Руди отстранился и я столкнул его с кровати ногами. Двухметровое туловище с огромным тарарамом обрушилось наземь и продолжило лежать, прикрывая промежности подушкой, которую зацепил граблей при падении.
— Что у вас там?! — как сурикат навострилась Мира и посмотрела на голого Руда, смеющегося на полу.
— Все нормально, — транслировал он снизу.
— Ты что, опять голый? — спокойно спросила Мира, будто наблюдая подобную картину не первое столетие.
— Нет, я с подушкой.
— Я вижу, что у тебя к подушке нездоровые чувства.
Я высунул нос за кровать и тут же получил по лицу ладонью.
Мира поднялась с дивана явно в плохом виде и отправилась во внекомнатное пространство.
— Паршивец, ты же знаешь что я сейчас с тобой сделаю, — потирал свободной рукой Рудольф спину, а другой все еще держал подушку.
— Ничего не сделаешь.
Руд пошел к столу и взял несколько бумажек, запихнул между ними средство предохранения, одел штаны и ушел следом за Мирой.

***
— Мира, ты меня прости, накричал вчера, — я бросил бумажки в мусорку.
— Я сама виновата, забудь, — она взялась за приготовление завтрака.

***
А я досплю еще часок.
— Влад! — позвал голос с потолка.
— Что опять?
— Мира завтрак сготовила.
— Уже иду.
Я поднялся и пошел за Рудольфом на кухню. На столе стояла свежая пшенная каша из пакетиков, чай, кофе и бутерброды. От греха подальше взял тарелку и облокотился на тумбу.
Ай-яй, все-равно больно.
— Влад, чего стоишь? Садись, — пригласила Мира.
— Я постою, — уткнулся в желтую кашу я.
Рудольф молча сунул ложку в рот, глянув в мою сторону. Совсем не хочешь чувствовать свою вину? Не зря я тебя столкнул с койки.
— Ребят… — Мира начала ковырять кашу ложкой.
Мы оба прекратили трапезу и уставились на нее.
— В следующий раз, прежде чем утверждать, что я сплю, лучше проверяйте, — Мира закусила нижнюю губу, чтобы сдержать смех.
Я резко вдохнул и подавился.
Руд хихикал, закрыв глаза ладонью.
— Мы учтем твое пожелание, — это значит, что ему до девичьей промежности, что Мира слышала, а возможно и видела что-то, что видеть ей не следовало.
Я потупил взгляд в сторону часов на микроволновке, сейчас почти восемь, а на пары мне к трем. Что я буду делать ближайшие шесть-семь часов?

Дверь за Мирой закрылась и я решил тоже собрать свои манатки для похода домой.
— Влад, ты ко мне очень плохо относишься, — похлебывал кофе Руди.
— Почему?
— Толкаешься, грубишь…
— Ты же сам писал, что не хочешь, чтобы я ласковый был.
— Я другое имел ввиду. Все те лестные фразы бесили и грубость тоже бесит. Что-то среднее и я твой.
— А сейчас не мой?
— Продолжишь сталкивать с кровати, уйду в монастырь.
— Куда тебе с твоими заморочками в монастырь? Ты там на молитвах без секса и недели не протянешь, — после моих слов Руди дернул бровями и стал пронизывать сомнительным взглядом. Ах, да, месяц прожил так.
— Хочешь взять меня на слабо?
— Не пущу в монастырь!
— Тогда в армию.
— Сердечников-геев туда не берут.
— Я не… — начал Рудольф.
— Я не так выразился, но мысль понятна.
— А ты, паршивец, ловко мне зубы заговариваешь.
— А ты продолжаешь говорить, что не гей.
— А ты сам-то кто? — он с интересом поднял глаза.
— Наверное, би.
— Вот. Би, но не гей.
— Нет, подожди, мы же оба спим с парнем…
— С одним и тем же? — выпучил глаза Руди. — Нет, тут другая система. Если тебе нравятся только парни, то ты гей, а если и девушки тоже, то бисексуал. Не важно с кем ты спишь на данный момент.
— Ага, я понял. Значит, ты все-таки гей.
— Влад, ты ничего не знаешь о моих бывших девушках и парнях, — посмеиваясь покачал головой Руд и обвел край кружки пальцем.
— Об одной знаю.
— И о ней ничего не знаешь, — он уже спокойно заговаривает про нее, это большой шаг.
— Расскажешь?
— В замен на твой рассказ, конечно же.
— Согласен.
— И что ты хочешь узнать?
— Все.
Рудольф хмыкнул:
— А если тебе будет неприятно?
— Не будет.
— Кто-то обещал не напоминать и выбить Олю из моей головы.
— Сейчас тебе проще о ней говорить.
— Неверное…

