От авторов: Это не перевод. (Мы не занимаемся переводами чужих работ). Это лично нами написанный ориджинал.

Приступая к прочтению следующего текста, вы автоматически подтверждаете, что ознакомились с предупреждениями, изложенными в отказе от ответственности.

На данную историю оформлена лицензия. История юридически защищена авторским правом. Мы запрещаем ее копирование и распространение на других ресурсах! Ознакомится с лицензиями можно по ссылке в профиле автора! 

1

***

Затянутое свинцовой пеленой небо просыпало на землю пушистые хлопья снега.

Тихо. Безветренно. Сказочно. Словно мир погрузился в глубокий сон, наполненный волшебством и чудом.

Большие, похожие на пух снежинки, умирали, соприкасаясь с темной гладью Мааса*. Таяли, растворяясь в спокойных водах реки. Становились её частью и наполняли её собой.

Смерть воплощалась в жизни. Жизнь обращалась в смерть. В вечном движении. В бесконечном водовороте, течение которого неподвластно пониманию человека.

Доля секунды, неуловимое мгновение - и то, что умерло, вновь оживает.

Прекрасный миг. Загадочный и почти недоступный органам чувств.

Но объектив фотокамеры замечает всё. Ловит ускользающее мгновение, кутает его в прозрачный янтарь времени и навсегда оставляет в неподвижности.

Снежинка пролетает перед самым объективом.

Щелчок.

Опускается вниз.

Щелчок.

Соприкасается с подернутой мелкой рябью зеркальной поверхностью.

Быстрые щелчки... и выдох.

Облачко пара вырывается изо рта, и губы сами собой растягиваются в улыбке.

Получилось.

Еще один прекрасный кадр!

Даан выпрямился и огляделся по сторонам.

На мосту практически не было людей.

Пожилая пара. Девушка с перекинутой через плечо яркой красной сумочкой. Огненно-рыжий парень с пышной шевелюрой, в которой подобно серебристым мотылькам запутались снежинки. И ребёнок, склонившийся над сломанной игрушкой...

Щелчок.

Слёзы. Кристально-чистые. Искренние.

На бледных полноватых щёчках они похожи на самоцветы.

Алмазная россыпь истинных чувств, которые по-настоящему дороги сердцу.

Холодно.

Замёрзшие пальцы теряют гибкость и не слушаются, а тело пробирает зябкая дрожь.

Пора домой.

Мысль о горячем чае и теплом свитере стала слишком назойливой и мешала Даану сосредоточиться.

Он с неохотой оторвался от наблюдения за малышом, оплакивающим свою потерю, и, вздохнув, выключил камеру.

Подняв воротник пальто, парень сошел с моста и, стараясь не поскользнуться на обледенелой мостовой, нырнул в небольшой тесный проулок. Быстро миновал его, и вскоре оказался на улице, ведущей к дому.

Деревья, витрины магазинов, окна и двери - все было украшено пока еще выключенными гирляндами. Но как только на город опустятся густые сумерки, улица озарится разноцветными огнями - яркими, переливающимися, приносящими радость и заставляющими поверить в волшебство.

Подъезд, в котором находилась его квартира, также был украшен. Но, по мнению самого Даана, слишком вычурно.

Огромный, совершенно безвкусный рождественский венок на двери привлек к себе внимание парня. Странное ощущение злости и раздражения тут же яркой вспышкой опалило что-то внутри.

Мерзость.

Снять бы его и выкинуть куда подальше, чтобы не мозолил глаза и не нервировал. Но нельзя. В конце концов, это чей-то труд, и к нему надо относиться уважительно. Возможно, кого-то эта еловая мерзость радует. Возможно, кому-то она приносит удовольствие. Кому-то... но не ему.

С трудом оторвав взгляд от этого убогого украшения, Даан распахнул дверь и нырнул в ярко освещенный подъезд. Быстро поднялся на свой этаж и остановился у непримечательной коричневой двери.

