– Что за бред? – Вслух спросил у себя Тони. Постоял какое-то время, словно отлитый из формы металлический истукан с телефонной трубкой в руке, попеременно переводя взгляд с аппарата на собственное отражение в зеркале. Затем цепко схватил за локоть порхнувшего мимо Нэнси.

– Милый, ты посмотрел гирлянду? – Успел спросить тот до того, как Тони запихнул его в спальню.

– Что тебе такого сказал мой отец? – С ходу начал разговор Тони, все еще держа Нэнси за руку.

– В смысле? – Нэнси нахмурил брови. Аккуратно высвободился.

– Моя мама только что звонила, просила прощения за него. Он тебе что-то сказал? Когда? Почему ты ничего мне не говорил об этом?

– Ах, это, Тони, боже мой... – Нэнси провел рукой по длинным прядям светлого парика, в котором был. – Ерунда это. Пойдем, нас гости уже заждались.

– Нет, скажи мне. – Тони заглянул в его глаза. – Натан, это серьезно. Почему ты мне ничего не сказал? Ведь тебе же было плохо все это время. Я видел, но не знал причины. Что он тебе сказал?

Нэнси еще какое-то время ломался, отводя взгляд и нервно поправляя на себе то платье, то парик, но затем сдался. Сел на кровать.

– Мы с ним столкнулись, когда я пошел курить на крыльцо, помнишь? В рождественскую ночь.

– Что?.. – Тони опустился рядом с ним. – Когда ты пошел в... О боже, Натан! Ведь ты же был в платье!

– Да. – Нэнси хихикнул. – Это, наверное, и сподвигло твоего отца на искренний разговор. Оказывается, он тоже любит покурить на крыльце.

Тони молчал, тщетно пытаясь заставить себя представлять, каким было лицо у его отца, когда он вышел на улицу и столкнулся там не просто с партнером Тони, а с партнером, разряженном в платье!..

– Он тебя ударил? – Справившись с собой, спросил он.

– Что? Нет, лапушка, конечно, нет! Твой отец настоящий джентльмен. Понятно, в кого ты такой! – Он шутливо толкнул Тони в плечо, но это не спасло ситуацию.

– И... о чем вы... говорили? – Почти по слогам произнес Тони. В комнате царил полумрак, но именно сейчас захотелось увидеть Нэнси всего, целиком, каждый миллиметр его тела, поэтому он щелкнул включателем на лампе.

Нэнси жевал губы, ища по карманам платья пачку сигарет. Но, кажется, оставил ее где-то в других комнатах. Когда свет включился, он слегка поморщился.

– О разном. Но в основном о тебе.

– Обо мне? – Тони хотелось взять Нэнси за руки, чтобы остановить волну нервозности, которая, казалось, вот-вот захлестнет его по самое горло, но Нэнси вдруг юркнул в коридор и вернулся оттуда с пачкой сигарет. Приоткрыл окно в спальне, торопливо щелкая зажигалкой и затягиваясь.

– Да, он говорил, что ты... – Нэнси рассмеялся, глядя на переливающиеся гирляндами окна в доме напротив. – Что ты собиратель уродов. Что у тебя все партнеры – один хуже другого. И что он все еще удивлен, что я так долго держусь рядом с тобой.

Тони тихо подошел к нему, в ужасе слушая эту сбивчивую исповедь.

– Хотя нет, подожди, он не так сказал. – Нэнси отбросил быстрым движением набежавшие на лицо искусственные пряди. – Он сказал, что удивлен, что ты так долго держишься рядом со мной.

– В смысле? – Тони удалось-таки обнять его за плечи. Но буквально на секунду. В следующую Нэнси отошел на пару шагов в сторону, выдувая дым на улицу.

– Он рассказывал про этого наркомана, как же его... Эш, верно?

– Да. Но я же тебе тоже о нем говорил, разве нет?

– Да, я помню. Когда мы ехали в Сан-Франциско. – Нэнси сглотнул смолу и обернулся к Тони. Вымученно улыбнулся. Совсем как в том сне. – Но это все ерунда, я же говорю тебе. Чепуха, да и только!..

