Утро было желтое и треснутое. Я встал, провел пальцами по запекшейся крови на руке. Я решил, что не пойду сегодня на работу. Когда я одевался, чтобы ехать в больницу к Косте, раздался звонок.

Я открыл дверь, но за ней никого не было. Я решил, что это мне послышалось. Или кто-то балуется. Поэтому я вышел в коридор, закрыл за собой дверь и покинул подъезд. Было как-то подозрительно тепло. Я вдруг увидел, что те мертвые деревья вновь расцвели – как будто на улице весна. Я обернулся, чтобы зачем-то посмотреть на свои окна, и вдруг увидел в окне Костю. Он помахал мне рукой.

Когда я ворвался обратно в свою квартиру, там никого не было. Я сел у двери и спрятался в свои собственные ладони. Когда я открыл глаза, то увидел, что все еще лежу рядом со своей кроватью. Значит, мне все это приснилось.

Тут я почуял запах жареной колбасы. На кухне явно кто-то готовил. Костя!.. Я бросился туда, но там опять было пусто. Сковородка стояла холодная. Я встал рядом с плитой и заплакал. С переносицы закапали слезы.

Потом меня тихо обнял со спины Костя – он всегда так меня обнимал, осторожно и тихо, будто боялся сломать. И прошептал мне на ухо: «С добрым утром, ангел». Я спросил, не снится ли мне сон. Он рассмеялся, и ответил, что сегодня ночью нам обоим приснилось что-то страшное. Но это был только сон, не стоит ему верить.

Когда я повернулся к нему, там действительно стоял он – радостный и красивый, со смешинкой в глазах.

– Костя!.. – воскликнул я, прижимаясь к нему, – пожалуйста, скажи, что я все это придумал! Что ты живой! Что мы не расставались! – слова вырывались у меня вместе с судорожными приступами рыданий.

Он смеялся и гладил меня по голове.

– Конечно, – ответил он, целуя мое заплаканное лицо, – это был только плохой и очень долгий сон. Но теперь все кончилось. Хочешь есть? Давай что-нибудь приготовим.

Я сидел за столом, а он, переворачивая ломтики колбасы, рассказывал о том, что образумился, и теперь шприц в жизни в руки не возьмет. Он сказал, что как только пришел в себя в больнице, сразу же сбежал ко мне, потому что ему очень хотелось меня увидеть. Теперь никто нас не разлучит. Потом мы пили чай и смеялись. И я сказал, что возьму отпуск, и мы будем весь день гулять по городу. А когда замерзнем, то будем шататься по гипермаркетам, гоняясь друг за другом с тележками.

Я позвонил Госпоже и сказал, что ухожу в отпуск. Она согласилась, не сказав ничего в возражение. Тут Костя поймал мои руки со свежими порезами, и спросил, что это такое.

– Да так, это ерунда, – ответил со смехом я, снова обнимая его, – теперь у нас все будет хорошо и это пройдет. Кстати, – я оторвался от него, – я тут отдавал твой рассказ одному знакомому критику, Сергею. Ему очень понравилось, он хотел с тобой встретиться.

– Правда? – Костя подхватил меня на руки и усадил на диван, – вот, какой ты нехороший, без спросу взял и отдал мой роман.

– Не сердись, – я поцеловал его, – если ты с ним встретишься, то, возможно, это будет твой шанс, твой счастливый билетик. И скоро ты станешь настоящим писателем! Дети будут читать твои произведения в школе, режиссеры будут экранизировать твои романы, и фильмы будут получать всякие Оскары и Пальмовые Ветви.

Костя смеялся и говорил, какой я беспечный. Мы лежали с ним на кровати и болтали о всяких пустяках.

– Ну, так ты пойдешь на встречу с Сергеем? – нетерпеливо допытывался я.

– Хорошо, как скажешь, – отвечал Костя, гладя меня по спине и рукам.

– Только тебе надо привести себя в порядок, – заметил я, щупая его жесткую щетину.

– Разве такой вид не придает мне гениальности?

– Может, и придает, но ты так больше похож на алкоголика.

Мы залезли с ним вдвоем в ванную. Он предложил, кроме всего прочего, ему и ноги побрить, ведь это такая важная встреча. Мы долго смеялись, плеская друг в друга водой и кидаясь пеной.

Костя долго меня целовал перед тем, как уйти. Потом он обещал, что быстро вернется. Я сидел на кровати и ждал его возвращения.

