Ну что ж, и я пошел.

Пока стоял в очереди, позвонил Константину. У него был какой-то странный голос, будто он съел целый мешок воздуха. Я спросил, пойдет ли он сегодня на ночь Рока. Он ответил, что у него совсем нет денег. Я сказал, что у меня золотой флаер, и, наверное, можно протащить с собой одного человека. Он немного помолчал и наконец ответил, что скоро придет.

Однако шел он очень долго. Очередь уже практически подходила к концу, и я не знал, как поступать, но тут увидел фигуру, отделившуюся от мрака. «Повелитель тьмы» присоединился ко мне и спросил, а пройдет ли этот номер. От моего взгляда не укрылось то, как он поглаживал свою левую руку в сгибе локтя. Я сказал, чтобы он не волновался – все будет пучком.

Все действительно прошло хорошо – наверное, золотой флаер дают каким-то заслуженным людям, а им позволительно проводить с собой кого-нибудь бесплатно время от времени.

Мы прошли, и сразу скрылись в баре. Но сегодня как-то не хотелось пить, даже томатного соку. Я сидел и со скучающим видом наблюдал, как Константин пьет один бокал мартини за другим. Может, у него что-то стряслось? Он просто сам не свой...

– Эй, – окликнул его я, – что-то случилось?

– Кто? Я? – как обычно, ответил он и посмотрел на дно бокала, – все хорошо, очень даже хорошо.

В его улыбке я увидел что-то больное и вымученное.

– Нет, не хорошо, – качнул головой я, – посмотри на меня – это у меня все хорошо, и мне совсем не хочется выпить все мартини в мире.

– Да ладно, – он рассмеялся, – я просто пью. Ну, понимаешь, горло очень пересохло, пить хочется, – он повернулся ко мне и тут я увидел, какие страшные круги у него под глазами, – очень-очень, понимаешь?

Мне стало не по себе. Мог бы заказать просто стакан воды, если уж его так мучит жажда, от воды хотя бы кишки на следующее утро не выворачивает.

Я очень хотел уйти от него в полутемный зал, но совесть не пускала – если вдруг он угодит в какую-то передрягу, то виноватым я буду считать сам себя: все-таки, я же его затащил в клуб. Поэтому я сидел и смотрел на то, как он все больше пьянеет.

– Кость, – я толкнул его в плечо, когда он собирался заказывать еще один бокал мартини, – а расплачиваться ты чем будешь? Ты же говорил, что у тебя ничего нет.

Он как будто даже не услышал меня, и опрокинул еще один бокал. Я представил, что мне придется платить за весь этот алкоголь, и это вконец меня взбесило. Я встал, чтобы уйти от этого маньяка и алкоголика, но он неожиданно схватил меня за руку.

– Да все в порядке, угомонись ты, – он достал из карманов много денег, скрученных в бумажные рулетики, и высыпал их на стол, – у меня есть деньги! Много денег! Очень много денег!

Я пораженно сел обратно.

– Ты же сказал, что у тебя...

– Я помню, что я сказал, – он достал сигарету и закурил, – просто я решил... – он взглянул на меня и, как в первый день нашего знакомства, утопил мое лицо в сигаретном дыму, – начать новую жизнь. Наслушался тебя – ты же у нас такой свежий и восторженный. Но видишь, – он допил мартини, - ничего не получается! Это ты во всем виноват.

– Что? – я совершенно ничего не понимал, – что за ересь?? Я-то тут при чем?

– Да при всем! – он обернулся ко мне, как будто собираясь одним ударом свалить меня на пол и вдруг, что-то вычитав в моих глазах, захохотал и прокричал бармену, – а ну-ка налей мне еще выпивки, приятель!

С меня этого было достаточно. Я ушел глубоко в зал, в людей, в музыку – и потерялся там до самого закрытия.

Когда музыканты играли заключительную песню, я вернулся к бару. Я совершенно не удивился, обнаружив там спящего Константина. Хорошо, что он не ввязался ни в какую драку, но плохо, что он напился до такой степени, что не мог даже стоять на ногах. Спросив у бармена, не должен ли мой друг и получив отрицательный ответ, я попытался разбудить этого чертового алкоголика.

