Все, что я ожидала увидеть — какое-нибудь местечко в любом спальном районе Хьюстона, куда почти никто не ходит. Но я вижу перед собой многоэтажку и вокруг — тоже. Напротив нас парк Сэма Хьюстона, и я понимаю, что это совершенно не то, чего я ждала.

Я все еще чувствую разочарование от того, что его губы не коснулись моих. Но, может быть, сейчас не время. Может, если я покажу ему все, чего я стою, его «нет» станет «да».

Гарри уверенно идет к дверям этого небоскреба, а я пытаюсь не отставать слишком сильно. Недовольно выдыхаю воздух, понимая, что попалась на очередную уловку Гарри Стайлса. Он заманил меня в местечко для богатеньких, прекрасно понимая, что я не из этого круга. Я еще раз ругаю себя за выбор одежды: мне следовало бы выглядеть чуть более официально.

— Гарри, но я думала, что мы пойдем в более... простое место, — непонимающе произношу я.

И я чувствую, как его рука касается моей. Черт, в жизни Гарри Стайлса все так просто. «Я не буду тебя целовать, но пойду с тобой, как чертова парочка».

Но не смотря на все это, я не в силах побороть замирание сердца, когда его пальцы трогают мои.

— Это проверенное место, Джиджи, и не исключено, что тебе тут понравится, — Гарри на секунду отвлекается, пожимает руку незнакомому мне мужчине, а затем его внимание вновь сосредотачивается на мне, — я могу заверить тебя, потому что...

— Ты владелец, — Гарри вел меня по коридорам, постоянно кивая кому-то, и вдруг кусочки пазла сложились воедино.

Гарри Стайлс, тот парень, который пару месяцев для меня был безликим мифом, владел буквально всем миром.

А теперь мне хотелось стать его частью.

— Да, я построил это здание в 2011 году, — без какой-либо гордости отвечает мужчина, просто делясь со мной фактом из своей биографии, — и в ресторане на самом верхнем этаже делают самый лучший кофе. Мы привозим его из Эфиопии, Бразилии, Гватемалы и Колумбии. Там есть буквально все.

Я киваю. Конечно, иначе и быть не могло. Все, за что берется Гарри Стайлс, вдруг становится лучшим в мире. Потому что он сам чуточку такой.

Мы останавливаемся у дверей лифта, и я вдруг понимаю, что мы шли целую вечность для него. Хотя в таких зданиях, как правило, лифт стоит на самом входе.

— Это служебный, — словно читая мои мысли, говорит Гарри, пока мы ждем его прибытия.

Когда двери открываются, я вдруг понимаю, насколько же в этом лифте мало места. Мне трудно дышать, и причина всему — пронзительный взгляд Гарри прямо на то место, где его губы касались моей кожи. Я перекидываю волосы на другую сторону, заставляя его прекратить так смотреть на меня, но все равно чувствую, как пересыхает в горле.

— И чем ты еще занимаешься? — пытаясь развеять тишину, спрашиваю я.

— Я много чем занимался, — произносит он, — в скором времени собираюсь поехать в Маммот, немного покататься с гор, — я знаю, о чем он говорит, потому что тысячу раз слышала об этом месте. Маммот — один из самых популярных горнолыжных районов, — мы с Остином собирались ехать вдвоем, но недавно он сказал, что без твоей подруги, Лорейн, никуда не поедет. Сперва я был против, но потом понял, что это шанс увидеть тебя снова. Я был бы рад, если бы ты присоединилась к нам.

Моя душа падает вниз.

— Я никогда не каталась на сноуборде и лыжах, — печально выдыхаю я.

— Я хороший учитель, — он улыбается мне, и двери лифта открываются.

Я предвкушаю чудесные выходные далеко от Хьюстона, в компании моей лучшей подруги, ее парня и, конечно же, самого несравненного человека во всей вселенной. Гарри Стайлса.

— Мистер Стайлс, — нас приветствует девушка на входе, — первый столик у окна на ваше имя, сэр.

Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что над этим местом работал смышленый архитектор: фигурный черно-белый потолок, колоны, неизвестные мне растения, похожие на сакуру, идеально дополняющие интерьер. Но то, что притягивает мой взгляд больше всего — огромные окна до самого пола с видом на вечерний Хьюстон с миллионами огней.

Наш столик у окна, и я могу любоваться этим примерно целую вечность. Видно, как вдалеке ездят машины, похожие на игрушечные, и в некоторых домах загорается свет, будто пробуждая жизнь в этом городе. Я буквально не могу оторваться.

— Это очень красиво, Гарри, — восхищенно шепчу я, пока Гарри не отводит от меня взгляда.

