***

Скитания по городу казались Лукасу бесконечными. Душу терзала паника, да такая сильная, что парень вряд ли соображал, куда идет и что делает. Он убил впустую несколько дней в попытке отыскать нужного человека, и в итоге заработал простуду из-за насквозь промокших ботинок и замерзших ног.

К концу третьего дня Лукас был в отчаянии. Парень уже ненавидел Вену и её сказочные декорации, и хотел разнести весь этот город по камешку, потому что он скрывал от него Даана, прятал в тени от своих ярких огней, за стенами старинных домов, за окнами с плотными шторами.

Но Лукас все равно не сдавался, продолжая искать фотографа, до самой ночи скитаясь среди огней и веселящихся людей, лишь тяжело вздыхая и лихорадочно оглядываясь по сторонам в надежде увидеть вспышку... а за ней задумчивое, восторженное в процессе творчества лицо.

Впрочем, вспышек было сколько угодно. Восторженных лиц за ними также хватало. Но вот Даана среди них не было.

Лукас уже отчаялся, думая, что, скорее всего, они с Дааном просто разминулись из-за его суетливой беготни по всему городу, и решил теперь гулять только возле ратуши, потому как, по его мнению, в предрождественские праздники здесь было действительно сказочно. Но внезапно начавшийся дождь спугнул его и заставил броситься в сторону дома. Если он промокнет и заболеет окончательно, то родители не выпустят его из квартиры, и он наверняка упустит свой единственный шанс.

Лукас бежал вперед, не оглядываясь, и, вдруг, резко остановился, заметив на противоположной стороне дороги парня с камерой, который, вскинув голову кверху, смотрел в небо.

Сердце Лукаса замерло и перестало биться. Мир вокруг погрузился в тишину. И никого не было вокруг, ни единой души, только они двое, разделенные дорогой и пеленой из мелкого дождя.

- Даан... – прошептал парень, делая шаг вперед на ватных ногах, и тут же отскочил назад, услышав автомобильный сигнал и гневный призыв водителя: «Смотри, куда прёшь, идиот!»

Лукас виновато улыбнулся, понимая, что чуть было не сиганул под колеса машины, и поспешил к пешеходному переходу. Однако фотограф, налюбовавшись серым, затянутым тяжелыми тучами небом, развернулся и стал стремительно удаляться от него. И парню ничего не осталось, кроме как отчаянно бросится на другую сторону дороги в неположенном месте. Благо машины в этот момент были далеко, и его жизни ничто не угрожало.

Размытая в дождливом мареве фигура Даана тем временем стремительно удалялась, и могла в любой момент раствориться среди немногочисленных прохожих. И Лукас перешел на бег, потому что понимал, что может упустить этот единственный, дарованный небом шанс. И если он сейчас же не поговорит с фотографом, то случая больше может и не представиться.

Уже и дождь стал ему безразличен. И то, что ботинки, шапка и штаны промокли насквозь. Парень бежал следом за своим кумиром, следом за своей манией, за своей единственной мечтой, и когда фотограф вошел в здание небольшого отеля, Лукас ворвался следом, чтобы тут же услышать, как Даан просит у администратора ключ от пятой комнаты.

Уговаривать администратора пропустить его к постояльцу парень не решился. Он вышел на улицу и стал нетерпеливо мерить шагами тротуар, дожидаясь других жильцов. К счастью, долго ждать ему не пришлось. И уже через десять минут в отель вошла пожилая пара, которая отвлекла внимание администратора. И когда женщина отвернулась, чтобы отдать постояльцам ключ, парень мигом проскользнул на лестницу, ведущую на второй этаж.

Пятая комната находилась сразу за лестничной площадкой, и Лукас нетерпеливо постучал в дверь, опасливо оглядываясь по сторонам, чтобы его не застукали.

Слава богу, Даан не стал допытываться, кто его беспокоит, и сразу открыл дверь. Но вот незадача, окинув посетителя скучающим взглядом, он не проронил ни слова и просто стоял и чего-то ждал.