– Да вставай же ты, – я толкнул его в бок, и Константин отозвался каким-то непонятным мычанием, – вставай, туша!

– Лучше б тебе этого не делать, – усмехнулся бармен, – этот мужик много выпил. Вряд ли он проснется после такого раньше, чем через двенадцать часов.

– Константин, твою мать!.. – закричал я, схватив его за волосы, – вставай, если не хочешь проснуться в вытрезвителе!

Наконец он проснулся. Если можно было назвать пробуждением эти бессмысленные мычания и стоны, которые послужили всеми ответами на мои вопросы и восклицания. Я так и не допытался у него точного адреса его квартиры – а сам уже не помнил точно ни улицу, ни номер дома.

– Может, у него паспорт с собой? – спросил бармен, явно заинтересованный в нашей ситуации.

Я распахнул его пиджак, надетый на голое тело. Паспорта нигде не оказалось.

– Черт, вот черт! – сокрушался я, все еще пытаясь припомнить его адрес, – придется везти этого синеголового идиота к себе.

Не было времени ждать, когда он проспится и сможет сказать что-то вразумительное, и я, едва поставив его на ноги, чуть было не упал на пол вместе с ним. Не знаю, откуда у меня взялось столько силы, но я удержался, и мы вместе медленно направились к выходу.

Пока я вызывал такси, Константин лежал у стены, свесив голову на голую грудь. Я поминутно оглядывался на него, смотря, чтобы он совсем не улегся на асфальт. Потом таксист помог мне затащить пьяного вдрызг друга в салон.

– Куда едем? – спросил таксист, устало упав в свое кресло.

– Улица Роз! – впервые подал голос пьяница.

– Это в нашем городе? – спросил водитель у меня и засмеялся. Видимо, ему все это представлялось ужасно смешным. Я так не считал и раздраженно назвал ему адрес своего дома.

Как же возблагодарил я небеса, что живу на втором этаже, а не на шестом, как Константин. Если бы я жил даже на пятом, то я бы, наверное, умер от истощения, пока тащил, толкал и удерживал своего друга на лестницах. Наконец, мы ввалились в мою квартиру. Я не дал ему упасть сразу в коридоре и довел до гостиной.

Особенно я не стал думать, кого укладывать в единственную кровать – и поэтому устроил гостя на полу, так сказать, в качестве возмездия за все потраченные силы. Уснул я почти мгновенно, думая, что сделать выходной в пятницу – самое лучшее решение всей моей жизни.

С этой мыслью я и проснулся. В кровати было так тепло и уютно, что совершенно не хотелось открывать глаза. Я повернулся на другой бок, решив, что посплю еще немного, и вдруг унюхал что-то похожее на...

Перегар.

Я медленно открыл глаза. Рядом со мной на кровати лежал Константин – совершенно голый! Ну, вообще-то, я видел его только до пояса, потому что остальная часть тела была завернута в мое одеяло, но все равно, это ничего не меняло!

– Б**ть! – вырвалось у меня, и я тут же приземлился на пол, – что ты нахрен делаешь в моей постели, *б твою мать?!

Константин открыл глаза, и они были такие невинные, что мне захотелось вылить на него тазик кипятка. Он улыбнулся, потянулся, явно еще не врубаясь в происходящее, и повернулся ко мне спиной.

А может, во все он врубался.

– А ну, ты! – закричал я, схватившись за край одеяла, – я же уложил тебя спать на пол! Какого хрена?!..

– Да че разорался-то... – раздалось у стены, – сам бы поспал на полу. Там холодно и жестко. Тоже мне, верх гостеприимства. Высший сервис...

– Я не лягу с тобой в одну постель!

Его спина затряслась от смеха.

– Поздно, мы с тобой проспали так с тех пор, как я... – он зевнул, – ходил пописать.

Я злобно сдернул с него одеяло. Слава Всевышнему, он был в джинсах! И его полуобнаженное до пояса тело сразу недовольно зашевелилось.