Пальцы замерзли слишком сильно, поэтому справиться с ключами было нелегко. Но после минуты мучений замок приветственно щелкнул, и парень оказался в своей уютной квартире.

Тихо. Спокойно. Мрачно. Все именно так, как он любит. Все именно так, как он привык.

Сняв промокшие ботинки, Даан нажал на мигающую кнопку автоответчика и прошел в комнату, попутно снимая пальто и включая ноутбук.

«Господин ван Дейк, это Клара», - голос девушки звучал несколько обреченно, и это отчего-то рассмешило парня. – «Может, вы все же передумаете и согласитесь на выставку? Позвоните, если ваше решение изменится. До свидания».

Нет. Он не передумает. Выставки - это не его.

Парень поставил чайник на плиту и достал из подвесного шкафа чай, но тут же отвернулся от стола и уставился на телефон, внимательно вслушиваясь в новое сообщение.

«Даан», - голос главного редактора был более чем воодушевлен, - «перезвони. Срочно. Есть работа».

А вот это уже интересно.

Закинув пакетик с любимым сортом чая в большую керамическую кружку, Даан подошел к телефону и, набрав номер редакции, попросил секретаря соединить его с господином Краузом.

Несколько противных гудков, и в трубке раздался до невозможности веселый голос.

«И чему, спрашивается, радуется?»

- Господин Крауз? - от длительного молчания голос Даана был хриплым и казался простуженным. Хотя, вполне возможно, что всему виной были несколько часов, проведенных на холоде. - Я прослушал ваше сообщение и...

- Даан! - мужчина как всегда не дал парню договорить. - Собирайся. Ты едешь в Вену. Твой самолет через три часа. И никаких возражений. Билеты получишь через курьера. Он уже где-то на подходе к твоему дому. Всё, Даан, мне некогда. Вся информация о задании в конверте с билетами. Обязательно позвони, когда доберешься.

И вновь гудки.

Странный человек. Наглый, веселый и своенравный. Никогда не слушает и только приказывает. Но сотрудничать с ним Даану было вполне комфортно. Наверное потому, что редактор не интересовался ничем, кроме работы. Его не интересовали средства и способы выполнения заданий. Ему было совершенно плевать, чем занят человек во время своей командировки. Главное, чтобы заказ был выполнен в срок.

Что ж, Вена так Вена.

Даан пожал плечами и, залив чай кипятком, пошел в комнату собирать свои немногочисленные вещи.

2

***

Когда в комнате раздалась приятная мелодия телефонного звонка, Лукас листал очередной журнал с рубрикой для путешественников.

Фотографии на страницах завораживали неискушенного читателя своей первобытной красотой и поразительной цветопередачей, но парень пролистывал их почти не глядя. Потому что те снимки, которые его интересовали, находились в самом конце рубрики.

И все же Лукасу пришлось на мгновение отвлечься от своего занятия, чтобы ответить на звонок.

- Мориц! Рад тебя слышать, братишка! – поприветствовал парень и тут же вернулся взглядом к страницам журнала, которые, наконец-то, представили его взору чарующие кадры.

Он увидел фото старой женщины на мосту Мирабо в Париже и замер, с восхищением разглядывая этот шедевр. Закат, плавно переходящий в вечерние сумерки, окрасил Сену в лиловые тона, из-за чего ее мерные воды, заключенные в каменные берега, казались сказочными. А одинокая фигура в старомодном пальто с меховым воротником придавала этой мистической картине еще больший колорит.

Эта дама не позировала фотографу. Она просто шла по мосту... задумчивая, грустная, прекрасная в своей старости... И Лукас не смог удержаться от комментария:

- Он видит что-то в этих людях... словно заглядывает в их души через свой объектив.

- Лукас, ты снова выпал из реальности? – послышался насмешливый голос Морица. - Вернись ко мне, у меня есть для тебя замечательная новость.