***
Я был в одиннадцатом классе, вел вел себя не так как сейчас в институте, был общительнее… Один раз мне посчастливилось заметить ее. Как она смеялась и шутила с Мирой, тогда еще хорошей подружкой. И почему я раньше ее не замечал? Я увидел в девочке в очках яркую искру и она задела меня.
— Ты какой-то странный сегодня, — выпалил Рома на уроке, мы спокойно переговаривались на почти не слышимой для людских ушей громкости.
— Не знаю, вроде, такой же, — я продолжал витать в облаках и смотреть в одну точку, задумавшись.
— Знаешь, Руди, по-моему ты либо накуренный, либо влюбился.
— А накуренный на первом месте, потому что это вероятнее?
— Нет, потому, что, когда ты вот так палишь в одну точку, создается именно такое ощущение.
— То есть, влюбиться я не мог? — я разочарованно поскреб другим концом ручки о клетчатый лист тетради, мне хотелось рассказать Роме, а потом и Мире.
— И кто эта счастливица, что похитила твое бедное сердце? — в его шепоте мелькнуло величие и гордость.
— Оля.
— Какая Оля?
— Из физмата, с Мирой общается которая.
— Понял, понял. И что будешь делать?
— Не знаю. Я пока не решил, — сложил руки перед собой в замок и протянул ноги до впереди стоящего стула.
— Да ты пока решишь, она уже детей кому-нибудь нарожает, — чуть охрип голос Ромы. Он подпер голову на руку и повернулся ко мне, всем видом показывая свою уверенность и ожидание моего ответа.
— Рома, я понятия не имею, что делать.
— Позови куда-нибудь, тем более ты себе это можешь позволить.
— Еще скажи: девочки западают на богатеньких, — я закатил глаза.
— Ну, не без этого, — Романыч пожал плечами и что-то отметил в дневнике.
Это очень сложно для меня, учитывая весь мой «богатый» опыт отношений. Придется соображать на ходу.
Я соображал еще неделю, собирался с мыслями и понял, что эта симпатия, которую я сразу нарек любовью, доросла до своего названия. Я решил пригласить ее куда-нибудь, но перед этим я попросил Миру разведать почву.

***
— Оль, а тебе кто из наших парней нравится? — спрашиваю почти невзначай.
— Не знаю, вроде никто особо не привлекает.
— Правда-правда? — протараторила я.
— Ты какие-то сложные вопросы задаешь, — Оля толкнула меня в плечо.
— Ну, должен же тебе кто-то по вкусу быть, — я окинула всех мальчишек взглядом и ненадолго подставляла их к Оле. Руди делал вид, что не слушает, сидя за пару человек от нас, копался в телефоне и редко моргал.
— И кто например?
— Какие тебе парни нравятся?
— Хмм, дай-ка подумать… Симпатичные, вежливые… Стройные…
— Идеал, в общем. Ясно. И кто это может быть?
— Я не знаю, может, друзья твои, они, кажется, хорошие.
Руди, я надеюсь, ты это слышал.
— А кто тебе больше нравится из них?
— Мира, прекрати, я даже думать не хочу, — покраснела Оля.
— Ну, не хочешь как хочешь.
— К чему все эти расспросы вообще?
— А просто так, подразнить тебя хочу.

