.

— А погнали вместе! — гоготнул еще один. — Сблизимся...

— Фу, — брезгливо выдала Кира.

Парни засмеялись, похлопывая приятеля по плечу. Тот никак не отреагировал на выпад в свою сторону. Споры затянулись, переходя от шуток в перепалки. Слушать это было невыносимо. Забившись к стене, Йерим сидела, поджав ноги. Ей не хотелось пачкать кровать своими грязными, мокрыми вещами.

И все же решили, что девочки идут первые. Благородный жест со стороны уставших парней, некоторые из которых едва стояли на ногах. Но то было понятно: их осталось не больше двадцати, и парни считали, что им потребуется не так много времени, чтобы принять душ.

Йерим спешно стянула с себя грязную одежду, оставив ее около стены, и, прикрывшись полотенцем, спряталась в кабинке. Шум воды заглушал смех и разговоры остальных, кто, будто бы назло парням, пытался растягивать выделенное время.

Теплые струи смывали пот, перемешенный с грязью, и вымывали усталость. Гель ярко пах травами, и Хван поднесла ладонь к носу, чтобы ощутить приятный аромат. Ей было не привычно такое. У себя в доме она мылась обычным куском мыла за пару центов. Тот не имел особого запаха и не помогал в полной мере расслабиться и снять стресс после напряженного дня. Он помогал очистить кожу, но одно лишь осознание того, что в жизни Йерим никогда не было хорошего геля для душа, приносило в душу паршивое чувство.

Стряхнув лишнюю воду с волос, Хван обернула полотенце вокруг тела, и мокрой стопой осторожно вышла на светлый кафель. У раковины, расчесывая волосы в одном нижнем белье, стояла Кира. Йерим заметила ее торчащие кости и шрамы на ногах и руках. Такие порезы не были показушными, мол «ой, я порезалась, смотрите». Это были толстые грубые линии, которые когда-то явно зашивали. По их количеству было понятно, что мелкую не один раз спасали.

— Там вещи у входа, — сказала Чайковская, кивая на дверь.

Йерим, придерживая полотенце одной рукой, вышла в общую комнату. Парни, как стая голодных животных, оборачивались на дверь каждый раз, как оттуда кто-то выходил. Некоторые из них чуть ли не облизывались, когда видели привлекательную фигуру. Но Хван была далека от идеала как для них, так и для себя.

Широкие острые плечи, почти отсутствующая грудь и длинные тонкие ноги, покрытые уже хроническими синяками по всей длине — все это делало ее похожей не на гончую, как сказала Кира, а больше на собаку породы борзая или грейхаунд. К счастью, такие девушки едва ли были интересны парням в их нездоровом сексуальном интересе.

Но интерес все равно был.

— На пацана похожа, — бросил кто-то из-за спины.

— Мужчинам не нравятся кости, — рассмеялся второй.

Йерим молча рассматривала подготовленные вещи. Среди комплектов не было ничего, что бы ей подошло. Все женские вещи были какими-то слишком женственными и красивыми. Хван хотела найти хоть что-нибудь, похожее на ее потертую и перепачканную куртку, но все безуспешно.

Комплекты сменного нижнего белья тоже радости для нее не приносили. Подготовленные бюстгальтеры разных размеров мало того, что пугали ее кружеными декорами, так и были на грудь минимум второго размера.

— Возьми что-нибудь из мужского, — неожиданно прозвучал голос Джулиана рядом. Йерим посмотрела на него непонимающим и уставшим взглядом, но Росс ответил ей лишь легкой улыбкой. — У меня есть сменные вещи. Считай, я поделился.

Она не ответила и взяла комплект, который по размеру мог ей подойти. В последнюю минуту схватила нейтрального цвета трусы без лишних рюшек и ушла обратно в душевую. Голых девушек там стало больше, а многие как будто бы даже не стеснялись. Йерим, сутулясь в попытке скрыть свои плечи, отошла к раковине. Выстирала спортивный топ и, почти досуха его выжав, отошла в уединенный уголок за одной из кабинок.

