Короче я решил оставить Пашу в покое, уповая на завтрашний день. Завтра, все-таки, мой день рожденья. А человек, имеющий день рожденья, всегда может рассчитывать на поблажки.

Я ложился спать беззаботным парнем в возрасте двадцати лет, без каких-либо заморочек и особых проблем, вполне довольным своей жизнью и в чем-то даже оптимистичным, но я не знал, что уже спустя четыре часа мне суждено будет проснуться постаревшим на один год и познавшим нечто невообразимо неестественное.

Начнем с того, что я проснулся от дикого стояка. Извините, конечно, за такие подробности, но дальше их будет попадаться все больше и больше, так что вам лучше отбросить всякие религиозные убеждения и моральные принципы.

Так вот, мне даже во сне ничего такого не снилось, как бывало раньше, в лихие подростковые годы. Я в принципе не понял, что мне такого должно было привидеться, чтобы проснуться буквально с бревном, каменно застывшим посередине моей кровати. Я даже не поверил, что такое бывает. У меня вообще-то такого сильного никогда не было. Я говорю, пошевелиться было страшно, как будто его чем-то накачали.

Я сглотнул, быстро посмотрев в сторону Пашиной кровати. Он бы мне не простил, проснись я с таким эпичным стояком при его бодрствовании. Слава Богу, тот мирно спал и не чувствовал густой черной тени, опасно сгустившейся над его головой. Минуту я размышлял, что с этим делать. Можно было обратно лечь спать, надеясь, что к утру все пройдет. А вдруг не пройдет? Паша всегда вставал раньше меня. Я не хотел просыпаться под его дикое ржание.

Ладно, поковылял в туалет. Там понемногу этот дикий отек (не знаю, как еще это назвать) опал, и позволил мне вернуться в постель незамеченным и с виду невинным. Но как только я закрыл глаза, как моя татуировка начала страшно зудеть. Не открывая глаз, я рисовал себе желанные картины. Как я впиваюсь пальцами в свои ребра и разрываю зудящую кожу. Как я достаю терку или ершик, и начинаю выдирать чужеродную краску из тела. Как я потом прижимаю холодные ладони к кровоточащим ранам.

Я завертелся на постели. Долго на одном боку не лежалось. Я так умаялся, ища подходящее, не чесательное положение, что в итоге нашел себя с лицом, уткнутым в подушку. Придавленная к простыне часть татуировки немного успокоилась, но зато та, уходящая на спину, просто начала разрываться, лопаться, идти пузырями и расползаться в стороны. Всю эту гамму чувств я не мог долго выдерживать. Я же не шпион, все-таки. Немного почесать можно. Чуть-чуть, вокруг.

Я лег на бок, нащупал вслепую мокрой рукой повязку. Прижал пылающую огнем тысячи костров инквизиции татуировку и пораженно открыл глаза. Это было такое адское возбуждение, что я опять ощутил утяжеление внизу живота. Вот дерьмо! Я убрал было руку, но потом рывком сдавил татуировку опять. О Боже, миллион и одна девственница танцевали вокруг меня стриптиз, кормили клубникой, целовались друг с другом и исполняли еще не весть что. Да будь я порно-режиссером, после такой ночки я бы снял шедевр шедевров фильмов для взрослых.

Вселенная медленно вращалась вокруг меня, а я лежал на кровати, прижимая к татуировке руку, и плавился. Как будто бы меня сжимала в клыках огромная собака. Мир трепетал и дрожал с каждым моим выдохом. Мысли, высвободившись от обычного меня, рвались вверх, чтобы потом вернуться и наброситься на мое тело, зажатое и совсем ничего не понимающее. С каждым ударом сердца кровь разносила по телу вирус вожделения, и особенно щедро одаривала его нижнюю часть.

Я срочно должен был себе помочь. Я бы не смог заснуть после этого. Не сегодня. Не сейчас. Я такого не испытывал уже... Да никогда я такого не испытывал. Вся моя прежняя жизнь, все мои псевдо-оргазмы, все мои девушки, все мои случаи мастурбации – все, все померкло перед этой невероятной хренью, что сейчас со мной творилась!

Я мигом заперся в ванной. Я парил над своими жалкими попытками познать, что такое секс, и вожделение, и кульминация, и смеялся с высоты своего неожиданного триумфа. Эта чертова татуировка, которая была сделана, видимо, на эрогенной зоне и которая превратилась в секс-рычаг, она горела огнем и исходила оранжевыми и фиолетовыми лучами, она захватывала меня, она уносила куда-то далеко, вверх по течению, не оставляя возможности сопротивляться, возможности мыслить, вразумительно говорить и прямо ходить. Я был сверхчеловеком. Я мог читать мысли и проходить сквозь стены. Кажется, я познал секреты мирового хода времени и рассчитал траекторию полета кометы Омега мимо Юпитера за тридцать тысяч световых лет от нас в тот момент, когда на меня обрушился невообразимый, никогда не испытываемый прежде оргазм. Я спустил и еще минут пять приходил в себя, тяжело дыша.

Боже, что это было?

Как какой-то пацан, только-только лишившийся девственности, я еле переставлял ноги, когда тащился к постели. Рухнул в комок из простыни, одеяла и подушки, и тотчас же заснул светлейшим сном младенца Иисуса.

Меня разбудил Паша. Он заскочил на мою кровать, радостный и не подозревающий о том, ЧТО вчера произошло между мной и моим членом, и закричал:

– Отандзё би омэдэтоооо, Тем-семпай!

Три года лингвистического университета подсказали мне, что это было поздравление с днем рождения. Паша был такой радостный, что мне даже стало стыдно за вчерашнее. Сияя, он протянул мне мой праздничный колпачок и еще нечто, завернутое в пакет.

– Тебе, как моему самому лучшему старшему брату, положено иметь это.

Несомненно, мне как раз не хватало огромной шапки кота и тетради с черепами. Но все равно это было очень мило. По глазам Паши я понял, что он мечтает увидеть меня в своих подарках. Я надел ушастую шапку.

– Кавайи дес! – Воскликнул анимешник, зажмурившись и наклонив голову. – А это тетрадь смерти. Эни хьюмэн хуз нэйм из вритэн ин зис ноут шэл дай.

Я не стану делать сносок на нормальное произношение этой фразы, но я оценил, что хоть что-то он сказал на языке, понятном мне. А это было примерно "Any human whose name is written in this note shall die", то есть, любой, чье имя будет записано в этой тетради, умрет. Что ж, звучит довольно позитивно.

– Это из того офигенского аниме про тетрадь смерти. Ты помнишь? Мы смотрели с тобой.

Да, это было на первом курсе, что-то длинное, но довольно интересное. Я благодарственно улыбнулся.

– Да, я помню. Ты еще сказал, что я похож на этого... Ну который со страшилищем каким-то ходил.

– На Лайта!

– Да. Спасибо, чувак. Это как раз то, чего мне не хватало.

Он так заулыбался, что у него прямо искры из глаз посыпались. Я был рад, что он разбудил меня вот так. И что не расстраивался по неизвестной причине, как вчера. Поэтому пошел на место ночного преступления, не снимая смешной шапки.

Из зеркала на меня взирал странный парень с головой кота. Я всмотрелся в собственные глаза, и нашел, что в них, кажется, угодила парочка Пашиных искр. Нет, мне, пожалуй, повезло с соседом.