Я взял Миру на руки и зашагал прочь от этого домишки, кишащем идиотами. Причем идиотами не простыми, а идиотами, которые понимают, что они идиоты, но стараются делать вид, мол ничего необычного в этом нет. Бегают за ним, как собачки на веревочке и терпят, терпят, ждут чего-то и не получают. Даже все, кто ушел от меня, умнее их всех вместе взятых по понятным причинам: не нравится вожак — ушел из стаи. Мудрое решение уйти от того, кому не хочешь подчиняться.
Я поскользнулся на листьях и земле, свалился на колени, макнув Миру в грязь.
Она поскулила, переходя в тихий нежный рык.
— Черт, — я поднялся и подобрал бедную волчицу на руки.
Мы дошли до машины и мне пришлось разместить Миру на заднем сидении, не жалея кожаного салона.

***
Я валялся на диване, отбросив все попытки выбраться из веревок, как русалочка, и даже дурковал так, отвлекаясь от побега Рудольфа.
Наконец, замок двери неспешно щелкнул положенных три раза и дверь распахнулась.
Я сразу кинул испепеляющий взгляд на тень в коридоре и быстро понял, что та смотрит на меня точно также. Смотрит и пахнет железом, кровью. Тошнотворный запах заполняет комнату и уже вызывает рвотные позывы.
В комнате непроглядная темень из-за конца осени и задвинутых штор на окнах, так что свет на нас не падал вовсе.
Я продолжал молчать и взглядом делать из Руда виноватого. Он шагнул в комнату и присел рядом с диваном, со стороны моего лица. Вышло так, что наши носы отделяли десять сантиметров душного жаркого кровавого воздуха, будто кто-то принес жертву, порубив кого-то в «вискас».
Что у него на коленях? Пахнет кровью и мокрой псиной… И Мирой. Это Мира?
— Прости, — Руди касается моего лба своим и я чувствую, как меняется выражение лица с удивления на отвращение. В голосе слышно сожаление, говорил же, что он против воли меня связал.
— Развязывай! — почему-то шепчу я злобно.
Руд положил Миру рядом с моими ногами на диван и включил свет.
Я помню, что волчица была в серых, белых и бурых тонах, но сейчас, при свете, она будто вся в крови. Почти не осталось серой шерстки.
Рудольф освободил меня с помощью канцелярского ножа.
Я продолжил настырно молчать и Руда это, по видимому, раздражало. Миссия выполнена.
Он достал полотенце и подложил его под Миру, теперь занимавшую добротную половину дивана. Затем, ничего не говоря, ушел в ванну.
Я еще несколько минут поглазел на Миру и решил пойти домой. Обещал же маме.
Зашел в ванну, там Руди мылся, точнее просто стоял под струйками воды, горячей, судя по пару. Его отделяла только полупрозрачная шторка красного цвета.
По его телу стекали потоки воды, волосы все были скинуты вперед, видно только поджатые губы и основание ровного носа.
— Я домой, — предупредил и начал закрывать дверь.
— Не уходи, — услышал я жалостливый шепот. Голова медленно повернулась в мою сторону, а глаза уставились в самую душу.
— Надо еще Мире раны обработать, — продолжил Рудольф.
— Обработай.
— Я не могу смотреть на кровь своих близких… Вообще кровь не люблю.
— Боишься?
— Нет, именно не могу смотреть.
— Хочешь, чтобы я опять кого-то резал? — я скрестил руки на груди и облокотился на дверной косяк.
— Пожалуйста… — будто добавил он.
— Ладно, вылезай. Раньше начну — раньше закончу, — оттолкнулся от косяка и ушел обратно в комнату.
Руд вышел из ванной в футболке и штанах. На руках четко отпечатались укусы и проступившие синяки.
— Мира, нам нужно, чтобы ты обратилась, — попросил Руди.
Волчица дернула головой вверх и часто задышала.
Мира лежала на персиковом полотенце, которое покраснело из-за нее, в рваной одежде, через которую проступала запекшаяся кровь, и замученным видом.
Рудольф осторожно взял ее на руки и понес в ванну вместе с полотенцем. Она так сжалась комочком то ли от боли, то ли еще от чего-то и посмотрела на Руда полупрозрачными, ничего не соображающими, глазами.
Я проводил их до ванной и прикрыл дверь за Рудом, когда приготовил все необходимое и Мира лежала в ванне, слегка наполненной водой.
— Можно кофту снять? — спросил я, четко видя большую рану на ребрах.
— Да, — тихо-тихо пробурчала моя пациентка и я осторожно разрезал лохмотья ткани ножницами от низа до горла.
А этот хрен, боящийся крови, подумал, что я сейчас на девушку в нижнем белье буду смотреть?
— Будет больно, — я взял лезвие в руку и смело полоснул под корочкой грязи после того, как Мира зажмурилась, достал всю грязь из раны и обработал. Пены от перекиси водорода было сверх много.

