Насколько же быстро я способен отключиться...
Ещё не было восьми, а сон уже обхватил голову и втянул за собой во всем известное царство. Такой мертвецкий сон от морального и физического изнеможения, без сновидений и движения. Сродни смерти.

А утром... Утром от осознания всего, что натворил, хотелось лечь и умереть на месте. Только бы никто ничего не узнал. Как же... Эх...
И я отчётливо вспоминаю, как пытался заставить себя прекратить, заставить увидеть те видения. Но их, как на зло, не было. И как прикажете это понимать?
Пять утра. Время, когда во всем доме тишина, глобальный сон, и только я не хочу снова ложиться в кровать. В кровать с Олей.
Вместо этого наливаю во вчерашний стакан обманчиво спасительный алкоголь и выпиваю, в попытке забыться... И ни-че-го...
В такой прострации, тупо уставившись в переливающийся в лучах утреннего солнца рыже-коричневый напиток, который должен спасать, но не спасает, сижу на стуле и думаю.
А ведь ещё идти в институт.
Долго сижу. Очень долго сижу.
- Привет, - скромно выходит из темноты Оля.
- Доброе утро, - для тебя, Рудольф, оно доброе?
Голос на задворках сознания просто... Верещит на Олю, ругается и царапает стенки колбы, в которой сидит.
Я даже не удосужился поднять глаза или выразить хоть один намёк на эмоции. Просто овощ.
Даже не знаю, во что она одета, как выглядит, что можно прочесть в её глазах. Слишком сложно поднять подбородок.
- Можно задать один нескромный вопрос? - замечаю, как она теребит опущенные руки.
А это стоит моего взгляда.
Вопросительного поднимаю глаза и оглядываю с ног до головы Олю, медленно так, даже, скорее, показываю существование жизни в теле, чем отвечаю согласием.
Она расслабляется, глядя в моё лицо. Непричесанная, слегка пахнет испариной, в моей футболке, которая доходит ей до середины бедра.
- Как давно у тебя был секс с девушкой? - снова начинает мяться.
- Так заметно? - невольно усмехаюсь сам себе. А на душе... Такая блаженная пустота, словно чёрная дыра забралась.
- Нет, - махнула Оля головой. - Просто интересно. Ты совершенно ничего мне не рассказываешь.
- Где-то... Пол года назад, - игнорируя реплику с оправданием, быстро подсчитываю в голове.
- Тебе стыдно? - садится на соседний стул. Чувствуется её взгляд на лице.
- Перед тобой - нет. Стыдно только за напрасно данную надежду, только и всего.
Прошла ещё минута гробового молчания, прежде чем я её нарушил:
- А тебе не стыдно? - и на неё падает взгляд полный равнодушия. Когда я так смотрю, даже кажется, что ничего между нами не было, что нет этой вновь вспыхнувшей во мне искры, которую я с таким трудом погасил.
- Не знаю. Но поступок не совсем хороший, - сжалась она ещё больше и я поднялся, чтобы закрыть окно.
С тех пор я только молча кивал при выдавшейся возможности, но ни слова больше не произнёс до того момента, как Оля покинула скромную обитель.

Так часто смотреть на телефон и мешкать мне ещё не приходилось. Позвонить и признаться? Нет, это станет ещё более глупым поступком, чем моя попытка бросить Влада. Нет, подожду. И сохраняю это в секрете. В конце концов, не хочу потерять доверие.
Как долго я смогу держать все в тайне?