Хван не понимала, завидовала ли она фигурам других девушек. Их бедрам, выпуклым задницам и большой груди. С одной стороны – да. Но с другой, у нее не было нужды привлекать кого-то таким телом, а саму себя она устраивала. Пряча свою бесформенность под слоями одежды, она как-то выживала на протяжении многих лет. Разве сейчас должно что-то поменяться?

Когда пришла очередь мужской части участников принимать душ, оказалось, что душевых кабинок на них не хватает. Те, кто оказался шустрее, заняли все, оставив остальных ждать. Йонсу проследил за тем, куда вошел Юэль. И, не обращая внимания на остальных, ворвался в кабинку к Экстрёму.

Тот обернулся, прикрывая промежность руками.

— Выйди, — рыкнул он.

— Да что я там не видел? — улыбнулся Йонсу, вешая свое полотенце на крючок. Он видел нарастающее в глазах Юэля беспокойство и смущение. — Сэкономим воду и время. Разве не логично? Просто не будем смотреть на достоинства друг друга, если ты такой стеснительный.

Спокойная настойчивость Хвана выбивала землю из-под ног. Он наклонил голову под струи воды и нанес на длинные жесткие волосы шампунь. Его движения были легкими и непринужденными, когда Юэль продолжал стоять у стены, прикрывая член широкими ладонями.

Если бы это был кто-то другой, Экстрём сразу же выбросил бы его из кабинки на мокрый пол, не задумываясь ни о чем. Но захватившее его смущение от присутствия рядом голого Йонсу не позволяло даже в порыве злости сжать кулаки.

Хван пригладил мокрые волосы назад и взглянул на Юэля.

— Потереть тебе спинку? — усмехнулся он, пальцами касаясь груди приятеля.

— Убери руки, — прикрыл глаза Экстрём. — Я сейчас на грани...

— На грани? — загадочно шепнул Йонсу.

— На грани ударить тебя в лицо, — ответил Юэль.

Хван заулыбался и почувствовал, как капля мыльной воды обожгла его щеку. Его игривый взгляд тут же стал растерянным. Ему казалось, что на его коже всего лишь застывшая грязь. Но он не осознал того момента, когда встретил своим лицом землю.

Быстро накинув на бедра полотенце, Хван выбежал из кабинки и за несколько тяжелых шагов подошел к зеркалу. На щеке виднелась крупная распаренная ссадина, из которой сочилась прозрачная жидкость, вымывая остатки попавшей туда грязи.

Йонсу сжал край раковины и повернулся к Калилу, ожидающему своей очереди.

— Принеси сюда вешалку с одеждой, — приказал Хван, зло сверкнув глазами.

Кэл, поджимая хвост, тут же сорвался с места. Через минуту он вкатил стойку в душевую и поглядел на Йонсу. Ему хотелось получить похвалу, но вместо этого Хван лишь махнул рукой, прогоняя свою шестерку. Его взгляд забегал по комплектам одежды. Он, как и сестра, был привередлив к выбору. Пытаясь найти хоть что-то, совмещающее в себе комфорт и стиль, Хван все же оделся.

— Отнеси потом мои грязные вещи в стирку, — бросил он напоследок Калилу, пальцем указывая на кучу смятых тряпок у стены, и вышел в комнату.

Он мог сделать это сам: для этого требовалось пройти лишь пару кроватей туда и обратно. Но Йонсу хотелось спрятать свое травмированное лицо под одеялом и на пару часов забыть о том, что на столь идеальной коже теперь красуется противное ему пятно. Он не хотел даже думать о том, что следующие несколько недель будет ходить с коростой, а потом, возможно, с едва заметным шрамом.

Все это его по-глупому, но серьезно злило. И единственным выходом, чтобы не устроить сцену истерики, было лечь спать как можно скорее.

С первыми лучами солнца Кристофер разбудил участников настойчивым стуком в дверь. Он объявил, что через полчаса их ожидает завтрак, после которого и начнется непосредственная работа над их реабилитацией. Он не уточнил, что именно они будут делать, что, без сомнений, подогревало интерес и волнение. Ведь уже с этого момента люди, еще вчера играющие бок о бок, становятся друг для друга главными конкурентами в погоне за вторым шансом.

