Гарри.

Гарри, Гарри, Гарри.

Я шепчу его имя в своей голове, думая о том, что это самые прекрасные пять букв, которые могут существовать на свете. Самое прекрасное имя. Имя моего парня.

Мы так торопим события. Я хочу торопить события с ним. Потому что свои чувства — единственное, в чем я теперь уверенна.

Я схожу с ума по Гарри Стайлсу.

Его руки пробираются под мою футболку, и я чувствую приятный холодок, бегущий по спине, пока он удерживает меня за талию. Тепло его тела. Мне нужно еще больше.
Одна его рука скользит рядом с бретелькой, опуская ее.

— Я хочу тебя, — шипит Гарри прямо в мои губы.

«Да», — отвечаю я в своей голове. Я выдыхаю в рот Гарри, в тот момент, когда он точно стирает одну границу между нами, залезая рукой мне под лифчик. Его рука накрывает мою грудь, и он сжимает ее, заставляя меня чувствовать маленькой грязной девочкой, обжимающейся с мальчиком в своей спальне, когда отец дома.
Что ж... Если это Гарри, то мне нравится это чувство.

— Я хочу тебя еще больше.

— Но я не могу, — говорит он, заставляя меня стать немного грустнее, — нас все услышат. Я не хочу, чтобы нас слышали. Я не хочу, чтобы ты делала это из-за грусти.

Гарри лежит между моих ног, и я чувствую, как его член упирается в мое бедро прямо сейчас. С этим трудно сделать что-то, если он не хочет позволять мне.
Но мои руки соображают быстрее.

— Гарри, — строго говорю я, — заткнись. У нас был секс. Я не делаю это из-за грусти. Мне хорошо с тобой, позволь мне почувствовать себя еще лучше.

Я касаюсь его через джинсы, затем — через боксеры, когда расстегиваю молнию. Гарри прикусывает мою нижнюю губу, и это позволяет мне зайти еще дальше. Я накрываю его своей рукой.

— Сделай что-то с этим, — шепчет он, а затем укладывается рядом со мной на мою кровать.

Так удобнее. Я поворачиваюсь на один бок, упираясь щекой в плечо Гарри, и снова рукой скольжу к линии его боксеров. Гарри смотрит на меня, ожидая дальнейших действий. Он целует меня в лоб, прижимая свою руку к моему затылку, но затем я быстро нахожу его губы, теряясь в страстном и необходимом мне поцелуе.

Я двигаю рукой в его боксерах, заставляя дыхание Гарри сбиваться.

— Никто не делал этого мне, — шепчет он, отрываясь от поцелуя.

Я думала, что нет ничего такого, что мистер Гарри Стайлс не делал бы. Я чувствую, как он становится еще более твердым под моими руками. Я целую Гарри в щеку, а затем нахожу его губы. Его язык исследует мой рот, и я сильно сжимаю его член в своей руке.
Не знаю, хорошо это или плохо.
Он отрывается и тяжело дышит.

— Ты.

Вздох.

— Так.

Вздох.

— Хороша.

Вздох.

— Детка.

Мой вздох.

Я сжимаю его в своей руке сильнее и начинаю двигать еще быстрее, слушая звук сердцебиения Гарри и его прерывистое дыхание.

— Дай салфетку, — шепчет он.

Я не заканчиваю своих действий и шарюсь свободной рукой по тумбочке у кровати, пока, наконец, не нахожу старую упаковку салфеток. Я протягиваю ее Гарри, пристально смотря в его глаза.

Я не знаю, сколько минут проходит, прежде чем это происходит. Но я могла бы растягивать этот момент снова и снова, чувствуя все свое желание и то, как я владею ситуацией.

А затем он срывается. Целует меня, как сумасшедший. Словно это последнее, что есть у нас двоих. Его настойчивые губы вторгаются в мой мир, и я пропускаю их. И всегда буду. Он сжимает мое бедро, прикусывает мой язык, а затем целует меня в шею.

— Малышка, — шепчет он, а затем жадно хватает воздух ртом.

Но в какой-то момент все прерывается. Гарри убирает мою руку и несколько секунд лежит без движения, переводя дыхание. Я знаю, что он достиг пика, и мне приятно видеть его таким — беззаботным, удовлетворенным и расслабленным.

— Спасибо, — говорит Гарри.

Затем надевает на себя боксеры и застегивает джинсы. Он выбрасывает салфетку в урну, и я понимаю, что моя миссия закончена. Это так странно. Я сделала это с ним. Хотя это — точно не та Джиджи, с которой знакомы все.

Но я пьяна этим парнем. Поэтому готова делать все эти странные вещи.

— Я должен был сделать это с тобой первым, — говорит Гарри, и я снова чувствую его руки на своем теле.