- Неужели ты наконец-то решил жениться? – притворно удивился парень. – Поздравляю. Родители будут в восторге.

Он потянулся за ножницами и стал резать бумагу, нещадно кромсая фотографию другого автора с обратной стороны листа. Зато старая француженка вскоре присоединится к сотням других персонажей на обклеенной вырезками стене.

- Его работы просто шедевр, - с благоговением проговорил Лукас, и заскользил пальцами по глянцевой бумаге, не в силах оторвать взгляд от снимка, который определенно займет почетное место в его коллекции.

Парень поднялся и, совсем не слушая брата, который пытался привлечь его внимание, подошел к стене и прикрепил вырезку там, где еще оставалось немного свободного места.

Фото идеально вписалось в общую композицию, состоящую из фотографий. И Лукас улыбнулся, снова любуясь работами любимого автора.

Капля дождя, разбивающаяся о босую запыленную ступню ребенка из бедного квартала какого-то мегаполиса. Танцующие в вихре ветра листья, образующие женскую фигуру, смутную, расплывчатую, но он видит ее так ярко. Радуга над разрушенным химическим заводом. Сидящая на тротуаре девушка с книгой. Она же, спускающаяся к набережной по крутой лестнице с резными перилами, по которым скользит ее изящная рука. Она же возле воды трогает пальцами бегущую по поверхности рябь.

Парень даже ревновал немного, понимая, что этой девушке досталась величайшая радость быть замеченной ТАКИМ человеком. Радость, которую ему самому, возможно, никогда не удастся испытать.

- Лукас, у тебя мания, - голос брата сделался серьезным и даже строгим. – Если хочешь встретиться с этим человеком, ты должен прекратить вести себя как сталкер.

- Да о чем ты говоришь? – рассмеялся парень. – Разве восхищение талантом может отпугнуть творческую личность? К тому же, я лишь хочу, чтобы он сделал пару моих снимков. Ведь только он сможет передать то, что есть в моем сердце. Только он сможет прочитать... Мориц, он нужен мне.

Нужен как воздух. Как солнце. Как глоток родниковой воды. Он просто нужен... Такой загадочный и отстраненный, с большой тяжелой камерой у лица, по которому не прочитать ни единой эмоции.

Лукас видел его лишь раз, мельком... и этого хватило, чтобы понять: он хочет стать его моделью. Хочет стать моделью человека, который презирает моделей, который не терпит фальши. Он хочет доказать, что не такой, как все. Что он настоящий. Он хочет увидеть на фотографиях свою душу, как видит души всех этих людей...

- Ты поможешь мне встретиться с ним, братишка? – спросил парень с придыханием. – Я знаю, что у тебя есть связи.

- Я для этого и звоню, - проговорил Мориц, - хотя, наверное, позже я пожалею об этом.

- О чем ты говоришь? – спросил Лукас, чувствуя, как сердце начинает учащенно биться. – Ты смог назначить встречу? Когда?

- Я не смог назначить встречу, но я кое-что узнал. Даан ван Дейк едет в Вену. Большей информацией я, к сожалению, не располагаю. Единственное, что знаю, это название рубрики, под которой напечатают его фото.

- И что это за рубрика? – едва слышно спросил парень, ощущая слабость в руках.

- «Венская сказка», - ответил Мориц, и тут же позвал взволнованно, услышав в динамике какой-то треск: - Лукас! Лукас, ты в порядке?

Парень покачал головой, глядя на выпавший из руки телефон, который лежал на груде разбросанных по полу журналов. Нет, он явно был не в порядке. Он, наверное, сошел с ума от счастья. Шум в ушах оглушал его, а словно обезумевшее сердце зашлось в груди сумасшедшим ритмом, больно ударяясь о ребра.

- Мориц... когда?.. – спросил Лукас, опустившись на колени и подобрав телефон трясущимися руками. - Когда он приедет? И как долго он здесь пробудет?