Судя по тому, как во время завтрака Кира уплетала омлет за обе щеки, запивая все это апельсиновым соком, нельзя было быть готовым обнаружить ее нависающей над унитазом с двумя пальцами во рту.

Калил осторожно заглянул в незакрытую кабинку, застав там тощую и вымученную скрюченную фигуру. Она настолько увлеклась выталкиванием из себя завтрака, что даже не заметила подошедшего. Рвотный позыв заставил Кэла отойти прежде, чем что-то сказать. Из-за своей наивности и глупости он даже не понял, почему такое происходит. Его первая мысль заключалась в том, что у нее несварение из-за еды. А второй мысли уже не последовало.

Когда он вышел в комнату, то застыл на месте. Там, собравшись в узком кругу, стояли люди. Они с искренним интересом наблюдали за чем-то, что было скрыто от глаз Калила. Он услышал лишь пару глухих ударов и повышенный голос Юэля, чтобы понять, что ему лучше туда не лезть.

Он вздрогнул, когда Кира появилась рядом с ним. Она провела рукой по губам, убирая с них воду, и, заинтересовавшись, поспешила посмотреть на первую серьезную стычку в стенах центра. Расталкивая людей на три головы выше себя, Чайковская вышла к самому центру и тихо ахнула.

Йерим, кулаком стирая кровь с разбитой губы, поднялась на ноги.

— Тебе еще раз сказать, что я не брала твой чертов нож? — спросила она, из-под бровей глядя на Экстрёма.

Тот слушать не желал ее как в первый раз, так и во второй.

— Я видел, что это была ты! — закричал он, наступая. — Думаешь, что я тупой или слепой?

— Если так уверен, то найди его, — с пренебрежением во взгляде сказала Хван.

Эти слова прозвучали для Юэля, как призыв к радикальным действиям. Он вцепился в ее шею, не обращая внимания на то, как ее тонкие длинные пальцы схватили его за предплечье. Одним ударом по ноге он заставил Йерим рухнуть спиной на твердый паркет. Но она спешно попыталась подняться.

Юэль нагнулся и толкнул ее рукой.

— Я много лет прожил на улице и понял одно: когда у тебя воруют, чтобы не остаться придурком без вещей, нужно возвращать их силой, — сказал он. — Я не позволю, чтобы какая-то маленькая сука считала, что мои вещи можно трогать.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — хрипнула Йерим. — Где бы ты ни был, мышление бомжа всегда останется с тобой.

Очевидно, что такая фраза могла снести Юэлю голову. И она снесла. Он распрямился, сделал шаг назад и оглянулся. Йонсу, стоявший неподалеку, опустил глаза в пол, ладонью прикрывая ссадину на щеке. Но даже если бы Хван сказал Экстрёму отступить и успокоиться, вряд ли бы это помогло. Ведь у того уже включился режим защиты. Как от воровства, так и от наглости, что могли поставить его пребывание здесь под вопрос. Он не знал, что эта девчонка может еще вытворить, поэтому полагал, что стоит сразу же поставить ее на место.

Он с силой пнул пытающуюся подняться на ноги Йерим, вынуждая ее оставаться на земле. И не заметил, как в этот момент кто-то протиснулся сквозь толпу и бросился прямо на него. Скорости, с которой Джулиан кинулся на Юэля, хватило, чтобы отбросить того к стене и практически усадить на хлипкую тумбочку.

Джулиан предплечьем прижал Экстрёму горло, а вторую руку занес для несовершенного удара. Все закрутилось за секунду, когда кто-то из приятелей Юэля решил оттащить Росса. Его, как мешок, швырнули на пол. Ударившись затылком о паркет, Джул приподнялся на локтях. Прежде чем он встал, прошла секунда, за которую Йерим успела уловить в его взгляде несвойственное ему бешенство.

На этот момент Росс совершенно забылся. Он успел увернуться от удара первого нападающего и, схватив его за голову, ударил того лицом о колено. Тут же подоспел второй, но и он для взбешенного Джулиана не стал проблемой. Казалось непонятным то, как этот внешне вечно спокойный и таинственный парень мог поддаться такой элементарной эмоции, как агрессия. Ведь еще сутки назад Джон в пьяном угаре пытался провоцировать того на драку, но его желание осталось неудовлетворенным. И вот уже спустя день Джулиан показывает, что и в его голове есть мысли о разрушении.