— Ты играешь в джентльмена, — смеюсь я.

Гарри садится мне на колени, и я оказываюсь зажатой между его ног.

— Да, — признается Гарри, — поэтому я допустил ошибку. Но я исправлю ее.

Он начинает стягивать мои штаны, и я удивленно смотрю на него, встречаясь лишь с ухмылкой на его губах. Гарри ставит руку позади меня, нависая надо мной и заставляя два наших мира столкнуться.

— Никто не останется неудовлетворенным этим вечером, — смеется Гарри, и я закатываю глаза.

Он облизывает свои пальцы, а затем залезает ими в мои трусики. Это приятно. Это точно приятно. Гарри целует мою шею, и я даже не знаю, что из этого лучше.
Сочетание.

Я закрываю глаза, скрываясь от всего мира. Все, что у меня теперь остается — ощущение его пальцев и его губ.

Я вдыхаю воздух, чувствуя, как Гарри перемещается. Но то, что он делает, заставляет меня захотеть вскрикнуть.

Он целует меня. Прямо там.

Дерьмо.
Никто не делал этого со мной, тоже.
Я бы предпочла это остановить. Но не сейчас.

Это лучше, чем новые песни The Weeknd. Это лучше, чем все его песни, черт. Это лучше мая, лучше каникул, лучше слов, лучше ванильного мороженого и всего остального.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Черт, Гарри! — шумно выдыхая, произнесла я.

Его язык делал свое дело. Я чувствовала, как чертовски нуждаюсь в нем, но он уже был тут.

Да, да, да.
Черт.

Гарри.

Это интенсивно.
Разрушительно.
Чрезмерно.

Он везде.
В каждой моей мысли.

Гарри вдыхает достаточное количество воздуха для нас обоих, потому что мои легкие забыли о своей основной функции.
Я не могу дышать.
Не могу ничего делать.
Я даже не могу открыть глаза.

Так хорошо.

Моя рука находит голову Гарри, тянет за волосы, а затем заставляет прижаться к моим бедрам чуть сильнее. Я готова взорваться в любую секунду. Это я и делаю.

— О боже, Гарри.

О,
Боже,
Гарри.

Я не могу двигаться, потому что чувствую себя опустошенной. Это он сделал. Это я сделала с ним.

Мой папа внизу.
Мы напоминаем глупых подростков.
Но мне это так, черт возьми, нравится.

Я натягиваю свои трусики и штаны обратно, когда Гарри падает на кровать рядом со мной. Он сразу целует меня, и я не думаю о том, что это может быть противным в каком-то роде. Потому что с ним это всегда приятно.

— С каждым разом ты лучше и лучше, — говорит Гарри, заставляя мои щеки стать еще более красными — если это вообще возможно.

— Ты тоже, — отвечаю я.

Это правда.
Я не встречала настолько удивительного человека когда-либо еще.
Потому что таких больше не существует.

— Мне придется уехать на несколько дней в Нью-Йорк, — говорит Гарри, — но до этого мы сходим куда-нибудь.

Я киваю, потому что он не спрашивает моего согласия, а просто ставит перед фактом.

Ночи, когда я засыпаю в его объятиях, самые лучшие.
Рассветы, когда солнце скользит по его лицу, самые прекрасные.

Я просыпаюсь около девяти и лежу в кровати еще час, не желая будить Гарри. Каждый день он встает гораздо раньше, поэтому в этот раз, когда мы в Розенберге, вдали от всех проблем (или слишком близко ним, я даже не знаю) и работы, я хочу валяться в кровати до обеда.

Но ничего не выйдет.
Потому что мой телефон звонит все утро, и это мама.
Она хочет, чтобы я встретилась с ней и ее новым парнем.

Я не хочу идти туда в одиночестве, так что... Может быть, Гарри согласится пойти со мной?
В качестве моего парня или друга — неважно.

Как только я хочу предпринять попытку выбраться из кровати, я чувствую, что руки Гарри сжимают меня еще сильнее. Я смотрю на него, не двигаясь с места, и он широко улыбается, радуясь своей победе.

Гарри совсем чуть-чуть открывает глаза, и он выглядит таким горячим прямо сейчас, что я снова хочу поцеловать его и сделать те же грязные вещи, что и вчера.

— Я должна собираться на встречу с мамой, — ставлю я его в известность, — может... может быть, ты пойдешь со мной?

— Если я нужен там тебе, — говорит Гарри, и я снова вспоминаю, какой же хриплый его голос по утрам.

— Да, нужен, — отвечаю я.

Гарри кивает и выпускает меня из объятий.

Я принимаю душ, чищу зубы, а затем ищу косметичку. Когда я выхожу из ванной, я застаю Гарри, все еще лежащим на моей кровати.