- Господи Боже, Лукас, ты меня пугаешь! – начал ругаться брат. – Я не знаю, когда. И не имею ни малейшего понятия, где он будет жить. Это конфиденциальная информация, но у тебя есть шанс встретиться с ним где-нибудь на улице.

- Но где, Мориц? – растерянно спросил парень.

- А мне откуда знать? Это ты на нем помешан. Вот и попробуй догадаться. Прости, мне нужно идти. Передавай родителям привет. И скажи маме, что на выходных я навещу вас.

- Нет, Мориц... подожди! – позвал Лукас, однако брат тут же попрощался и, сославшись на срочные дела, отключился.

В динамике раздались короткие гудки, которые тут же оборвались, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь монотонным тиканьем часов.

Вечерело. За окном танцевали, взвиваясь, снежинки.

«Даан ван Дейк едет в Вену».

Неужели это не сон?

Лукас сделал два шага вперед... и распахнул настежь окно, чтобы унять бушующий в душе огонь. Он смотрел на то, как снежинки, медленно кружась, оседают на подоконник и крыши домов. И, пролетая рядом с праздничными огоньками, переливаются разными цветами.

Но, несмотря на то, что в комнату врывались порывы холодного ветра, парень чувствовал, что задыхается.

А, вдруг, у него не получится встретить Даана? Вдруг, они разминутся в метре друг от друга? Вдруг им встретиться не судьба?..

Задумавшись, Лукас даже не заметил, как дверь в его комнату распахнулась. И опомнился только тогда, когда мама позвала его недовольным голосом:

- Лукас, зачем ты открыл окно? В доме теперь ужасный сквозняк! И почему на полу снова эти журналы?! Убери всё немедленно!

Парень оглянулся и окинул взглядом пол. Журналов действительно было много. Он скупал все, в которых были фотографии Даана. Даже заказывал иностранные издания. И теперь все они валялись по комнате в ожидании ножниц.

Маме не понять, как это для него важно. Никогда не понять. Она хочет, чтобы он работал в банке, и думать забыл о сцене в театре. Но парень не собирался отказываться от своей мечты, и верил, что встреча с Дааном ван Дейком станет первым шагом на пути к актерской карьере.

Чтобы не раздражать женщину и не нарываться на скандал, Лукас сгреб журналы в угол и закрыл окно. А когда мама вышла из его комнаты, поспешно оделся и, не обращая внимания на требование остаться дома и заняться подготовкой к тестам, выбежал из квартиры.

На улице было холодно и красиво. Предрождественское настроение уже охватило, казалось, каждый закоулок Вены. А падающие с неба хлопья снега создавали по-настоящему праздничную атмосферу.

Лукас застегнул пуховик под горло, чтобы ветер не задувал за шиворот, и поднял взгляд в небо, чувствуя, как его душу сковывает льдом страха.

«Венская сказка». Что же это в понимании Даана?

Никак не разгадать эту тайну. Не ухватить даже тонкую серебристую нить предположения. Ведь Даан был неординарной личностью и искал красоту там, куда другие фотографы даже не смотрели.

Лукас поднял руку к груди и сжал пальцами пуховик, продолжая смотреть на кружащийся в воздухе снег, который оседал ему на лицо и таял на теплых щеках, превращаясь в искусственные слёзы.

Снежинки мягко задевали трепещущие ресницы парня, ложились на его покрасневшие от мороза губы, растекаясь по ним блестящей влагой.

На улице стремительно темнело. В городе загоралось все больше огней. Вокруг было так красиво, что сердца прохожих замирали от восторга.

Но Лукас не чувствовали и не замечал всего этого, потому что все его мысли были заняты Дааном. Дааном и его «Венской сказкой».

Примечания:

*Маас - река, протекающая через Францию, Бельгию и Нидерланды. В Нидерландах река носит название Маас, во Франции – Мёз. В Бельгии приняты оба названия в зависимости от региона Фламандского или Валлонского.