- Здравствуйте, - тихо проговорил Лукас, будучи не в силах оторвать взгляда от нахмуренного лица и бесконечно-глубоких глаз, которые смотрели, казалось, сквозь него. - Я Лукас Минквиц. Возможно, вы знаете моего старшего брата, Морица. Он работает редактором журнала в Амстердаме, куда вы отправляете свои работы. Брат сказал мне, что вы приехали в Вену и... простите за беспокойство, но могу я поговорить с вами?

«Минквиц». Даану была знакома эта фамилия. Так же знакома, как и сотни других фамилий, которые ему приходилось слышать в своей жизни. И лицо юноши, застывшего на пороге, тоже показалось ему знакомым. Впрочем, на этой планете, наверное, уже не осталось лиц, которые показались бы ему чужими.

Единственное, что отличало стоящего в коридоре в насквозь промокшей одежде парнишку от бесчисленного количества точно таких же молодых людей, это блеск в серых, словно из стали, глазах. Яркий, даже немного лихорадочный...

Даан молчал. Так же молча он сделал несколько шагов назад и отошел чуть в сторону, давая мальчишке понять, что тот может войти. И едва заметно улыбнулся.

Мимика юноши оказалась очень живой. Очень яркой и занимательной. Даану было интересно наблюдать за стремительной сменой выражений на юном лице с немного резкими чертами. И он наблюдал.

Как только парень оказался внутри, Даан закрыл дверь и указал рукой на кресло, приглашая незваного гостя присесть. А сам направился в душ, где все еще лилась вода. Закрыл кран и, взяв с полки еще одно полотенце, вернулся в комнату.

Парень все так же стоял в дверях, не решаясь пройти вглубь чужого жилища, и нервно оглядывался по сторонам.

- Снимай одежду, - негромко сказал Даан и чуть склонил голову к плечу, внимательно разглядывая своего гостя.

- Зачем? - спросил Лукас растерянно, чувствуя себя ужасно неловко.

Даан вышел к нему в одних штанах и полотенце, которое было перекинуто через плечо и частично скрывало красивый, подтянутый торс. Парень, скорее всего, собирался принимать душ, и явно не ожидал, что его планы нарушит какой-то незнакомец. Но даже несмотря на это наглое вторжение, он пытался быть гостеприимным.

- Она мокрая, - ответил фотограф и протянул незваному гостю полотенце.

- О, все в порядке! - тут же запротестовал Лукас. - Пожалуйста, простите меня за вторжение, я не хотел вас беспокоить. Просто я не знал, как с вами связаться, и поэтому решил прийти сюда. Но если вы назначите мне время и место, где мы могли бы встретиться, я сейчас же уйду.

Даан поджал губы.

Странный парень. Ему холодно и сыро. Ему некомфортно и неудобно, однако он почему-то отказывается от помощи. И смотрит так... словно видит перед собой застывший в янтаре снег.

Какой же он... яркий.

Слепит.

- Снимай одежду, - повторил Даан, проклиная себя за косноязычность.

Он не умел общаться. Уже очень давно фотографии заменили ему слова. Но сейчас надо было что-то сказать.

- Тебе холодно, - равнодушно проговорил он и снова протянул пареньку пушистое полотенце.

- Хорошо, - тихо проговорил Лукас и стащил с головы шапку, но раздеться так и не решился, а сразу перешел к делу: - Вы, наверное, озадачены моим визитом. Я расскажу вам, зачем пришел, если вы не против.

- Вытри волосы.

Даан всё так же был немногословен, и действовал как-то странно, как будто не знал, как реагировать на происходящее.

Он впихнул Лукасу полотенце и насупился, глядя на гостя тяжелым взглядом.

- Спасибо. – Лукас неловко улыбнулся и накрыл голову полотенцем, после чего сказал: - Знаете, я мечтаю стать актером, а родители мечтают, чтобы я стал банкиром. Это очень грустно на самом деле. Они, по сути, ломают мою мечту, даже не задумываясь, как на мне это отразится. Но я не отчаиваюсь. В новом семестре я собираюсь записаться на подготовительные курсы по актерскому мастерству, и на этом этапе мне жизненно необходима ваша помощь.