В ванной сильно воняло кровью, воздух ей уже настолько пропитался, что казалось еще немного ее прольется и воздух лопнет, как перекаченный шарик. Я уже обработал большинство ран, осталось еще парочка на шее и все, можно будет выйти подышать.
Главное не сделать порез тут слишком глубоким, иначе я ее просто убью. Или мы не умираем от такого? В общем, не важно.
— Только не двигайся, — предупредил я и наклонился ниже.
Мира кивнула, немного улыбнувшись, и повернула голову к двери, давая пространство для рук.
Я немного надавил на лезвие, тонкая струйка крови потекла из увеличивающейся ранки и скатывалась с шеи на грудь. Я уже и забыл, что она в лифчике. Невольно громко сглатываю накопившуюся слюну и пытаюсь не думать об этом не свежем факте.
Я убрал лезвие в сторону и полил перекисью водорода свежую царапину. Пока смотрел, как появляется пенка, Мира приблизилась ко мне и коснулась губами моих приоткрытых губ.
За дверью послышались быстрые громкие шаги Руда. Он как будто специально топал по полу.
В ванной повисла тишина. Я хмуро смотрел в стену перед собой и боковым зрением ловил взгляд Миры. Еще раз судорожно вздохнул и, проглотив ком в горле, с безразличием на лице продолжил выполнение своей задачи.
— На ногах ничего нет? — спросил я.
— Нет, — она потупила взгляд в сторону и легко прикусила нижнюю губу.
— Вставай тогда, — махнул рукой.
Мира начала подниматься из полулежачего положения, опираясь на бортики ванной. Я придерживал ее за руки, чтобы не упала.
— Стой, я за бинтами, — вышел я из ванной, поставив покачивающуюся Миру, замотал в полотенце, и встретился глазами с раздраженным Руди.
— Что? — не выдержал я этого пронизывающего взгляда в спину.
— Ничего.
— Что опять не так?
— Ни-че-го.
— Тогда не смотри так! — сейчас я быстро раздражаюсь от неприятности в ванной.
— Как хочу, так и смотрю, — Руд прижал меня к себе рукой и довольно чмокнул в щеку.
— Пусти, надо же Миру забинтовать, — грубо вырвался я из огромных лап и пошел обратно, уже с бинтом. Перемотал тело, шею и плечо девушки и принес какую-то левую футболку из гардероба Рудольфа. Она оказалась размеров на пять больше Миры и свисала, как черный выстиранный балахон, доходя до середины бедра. Из футболки Мира сделала себе платье, повязав шнурок на талии и бросила грязные мокрые джинсы в стиральную машинку.
— Ты серьезно собираешься так ходить? — неброско указал пальцем на новый наряд Рудольф, щелкнув языком.
— А мне нравится, — медленно покрутилась она у зеркала.
— Можешь оставить, — махнул Руд рукой и опять ушел в кухню.
Я глянул на часы, указавшие время три часа ночи.
— Я домой пошел, — оделся и вышел, захлопнув дверь.

Дом чувствуется уже с крыльца подъезда, такой родной и обыденный. Как же быстро сменилось мое отношение к этому месту… Возможно из-за лежания в веревках в течении пяти часов на диване без возможности передвижения и небольшой обиды на Руда.
Быстро шмыгнул к себе в самую дальнюю комнатку, пытаясь не вызвать шума и вообще звуков.
Здесь теперь так свежо!
Падаю на кровать прямо в джинсах и раскидываю руки в стороны.
В голове снова мелькнул поцелуй Миры. И что он значит? Я ей нравлюсь или она просто потеряла слишком много крови и поэтому была не в себе? И что я буду делать, если первый вариант верен? Что будет с нашей троицей вообще? Как поведет себя Руд, прознав об этом? А он точно узнает, потому что видит Миру насквозь, как и она его. Закончится все это как в прошлый раз или никто ничего не узнает и скоро этот инцидент забудется, как лицо прохожего?
Сколько вопросов! Завтра же нужно с ними что-то делать!