Тони только на середине пути до Спаркса осознал, что не взял с собой никакого оружия. Даже ножа. Почему-то ему представлялось, что как только его машина покажется в Спарксе, вся местная шпана сразу же вылезет, чтобы начистить ему морду. Потом мысли его переключились с этого на слова отца о том, что Нэнси поведал о бандитах не Тони, а ему, якобы, потому что не мог найти защиты у Тони. Но разве это не он защищал его от всех этих клиентов, барыг? Разве не он дрался с ними в розовом неоновом свете перед вывеской кафе? Разве, в конце концов, это не он лежал потом в больнице с сотрясением, пусть и легким??

Мысли роем разгневанных ос метались в его голове. Он не мог ответить ни на один вопрос, даже самый простой. Их было слишком много. Опасений было слишком много. Что, если он не успел, и изрезанный труп Нэнси уже давным-давно обглодали в сточной канаве бродячие псы? Что, если Нэнси вообще переехал в поисках заработка в место покрупнее: в Вегас или в, мать его, гребанное Сан-Франциско? Ему скитаться теперь по всем штатам, чтобы найти, чтобы выбить из него ответы, чтобы прижать, наконец, к груди, одновременно ненавидя и обожая, чтобы унять вой в груди, длившийся внутри с самого первого дня этого года? Уже прошло столько времени, что Тони успел привыкнуть к этому шуму. Но хорошо бы, чтобы однажды он прекратился.

Когда на горизонте показались огни Спаркса, было раннее утро. Ночной сумрак пока не успел убраться с пустынных окрестностей, но Тони прекрасно их помнил, и снова, как почти год назад, испытал чувство сосущей тоски, которую не вычерпать из сердца даже самой огромной ложкой, пока не уедешь восвояси.

Первым делом он направился в мотель. Пусть та женщина и не знала Нэнси: быть может, после того как тут были федералы, они стали лучше маскироваться, и теперь просто так нельзя переговорить по телефону с одной из «девочек».

Ночной администратор вздрогнула, когда Тони, распахнув дверь, ворвался внутрь. На часах было начало пятого. В это время ночная смена у мамы Доры была еще в полном разгаре. Входя, Тони не увидел зажженного розового фонарика и мотыльков, облепивших его. Плохой знак.

– Мне нужен Натан. – Сказал Тони, игнорируя дежурные приветствия менеджера. – Нэнси, Натан – не знаю, он мог сменить имя. Высокий мужчина, который любит одеваться в женскую одежду.

По напуганным глазам администратора и тому, как она медленно потянулась за телефонной трубкой, чтобы вызвать охрану, Тони понял, что Нэнси здесь действительно больше нет. Но все же спросил:

– Здесь раньше был бордель. Толпы проституток! Он был одной из них. Он мне срочно нужен.

– И-извините, мистер... – Пролепетала девушка, прижав снятую трубку к груди, – у нас здесь простая придорожная гостиница... Мы... мы ничем таким...

– Черт! – Тони что есть сил вдарил по стойке. – Кто-то из прежних здесь остался работать? Люси, Джина? Триш? Мама Дора?!

Администратор продолжала глядеть на него, следя за Тони огромными от ужаса глазами. К ним из соседнего помещения выглянул мужчина в форме.

– Хоуп, все нормально? – И, увидев белое от испуга лицо администратора, сразу вышел к ним. – Мистер, какие-то проблемы?

Тони с шумом втянул воздух и сжал зубы.

– Нет, ничего не надо. Спасибо.

Дверь за ним хлопнула. Куда дальше? Стоит съездить на прежнюю точку, ведь Нэнси говорил, что клиенты знакомы с местами, где он работает.

Площадка перед кафе пустовала. Припарковавшись, Тони вышел в сплошной розовый свет, разглядывая ненавистную вывеску. Хорошенько осмотрел место, заглянул за крыльцо, помня, что Нэнси пару раз прятался там от него. Никаких признаков, что он здесь был. Тони вошел в кафе, но и там никого не увидел. Без толку поговорил со служащими: они либо действительно не знали никого, кто зарабатывал бы на улице, торгуя собой, либо помалкивали, напуганные недавними разборками с ФБР.

Упав за руль, Тони рванул в город. Будет колесить там до тех пор, пока не увидит хотя бы одно знакомое лицо. Если бордель распустили, значит, многие девчонки перебрались сюда. Может, и не многие, но некоторые точно. Они должны знать, где Нэнси.

Улицы пустовали – в столь раннее утро никто особо не торопился на работу. Тони объехал почти все центральные улицы, никого не найдя. Потом стал объезжать закоулки. Путался, выезжал в тупики, разворачивался, нервничал. Никого.