– Верни на родину, – на лопатке у него была еще одна татуировка: попавший в ловушку ястреб, – и да, раз уж ты встал раньше меня, приготовь чего-нибудь на завтрак, ок?

Я задохнулся от такой наглости. Но за то время, что я молчал, он добавил:

– Я люблю черный кофе без сахара. И погуще.

Сначала я решил, что никуда не пойду, и поэтому сел на пол рядом с кроватью. Но очень скоро мой желудок недовольно заворчал, и мне пришлось пойти на кухню. Когда засвистел чайник, Константин тоже появился там.

– А у тебя мило, – заметил гость, оглядывая маленькую кухню, – совсем не так, как у меня.

Я ничего не ответил, заливая растворимый кофе кипятком. Налил и себе горячий чай – иногда можно вспомнить счастливые годы детства. Минуту мы просто молча ели, смотря друг на друга. Потом я спросил:

– Чего ты вчера так нажрался, что даже говорить не мог?

Он посмеялся, жуя бутерброд.

– Да так уж вышло, извини.

– Я себе чуть горб не сорвал.

Ответом мне был снова этот невинный взгляд.

– Да ладно, мог бы меня там оставить. Я уже оставался так несколько раз – ничего страшного.

Я подумал, что выгляжу сейчас как настоящий идиот, раз сам до такого не додумался. И поэтому решил промолчать, поднеся кружку к губам. Константин еще поулыбался сам себе, смотря куда-то в пол, а потом признался:

– Но вообще-то спасибо тебе. Меня никто так никогда пьяного не таскал.

– Да уж пожалуйста, – впрочем, мне стало немного легче, – я, кстати, почти дочитал рукопись. Там всего пару страниц осталось.

– Да? Здорово, – он с утра явно был не в своей тарелке, – ты не против, если я закурю?

– Кури в форточку.

Он послушно кивнул и ушел в комнату за пачкой сигарет.

– А ты что не куришь? – спрашивал он минутой позже, взгромоздившись на подоконник.

– Да очень затратно это, – ответил я, допивая чай, – я раньше курил, а потом бросил. Столько денег тратишь на эту дурацкую привычку.

– Да... на плохие привычки вообще много денег тратишь... – задумчиво ответил Константин, – и зачем они только у людей? Ничего же хорошего, в принципе, не получаешь – только ощущения одни.

– Да, кстати, – я обернулся к нему полностью, – а почему этот рассказ именно о людях, употребляющих наркотики?

Константин посмотрел на меня, стряхивая пепел на улицу. Вслед за ним полетела вскоре и сама сигарета.

– Ну, потому что... – он пожал плечами, – мне так захотелось. Интересно, по-моему. Это же такие люди... Ну как маки, знаешь? Вспыхнул, а на следующий день уже погас. Вот и они так же.

Я вообще-то не очень согласился, что наркоманы похожи на маки, особенно после того, как один такой «мак» у меня чуть не украл диск. Я сказал, что Константин слишком идеализирует этих больных людей.

– Почему это больных? Они же тоже люди, – сразу же ответил тот и сложил руки на груди, – я же тебя больным не называю.

Я очень возмутился этим – я ведь вполне нормальный человек.

– Ну да не скажи, – он растянул губы в улыбке, – думаешь, я не видел тебя в клубе? Не видел, что с тобой вся эта музыка творит? Ты боишься наушники снять, чуть ли в туалет с ними не ходишь. Ты сам тот еще нарк.

Я решил ничего не говорить на это – мне было неприятно, что он видел меня в клубе во время музыки. Как будто он уличил меня в чем-то постыдном... Или нашел у меня под кроватью резиновую бабу.

Но мысли гостя витали уже совершенно в другом месте.

– Все люди так или иначе наркоманы, я думаю... – задумчиво произнес он, оперевшись плечом о стену, – дамочки не могут без своих сериалов, а кто-то без шоколада, без секса, без работы... Потому что если они долго этого не получают, то у них тоже начинается ломка – им плохо, грустно и больно без того, что они любят, – во время речи он, наверное, совершенно непроизвольно поглаживал пальцами свои руки в том месте, где выпирали взбухшие вены, – а когда они получают то, что хотят, то ощущения у них такие же, как в опиумной или героиновой эйфории.