Брови Даана от этого заявления удивленно взлетели вверх, и Лукас поспешил объясниться:

- Ничего сложного. Мне всего лишь нужно, чтобы вы сфотографировали меня для портфолио. Я хорошо заплачу и... Вы очень помогли бы мне, если бы сделали это.

Даан скривился.

Еще один. Сколько их было таких? Сколько человек приходило к нему с такой же просьбой? Они обещали деньги, благодарности... обещали всё, но все они не понимали... и никогда не смогли бы понять...

И эта яркая вспышка в его комнате тоже не поймет. Так зачем искать слова? Зачем бессмысленно и напрасно сотрясать воздух?

- Нет, - коротко и безжалостно ответил Даан и, отвернувшись от мальчишки, подошел к ноутбуку, чтобы не видеть разочарования в его глазах. Чтобы не замечать скользнувшей в серых омутах тени.

Он опустился на стул и принялся быстро набирать текст письма, в котором хотел сообщить редактору о некоторых корректировках в будущем материале для статьи.

Лукас ждал такого ответа, но все же надеялся, что Даан сделает для него исключение. И когда получил категоричный отказ, не стал сразу отчаиваться, а попытался переубедить фотографа:

- Почему «нет»? Это не займет у вас много времени. Я даже не буду позировать, тем более что я не умею этого делать. Вы ведь фотографируете ваших моделей, когда они этого не видят, и у вас получается заснять нечто особенное. Вы словно видите их насквозь, видите то, что таится у них внутри. И, если бы вы сделали пару моих случайных фото, то члены приемной комиссии смогли бы заметить скрытый во мне талант и не стали бы сразу отвергать мою заявку.

- Нет, - снова повторил Даан, словно это было для него делом принципа.

И Лукас чуть не расплакался от отчаяния. Зря он, наверное, пришел. Но он всё равно не мог уйти просто так.

- У меня есть талант к актерскому мастерству, - снова заговорил он, - но из-за вечного давления родителей, я чувствую себя на сцене немного зажатым. Мне бы только обрести чуточку уверенности в себе. Если бы я мог увидеть себя на ваших снимках и понять, что собой представляю, мне было бы легче раскрыться.

Даан ничего не ответил, очевидно, решив игнорировать назойливого гостя, и Лукасу ничего не оставалось, кроме как извиниться и, развесив полотенце на спинке стула, уйти.

Когда парень вышел из номера, то почувствовал себя опустошенным. В его душе не осталось места даже для разочарования. Все чувства как будто растворились в глубоком омуте тоски.

Даан по своему обыкновению отказался фотографировать Лукаса на заказ. Что ж, Мориц предупреждал его об этом. Теперь нужно будет искать другого фотографа. Вот только другого парень не хотел.

Даан ван Дейк уже давно стал для него особенным человеком, к внутреннему миру которого Лукасу нестерпимо хотелось прикоснуться. Но, очевидно, эта мечта так и останется мечтой, далекой и недостижимой, с горьким послевкусием и щемящей болью в груди.

***

Дверь захлопнулась, и Даан плотно смежил веки. По спине пробежал неприятный холодок. Змейками заскользил по коже, тонкими гибкими спицами проник в поры и ледяными нитями заструился по венам, дыханием зимы обжигая сердце.

Он обидел мальчишку не своей категоричностью, а безразличием. Возможно, даже зря обидел, но... парню следует понять, что мир, к которому он стремится - бесчувственный и жестокий. И если он замыкается перед обычным объективом, то о сцене ему мечтать не следует. Пусть лучше будет банкиром. Там не придется позировать. Там не придется лгать. И не придется замазывать свои искры сажей.

Меньше стресса. Меньше слез. Меньше... да всего меньше. И психика спокойна, и...

Даан повернулся и посмотрел на стул у камина.

Белое полотенце висело на спинке неровно. Один его край доставал до пола, и уголок причудливо подвернулся, соприкоснувшись с мягким ковролином.

Парень чуть повернул голову и, не глядя, отсоединил камеру от ноутбука. Сел на пол и, прислонившись спиной к кровати, посмотрел в объектив.

Щелчок.