Или же мыслей не было? Росс, ведомый заполонившим его чувством странной справедливости и злобы, уронил второго противника на лопатки и, согнувшись над ним, несколько раз с силой, выбивая брызги крови на пол, ударил. И все же это была стычка Джулиана и Юэля, а не остальных шестерок Йонсу.

— Ну? — рыкнул Росс, разводя руки в стороны. — Так и будешь стоять в стороне? Хочешь драться — дерись с тем, кто сможет тебе ответить.

Он заметил скользнувший в сторону взгляд Юэля. Поняв, что сбоку кто-то приближается, Джулиан развернулся. Еще один крепкого телосложения парень, но немного неуверенный в своих действиях, будто бы делая это из-под палки, подошел к нему. Джул схватил того за плечи и ударил лбом о лицо. Парень схватился за нос и быстро отступил.

Джулиан с сумасшедшим взглядом, растрепанными волосами и кривой устрашающей улыбкой смотрел на Юэля. Тот, раззадоренный стрессом последних дней, все же загорелся. Они сцепились на полу, когда Экстрём схватил Джула за ворот кофты и ремень, чтобы уронить.

Кулаки громилы оставляли на паркете видимые вмятины и следы крови, но он так ни разу и не попал по лицу Росса. Тот извивался под телом Юэля, отворачивая голову каждый раз, как туда летела тяжелая рука. Он изогнулся, подпустил ноги под живот противника и, что было силы, оттолкнул назад.

Джулиан не соображал, но вел себя рассудительно и точно. Когда Юэль поймал равновесие, а Джул поднялся на ноги, дверь в комнату открылась. Кристофер едва мог видеть то, что происходило за спинами окруживших небольшой ринг людей.

— Приглашаю вас пройти на улицу, — сообщил наставник.

И его прихода хватило, чтобы успокоить дерущихся.

В глазах Джулиана появились разумные мысли, но это странное бешенство все еще пульсировало в проступившей на лбе вене. Он подошел к Юэлю, толкнул его к тумбочке и, вновь усаживая, склонился над ним.

— Она, — он кинул руку в сторону Йерим, которая, не успев опомниться, все еще сидела на полу, куда и бросил ее Экстрём, — под моей защитой, ты понял? Если я увижу, что ты хоть на шаг к ней приближаешься, прибью тебя. Понятно?

— Пошел ты, — прошипел Юэль.

— Я предупредил, — оскалился Джулиан и отошел от первого здесь врага.

Он бросил на Йерим кроткий взгляд и, расталкивая людей, вышел за границы плотного круга. Юэль смотрел ему в спину, понимая, что нарушил обещание, данное самому себе: стараться не вступать в конфликты. Но извиняться перед девчонкой он не собирался. Все равно был уверен, что это она украла его нож. И знал, что рано или поздно докопается до правды, несмотря на этого героя.

Экстрём все еще сидел на тумбочке, когда Йонсу подошел к нему. Он с задумчивым взглядом наклонился к его уху и вздохнул.

— Больше не трогай мою сестру, — сказал Хван, выжимая из себя слова. — Кого угодно, но только не ее.

— Ты говорил, что она не твоя сестра, — напомнил Юэль.

— Мало ли, что я говорил, — ответил Йонсу, отходя в сторону.

Когда все резиденты центра собрались во внешнем дворе, их уже ждали выставленные на коротко стриженом газоне парты и стулья, словно в школе. Без объяснений понимая, для чего это, первые люди стали занимать места. Не было карточек с подписью, кому какое место принадлежит, поэтому за пару минут все расселись так, как хотели.

Было несколько легких конфликтов, но те быстро прекратились. Не многим хотелось ругаться или тем более драться на виду у наставника. Никто не знал, как будут происходить исключения. И, разумеется, почти все полагали, что Кристофер не просто курирует их, но и следит за успехами. И что именно он будет главным в принятии решения, кто покинет центр в конце этой недели.