– Подожди, не уходи от темы. – Тони хмурился так сильно, что в какой-то момент у него свело мышцу между бровей. «Не гримасничай, а то таким и останешься на всю жизнь!», – говорила часто в детстве мама. – Что конкретно отец рассказал тебе про Эша?

Нэнси затянулся, снова переведя взгляд в окно. В стеклах напротив было видно, как активно люди готовятся к встрече нового года: всюду мелькали силуэты, кто-то стоял на балконе и тоже курил, кто-то выпивал и уже танцевал.

– Он сказал, что ты... что ты пытался его вытащить, но потом тебе это надоело, и ты его оставил. – Скороговоркой выдал Нэнси, торопясь закончить неприятный разговор.

– Ты же не думаешь, что ты и мне надоешь? Натан, ты же так не думаешь? – Тони схватил Нэнси за плечи, когда тот подался назад, чтобы проскользнуть мимо него обратно к гостям.

Нэнси отводил взгляд, не смотрел на него, отворачивался. В конце концов, Тони надоела эта игра, он схватил Нэнси за подбородок и поднял его лицо. У Нэнси были большие, растерянные глаза.

– Нет, конечно, сладкий. – Выговорили его напомаженные губы, но Тони видел, что они лгут. – Я так не думаю.

– Мой отец гомофоб, он не верит, что между двумя мужчинами могут быть настоящие, серьезные отношения. – Тони прижал Нэнси к себе, надеясь, что хотя бы тепло его объятий, стук их сердец вернут Нэнси к жизни, словно заколдованную принцессу. – Он мог сказать все, что угодно, лишь бы причинить тебе боль. Он просто не понимает... Он не знает, как объяснить себе, почему у него получился такой сын, как я.

– Какой? – Тихо спросил Нэнси, прильнув к нему всем телом.

– Для него – неправильный и больной. Но мы же с тобой знаем, Натан, что мы не такие. Мы такие для него, но не друг для друга. Слышишь меня?

Нэнси шумно вздохнул, а затем кивнул ему в плечо.

– Не бери в голову, вообще забудь то, что он тебе наговорил. – Тони провел рукой по спине Нэнси, по пышной юбке. – Ты же мой светлый ангел, помнишь? Никакой не урод. И ты мне никогда не надоешь.

– Хорошо.

– Эй, парни! – Стук в дверь заставил их вдвоем вздрогнуть. Это был Филипп. – Я, конечно, ни на что не намекаю, но у нас все еще непонятки с оформлением, и гирлянда вообще не горит.

Нэнси дернулся в сторону двери, словно птица, попавшая в силок.

– Я же говорила тебе, что нужно посмотреть эту дурацкую гирлянду!.. – Нэнси поправил парик перед тем, как выйти. Но на самом пороге взялся за дверную ручку и обернулся к Тони. – Все хорошо, сладкий. Просто пойдем праздновать. Ведь у нас же гости собрались. Да и Новый Год, как-никак!..

Тони тяжело вздохнул, но затем вышел в полосу желтого, приглушенного света. Взял Нэнси за руку, и они вдвоем прошли в коридор, в праздничный гвалт, льющийся из телевизора, в говор их друзей, открывающих банки пива, в электрическое обаяние наполовину горящих фонариков.

Грядущий год они встретили так же вместе: под стонущее Адажио Кантабиле Бетховена из его восьмой «Патетической» сонаты в исполнении Филиппа, под грохот фейерверков за окном, под шутки и смешки собравшегося безумного чаепития на британский манер. Когда часы били полночь, Нэнси вытащил всех на их узкий балкон, с трудом вместивший гостей, и заставил каждого загадать желание, написать его на листке, затем сжечь и выпить вместе с шампанским. Тони долго думал, что бы написать, чтобы было кратко и емко и, самое главное, осуществимо. Но куранты грозили двенадцатым ударом, Нэнси торопливо запивал свою порцию жженой бумаги, поэтому Тони лишь черкнул краткое «Вместе» на листке, подпалил его огнем протянутой кем-то зажигалки и выпил приворотное новогоднее зелье.

Затем пошли гулять. Портленд в новогоднюю ночь сам напоминал безумное чаепитие: толпы ряженных людей шли, распевая песни, по улицам, тут и там мелькали красные колпачки, шелестела обернутая вокруг шей мишура. Из тысяч окон лилась какофония из бренчащих тарелок, клацающих о фарфор ножей и вилок, смеха, популярной музыки, поздравлений. Шальная компания Нэнси и Тони не отставала от окружающих: они бросались друг в друга воздушными шариками, обменивались шутками и разгоряченными выпитым алкоголем взглядами.