Однако часы шли, а никто так и не приходил. Уже успело стемнеть. Я нервно ходил из угла в угол, иногда мне казалось, что я слышу шаги снаружи – я бросался к окну, ищущий взгляд жадно впивался в дорогу внизу. Но там только дети возились в грязи, лепя безобразные куличики. Я кусал губы и грыз ногти, сидя на кровати. Я часто начал себя ловить на том, что начинаю качаться, как Костя.

Потом я задремал. Меня разбудил звонок в дверь.

– Сюрприз! – улыбался Костя, стоя на пороге, – гляди, что у меня есть.

Он передал мне бутылку шампанского и тортик.

– Костя! – радостно ахнул я, – у нас все получилось?

– Конечно, – он разувался, – ведь я же под счастливым крылом моего ангела.

Я опять плакал, а он успокаивал меня, говоря, что скоро у нас появится много денег, и мне можно будет оставить работу в магазине. Мы переедем в самый центр, а потом будем путешествовать по всему миру, потому что станем настоящими богачами.

Мы пили на брудершафт шампанское. Торт был каким-то пресным, но я все равно ел его за обе щеки. Костя вертел в руках свою подвеску и нес какие-то глупости насчет того, что это мои крылья у него на груди – чтобы я не потерял и нигде их не запачкал.

Я отвечал ему смехом, и обещал, что когда-нибудь научу его летать. Обязательно. Потом Костя говорил, что завтра с утра ему надо будет уйти, но днем он уже вернется. Он обещал, что не задержится, как сегодня, так что я могу хорошенько выспаться, а Костя постарается вернуться к моему пробуждению.

Ночью мы занимались сексом так, как уже давно не занимались. Я ощущал себя самым счастливым человеком на свете, ведь мой Костя вернулся. А если так, то значит, впереди у нас много лет счастливой совместной жизни. И он обязательно станет самым настоящим писателем.

Мне снилось что-то смутное и тревожное. Во сне я опять резал себе руки, я был один, я страдал. Во сне мне было очень плохо – я много плакал, а потом снова резал себя. Но этот сон быстро кончился, потому что меня разбудил звук закрывшейся двери, и, спустя пару минут, на кровать тихо опустился мой любимый.

– C добрым утром, ангел... – прошептал он мне, и я с улыбкой открыл глаза.

– Кость, мне опять приснился страшный сон... – словно маленький, протянул я. Он обнял меня и уложил обратно на кровать.

– Это всего лишь сон, – ласково сказал он, глядя в мое лицо, – а мы сейчас встанем, и забудем про него, правда?

– Конечно! – воскликнул я, снова его обнимая, – а чем мы сегодня будем заниматься?

Он задумался.

– Мне надо сходить на свою квартиру. Принести оттуда гитару и ноутбук, – сказал он, – пойдешь со мной?

– Да!

Он засмеялся и погладил меня по щеке.

Вместе мы долго гуляли. Светило солнце – совсем было не похоже, что сейчас ноябрь. Мы сидели на скамейках, разглядывая прохожих, потом катались на метро туда и обратно, куролесили на эскалаторах. Потом я напомнил ему, что мы хотели забрать его гитару и компьютер.

Мы молча поднимались по лестницам.

– Кость, – вдруг вспомнил я, – разве ты не продал свою квартиру?

– Продал, – он кивнул, – только своим бывшим друзьям, сейчас я не хочу с ними иметь ничего общего. Ты подождешь за дверью, пока я буду там? Не хочу, чтобы ты видел все это.

– Ладно, – я согласно закивал, – а потом, когда мы придем, ты будешь дальше учить меня играть на гитаре?

Он засмеялся и поцеловал меня в лоб.

– Хорошо, кто знает, может, в будущем, ты станешь великим гитаристом.

Я подождал его за дверью, а потом мы вернулись домой. Я нес сумку с ноутбуком, а он тащил гитару – уверен, мы классно смотрелись со стороны. Потом мы жарили утку по-пекински, и он учил меня бою. Потом мы танцевали под тишину.

Ночью я опять мучился от кошмаров. Я часто просыпался и прижимался сильнее к спящему рядом Косте, такому горячему. Я так хотел, чтобы он защитил меня от тех чудовищ, которые были во сне – они связывали меня, что-то выспрашивали, что-то мне доказывали. А я мотал головой и кричал, чтобы меня отпустили, звал Костю, чтобы он пришел и всех их убил. Эти кошмары были так ужасны, и так реальны.