— Сейчас я раздам вам бумагу и ручки, — сказал наставник, когда все парты заняли. — Мы с коллегами понимаем, что вы сейчас не будете делиться своими историями перед всеми, но и говорить с каждым из вас достаточно долго. — Он стал расхаживать вдоль столов, раскладывая принадлежности. — Поэтому я прошу вас рассказать нам в письменной форме о причине, почему вы захотели исправить свою жизнь. Стиль вольный, нам не нужны сложные эссе или сочинения по плану. Пишите так, как чувствуете.

Он оглядел всех, как будто бы не замечая того, что лица многих были в крови и проступающих синяках. Кристофер сложил руки за спиной и принялся следить за участниками. Через несколько минут его взгляд упал на Йерим, сидящую на самом дальнем месте. Она просто крутила ручку в пальцах, не приступая к письму.

Она подняла на него глаза, когда наставник остановился возле парты.

— В чем дело, мисс? — спросил Кристофер. — Вы не хотите выполнять это маленькое задание?

— Я пытаюсь собраться с мыслями, — ответила Йерим. — Я плохо пишу на английском.

— Напишите на своем родном языке, — предложил куратор. — Мы пригласим помочь нам носителя языка извне, чтобы перевести.

Хван опустила глаза, сжимая ручку.

— Я и на корейском плохо пишу, — призналась она. — Дайте мне просто немного времени, и я напишу, ладно?

Кристофер кивнул и отошел в сторону. Кира, сидящая рядом, наклонилась ближе.

— Я тоже пишу не очень, — сказала она, показывая лист с уже длинным, но плохо читаемым текстом. — Поэтому расслабься. Кстати, о том, что произошло... — Кира поглядела на спину Джулиана. Тот сидел, подпирая рукой щеку, и что-то медленно выводил. — Тебе стоит держаться за него. Он, кажется, печется о тебе. Может, он влюбился? — Ее глаза заискрились, и она с намеком подвигала бровями.

— Я пытаюсь сосредоточиться, — сказала Хван. — А твои разговоры отвлекают.

Когда первые участники начали сдавать листы, у Йерим была написана лишь пара слов. Дело было даже не в том, что ей трудно давалась письменная речь. А в том, что проблем было много, но в то же время все они казались расплывчатыми и несущественными. Начиная от потери семьи в чужой стране и приютом, из которого никто не хотел забирать двух корейских детей, заканчивая предательством самого родного человека — брата. Ей всю жизнь казалось, что ее проблемы на фоне других совсем мизерны, и что с ними можно жить. Но жить не получалось, как бы она ни старалась. И как же написать об этом?

— Раздам вам тетради, — сообщил Кристофер, вновь двинувшись между рядов. — В них вы должны в конце каждого дня записывать свои мысли, чувства и переживания. Это поможет вам анализировать ваше мышление. А также поможет нашему психологу работать с вами и отслеживать результат. — Он остановился возле Йерим, положив перед ней последнюю тетрадь. — Вы закончили, мисс Хван? — Она неуверенно кивнула. — Думаю, постоянное письмо поможет вам выработать навык. Найдите себе человека, который сможет помочь. Уверен, кто-нибудь согласится.

Он сам забрал ее письмо и вернулся к месту, откуда мог наблюдать за всеми.

— Предлагаю поиграть вам в одну простую игру, — сказал наставник. — Оставайтесь на своих местах, активность не нужна. Первый человек, — он указал на Йонсу, который устроился впереди, — называет свое имя. Человек за ним повторяет имя и называет свое. Третий — повторяет два предыдущих имени и называет свое. Так по цепочке до последнего человека.

Кристофер заметил, как Йонсу заулыбался, потому что ему досталась самая легкая часть.

— Не спишите радоваться, мистер Хван, — качнул головой Кристофер. — В конце вы должны будете назвать имена всех.

Кто-то злорадно засмеялся, но Йонсу просто начал играть. В процессе игры кто-то сбивался, и все начиналось заново. Запомнить имена пятидесяти человек казалось трудным, и радовало лишь то, что они сидели на открытом воздухе.

Осеннее низкое солнце еще как-то пыталось греть, заходя в зенит. Легкий ветерок играл с волосами людей, словно бы вчерашнего холодного вечера и не существовало. До носа долетал легкий запах высаженных у дома цветов, которые из последних сил по ночам боролись за жизнь, а днем тянулись к небу. Такая обстановка расслабляла, нежели душное замкнутое пространство, где просто хотелось забиться в угол и не высовываться.

