Я чувствовал себя превосходно, возвращаясь домой. Я очень любил понедельник, и радовался тому, что у меня многое получилось в этот день. Я гордился собой, потому что учился на того, кем собирался работать потом всю жизнь. Я снова мог вернуться на Юг и забыть о снеге в октябре. Я мог купаться все три месяца лета, а не пару недель где-то в конце июля, потому что сначала вода никак не могла прогреться, а потом купальный сезон уже кончился.

Вечером я опять зашел к Антону. На этот раз он был у себя.

– Привет. – Сказал я, когда он открыл дверь. – Помнишь, ты обещал мне помочь с синхронным?

Странное выражение лица, с которым он встретил меня, не изменилось, когда он ушел ненадолго, не позволив мне войти, а потом вернулся с книгой в руках.

– Вот, я тут книжицу неплохую для тебя нашел. – Сказал он, когда я ее взял. – Почитай, так много полезных советов. Автор много лет занимался синхронным переводом.

– Но, подожди, ты же говорил, что... – Начал было говорить я, но дверь захлопнулась прямо перед моим носом, начало фразы застряло между дверьми, а конец еще не успел выйти из моего горла.

Я пораженно молчал, глядя перед собой и сжимая книгу в руках. Что за чертовщина с ним творится?! Это из-за Лины, что ли? Что она там ему наговорила такого? Или может она сейчас у него?

Я не стал стучаться, решив, что она действительно была там, и что они сейчас налаживали свою личную жизнь. Может, она вообще к нему переехала, чтобы меньше ссориться?

В любом случае, противный осадок в душе не проходил весь вечер. И хоть книга и в самом деле была очень ценной, мысли мои плохо концентрировались на советах и трудных случаях из практики автора.

Я не вытерпел и залез ВК. Написал ему недоуменное письмо. Хотя, кто знает, может она еще и его почту проверяет? Нет, правда, я начал ощущать себя какой-то смазливой девчонкой, которая навязывается Антону в друзья, и которого так оберегает эта Лина. Я что, его в постель что ли собираюсь затащить? Да встречайтесь вы сколько хотите, плодитесь и размножайтесь, мне-то что? Я просто пообщаться хотел! Антон выглядит вполне профессионально в сфере перевода. Только и всего.

– Госсссподи. – Прошипел я, глядя на его обновленную аватарку, большую часть которой занимала эта ревнивая самка.

Нет, зачем они это делают? Они постоянно собой любуются. Однажды я затащил Юльку в примерочную, когда мы что-то там выбирали из одежды. Нас окружали зеркала, и тысячи отражений показывали, как я ее целую, забираюсь ей под одежду и проявляю все признаки крайнего возбуждения. Но в какой-то момент я открыл глаза, и вдруг увидел, что она смотрит не на меня, а вбок, в зеркало. То есть, она все это время любовалась на себя, на то, как она выгибается под моими руками, на то, как я пожираю губами ее тело. Она даже не на меня смотрела, не на нас, а только на себя. Получалось так, что я возбуждаюсь на нее, и она возбуждается на себя. Получалось, что я в принципе не нужен. Она могла преспокойно устроиться перед зеркалами с вибрирующим пластмассовым членом, и трахнуть себя даже лучше, чем я. И получить от этого кайфа больше, чем если бы это я был в ней.

И вот теперь, на этой аватарке, была только Лина. Тут было ее лицо, ее шея, плечи, верхушки груди под майкой, и только небольшое темное пятно сбоку фотографии – ее парень Антон. Так чего мелочиться, можно было просто сфоткать себя в купальнике и поставить это в его профиле, чтобы все видели, о ком у него все мысли, и в чьих цепких женских когтях он находится. И чтобы никто не смел и близко подходить к ее драгоценному, ненаглядному Антошеньке.

– Фу бл*, – вырвалось у меня от таких крайне омерзительных мыслей, – кажется, я начинаю ненавидеть баб.

Паша отвлекся от голубого экрана и невинно посмотрел на меня.

– Ты о чем?

– Я вдруг понял, как же они бесят.

Он посмеялся себе под нос.

– Это у тебя отходняк после Юльки. Вот увидишь, через два месяца ты как миленький заговоришь о том, как хочется себе милую няшу, но ты слишком уродлив, чтобы хоть одна на тебя посмотрела.

Я перевел взгляд на свой компьютер, и вдруг увидел письмо от Антона. Он, оказывается, был он-лайн. Он написал что-то вроде того, что у него сейчас куча учебы и работы, поэтому ему некогда заниматься мной. Но что он скоро все разгребет понемногу, и поможет мне. Я хмыкнул, но мне немного полегчало. И чего я так взбесился – лучше бы порадовался, они ведь действительно подходят друг другу. А может, это его единственная?