Около восьми я уже был полностью готов к выходу и убивал время за кофе. В дверь кто-то яростно постучал, даже не касаясь звонка. А домофон где был в это время? Может соседи?
Кто же там так барабанит?
Приходится встать, подойти к двери и посмотреть в глазок.
Какой-то нервный тип стоит за дверью и яростно пилит стену взглядом.
Медленно открываю дверь и распахиваю её.
- Ублюдок, ты какого хуя спишь с моей женой? - толкнул меня в грудь и наорал с порога этот нервный тип.
Я понял кто это. Глеб.
А мне ведь даже сказать нечего, нечем увернуться.
Он достал нож и начал размахивать им перед моим животом. Наивный, таким ножичком ты меня не убьешь.
- Ещё раз я услышу про тебя, отрежу то, чем ты думаешь, - на полном серьезе прорычал Глеб и приставил кончик ножа к ширинке.
Странный жест, неприятный и раздражающий, даже очень.
Настолько выбешивающий, что трудно содержаться, чтобы не разорвать этого мелкого ублюдка в клочья.
Чувствую, как спина потеет, ладони сжимаются, а мозг решил устроить бои без правил.
Да, он отключается, и снова это чувство. Чувство отстраненности от своего тела, потому что оно обращается каким-то приступом, которым я не управляю, и бросается на перепуганного человечка.
Режет морду, больно. Но от этого та часть сознания, улетевшая от меня, становится ещё злее, яростнее, готовой убить.
Капая на ковёр кровью, прыгаю и хватаю за шею. Так, чтобы наверняка.
И голову посещает ощущение удовлетворения, спокойствия. Будто это все, что требовалось для упокоения души.
Так забавляет снова держать чью-то жизнь в руках, и так сладко становится, когда она обрывается. Только благодаря тебе. Только ты сейчас сделал это. И только ты сейчас доволен настолько, что готов делать это так же часто, как наркоман вспоминает о новой дозе. Наслаждение доставила даже не кровь на языке, а то мгновение, когда осталось совсем чуть-чуть, и он умрет.

Очнулся. Быстро шмыгнул к двери и запер ее на ключ. Со стороны оглядел небольшой коридорчик, на который все равно уместилось тело Глеба в полный рост. Весь ковёр в крови, лицо в крови, ладони в крови, и даже на стенах блестят свежие, ещё не успевшие засохнуть, капельки. Щеку и губы неприятно щипит. Пальцами провожу от уха до носа и натыкаюсь на глубокую разошедшуюся рану, из которой так и струилась на шею кровь.
Этим приступом управлял не волк внутри, а маньяк. Мой внутренний маньяк, который управляет моим волком. Верно, это был совсем не волк, а монстр, до этого момента спящий во мне.

Потрогать пульс? А смысл? У него разорвана глотка и запястье. Собственно, оба места, где я мог бы это сделать.
Нужно избавиться от тела. И от коридора.
Снова потянуло к телефону, позвать его на помощь. Но это не самый лучший вариант. И что скажу? «Привет, я тут случайно убил мужа своей бывшей, мне нужно вытащить свежий труп из квартиры, приходи»?
Нет. Не пойдёт. Как делают в фильмах? Убирают в пакеты трупы и вывозят куда-нибудь в лес.
У меня где-то являлась пара строительных плотных мешков, ещё с ремонта. Эта идея лучше, чем позвонить Владу. Но нужно сделать все это незаметно и дождаться, пока кровь остановится. А потом можно ехать в институт...
НО КУДА Я ПОЕДУ С РАССЕЧЕННЫМ ПОПОЛАМ ХЛЕБАЛОМ? Нет же, идиот, сегодня ты опять сиднем сидишь дома и морально истязаешь себя.
Но прежде, чем идти избавляться от тела, стоит переждать хотя бы до вечера, чтобы не было так заметно, что я скрываются что-то. Да и рана к тому времени затянется.

Тащишь труп по земле и появляется столько поводов подумать о чем-нибудь, что, не успеваешь зацепиться за одну идею, уже приходит вторая.
Изменил, убил человека... Два косяка за сутки - это уже перебор. Убиться бы сейчас с разбега об стену. Но тут нет даже твёрдой вертикальной поверхности. Есть только деревья и трава. И луна, но она не является осязаемым предметом.
Запах перегноя из леса, стая дряхлых собачонок. Как я буду смотреть ему в глаза? Как я буду смотреть в глаза вообще людям?

Я шел обратно с маленьким облегчением на душе, и представлялось, как Влад придёт, я коснусь его, поцелую в слегка покрасневшую щеку и растворюсь в этой секунде великого блаженства. А на деле, в реальности, холодный ночной воздух щипал нос своим холодком, а яркие желтые фонари создавали целый веер теней вокруг. И только пар изо рта и носа казался своим, успокаивающее родным собственным облачком, которое сразу же тает.