Когда очередь дошла до Йерим, она начала путаться. Сидящая рядом Кира нашептывала ей имена, и если бы не она, то Хван точно стала бы той, кто запустил игру заново. Ей не хотелось такого внимания к себе. Больше не хотелось называть свое имя.

— Забыла, как тебя зовут? — хохотнул кто-то, оборачиваясь к ней.

— Йерим, — ответила она, заглушая треск лопнувшей ручки.

Когда игра закончилась, участников пригласили на обед. Вторая встреча с Кристофером вне комнаты была назначена почти после перерыва на обед. В столовой стоял гул и стук ложек о тарелки. Первая игра, видимо, действительно помогла кому-то сблизиться. Ведь теперь все, будто бы кичась тем, что запомнили друг друга, намеренно обращались к соседу по имени.

Кира запихала гарнир за обе щеки и, запивая, протолкнула все это дальше. Калил наблюдал за ней с соседнего стола, думая, как же она может так плотно кушать, если еще пару часов назад мучалась от несварения.

— Ты что, запал на нее? — усмехнулся Йонсу, легко толкая Кэла в плечо. — Так пристально наблюдаешь.

— Нет, просто... ей сегодня с утра было плохо, — пожал он плечами. — А сейчас она хорошо кушает.

Хван изогнул бровь.

— Плохо?

— Ну, она блевала в туалете...

— Фу, чел, — заворотил носом один из приятелей. — Не за столом же.

— Ой, какая неженка, — расхохотался другой.

Йонсу наклонился к Калилу ближе, стараясь быть услышанным среди этого гама.

— Она просто булимичка, — сказал он.

— Кто? — не понял Кэл.

— Она постоянно переедает, а потом чувствует себя виноватой за это и идет пихать два пальца в рот, — пояснил Хван. — Ты же видел, какая она худая. Явно гонится за худобой, считая ее привлекательной. Это грустно. Нет... Это жалко.

Калил положил ложку и задумчиво опустил глаза. Это казалось ему неправильным. Кира в его глазах была крайне симпатичной девочкой, которой такой опыт явно ни к чему. И, тихо размышляя, Кэл пришел к тому, что всему виной — стандарты красоты. Ему даже захотелось поговорить с ней об этом, но смущение и неуверенность не позволяли даже посмотреть в ее сторону.

Кто он такой, чтобы учить ее жизни? А очень хотелось достучаться до ее сознания. Может, при первом удобном случае, но точно не посреди столовой на виду у всех.

Кира положила вилку на пустую, едва ли не вылизанную тарелку, и посмотрела на Йерим.

— Что значит твое имя? — спросила она.

— Талант и красота, — бесстрастно ответила Хван. — Ни того, ни другого имя мне не принесло.

— А имя твоего брата? — заинтересованно подалась вперед Кира. Она увидела растерянный взгляд собеседницы и заулыбалась. — Только слепой не увидит, что вы одинаковые. И не потому, что вы азиаты.

— У его имени много значений, — качнула головой Йерим. — Не знаю, какое из них он ассоциирует с собой.

Кира понимающе покивала.

— Мое имя значит «госпожа» и «подобная солнцу», — сказала Чайковская. — Я когда узнала об этом, долго смеялась. Оно вроде происходит от греческого или персидского...

Йерим заметила, как Джулиан, доев, покинул столовую. Оставляя посуду с недоеденным гарниром, Хван поднялась на ноги.

— Ага, — бросила она в ответ на начавшуюся болтовню и спешно ушла.

Покинув столовую, Йерим огляделась. Росс будто бы куда-то исчез. Но стоило ей повернуться к балкону, как она заметила его, навалившегося на подоконник. Немного постояв, она все же присоединилась к нему.

Джулиан повернул на нее голову и тактично выдохнул дым в другую сторону.

— Сигарету? — спросил он.

— Я тебе что-то должна? — не ответила она.

— О чем ты?

— О том, что было с утра, — не смотря на собеседника, напомнила Хван. — Ты сказал, что я под твоей защитой, но мне это не нужно. Я бы и сама с ним справилась.