Когда я в очередной раз проснулся в слезах, Костя спросил:

– Опять кошмар?

– Да... – сквозь слезы ответил я и прижался к нему. Он подмял меня под себя и целовал до тех пор, пока я снова не уснул. Теперь мне снилось что-то смазанное и серое, похожее на стены больничной палаты.

Утро снова было солнечным и радостным. Когда я проснулся, Костя что-то печатал на ноутбуке. Я поднялся на кровати и спросил, что он там делает. Костя отвечал, что он пишет новый роман. На мой вопрос, о чем этот роман, он сказал, что это вроде фэнтези, про радужную улитку. Я захотел, чтобы он дал мне прочитать, но Костя отказался, сказав, что даст прочитать, только когда допишет до конца. У него нет привычки читать вслух первое получившееся предложение – это не профессионально.

Я снова лег на кровать и, уставившись в потолок, произнес:

– С таким названием это точно будет что-то гениальное...

Костя не отвечал, склонившись над клавиатурой. Тогда я встал и отправился на кухню, чтобы приготовить для нас завтрак. Только спички никак не зажигались. Я со злости швырнул их на пол и начал прыгать на коробочке, чтобы она расплющилась подо мной. Я уронил на пол нож.

И сам упал на колени...

Я почувствовал, что я где-то не у себя. Огляделся – кругом были белые стены. Я заметался по кровати, крича Костю. У меня очень болела спина и шея.

И вот он снова здесь – он сжимает меня в своих руках и испуганно спрашивает, что случилось. Я смотрю на него – мы стоим на кухне, и в воздухе пахнет газом.

– Спички... – прошептал я, глядя на него, – спички не зажигались.

– Посиди, – он поднял с пола то, что осталось от коробка, – ты что-то совсем нервный стал.

– Я хочу послушать музыку.

– Хочешь, включим ее громко?

– Да!

Костя улыбнулся, зажигая газ. Потом ушел в комнату, и вскоре из колонок полилась сладкая и терпкая музыка Deftones. Я мерно покачивался под музыку, подпевая солисту. Меня будто подмывало волнами теплого моря, и медленно стаскивало с берега. Над головой кричали чайки. Я открыл глаза и тут же зажмурился от яркого, горячего солнца.

– Костя! – позвал я, – Костя, смотри, я научился плавать.

На меня упала тень. Костя подошел ко мне, опустился на колени и протянул ракушки к моему лицу. Я взял их, рассматривая красивые разводы.

– Где ты их взял? – спросил я, но вокруг было так громко, что мне пришлось напрячь голос. Костя не расслышал с первого раза, потом растянул губы в улыбке и повел рукой в сторону. Я увидел, что весь пляж засыпан ракушками – птицы скакали по ним, выуживая что-то и поедая. Я уронил ракушки себе под ноги, и они упали на зеленое морское дно.

– Пошли купаться, – предложил я, схватив Костю за руки, – вода такая теплая. Смотри, какой я сильный, я могу тебя поднять в воде! А ты говоришь, что я хиленький.

Действительно, в воде я почти не чувствовал его веса. Мы смеялись, смотря друг на друга, но Костя вдруг серьезно заметил:

– Но это не значит, что я теперь буду снизу.

Я зажмурился и снова открыл глаза. Сменилась песня, я сидел за столом, и Костя поставил передо мной тарелку с яичницей. Я взял вилку и тут увидел, что ноги у меня сплошь облеплены песком.

– Смотри, – я поднял ногу, – у меня песок на ногах. Я только что был на море.

– Ого, – Костя пил чай, – мне бы такие мозги, как у тебя. Без ломки. Без денег – чистейший героин.

«Сегодня я король!.. – зашумело в голове, словно на заезженной пластинке, – я достоин!..». Я снова зажмурился и начал мотать головой.

– Что такое? Я пересолил? – Костя настороженно смотрел на меня.

Я засмеялся.

– Да есть немного. Просто в последнее время у меня действительно разыгрались нервы, по-моему.

Он понимающе кивнул.

– У тебя привыкание просто происходит... Смотри, скоро тебе захочется увеличить дозу. Я тебе обещаю.

