— Где венки? — спросил Рудольф у остальных, собираясь на похороны Ромы и Алины, все еще забивая голову тем, что он теперь убийца.
— В машине уже, — ответил кто-то.
— Тогда можно ехать.
— Окей, рассаживаемся.
Вся стая выехала со стоянки около дома Рудольфа на нескольких машинах и отправилась на кладбище, о котором им рассказала Мира.

***
«Это специальное кладбище для оборотней, оно есть во всех городах, где мы живем» — вспомнился рассказ Миры.
— Так, где кладбище? — серьезно говорил я, даже сидя в транспорте, ведя всю стаю за собой.
— Я точно не могу сказать. Где-то к северу от города. Его считают заброшенным и проклятым, так что людей там не будет.
— Значит, в любом случае, нам надо спускаться по шоссе и на развилке свернуть направо, — прикинул в голове маршрут.
— Да, но придется пересечь границу, — предупредила Мира.
— Не страшно, они забоятся лезть на нас. Плюс, дорога — это нейтральная территория.
— Не на нас — на тебя, — встрял в разговор Влад, до этого момента только переводящий молчаливый взгляд с меня на Миру и обратно. Ева, ехавшая с нами, в это время просто глядела в окно, оглядывая пейзаж осеннего леса.
— Не начинай.
— Нет, мне просто интересно, зачем ты его убил? Не только же из-за меня?
— Нет, но, поверь, он заслужил.
— Чем?
— Влад, ты его жалеешь? — на секунду отвел взгляд от дороги.
— Нет, — стоял на своем. — Поведай, какие причины могут толкнуть на убийство?
— В его случае таких причин много. Во-первых, он убил Рому и Алину, точнее, приказал убить. Во-вторых, обратил ту девочку…
— И что? Это же его личное дело.
— Мне её просто жалко, она маленькая такая, а уже прошла через такое, — нахмурился я. — Мне, серьезно, жалко. Связалась с упырем, который ей только пользуется, и верит ему… — я нервно побарабанил по рулю пальцами. — В-третьих, он чуть не убил меня, потом тебя увел, потом ножиком баловаться начал. Да и вообще, его, если не убить, то он убьет тебя. Либо ты его, либо он тебя, вот я и выбрал первое, — пожал плечами.
— Я, кстати, поддерживаю Руди, — подняла голову Мира. — Он часто прав, прислушивайся.
Влад закатил глаза.
— Ева, а ты чего там забилась? — спросил с водительского сидения я, поглядывая в зеркало заднего вида.
— Просто так, — закуталась курткой она.
— Ты не заболела? — нависла Мира.

***
А вот лично мне было плевать на Еву, мы продолжаем тихо ненавидеть друг друга еще с того посвящения и часто между нами сверкает невидимая молния ненависти и презрения, когда мы случайно встречаемся глазами.
Я потянулся насколько это позволила машина и сполз пониже.
— Спать хочешь? — спросил Рудольф.
— Ага, — широко зевнул я.
— Может, сыграем во что-нибудь? — появилась Мира между сидениями, держась руками за спинки.
— Во что? — я потер руками лицо.
— В города?
— Хорошо, Руд начинает.

