Madilyn Bailey – Titanium
(настоятельно советую вам включить эту песню, потому что она, как мне кажется,
очень хорошо сюда подходит)

Капли сваливаются на меня сверху, но в ушах стоит лишь шум. Я обхватываю коленки руками и притягиваю их к груди, задыхаясь в собственных рыданиях, воде и мыслях, бьющих меня снова, снова и снова.

Вода холодная.

Но мне плевать на это.

Я начинаю кашлять, когда вода попадает мне в нос, а затем провожу руками по лицу. Я не хочу быть такой дерьмовой, я не хочу чувствовать себя так дерьмово.

Я постоянно думала о том, как далеко продвинулась благодаря Гарри, но правда всегда была в том, что он готовился опустить меня еще ниже, чем в самом начале. Расставание с Натаном было ничем, жалким моментом в моей жизни, о котором я даже не вспомнила бы спустя пару лет. Который полностью мерк по сравнению с тем, что я испытывала сейчас.

Оцепенение.

Я не могу двинуться, я не могу помочь сама себе — более того, я не хочу пытаться. Нет никаких «нас». Мы умерли.

— Джиджи, прошло уже полчаса, тебе стоит выйти... — голос Лорейн за дверью заставляет меня раскрыть глаза снова.

Но мне не хочется делать этого.
Я хочу закрыть их снова, чтобы увидеть одну только темноту вокруг себя.
Темноту и пустоту, которые теперь стали частью моей души.

— Д-да, — шепчу я и поднимаюсь.

Мне надо смыть с себя все это дерьмо, мне надо смыть каждое воспоминание из своей чертовой души, но я знаю, что никогда не смогу сделать этого.

— Он звонил тебе уже миллион раз.

Я слышу, как что-то ударяется о пол.

Это моя душа и чертов душ. Я не могу контролировать свои мысли и свои действия — я просто падаю, падаю и падаю, потеряв возможность достигнуть дна когда-либо.

Осколки. Я вся в них, они внутри меня и заполняют буквально каждый сантиметр. Мое чертово сердце. Моя душа. Все, чем я жила. Каждая мысль.

Это сломалось в один момент.

Эйприл Вуд.
Мисс Эйприл Вуд с ее идеальными гладкими волосами. Наверное, у нее такие глубокие познания в сфере бизнеса — она тоже крутится там. Я думаю о том, как они могли проводить время в его офисе, вместе решая дела, вместе общаясь с коллегами по Скайпу, вместе оговаривая все это, в то время как я просто лежала рядом каждый раз, не понимая ни единого слова. А потом они ехали к нему домой и вели себя, как настоящая пара. Он готовил ей ужин. Или нет, черт, это делала она. Должно быть, она даже умеет готовить, должно быть, она не выглядит, как глупая студентка, которая просто любит красить свое лицо.

Я такая тупая.
Ох, боже.

Я не хочу думать о том, как у них все было на самом деле: я никогда не узнаю правды. Я не хочу знать ее, это сломает меня, я знаю, что так и будет.

Я выключаю воду и даже не хочу вытирать волосы. Мне так плевать на все. Влезаю в большую футболку Лорейн и думаю о вечерах, когда засыпала в одежде Гарри.

Все кончилось, я знаю это.
И мне не должно быть жаль, потому что он сделал непоправимое дерьмо.
Я никогда не смогу с этим смириться.
Я никогда не смогу простить ему.
Может, он даже не захочет быть прощенным, потому что все это не имеет смысла.

Когда я выхожу, Лорейн сидит на диване и держит мой телефон в руке.

— Он звонит все это время, — оповещает меня она.

Конечно, он звонит.

— У нас были планы на вечер, — с горечью говорю я, — наверное, он звонит поэтому...

Лорейн двигается, чтобы я могла сесть рядом. Знаю, что все мое лицо красное, а глаза все еще слезятся, но мне нужно успокоиться.

— Я отвечу, — говорю я, когда телефон начинает вибрировать снова.

Лорейн кивает. Я знаю, что она не будет спорить со мной. Не имею понятия, что собираюсь сказать Гарри, но мне просто хочется услышать его голос.

И, возможно, послать куда-нибудь.

Я беру телефон и отправляюсь в другую комнату. Воспоминания обрушиваются на меня, и я отвечаю на звонок, закрывая дверь.

— Джиджи? — спрашивает Гарри.

Самое дерьмовое в том, что я не могу смириться с мыслью, что он должен стать никем мне. Что он уже стал. Я слышу его голос, который кажется таким мягким и знакомым, но внутри меня борются противоречивые чувства.
Любов и ненависть.

Я сажусь на кровать, где мы впервые ночевали вместе.
Это был хороший день, это был такой хороший день, и я бы хотела вернуться в то время, чтобы подумать головой еще пять раз, чтобы узнать правду у Гарри, пока не станет слишком поздно.
Он мог сказать мне сразу, и мы бы не допустили такого количества ошибок.

— Детка, я звонил тебе в течение часа. Уже почти девять, — говорит он.

Я не могу сказать что-то ему в ответ. Тогда, мне кажется, я расплачусь, как пятилетний ребенок. И я просто не знаю, о чем мне теперь с ним общаться.

— Милая? — зовет он меня, и тогда я глотаю огромный комок в горле.

Детка.
Милая.
Джиджи.

Он все еще продолжает обращаться ко мне так, хоть я и знаю, какой большой скелет он прятал от меня в шкафу. У всех есть свои секреты, я знаю. Он мог бы быть тем, кто боится страшных фильмов. Тем, кто ненавидит жертвовать деньги на благотворительность. Тем, кто любит петь в душе. Тем, кто не может избавиться от глупых привычек. Тем, кто предпочитает змей котам. Или какая-нибудь прочая странная херня, которую иногда любят люди. Я бы смирилась со всем из этого, но не с девушкой за моей спиной.

Или я была девушкой за ее спиной.
Я точно была девушкой за ее спиной. Той, кто пришла к ее парню, когда они были вместе продолжительное время, а затем стала готова разрушить все. Той, кто отнимала время у «них».

Я стала этой мерзкой сукой, хотя даже не подозревала.

— Я останусь у Лорейн сегодня, — сухо произношу я, — всего хорошего, Гарри.

Я не могу продолжать диалог с ним — это точно убьет меня, я знаю.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Ты, блять, ты случился, — шепчу я, зная, что уже начинаю плакать.

Ох.
Он не должен слышать этого, он не должен знать, что заставил мое сердце развалиться на частички. Это не имело значения для него, потому что он знал, какую игру ведет.

— Что... Кто-то сказал тебе что-то? — его голос кажется таким неуверенным, но я знаю, что это все ложь.

Чертов актер.

— Ты имеешь в виду тебя и твою девушку? — спрашиваю я и радуюсь, когда мой голос действительно звучит устрашающе.

Я сдерживаю всхлипывания.

— О... — тихо говорит Гарри.

— Пока, — я спешу закончить разговор.

Это было труднее, чем я думала, это было хуже всего на свете. Он не пытался извиниться, он не пытался сделать хоть что-то. Наверное, я слишком глупая, раз думала, что у этой сказки будет счастливый конец.

Я действительно надеялась услышать другое.

Я хотела знать, что все это имело для него огромный смысл, я хотела услышать хотя бы одно оправдание, его версию, но я не узнала ничего.

Он даже не пытается перезвонить.
Он не будет звонить мне больше, потому что ему не нужно это. Теперь, когда я узнала обо всем, игра закончена.