Потер щёткой со средством для ковров запекшуюся кровь в бессмысленной попытке что-то исправить, но совсем скоро устал и лег на кровать, выключив уже гудевший в голове телевизор.

— Рудольф, ты не хочешь постричься? — говорила мама, когда я подошёл к ней на кухне. Кухню я знаю, это моя кухня.
— Нет, — твёрдо и серьёзно отвечаю я и быстро осознаю причину отказа. Хочу, чтобы мама знала, но и не хочу этого так же сильно.
— Почему? — она наливается ещё тёплый ягодный компот в стакан и протягивает в мои маленькие детские руки.
— Я не хочу чтобы кто-то видел мои глаза. Когда я смотрю на своих одноклассников, они пугаются и отворачиваются. Со мной никто не общается из-за того, что я смотрю на них, — окончив свой недетский монолог, ухожу в комнату и чувствую как чужие пальцы касаются руки. Вздрагиваю, потому что боюсь неожиданных прикосновений. И никогда не перестану их бояться.
— Почему ты не разговариваешь со мной? — я точно не ожидал его видеть здесь.
И маминого компота нет. И руки уже не ребёнка. Они в крови.
— Я не хочу, чтобы ты знал об этом, — отвожу взгляд в сторону.
— О чем?
Он не видит специально или это такая злая шутка.
Я должен рассказать.
— Я убил человека. Случайно.
— Что?
— Прости… — вздыхаю.
— Ты животное! — кричит так, будто прочёл все мои мысли, обо всем догадался.
— Влад… — не могу сказать и слова, он встаёт с кровати, на которой ждал меня, и пытается уйти.
Хватают его за руку и тяну обратно, чтобы не прощаться так.
— Я боюсь тебя, отвали уже! — срывается, кричит.
— Влад… ты… единственный, кого бы я хотел оберегать, пусть даже от таких же монстров, как я, — касаюсь его лица пальцами.
— Оберегать? Ты уже чуть не убил меня, помнишь? Хочешь все-таки сделать это?
Я просто слышал слова, даже не видел его жестов, лица, просто чёрное ничто перед собой — пустоту. Свою внутреннюю пустоту.

Просыпаюсь, вздрагивая. Только сон. Или это все то, в чем я боюсь себе признаться.
Забирают волосы назад и вздыхаю.
Встав с кровати, в темноте нащупываю телефон и набирают номер.
— Сейчас четыре утра, ты постоянно будешь мне звонить в это время? — злится Мира.
— Нет, — печально хрипло выговариваю я.
— Что случилось?
— Я сделал то, чего всегда боялся.
— Что же?
— То, за что мне стыдно.
— Мне приехать?
— Да, — прошептал я и облокотился на стол.

А уже через час она приехала и позвонила в домофон.
— Просто обними меня, — потер лицо рукой.
И Мира обняла, прижалась покрепче и мы просто так стояли.
— Ты не собираешься ничего рассказывать?
— Попробуй угадать, — бросил взгляд на влажное темно-красное пятно на ковре почти под ногами.
— Не знаю, — Мира зевнула.
Мне снова спокойно. Так, будто ничего не было. Будто я не совершил самую ужасную ошибку в своей жизни, впустив Олю, будто бы я совершенно не опасен для людей. Будто все, как и прежде, завтра Влад откроет дверь и расскажет что-нибудь интересное, будто завтра я снова сяду за книжки и многое узнаю, будто завтра продолжится та самая жизнь. Пройдет время, а я не вспомню о своих переживаниях.

Через недельку меня все же доконало чувство вины. К этому моменту уже ничего не напоминало о коридоре, залитом кровью. Заменил старый синий ковер на грязно-оранжевый с квадратами, переклеил обои, оттер шкаф.
Каждую ночь я не мог заснуть, ворочался, то скидывал одеяло, то укутывался в него полностью.
Мне так сильно не хватало тех, кому можно рассказать все без утайки.
Впрочем, можно хоть раз в полгода навестить маму.
— Рудольф! Привет, — обнимает мама и, любя, похлопывает по спине.
— Привет, я в гости.
— Пойдем, я так давно тебя не видела. Наверное, много можешь рассказать.
— Ты даже не представляешь, насколько много.
— Давай-ка по порядку, — мама быстро сориентировались и заварила нам чаю.
— Ладно, — я выдохнул, припоминая, что же рассказать в первую очередь. — Вышло так, что я обратил Влада.
— Влад — это тот мальчик, который заходил при мне?
— Именно он.
И я рассказал ей все от начала до конца. Только про отца умолчал. Выложил все свои страхи. Мама успокоила, сказала, что все делают ошибки и главное — я его люблю, а остальное — глупости.

Еще две однообразные недели моего одиночества, когда я сдавал сессию и продолжал себя тихо ненавидеть, глушась алкоголем, прошли так же медленно, как и ожидалось.
Господи, ведь скоро новый год, осталось каких-то шесть дней, а у меня труп и измена.
Под вечер Влад позвонил в домофон и немного пьяный шагнул навстречу.
— Привет, — почти по-трезвому получилось у него сказать.
— Привет, маленький алкоголик. Что праздновал? — говорю я, а сам аналогично пьян, только не так сильно заметно.
— Успешную сдачу сессии.
— Сопьешься же, — заставляю себя усмехнуться.
— Я еще стеклышко, — глупо улыбается он и обнимает. Да, это то, что мне нужно.
— Ты мое стеклышко в стелечку, — осторожно целую в лоб и чувствую как кольцо рук на ребрах еще больше сжимается.
— Да нормальный я! Вот прицепился, — щипнул пальцами за спину Влад.
— Я просто шучу, успокойся, — руками беру его за пухлые щеки.
— Ремонт? — огляделся Влад.
— Ну, да, старое надоело, — скорее было залито кровью и не оттерлось.

— Ты даже не представляешь, как меня валили преподы, — Влад мотал головой, теребя волосы.
Я бросил взгляд на его шею. Стоит попробовать. Может, эти ведения прекратились.
Даже не слушаю продолжение рассуждений, ставлю руки Владу на колени и приближаюсь.
— Послушать ты меня не хочешь, — скорее утвердительно произнес он над ухом.
— Нет, только проверю, — осторожно касаюсь губами шеи, и Влад вздрагивает.
— Все нормально, — шепчу и целую еще, еще, и еще.
Влад падает назад, обхватывая меня руками.
Глухо кашляю и беру запястье Влада, останавливая его, но наслаждаясь тем, как он приятно чешет, мнет и царапает короткими ногтями плечо и шею.
— Как бы странно ни звучало, но я не хочу, — снова шепотом проговариваю я и чмокаю Влада в нос, затем медленно целую в губы, растягивая удовольствие.
Откидываюсь набок и начинаю улыбаться.
— Я пришел пьяный, а ты вот так?
— Хочешь, чтобы тобой попользовались?
Влад надулся и скрестил руки на груди.
— Ты каждый раз приходишь и мы спим. Давай просто проведем немного времени вместе, — повернулся набок и пальцами коснулся его плеча.