***
Из этого вывод сделать просто, раз она привела в пример меня с Ромой, мы ее устраиваем. Я этого даже немного боялся.
— Оля, — окликнул я.
— А? — она обернулась.
— Давай завтра сходим в кафе? — я пытался спокойно смотреть ей в лицо.
Она слегка покраснела и смутилась, а потом глухо усмехнулась и кивнула:
— Я согласна.
— Тогда можно проводить тебя? — мне не то что бы не ловко, просто не привычно и кажется, сейчас сделаю что-нибудь не то.
— Если хочешь, — Оля пожала плечами.

Вообще, Оля девушка видная, стройная, высокая, с не очень длинными светло-каштановыми волосами и в очках, с выразительными светлыми глазами, обрамленными густыми ресницами. Но не смотря на все это, одевается она неброско, да и ведет себя так же.
По дороге мы успели договориться о месте и времени встречи.
Сколько же я статей проштудировал за этот вечер, представить сложно… Зато я ко всему готов. И завтра, наконец, отосплюсь.
Говорить о самом свидании особого смысла нет. Мы поговорили, поели, погуляли и так далее по списку «План стандартного свидания». Но был один казус у Оли на подъезде. Я хотел ее поцеловать, но не умел этого делать. Докатился… Семнадцать с хвостиком, а опыта отношений, как в пять. Позорище.
Собрав всю свою решимость, волю и желание в кулак, я сделал это, хоть и немного неумело.
На этой чудесной ноте мы попрощались.

В школе мы ходили вместе и были счастливы вот так просто стоять рядом. Мира ликовала, что свела нас, как она говорила, Рома немного завидовал. Только не черной завистью, а скорее белой, он был рад за меня и хотел, чтобы ему так же повезло.
Незаметно пролетали месяцы и четверти, экзамены уже встали вплотную, а не просто махали рукой из-за угла, и пыхтели леденящим душу дыханием прямо в лицо.
Четыре экзамена вместе с двумя неделями пролетели мимо и оставили после себя маленький подарочек в виде выпускного.
— Боже, мы закончили одиннадцать классов, — с облегчением вздыхала Оля.
— Мда, теперь все будет по-другому.
— Рудольф, челку забери и глаза открой, — она запустила тонкие пальцы в волосы и забрала их как гребнем. Я иногда позволял заплетать себе колосок на затылке, так что просто убрать с моего лица волосы для нее не было открытием.
Я дернул головой в сторону и перебросил челку на один глаз, а другую сторону забрал за ухо.
— Вот, так лучше.
— Как будто я когда-то думал, как лучше, — я закатил глаза, и Оля взяла меня под руку.
— Не пойму, то ли ты слишком самодовольный, то ли слишком закомплексованный.
— И то и другое вместе.
— И как это?
— Сложно.
— Знаю, знаю, ты не прислушиваешься к окружающим, — чуть язвительно произнесла Оля. — Пошли за стол.
На каблуках она была почти с меня ростом, к слову, я больше, чем метр восемьдесят.
— Ребят, у нас тут немного винца припасено, — я не сильно вникал, кто это изрек, но вокруг другого стола сразу собрались все четыре класса.
— Пойдем со всеми?
— Маленькая алкоголичка, кто ж тебя потом домой отвезет?
— Мой большой алкоголик, — уверенно и с иронией ответила Оля.
— Кто б меня потом довез? — я почесал затылок и посмеялся. — Ладно, желание дамы — закон, — немного наклонился я и протянул руку даме.
— Это честь для меня, — она присела, как бы приветствуя на балу кавалера.
— Руди, Оля, давайте быстрей! — снова позвал кто-то. Мы подошли к общему столу и взяли по бокалу белого вина.