— На это мы и работаем, — улыбается он, а затем протягивает мне меню, — выбирай.

Я беру меню в руки, а затем, пару секунд поколебавшись, откладываю. Я собиралась в кофейню, маленькую и уютную, где было бы представлена пара видов кофе и чая, но никак не в шикарный ресторан на последнем этаже небоскреба.

— Я буду капуччино, — твердо говорю я.

— Джиджи, я настаиваю, открой меню и полистай его. Тут куча всего, даже не запомнить, попробуй что-то новое, — Гарри пытается скрыть улыбку, смотря то в меню, то на меня.

Я выдыхаю, не соглашаясь с его предложением.

— Но... ты предложил выпить кофе, и я рассчитывала попасть в немного другое заведение. Я буду не против взять капуччино и все, — я надеюсь, что мои слова будут поняты.

— Ты работала, устала. Может быть, голодна или хочешь выпить. Пожалуйста, не стесняйся, не смотри на ценник — ты знаешь, кто платит, — он подмигивает мне.

— Мне неудобно, — я отрицательно качаю головой.

— Можешь воспринимать это, как свидание, и тогда мой элементарный жест ухаживания станет нормальным, — его глаза находят мои, и я теряюсь.

Свидание...

Мое сердце падает ниже,

Ниже,

И ниже.

В самую бездну его глаз.

— Капуччино? — в надежде обращаюсь к Гарри я, но, конечно же, получаю неодобрительный взгляд в ответ.

— Джиджи, хватит бояться меня и моего мира.

Этот пристальный взгляд сводит меня с ума во всех смыслах. Я не боюсь Гарри, я боюсь того, что он делает со мной.

— Я, эм-м, выберу суп с белыми грибами, — я поддаюсь.

Если мы на свидании, то вещи становятся вполне понятными. Парень платит за девушку, они общаются и, в конце концов, целуются. С последним, правда, у нас не срослось.

— Хорошо.

Гарри подзывает официантку и делает заказ.

— Суп с белыми грибами, — диктует парень, — капуччино, зеленый чай, два стакана воды с лимоном и, пожалуй, жареный лангуст по-королевски.

— Хорошо, сэр, — девушка смотрит на Гарри, а затем удаляется.

Слишком, черт возьми, медленно.

— Что ты заказал? — спрашиваю я.

— Это лангуст в сырном соусе с лапшой и брокколи, — четко говорит Гарри, — очень вкусно. Блюдо на две персоны. Настоящий деликатес.

Я краснею, понимая, что он сделал еще один выбор за меня. Я даже представить себе не могу, как это блюдо будет выглядеть, но, наверное, гурманы бы оценили. За окном становится еще темнее, и я смотрю вдаль — куда-то, где был раньше мой дом.

К черту Натана и его жалкие «прости».

Я беру телефон, когда чувствую вибрацию.

Лорейн: Хера себе

Лорейн: В смысле, ого

Лорейн: Г.С. наконец понял, что к чему

Лорейн: Я рада за тебя!

Она написала целую тонну сообщений, и я пытаюсь подавить улыбку. Я находилась в постоянном эмоциональном напряжении и всеми силами пыталась избавиться от этого, говоря по душам с подругой. Она помогает мне лучше кого-либо.

— Это Лора, — поясняю я Гарри, потому что он не слишком одобрительно смотрит на меня, — извини.

Я нарушаю этикет и все такое.

— Чем ты планируешь заниматься после колледжа? — ненавязчиво спрашивает Гарри.

Я откладывала мысли об этом в дальний-дальний ящик. У меня есть пара лет, прежде чем я закончу университет, и пока что я понятия не имею, что хочу делать дальше.

— У меня нет плана, — признаюсь я, — я совершила ошибку, когда выбрала педагогический факультет. Если смогу накопить достаточно денег, я бы хотела взять год отдыха после учебы, ну, путешествовать дикарем, может, в безвизовые страны... Или поехать в круиз, не знаю. Сделать что-то безрассудное и выйти из зоны комфорта.

Я никогда никому не говорила об этом, но я понимаю, что прожигать всю свою молодость, сидя в офисе — не то, чего я хочу. Один год для того, чтобы набраться новых впечатлений, увидеть новые места, людей, культуры и открыть что-то новое в себе, всего лишь один год — вот, чего я хочу.

— Выйти из зоны комфорта, значит?

— Да, — я чувствую себя чуточку увереннее, — в начале ты чувствуешь себя плохо, но затем случается что-то неописуемое. Ты тоже заставлял выходить меня из зоны комфорта. Иногда... И сейчас тоже.