Час спустя он понял, что голоден. Припарковался на одной из захолустных улиц возле круглосуточного кафе, вышел на несколько минут за кофе и сэндвичем. Еда и сахар его немного оживили, винтики в голове стали крутиться слаженно, рационально. Тони подошел к машине и привалился к закрытой двери. Огляделся, доедая остатки завтрака.

Окружающие молчаливые многоэтажные дома напомнили ему что-то. Свободный полет белого платья Мэрилин и вспышки фотоаппарата. И черная спина Митча, торговца наркотиками. Это же то самое гетто, в котором Тони пережил тогда один из самых мучительных оргазмов за незапертой дверцей туалета. Потом, позднее, Тони заезжал сюда в поисках негритянского борделя, опрашивал нескольких девочек.

Тони сел в машину, окрыленный своими мыслями. Начал колесить по грязным улочкам в надежде узнать тот дом, в котором он впервые увидел Нэнси – всего, принимающего, стонущего, просящего больше и глубже, шепчущего его, Тони, имя.

Вначале уехал на окраину и понял, что ошибся направлением. Вернулся к кафе и повернул налево. Проехал еще несколько кварталов и затем, внезапно, понял, что очутился в нужном месте.

В подъезде воняло: то ли мусором, то ли грязными, немытыми телами – Тони особо не разобрал. Он поднялся на нужный этаж, постучал в обшарпанную дверь, звонка не нашел. Вверх по коридору было слышно работающий слишком громко телевизор у кого-то в квартире.

Тони не ожидал, что ему кто-то откроет. И тем более удивился, когда в щели слегка приоткрывшейся двери мелькнула знакомая цветная повязка для дредов.

– Привез дурь? – Спросил у него едва слышно жилец. Тони нахмурился, разглядывая осунувшееся, тощее лицо некогда крепкого афроамериканца. Белки глаз были желтыми, болезненными. – Че молчишь? Мы тебя еще вчера днем послали.

– Что? – Заставил себя выговорить Тони, отвлекаясь от обтянутых кожей скул. – Ты меня не за того принял. Я ищу Нэнси.

– Да? – Митч открыл дверь шире и оглядел пришельца с головы до ног. Сам хозяин квартиры был закутан в какую-то засаленную хламиду, которая прятала от глаз высушенное тело. – Кто ты тогда такой, черт тебя дери? И какого хера притащил сюда свою задницу?

– Нэнси. Я ищу Нэнси. – Тони непроизвольно повысил голос, как будто Митч был глухим. – Белоснежку. Помнишь? Проститутку. Я был с ним тогда, я фотограф. Я снимал, когда вы занимались сексом.

– А-а-а, Белоснежка... – Митч оперся плечом о дверной проем, мечтательно улыбнувшись. – Да, шикарная была давалка. Драл его во все дыры, а ему все было мало, ха-ха-ха... – Он закашлялся, закутавшись глубже в свое одеяние.

– Ты видел его? Знаешь, где он? – Едва сдерживая себя, чтобы не дать в эту скалящуюся морду кулаком, спросил Тони.

Митч шмыгнул носом и потянулся за сигаретами, которые лежали на захламленной тумбочке возле входа. Долго щелкал зажигалкой, пытаясь прикурить.

– Не-а, чел, я его давно не видел. – Он зашелся затяжным, грудным кашлем. В какой-то момент широкие полы хламиды оголили его иссушенные руки, и Тони открылась омерзительная россыпь следов от многочисленных инъекций. – В последний раз мы виделись, э-э-э... где-то в феврале, наверное. С тех пор не видел его на точке.

Тони качнулся назад, в сторону лестничной площадки.

– Слушай, э, как тебя там... – Нагнал его голос Митча. – Есть у тебя пара баксов? Чисто на сигареты.

– Отвали. – Тони направился вниз, мрачно размышляя, что могло произойти, что Нэнси не работает с февраля. Варианты были один хуже другого.

– Ну и нахер пошел тогда! – Донеслось ему уже с верхнего этажа, когда он спустился. – Я ему инфу важную, а он меня посылает. Так дела не делаются, мистер!

Тони тяжело вздохнул. Дела у этого Митча хуже некуда – Тони на стольких наркоманов насмотрелся за свою жизнь с Эшем, что теперь за милю чуял каждого, кто употребляет героин. Лишь бы он не подсадил на иглу Нэнси. Только не это.

Он добрался, как он помнил, до места, где прежде был негритянский бордель, но и там ничего такого не обнаружил. Кажется, федералы проделали здесь знатную работу, практически полностью уничтожив всю сеть подпольных притонов. Хотя, скорее, те выросли на других местах. Эту порочную грибницу нужно вырывать, копая намного глубже.

С тяжелым сердцем Тони добрался до здания местной библиотеки и проспал в машине до времени ее открытия. Этот вариант был самым тоскливым из всех – шерстить публицистику в поисках заметок о том, что нашли очередной труп очередной проститутки. Это был самый безвыходный вариант, от которого хотелось лезть на стену.