— Такое ощущение странное… — прижалась она ко мне и положила голову на плечо. Мы медленно кружились в такт романтичной музыки.
— Алкоголь в голову ударил. Непривычно, да? — мне один бокал ни по чем, но для Оли этого достаточно.
— Да, — она уткнулась носом в мой костюм.
— Мы одни танцуем? — огляделась Оля.
— Кажется, да, — я переглянулся с Мирой и Ромой.
— Давайте вокруг ребят встанем? — говорила Мира.
— Зачем?
— Ну, они там одни танцуют, а мы сидим…
— Ладно, давайте медленно вокруг подойдем.
Нас стали окружать и медленно покачиваться.
— Они решили обратить на нас внимание? — как бы про себя спросил.
— Теперь все пялятся, — Оля опустила глаза.
— Ну и что? — я опустил голову вниз.
— Целуй ее! — крикнули из толпы.
Оля сразу взбудоражилась и подняла глаза на меня. Я просто незаметно усмехнулся, потянулся к ее губам и поцеловал.
На этом моменте песня как раз прекратилась, восхищенные возгласы набрали силу и смешались с аплодисментами.
— Ребята, будьте смелее, как этот молодой человек, — провещал в микрофон аниматор и занял нас конкурсами.

Не знаю, утро сейчас или что, но я, кажется у себя дома.
Я покрутил головой.
— Рудольф?
— М? Стоп, что? — это была Оля, она закуталась в одеяле и удивленно, видно, не понимая, что произошло, смотрела на меня.
— Неловко вышло.
— Ты помнишь что-нибудь?
— Нет.
— Я только немного.
— Рудольф, я хочу одеться.
Я, порыкивая, перевернулся на живот и вжался лицом в подушку.
— Спасибо.
— Чего уже стесняться-то?
— Ты же не знаешь наверняка, было у нас что-то или нет.
— Это ты не знаешь, я помню, как тебя раздевал, — в голове мелькнула полупрозрачная картинка, как я своими руками расстегивал молнию на спине, как стягивал с каждого плеча несчастное синее платье и как стучали каблуки о пол, падая на него. Я помнил, как гладил ее и целовал. Жаль, что она этого не помнит.
— Ужас! Мне нельзя пить, однозначно, — слышался шорох одежды.
— Да ну, брось. Переспали и переспали, что такого?
— Рудольф, прекрати так думать, я себе это совсем не так представляла, — она махнула руками.
— Так значит все-таки представляла? — я обернулся назад и перевернулся на бок, оставив руку под подушкой.
Оля стояла на половину в платье, а на другую — в бюстгальтере со спущенной бретелькой. Мой резкий поворот застал ее врасплох, она отбросила верхнюю часть платья и грубо пригладила к подолу.
— Не цепляйся к словам.
На кухне брякнула посуда.
— Кажется, мама дома.
Оля попыталась вздохнуть, чтобы успокоиться.
— Этого еще не хватало, — Оля натянула платье.
— Застегни молнию, пожалуйста, — она повернулась спиной и забрала волосы вверх руками.
Я сел на кровати, все еще прикрывая главные достопримечательности тела одеялом.
Оля застегивала лифчик на последний (или первый, не знаю откуда считать) крючок, а остальные загнулись во внутрь. Я поправил его, чуть-чуть оттянув от тела и выпрямил загнувшийся кусочек ткани. Оля вздрогнула.
— Не дергайся, — ласково отозвался я.
— У тебя просто руки холодные.
Я застегнул молнию и она характерно звонко вжикнула.
— Спасибо, — Оля раскидала волосы по плечам.
— Ты у меня такая красивая… — я осторожно коснулся губами ее плеча, схватил сзади и повалил на себя.
Только стоило Оле поцеловать меня, как зашла мама.
— Ребят… А, извините, не знала, ухожу, — с незаметным акцентом проговорила мама. Она родилась в Германии, но потом в пять лет переехала в Россию и от акцента почти следа не осталось.
— Мам, чего хотела, — выглянул я из-за Оли.
— За Олю-то дома волнуются, звонили только что.
— Да? Ну, я тогда пойду домой.
— Я провожу, подожди.
— Я все-равно прямо сейчас никуда не пойду, умоюсь сначала.
— Ладно, я оденусь пока.
И Оля ушла в ванну.
— Рудольф, я за вас так рада, — погладила мама по ноге через одеяло.
— Спасибо, выйди, пожалуйста, дай одеться.
— Хорошо, — и мама покинула комнату.
Я откинулся назад на подушку и улыбался, потягиваясь. И пусть Оля сейчас смущается, я чувствую, как она тоже рада тому, что наши отношения не стоят на месте.