— Эй! — кричу я. — Ты не собираешься вставать?

Он игнорирует, и это заставляет меня подойти ближе к нему. Когда я хочу наклониться, чтобы поцеловать или сделать что-то еще, что я не обдумала, Гарри хватает меня за запястья и тянет на себя, заставляя рухнуть на кровать, прямо на него.

— О... — произносит он.

О.
Мое полотенце.
Вот дерьмо.

Мои глаза становятся еще больше, и я спешу поправить полотенце, которое почти упало с меня. Гарри прочищает горло, а затем вновь смотрит на меня.

— Милая, ты заставляешь хотеть меня остаться в этой кровати навечно, — говорит он мне на ухо, а затем лезет рукой под полотенце.

Пальцами он скользит по бедру, а потом останавливается и принимается вырисовывать узоры на спине.

Я соединяю наши губы, и полотенце летит к черту. Гарри гладит мою талию, а затем заставляет лечь прямо на него и...

И именно в этот момент мой папа поднимается по лестнице.
Я слышу его шаги.

— Джиджи? — кричит он. — Твоя мама уже здесь, чтобы встретиться с тобой.

— Дерьмо, — шепчу я, подпрыгиваю и закутываю себя в полотенце, — я в ванной. Скажи ему, что я в ванной.

Я закрываю за собой дверь и решаю все же нанести макияж тут, хотя и планировала сделать это за своим столиком, как раньше.

Моя косметичка теперь гораздо больше, и я на все сто процентов рада этому. Гарри разговаривает с моим папой, и мое сердце быстро-быстро стучит, потому что теперь папа точно знает, что я провела ночь в одной кровати с ним. В смысле... мне двадцать, и это должно быть нормальным, но почему-то это не так.

Я рисую стрелки и выбираю грязно-розовый оттенок для губ. Я все еще обернута в полотенце, когда снова выхожу из ванной, но теперь, по крайней мере, собранная.

— Дай мне полотенце, — говорит Гарри, поднимаясь с кровати.

Я смотрю на него пару секунд, думая, о чем это он. Мой папа только что ушел, поэтому идея раздеваться мне не кажется такой замечательной, как прежде.

— Я...

— Не это полотенце, Джиджи, — смеется Гарри, — я собираюсь принять душ, ладно?

Ох.
Я киваю, а затем показываю Гарри шкафчик с полотенцами в ванной и все остальное. Я говорю, что он может воспользоваться моей зубной щеткой, и он благодарит меня.

Пока он моется, я заканчиваю свои сборы и одеваюсь.

— Я спущусь вниз, — говорю я, — присоединяйся, когда будешь готов.

Мне нужна пара минут с родителями, чтобы немного разъяснить ситуацию. Потому что сейчас, вероятно, мне зададут много вопросов.

Мои родители вдвоем сидят на кухне и завтракают. Они накрыли стол на четверых, конечно. Моя мама с улыбкой смотрит на меня, и я начинаю краснеть.
О чем они думают?

— Привет, — говорю я, — Гарри... эм... спустится через пару минут.

Я радуюсь тому, что вчерашний разговор про наши отношения кажется забытым. То ли от того, что родители сами сделали выводы, то ли от того, что они действительно поверили моим словам.

— Он пойдет с нами? — спрашивает мама.

— Если можно, то да, — говорю я.

Мама кивает, и я разбавляю свое кофе молоком. А еще добавляю сахар. Так, по крайней мере, оно становится вкусным.

— Мы собираемся пообедать, так что выпей сейчас только кофе, — добавляет мама.

Спустя полчаса все мы выходим из дома — папа идет по направлению к магазину, мама садится в свою Хонду, а мы с Гарри — в его машину. Мама стреляет в меня глазами, когда видит этот огромный Рэндж Ровер, и я пожимаю плечами. Наш путь оказывается не слишком долгим, и я думаю о том, что, вероятно, мы поедем в какое-то из тех мест, где раньше любили мы с родителями бывать.
Потому что у нас в городе не слишком большой выбор.

Но я радуюсь, когда мама паркуется у незнакомого мне кафе, и я выхожу из машины вслед за Гарри.

— Это неплохое место, — говорит он, когда мы переходим дорогу к самому кафе. Моя мама уже стоит там.

— Да? — спрашиваю я. — Я не видела его тут прежде.

— Это сеть, и они есть в Хьюстоне тоже, — поясняет Гарри, и я киваю головой.

Не слишком плохо. Наверное.

Мы вместе с мамой заходим внутрь, и она называет свое имя, после чего нас ведут к столику. Тут уютно и мило, и я в действительности не видела подобных мест в Розенберге, потому что это маленький и забытый всеми городок, как мне кажется.
Люди либо мечтают отсюда уехать, либо остаются на одной и той же точке на всю жизнь.