– Нет, у меня же все естественно, – отвечал я, и на зубах у меня хрустели ракушки, – оно само отмеряет дозу.

– Как бы я хотел быть тобой...

Потом у меня случился какой-то провал, и я нашел себя сидящим на стуле.

– Подожди, не дергайся, – говорил Костя, стоя где-то сзади, – сейчас все будет.

Я увидел себя словно со стороны. Он колол мне что-то прямо в голову.

– Что это??? – в ужасе ахнул я, пытаясь нащупать, что он там делает.

Костя шикнул на меня.

– Тише, ты же хотел себе светлые волосы. Вот – новейший метод. Больше никогда не надо будет их осветлять. Правда возможны побочные эффекты. Волосы могут выпадать немного.

Я увидел, что под ногами у меня куча собственных волос.

– Костя, хватит! – заверещал я, подпрыгивая на стуле, – я не хочу, чтобы у меня выпали все волосы! Я лучше буду осветлять их сам!

– Да уже все, поздняк метаться, – он удовлетворенно бухнулся на диван, оглядывая меня, – все будет хорошо, Максимилиан, уверяю.

Я слез со стула и почему-то полез к нему на колени, как кошка. Мы начали целоваться, и я вдруг увидел, что я в больничном халате. Но я не успел задать и вопроса, как моя старая одежда вновь вернулась на прежнее место, и я зажмурился.

Где-то тонко заиграла флейта. Я стоял у окна, вдыхая сладкий аромат цветов на подоконнике. Вдали над крышами домов виднелась Эйфелева башня.

Кто-то обнял меня. Я обернулся и увидел Костю. Под носом у него были усы, а в руках – букет алых роз.

– Фу, Костя, тебе не идут усы, – сказал я и снял их прочь, – вот так лучше.

Он наклонился ко мне с цветами, и все вдруг завертелось в обратном порядке.

Я медленно всплывал со дна ванной, взмахивая руками, словно птица. Исчезла гитара и ноутбук. Чудовища встали с ног на голову и побежали по потолку. Я сидел на кровати и медленно раскачивал сам себя. Беззвучно открылась и закрылась входная дверь. Я один стоял перед дверью запертой Костиной квартиры. Мой крик воронкой втягивался обратно мне в глотку, а бритва, словно ластик, начисто стирала царапины с моих вен. Я бился в истерике, калеча сам себя. Хрипели колонки.

– Костя! – вырвалось у меня, когда я распахнул глаза и понял, что лежу посреди огромной комнаты на своей кровати, – Костя, представляешь... – я деревянно засмеялся, – мне только что приснилось, что ты умер. Мне приснилось, что ты...

Моя рука опустилась на место, где обычно лежал Костя. Сейчас там никого не было. Я медленно повернулся на бок к нему и сунул большой палец между зубов. Картинка смазалась и поплыла перед глазами.

– Но ведь ты действительно умер... КОСТЯ!!! ВЕДЬ ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМЕР!!

Я услышал, как он сказал мне: «Ну что ты, это ведь всего лишь сон. Сейчас мы встанем, и все пройдет». Я хотел снова прижаться к нему, но там никого не было, ТАК НИКОГО НЕ БЫЛО, ТОЛЬКО ПУСТОЕ МЕСТО, И БОЛЬШЕ НИЧЕГО! НИЧЕГО, ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ДОКТОР?! ТАМ НИКОГО НЕТ! ТАМ НИКОГО НЕТ!

***

Лекарства начали мне помогать спустя месяц после того, как меня доставили в клинику. Так мне рассказывал доктор. Он говорил, что я очень редко приходил в себя. Он не говорил о том, что я несколько раз пытался перерезать себе глотку или вены, поэтому меня поместили в изолятор. Он вообще старался не говорить мне того, чем я жил тогда – боялся, что, если напомнит мне что-то из той жизни до больницы, я снова впаду в депрессию.

Все подробности больничной жизни я вспоминал потом, иногда во снах, иногда, сталкиваясь с чем-то очень знакомым. Доктор говорил, что они обследовали мой мозг и нашли там доброкачественную опухоль. Но он предупреждал, что, если я буду плохо себя вести, нервничать и не посещать приемы, там может появиться и злокачественная шишка, которая в скором времени сожрет мой мозг. Я сидел напротив него на стуле и думал о том, что, скорее всего, я умру от бродившего в моей голове героина.

А доктора назовут это раком головного мозга.

Конец.