Тони разбудили даже не эти клубящиеся мысли, а солнечный свет, который ударил и сразу же сделал из его машины пекло. Он выбрался на улицу, осознавая, что рубашка от пота облепила его со сверх сторон. Было невыносимо жарко и светло. Такое солнце бывает у них в Портленде только пару раз в летнее время, а здесь оно зарядило бодрым ходом с самого утра.

Закупившись перекусом, Тони ушел в библиотеку и провел там все время почти до закрытия, просматривая выпуски, заглядывая в криминальную хронику, когда сердце каждый раз замирало при словах: «убийство», «несчастный случай», «труп». Статьи наперебой кричали о громком деле с незаконным борделем «Big Mamma's» примерно с января по февраль, но затем информация стала более спокойной и менее частой. А затем и вовсе прекратилась. Ни в одном материале никто не упоминал о трансвестите и, тем более, его смерти.

Ощущая усталость и слабую надежду, Тони вышел на крыльцо библиотеки, когда солнце уже закатилось за спины домов. На улице все еще было знойно и душно – вечер никогда не давал здесь нужной прохлады. Тони вспомнил свои старые впечатления о местной погоде и спустился вниз, к машине. Решил, что начнет все по новой, с самой ночи: поедет искать тех, кто очевидно остался на улице и теперь работает так, без привязки к месту. Может быть, однажды к его окну подойдет даже сам Нэнси и, склонившись, предложит поразвлечься?..

Почему-то мысли о нем вызвали чувство, словно Тони размышляет об умершем человеке. Стараясь отогнать их, он направился к парку развлечений, возле которого был супермаркет. Если он хочет остаться здесь на несколько дней, нужно запастись едой. Да и неплохо бы снять гостиницу.

Он купил себе немного еды, салфеток, несколько бутылок воды, потому что пить здесь с непривычки хотелось всегда. Затолкал это все в машину и сел за руль, припоминая, где находилась та гостиница, в которой тогда Нэнси нашел его и привез черновики статей. Мысли предательски соскочили на воспоминания об их близости, о разговорах, о том, как они лежали на полу, опустошенные и счастливые. Боже, это было так давно, а чувство, словно произошло только вчера...

Тони вышел на улицу, чтобы проветриться. Потом запоздало вспомнил, что свежего вечернего ветра здесь не бывает. Взгляд его упал на вывеску антикварного магазина, и Тони решил зайти туда. В таких магазинчиках однозначно есть кондиционер, который приведет его мысли в порядок.

Внутри было сумрачно и прохладно. Тони с удовольствием вздохнул запах старой древесины и пыли. Его приветствовал немолодой уже продавец. Кивнув ему и делая вид, что рассматривает вещицы, заботливо разложенные на прилавке, Тони прошел в самую глубь торгового зала, ближе к кондиционеру. Он словно окунулся в озеро, полное спасительной прохладной воды, прямо посередине пустыни. Плавал бы в этих водах, пока руки не сморщатся от влаги.

– Что-то интересует? – Подошел к нему продавец, когда Тони замер под волнами холодного воздуха.

– Нет, я, на самом деле... – Тони виновато рассмеялся, – зашел к вам, спасаясь от жары. Только первый день здесь, не привык.

– Понимаю Вас. – Продавец поддержал его смехом. У него в лице было что-то от коренного населения, индейцев. Длинные черные волосы были заплетены в косу. – Ко мне часто заходят, чтобы охладиться.

Тони улыбнулся, опустив голову и оглядывая старые вещи. Возле театрального бинокля он увидел медальон, который показался ему знакомым.

– А вообще-то, – задумчиво протянул Тони, – покажи-те ка мне вот это украшение. Это же медальон для фотографий, верно?

– Да. – Индеец протянул ему вещицу. – Какая-то девушка еще в том году сдала его мне в ломбард – у меня и ломбард имеется, если желаете, в той части зала – вроде бы, ерунда, но я отнес оценщику, он сказал, медальон довольно дорогой. Начала ХХ века точно. Тут и фотографии остались. Правда, современные.

Тони открыл створки и увидел знакомые лица: фотографии Эбигейл и Сисси. Этот медальон Нэнси подарил тогда девочке, когда они все вместе встречали ее в парке развлечений.

– Фотографии убираются, конечно. – Продавец рассмеялся. – Я оставил их, чтобы служили примером, как его можно использовать.

Эби сказала тогда, что они потеряли медальон. Очевидно, заложила в ломбард, чтобы купить себе дури. То, что он оказался сейчас у Тони в руках – не может не быть добрым знаком.

– Знаете, очень красивый медальон. – Пробормотал Тони, чувствуя, как внутри расправляет крылья новая надежда. – Куплю его у Вас.