– Кость, – вдруг позвал я, – ты ведь сам нарк, верно? В завязке?

Он совсем не изменился в лице, и даже не поменял позы. Только слегка приоткрыл рот, словно его опять мучила жажда, и скосил на меня глаза.

– Ну вообще-то да, я завязал с этим, – наконец, признался он, – хотя врачи уверяют, что не бывает бывших наркоманов.

– А что ты употреблял?

Он пожал плечами, отвлеченно смотря на обои.

– Сначала травку, потом сразу героин... Столько денег на это уходило – я отдавал всю свою зарплату, а потом начал продавать вещи из дому. Один раз даже чуть человека не покалечил, – он засмеялся, качая головой, – не знаю, что заставило меня остановиться. Может быть, ты...

– Я? – я сдержал дрожь в голосе, – каким образом?

– Ну, ты такой... – он сделал неопределенный жест рукой, смотря на меня, – совсем другой, понимаешь. Я сначала думал, что ты тоже нарк – что ты сначала ширяешься где-то в подворотне, потом приходишь в клуб под кайфом. Ты всегда выглядел так... Ну действительно как будто ты под кайфом! Я поэтому и заинтересовался тобой – потому что я знал, что приход не может длиться так долго, как у тебя. И я захотел узнать получше – что ты за человек, что с тобой происходит и так далее... Но я до сих пор не понял.

Нависла неловкая тишина, которую, в конце концов, прорвал мой слегка натянутый смех.

– Ты сейчас говоришь, как маньяк, – проговорил я, – или как вампир. Типа того: сначала я думал, что я один в этом квартале, а потом увидел тебя – и я понял, что мы с тобой братья по крови, братья, вышедшие из ночи, чтобы убивать... – я снова засмеялся.

Но Константин не разделил моего веселья. Он ослабил руки, и тут я действительно увидел у него несколько темных отметин на венах. И понял, что он тоже разглядывает мои руки.

– Да не, я не нарк, – я протянул руки к нему, – видишь, никаких следов от игл, не то, что у тебя.

– А шрамы от чего? – он слегка дотронулся до меня, и я ощутил прилив какого-то неизвестного ранее чувства. Я мотнул головой и спрятал руки.

– Да так... ошибки молодости, – взгляд Константина показывал, что он не удовлетворен таким ответом, и поэтому я продолжил, – просто когда мама умерла, я остался один. Я не знал, что делать и как жить дальше – я ведь даже в лагере никогда не был, от родителей больше чем на два дня не уходил. А тут вот так... У меня начались депрессии.

– А, и ты пытался вскрывать вены?

– Нет, я не хотел умирать. Я так снимал стресс, – я понял, что со стороны это смотрится, как полнейший бред, – черт, как же это объяснить... Я садился в ванную, и резал вдоль вен. Но не так, как делают нынешние подростки для понтов, я резал глубоко, до крови. Боль приносила мне облегчение, а вид крови заставлял мозги работать быстрее, и когда я выбирался из ванной, я думал, что все не так плохо. И хотелось жить и что-то делать.

– Ты давно этим уже не занимаешься? – Константин слез с подоконника и сел рядом.

– Сейчас не до депрессий. Надо крутиться и зарабатывать себе на жизнь. Надо быть сильным и стойким. Тогда, может, я чего-то добьюсь.

Вот так – не было больше между нами никаких секретов. Вернее, остались такие секреты, которые следует уносить с собой в могилу, и поэтому мы, обменявшись облегченными улыбками, вернулись в комнату и заговорили о более обыденных вещах.

– Кстати, если у тебя сегодня выходной, то может, ко мне? – среди всего прочего спросил Константин, – с гитарой-то мы так и не разобрались в прошлый раз. Да, и захвати рукопись, у меня дочитаешь – меньше таскаться.