Джулиан едва смог сдержать улыбку.

— Верю, — сделал затяжку он. — Но... может быть, мне это нужно?

— Для чего? — нахмурилась она, все же взглянув на защитника.

Росс глубоко вздохнул, сделал затяжку и стряхнул пепел. Йерим заметила, как он сжимает и разжимает челюсти, не находя слов. Или крепко что-то обдумывая. Или, сожалея о глупости, которую сказал, или... собирается сказать?

— Это прозвучит тупо, — начал он и сделал еще одну крепкую затяжку, — но моя проблема, почему я здесь, в том, что я потерял вкус к жизни, потерял ее смысл. Мне незачем жить, потому что у меня нет цели. Но... — он улыбнулся, —... но, может быть, защита тебя станет этим смыслом?

Йерим поглядела на него с совершенным непониманием и даже долей презрения.

— Я не собираюсь становиться для тебя стимулом к жизни, — сказала она, мотнув головой. — Найди себе другую беззащитную девочку. Почему-то же ты не вклинился, когда вчера в подвале били Киру. Сказал, что сама должна разобраться. — Она начала переходить на более эмоциональный тон и едва контролировала выражение лица. — А как дело касается меня, так ты решил влезть? Разве я не должна сама свои границы отстаивать?

— Кира провоцировала тех девушек, — протестовал Джулиан. — Да и это были разборки девочек. Не знаю, мне кажется, они были на равных. А ты и Юэль... Он ведь завелся с пустого места.

— Мне не кажется, что та драка Киры и этих двух была равной. Ты их видел? Они огромные, а она мешок с костями, еще и мелкая, — прыснула она.

— Ты правда взяла нож? — спросил Росс.

— Нет.

— А в кармане что? — Пальцами с зажатой между ними сигаретой указал на ногу собеседницы.

— Даже если так, то, получается, что я получила за дело. Это не меняет того факта, что ты противоречишь своим же словам.

Джулиан тихо рассмеялся.

— Ладно, понял, — закивал он. — Не заводись. И зачем тебе нож?

Хван на секунду замолчала. Не знала, стоит ли действительно признавать факт кражи. Но и утаивать смысла не было: Джулиан ее раскусил. Ее бесило, что он будто бы видел ее насквозь. Ей в жизни хватало Йонсу с такой способностью.

— Не хочу, чтобы у такого придурка было оружие, — пожала плечами Йерим. — Я видела, как он угрожал человеку во время захвата флага. А учитывая то, что он под командованием Йонсу... Просто скажи, я должна теперь тебе? Услуга за услугу или что-то такое? Я не верю в то, что ты сделал это просто потому, что «потерял смысл жизни».

— Я не осознавал, что делал, — ответил Росс. — Особенно после того, как головой о пол ударился. Поэтому... ты ничего мне не должна. Но есть одна просьба.

— Какая? — нетерпеливо спросила Йерим.

— Можешь улыбнуться?

Ее лицо переменилось под действием однократной эмоции. Она пару раз хлопнула ресницами, но снова нахмурилась.

— Кажется, Кристофер зовет, — ушла от темы Хван и, толкнув дверь рукой, оставила Росса одного.

Джулиан сделал несколько быстрых затяжек и бросил окурок с балкона, пронаблюдав, как тот полетел вниз и скрылся в лесу. Он не спешил возвращаться, зная, что в столовой все еще находится большая часть участников. Никто их не звал, а Йерим просто незатейливо ушла от разговора.

Он уронил голову, скупо улыбаясь. Джул чувствовал какое-то неродное и совершенно забытое чувство, теплеющее в груди от одной только мысли об этой закрытой и недоступной девушке. Может, его ощущения не обманывали его? Что, если он действительно нашел в ней повод двигаться дальше? Что, если она действительно стала для него пусть и мимолетным, но смыслом жизни. Что, если благодаря этому он, почувствовав, каково жить с целью, вновь ощутит и вкус, и цвет жизни?

Тогда отец, быть может, снова посмотрит на него, как на своего сына, а не как на потерянного человека, мальчика, который отчаянно жаждет его внимания. Тогда отец будет им доволен.