Гарри по-доброму усмехается.

— Ты интересно мыслишь, Джиджи, — вот черт, мне нравится, как его язык ласкает мое имя, — значит, жди чуда.

Нам приносят суп, этот жуткий деликатес, заказанный Гарри, и два стакана воды.

— Я боюсь не осилить все это, — признаюсь я.

Суп оказывается действительно вкусным, и я чувствую, что это именно то, в чем я нуждалась сейчас. После работы я чувствую упадок сил, и мне нужно время, чтобы восстановиться. Я не доедаю до конца, потому что Гарри протягивает мне вилку, жестом предлагая присоединиться к нему. Как только я собираюсь взять кусочек брокколи, парень подносит свою вилку к моему лицу, и в его глазах пляшут чертята.

— Я хочу тебя покормить.

Я сглатываю, а потом открываю рот. Нежное мясо лангуста напоминает мне по вкусу раков, и я прикрываю глаза, пережевывая.

— Удивительно, но это вкусно, — улыбаюсь я.

— Я знаю, — говорит Гарри и отправляет кусочек себе в рот.

— Тут очень красиво, — снова млею я, обводя глазами все помещение, — я не была в более изысканных местах.

— Люди, с которыми мы работали, знали, что делать, — в голосе Гарри звучит некая гордость, — я хотел сделать это место таким. Особенно этот вид и терраса.

Я киваю и снова возвращаюсь к еде. Время бежит, и я еще раз благодарю Гарри за то, куда он меня привел. Это, определенно, лучшее место, где я побывала за все последнее время. Я любуюсь не только этим роскошным видом, но и самим его хозяином. А он, бесспорно, в миллионы тысяч раз лучше.

Нам приносят горячие напитки. Гарри предлагает выйти на террасу, и буквально через мгновение я оказываюсь там, держа в руках кружку с теплым кофе. Этот вид кажется поистине божественным, потому что миллионы огней горят словно для нас двоих.

Миллионы сердец бьются вместе с нашими.

Только мое чуточку быстрее.

Потому что я абсолютно и полностью влюблена.

Кто-то звонит Гарри, но он тут же ставит на беззвучный режим. Он хмурится, а затем мотает головой, давая понять, что это сейчас неважно.

— Это очень красиво, Гарри, — вдыхая воздух, смущенно шепчу я, — спасибо.

Его рука — на моей талии, и мы вдвоем смотрим вперед — в наше неизбежное, но таинственное будущее, на город, который соединил нас.

— Что ты видишь, когда смотришь туда? — спрашиваю я.

Гарри становится капельку серьезнее, и я слежу за тем, как пристально он наблюдает за жизнью, от которой мы в этот момент так далеки.

— Неизвестность.

Мы стоим, наверное, целую вечность. Глаза Гарри находят мои, и я снова понимаю, что пропала. В моей жизни больше нет никого. Только он.

— Не против? — Гарри достает сигарету из кармана, и я мотаю головой.

Теперь на фоне миллиона огоньков я вижу один, чуточку ближе. Свой. Гарри выдыхает дым в противоположную от меня сторону, но я чувствую запах шоколада и табака. Он выглядит таким брутальным и сексуальным, облокачиваясь на стеклянный забор и выдыхая в открытое небо.

Я скольжу взглядом по лицу Гарри, останавливаясь на губах, и непроизвольно облизываю свои. Мысли о том, какие у него сладкие губы, затуманивают весь мой разум.

И когда его лоб касается моего лба, мы дышим одним воздухом, а между нами — жалкие миллиметры. Его пальцы держат мое лицо, прижимая ближе, и вся моя душа умирает и возрождается вновь и вновь. Мурашки бегут по спине, оставляя приятный холодок. А я чувствую дыхание Гарри на своих губах и ничего не могу с собой поделать. Он мучает меня, заставляя сгорать на огне, который развел сам.

— Почему ты не целуешь меня, Гарри? — мой вопрос похож на мольбу.

Он, покачиваясь, отступает. Я чувствую себя беспомощно. Теперь.

— Потому что я не могу, Джиджи, — он качает головой, не поднимая глаз, — не могу.

Я хочу развернуться, но ноги словно приросли к земле. Гарри больно, и я это вижу. Быстрее, чем я могу что-либо обдумать, мои руки обвивают его плечи.

— Прости меня... И пожалуйста, — он делает паузу, — пожалуйста, не воспринимай это на свой счет.

Я обнимаюсь с Гарри, любуясь ночным Хьюстоном, и чувствую, как наши сердца бьются в унисон.

Этого будет достаточно.

Пока что достаточно.