Мы так и ехали, называя кучу городов, посмеиваясь и мешая Еве спокойно грустить.
— Я видел надгробия, — сказал я, пробежав по ним глазами, через пол часа поездки. — Кстати, где Рома и Алина хранились два дня?
— Я отвезла их на это кладбище, чтобы их кремировали.
— На горбу тащила? — пошутил я.
— Нет конечно, сказала же: от-вез-ла, — по слогам выговорила Мира.
— И у тебя машина? Да вы что издеваетесь? — стал возмущаться я.
От Рудольфа послышалось старое доброе «Насосала».
— Ну как цыц, извращенец, — прервала словесный бум Мира и дала подзатыльник черноволосому.
***
Тишину густого леса нарушили звуки мотора и колес, хлюпающих по мокрому асфальту, когда все замолчали.
— Я сейчас усну, — почти лег Влад на сидении.
— Спи, нам все равно еще долго ехать, — изможденно выдохнул Рудольф.
— Разбудишь, — подложил руки под голову Влад и перевернулся на бок лицом к окну.
Прошел почти час гробового молчания и громкой музыки, льющейся из наушников Миры.
— Вон, видишь здание? — ткнула она пальцем в окно, второй рукой вытаскивая наушники из ушей.
— Вижу, — свернул на обочину Рудольф и открыл дверь.
Мира и Ева вышли из машины и встали рядом, подрагивая от осеннего холода.
Рудольф обошел машину спереди и открыл переднюю дверь со стороны Влада.
— Просыпайся, мы приехали, — на ухо шептал он, наклонившись в машину.
— Отстань, — махнул рукой Влад, чуть не попав по носу Руда. Он, конечно, увернулся, но хорошо приложился затылком о крышу. Звук соприкосновения черноволосой головы и красной крыши был весьма громким. Влад начал смеяться, все еще с закрытыми глазами.
— Что ж у тебя головушка-то страдает постоянно, Руди? — истерично посмеивалась Мира, прикрыв лицо руками.
— А вы чего несерьезные такие? — вылез Влад, пока Рудольф тер затылок и думал, что ответить Мире.
— Мы много смертей пережили, так что уже просто миримся с этим, — грустно пожал плечами Рудольф. — А ты, Мира, в прошлый раз сама меня ударила.
— Ты сам треснулся, я тут не при чем, — стала возникать она.
— Ну, что? Мы верно приехали, — подошел Данил со всей стаей за спиной.
— Да. Нам надо к тому домику, — снова указала пальцем Мира на маленькую деревянную избушку, виднеющийся в деревьях на поле, отведенном под кладбище.
— Пошли быстрее! — не стерпел Илья.
— Ну, пошли. Венки взяли? — крикнул в толпу Рудольф.
— Да!
***
— Здравствуйте, вы ко мне? — поприветствовал непривычно крепкий, по-простому одетый, мужчина с седой бородой и длинными волосами того же, седого, цвета.
— Здравствуйте, — сразу правильно преподнес себя я, как важного делового партнера, смотря на мужчину, достающего носом мне до плеча, прямым, в меру равнодушным взглядом.
— А Вы не тот парень, который убил вожака здешней стаи?
— А как это относиться к мероприятию? — ответил вопросом на вопрос, не желая ворошить воспоминания того дня.
— Не принимайте все так близко к сердцу, просто Денис славился своей силой и хладнокровием.
— Я тоже не безызвестный, — похвалился я.
— Петр Семеныч, — протянул руку мужчина.
— Рудольф, — я назвал полное имя.
— Дядя Петя, а мы за Ромой и Алиной, — вылезла откуда-то Мира.
— О, Мира, так бы сразу и сказали.
— Я забила нам хорошее местечко, — тихо, склонившись ближе сказала Мира. Из-за большой разницы в росте, она сказала это немного ниже уровня плеч.
— Я понял, что ты тут не последний человек.
— Ага, он, можно сказать, родня мне.
— Тоже чистокровный?
— Да.
Стая стала двигаться к видневшимся за высоким забором надгробным камням от дома, вероятно, этого дяди Пети.
— Ты сама все нюансы решила?
— Не все, некоторые обязательны, — следовала стая за вожаком, а вожак, впервые, следовал за незнакомцем.
— Например?
— Кремация и развеивание именно здесь.
— Если здесь развеивают прах, то зачем надгробия?
— Рудольф, раньше здесь хоронили и людей, это их плиты, а тела оборотней для сохранения тайны кремируют и развеивают прах.
— Ясно, все очень секретно. Много таких, как мы приходят?
— Нет, немного. Мало кто знает про это кладбище и мало кто гибнет из оборотней.
— Тем не менее больше нас особо не становиться, — вздохнул я.
— Да, это баланс, не может же быть город, где живут одни только волки, — продолжил разговор за Миру дядя Петя.
— Интересно, а что будет, если кто-то умный догадается о нас?
— Этого не предугадать, Рудольф. С этой человеческой потребностью познавать все вокруг, знания приведут к полному исчезновению наших родов, — а старик начинает мне нравиться.
— Мы пришли, — сказала Мира.
— Я сейчас схожу за вашими урнами, — поковылял Петр Семенович в старенький домик около забора.
— Неужели, он тут живет? — спросила Кристина.
— Ну и местечко, мне не по себе, — поскуливала Вика.
— Да что вы ноете? — заткнул их Антон.
— Так! Ну-ка, успокоились! — не приказывая, обернулся на них я.
— Ну, жутко же! — продолжали они трястись.
— Вот они, — вышел дядя Петя. — Сейчас, пока я читаю молитву, вы все берете по чуть-чуть на ладонь и развеиваете по ветру вон там, — неуклюже указал в сторону пустой черной невысокой ограды вьющейся плавными растительными узорами с острыми наконечниками по углам.
— Мы поняли, — я ответил за всех и кивнул.
Петр Семенович подошел к каждому, и каждый протянул по руке в каждую из цветочных ваз.
— А почему именно здесь развеивают прах? — поинтересовался я, разглядывая останки.
— Каждой стае отводиться одно место. То есть все вы когда-нибудь будете лежать именно там. Таким образом, сыпля на землю прах, вы оставляете запах умерших.
— И все запахи стаи когда-нибудь смешаются вместе, — заключил, додумав самостоятельно, и сунул руку в другую урну. Я долго рассматривал сероватый пепел Ромы и Алины на ладонях, припоминая кое-что из их жизни, потом переглянулся с Владом, делающим тоже самое и, скорбя, дунул на ладонь. Мелкие песчинки, оставшиеся от давнего друга, полетели вниз и осели на отведенном месте. Тоже сделали и остальные, на секунду в воздухе появилось темное облако. Старик что-то бормотал себе под нос, держа в руках православный крестик. Процедуру пришлось повторить со второй горсткой, снова наполнив воздух пеплом. Ветер дул в спины и безжалостно развивал волосы и маленькие горки праха, пока они еще лежали на раскрытой ладони.

***
Все собравшиеся снова погрузились в молчание и воспоминания. Воспоминания о себе и погибших, хорошие и плохие, причиняющие боль и дарящие радость.