– Паш, а ты веришь в единственных?

– Че?

– Ну в ту единственную, которую ты однажды встретишь, и сразу захочешь на ней жениться, заделать ей пятерых детей и жить с ней до старости?

– Эмм... Нет, а почему ты спрашиваешь?

Я подумал, а может, эта красная Лина и вправду его единственная, поэтому он так за нее держится, и она так его не отпускает? Ведь если ты потеряешь единственную, forever alone, одинокая старость и сифилис тебе обеспечены.

– Мне кажется, это все фуфло, которое придумали девки. – Продолжил Паша, когда я промолчал на его вопрос. – Все имеют шанс стать единственными, если ты по-человечески с ними обходишься.

А что, с Юлькой я не по-человечески обращался? Ну, наверное, нет, ведь я считал ее своей девушкой только ради секса с ней. Стремного секса, между прочим.

– И если с тобой по-человечески обходятся. – Добавил Паша. – Ну че ты молчишь, Темыч, сам же спросил?

– Да не знаю я. – Неуверенно вырвалось у меня. – Может, и вправду еще не встретилась та самая?

– Да ты бы даже и не заметил, что она прошла мимо. – Хмыкнул Паша, не поворачивая ко мне головы. – Ты же к ним ко всем как к свиньям относишься. Ну, кроме Эллы, конечно.

– В смысле, как ко свиньям?

– Ну ты вечно их обвиняешь в чем-то, как будто они тебе что-то плохое сделали. А они же ни в чем не виноваты. Они просто такие, какие есть.

– В смысле?? Я нормально к женщинам отношусь! Просто они бесят иногда своими выходками!

– А ты разве ими не пользуешься? С Юлькой только был, чтобы ее трахать. Дарил ей цветы и подарки, лишь бы она тебе дала. Если б ты даже шлюху снял, и то это честнее было бы. А Юлька, может, тебя любила. А ты только влагалище на ножках в ней видел.

Я прямо задохнулся от такого. Вот уж не думал, что Паша обо мне такого мнения. Только я имел право так думать о себе.

– Да ты на себя посмотри. – Сказал я. – Ты вообще на ночь девок снимаешь на своих этих вечеринках. Это честнее, по-твоему?

– Я, по крайней мере, ничего им не обещаю и не притворяюсь, что люблю их. Да и они знают, что это все только на одну ночь. И никогда тебе не рассказываю о том, какие они твари, потому что я их за тварей не держу. – Он посмотрел на меня блестящими, взрослыми глазами. – Это ты один всех используешь. А потом удивляешься, почему они тебя не любят. Поступаешь с ними, как мудила какой-то.

– Как ты сказал? – У меня в горле уже клокотала злоба, и я давал возможность Паше накалить все до крайней степени, чтобы он сам подставил свою голову. Он это сделал.

– Я сказал, что ты мудила. Высокомерная. Мудила. – Отчеканил он жестокими губами и вперился в мои глаза своими.

– Ну все, доболтался. – Успел сообщить я перед тем, как сбить его со стула и уложить на пол. Паша неумело дрался – компьютерщики все не умеют драться, потому что привыкли к другому образу жизни. Они с легкостью сделают тебя в любой компьютерной игре, но что уж тут говорить о реальной жизни... Я врезал ему по челюсти и по носу, потом мой кулак въехал ему в ухо. Тот замычал, свернувшись калачиком, и держась руками за голову. Да, когда попадает в ухо, это очень больно.

– Сука, вот сука!.. – Тонким голосом выл анимешник, ерзая подо мной. Легким кулачком, как девчонка, ударил меня по ноге, чтобы я слез. Я повиновался, ощущая безмерное чувство вины. Просто когда в драке твоему сопернику удается тебе наподдать, вы чувствуете себя квитами. А с Пашей я ни разу не дрался, и вышло так, что я его сильно побил, а он меня даже не ударил ни разу до боли. Поэтому сейчас я склонился перед ним и спросил:

– Блин, чувак, прости, это как-то случайно вышло. Я не хотел...

– Отвали от меня. – У него лицо было залито кровью из разбитого носа, и выглядел он таким беспомощным и жалким, как третьеклассник, которого побили на стреле восьмиклассники. Он отпихнул меня подальше и встал, покачиваясь и роняя жирные красные капли на пол. Побрел в туалет.