— И где он? — нетерпеливо спрашиваю я.

С момента, как Гарри приехал, я стала чувствовать себя лучше. Намного лучше. Я практически забыла обо всем дерьме, которое свалилось вчера. Он и его язык помогли мне.
Ох, черт.
Я слишком грязная в своих мыслях.

— Он вот-вот присоединится к нам, — улыбается мама.

Мне кажется, что теперь, когда она снова влюблена, она ощущает себя более молодой. Наверное, это замечательно, и наверное, я должна порадоваться. Но я не могу. Пока что не могу.
Я приму это, я познакомлюсь с этим мужчиной, но это дается мне трудно. Сейчас.

Мы заказываем блинчики и еще чуть больше кофе. Кто-то подходит к маме сзади и оставляет поцелуй на ее щеке.
Это он.
Ее новый мужчина.

— Наконец-то! — улыбается мама. — Милый, это Джиджи.

Я встречаюсь глазами с человеком, который стал миром моей мамы после папы, и я не чувствую всей той ненависти, которую ожидала. Возможно... возможно мне действительно стоит понять, что они готовы двигаться дальше. Что они уже двигаются дальше.

Моя мама полюбила его за что-то, значит, я тоже смогу.

Он выглядит милым. Он, наверное, чуть старше мамы. У него темные волосы и серый свитер. Мужчина улыбается мне, и я натягиваю улыбку в ответ, протягивая ему руку. Он целует ее, на мое удивление, и я смотрю на Гарри, который внимательно следит за губами этого мужчины.
Он ревнует?
Было бы глупо, если бы он на самом деле ревновал.

— Логан, — представляется он.

Я киваю, и теперь они с Гарри начинают переводить взгляды друг на друга.

— Гарри? — спрашивает Логан, и я абсолютно точно не понимаю, что тут происходит. Они знакомы? — Я не ожидал увидеть тебя тут.

Они улыбаются друг другу, как старые добрые знакомые...
Которыми они, вероятно, и являются.

— Да, — улыбаясь, отвечает Гарри, — Джиджи моя девушка.

Мое дыхание сбивается, и я нервно сглатываю, смотря на маму. Она поднимает брови, а затем широко улыбается мне.

Я забыла оговорить этот момент. Конечно, я забыла.

— Как вы двое познакомились? — спрашиваю я.

— Это были рабочие моменты, — говорит Гарри, — Логан открывал одно свое кафе на моей территории.

Кафе?
Я не задаю вопрос, который висит в моей голове, а просто киваю и улыбаюсь. Я смогу распросить Гарри и маму обо всем, а сейчас просто проведу хорошо время, потому что этот Логан не кажется ужасным человеком.

— А как вы познакомились? — спрашивает моя мама у меня, и Логан вопросительно смотрит на нее. — Джиджи только вчера представила нам Гарри! Мы буквально ничего не успели узнать.

Логан и моя мама тихо смеются, пока мы с Гарри переглядываемся, как дети, которых вызвали на допрос к директору.

— Мой лучший друг встречается с лучшей подругой вашей дочери, — говорит Гарри и откашливается.

Я рада, что он не приукрашивает нашу историю, потому что это правда. Мы встретились благодаря им двоим.

— Лорейн? — спрашивает мама, и я киваю.

— А потом мы несколько раз пересекались случайно в городе, — дополняю я.

Я вспоминаю, как недавно это было и каким притягательным казался Гарри тогда. Он до сих пор такой.

— Что насчет вас? — спрашиваю я маму.

Потому что она, черт возьми, тоже только вчера поставила меня в известность обо всем. Я не знаю буквально ничего.

— Логан обратился ко мне, чтобы помочь найти место для кафе, — моя мама работает в сфере недвижимости.

Но теперь все встало на свои места.
Кафе, в котором мы сидим сейчас — собственность Логана.

Ох уж эти мужчины из Хьюстона.

Я чувствую себя более спокойной, когда знаю, с кем мама теперь проводит все свои дни. Логан оказался лучше, чем я представляла. Мы садимся в машину Гарри и решаем, что проведем еще несколько часов здесь, а потом поедем обратно в Хьюстон.

— Может быть... Ты останешься со мной на ночь сегодня? — спрашивает Гарри.

Это то, что обычные пары делают, да? Я готова согласиться, но в этот момент мой телефон вибрирует. В тысячный раз. Я не замечала этого, я просто не предавала значения.

Лорейн: ты нужна мне
Лорейн: дерьмо. я чувствую себя так дерьмово.
Лорейн: прошу, позвони мне, как только сможешь
Лорейн: случился ад.
Лорейн: вернись и побудь со мной, прошу
Лорейн: я не могу просить тебя об этом
Лорейн: пожалуйста