– Спорим, что я залезу на городскую елку и стащу оттуда вон тот огромный голубой шар быстрее, чем меня повяжут копы! – Хорохорился Эндрю, когда они добрались до центральной площади и встали возле самой главной елки, искрящейся в это время до самого верха огнями и украшениями.

– Да ты даже запрыгнуть не успеешь, как тебя уже за задницу возьмут. – Вторил ему Филипп, поправляя съезжающий на голове цилиндр по мере того, как он окидывал взглядом ель.

– А я, может быть, и не против. – Эндрю стал заговорщицки оглядываться в поисках блюстителей порядка. Кажется, поблизости никого не было.

– Энди, ты что, серьезно собираешься встретить новый год в обезьяннике? – Спросил Тони.

– Нет-нет, пусть пробует. – Нэнси захлопал в ладоши, воодушевленный идеей. – Энди, мой милый котик, помни, французские мудрецы говорили так: «Старость начинается в тот день, когда умирает отвага»!

– Ради того, чтоб меня называли котиком, я до самого верха долезу. – Выслушав его, кивнул Эндрю. – Ну-ка, Фил, Пол, подсобите.

– Сумасшедшие! Вы все! – Заметил высокомерно Уильям.

– Ой, да заткнись ты, Уилл. – Макс тоже подошел к Филиппу и Полу, чтобы помочь подсадить Эндрю. – Все веселье портишь.

– Раз так, тогда я ухожу. Смотреть на вас всех не могу!..

Тони и Нэнси проводили его взглядом. Нэнси закурил.

– Я бы сказал ему, чтобы он остался, – заметил с улыбкой он, – но стоит признать, что Уилл – редкостная заноза в заднице.

– Это ты еще с ним не встречался. – Отозвался Макс. – Ну, парни, на счет три. Раз!.. Два!..

– Три! – Эндрю подпрыгнул, схватился за ветку покрупнее, и очень сноровисто начал взбираться наверх.

– Ого, Эндрю прямо Чеширский морской котик! – Нэнси завороженно следил за его путем. От холода новогодней ночи у него покраснел кончик носа. Выглядело это до жути мило, поэтому Тони со смехом обнял его и прижал к себе.

– Да, он, кажется, служил где-то, лет десять назад. – Сказал он, запахивая Нэнси в свое пальто.

– Правда?? – Тот обернулся, затягиваясь и обдавая его сигаретным дымом. – Эндрю служил? А где? А ранения есть? А награды?

– Он не особо любит распространяться об этом. – Пол, стоявший рядом, не мог не услышать их разговора. – Но, кажется, был где-то на Ближнем Востоке.

– Эй, ты! – Вдруг раздалось совсем недалеко. Компания шарахнулась в сторону от подбегающих к елке двух полицейских. – Мистер! Немедленно слазьте вниз!

– Энди, тебя заметили! – Закричал Филипп. – Когда откинешься, мы будем в баре!

– В каком еще баре? – Отозвался сверху Эндрю, который почти добрался до огромного голубого шара.

– Мы выберем тот, который будет поближе к участку! Парни, чего встали? – Фил начал толкать Тони и Нэнси в сторону выхода в площадки. – Рвем когти, а то они и нас за компанию заметут!

– Мистер, не вынуждайте нас вызывать спасателей! – Почти не обращая внимания на них, говорили полицейские, задрав кверху головы. – В эту ночь может случиться что угодно, и кому-то может действительно понадобиться помощь! Проявите благоразумие!

– Мы что, правда его так и оставим? – Спросил Нэнси, когда они вместе с остальными торопливым шагом направлялись в сторону западного квартала. – Давайте отвлечем их как-нибудь! А Энди в это время незаметно слезет.

– Да тысячу раз это уже происходило. – Успокоил его Макс, торопящий тучного Шона, которому скорый шаг давался особенно сложно. – Почти что новогодняя традиция. Не волнуйся, он через полчаса уже будет с нами. И, возможно, даже с трофеем.