Ноябрь выдался неожиданно солнечным, даже непривычным. Это если учесть, что практически весь октябрь лило, не переставая, словно наверху прорвало небесный водопровод, никто уже и не надеялся выбраться из луж. Утро встречало ясным небом и свежим ветром с реки. День приносил редкие тучи и слабый, робкий дождь, который мгновенно сменялся очередным приступом солнечного света. Вечер часто был туманным и влажным.

Но ночи не давали покоя больше всего. По крайней мере, Нэнси. Он и прежде спал очень мало, но с приходом последнего месяца осени перестал засыпать вообще. Так, по крайней мере, Тони казалось. Они ложились спать поздно, примерно в час ночи, и частенько, проснувшись в три-четыре утра, Тони обнаруживал рядом с собой лишь пустые, смятые простыни. Нэнси обнаруживался каждый раз в разных местах: то сидел и курил, словно загипнотизированный глядя в черные окна дома напротив, то принимал ванну, то красил ногти. Однажды Тони вообще застал его за просмотром телевизора – Нэнси очень редко интересовался современным телевидением.

- Так нельзя, тебе нужно сходить к специалисту. – Без устали твердил Тони ему с утра. У Нэнси лихорадочно блестели глаза, пригорала яичница. Но он не подавал виду, будто с ним что-то не то.

- Сладкий, я просто никак не могу привыкнуть к новому режиму. – Легкомысленно отвечал Нэнси, размешивая для Тони сахар в кружке. – Раньше у меня два дня были дневные смены, два – ночные. А иногда вообще пересекались, если я умудрялся где-то напортачить. Теперь сложно каждый чертов день ложиться спать ночью, а просыпаться утром.

Тони помолчал, припоминая, сколько они уже живут вместе. Оказалось, почти три недели. За этот срок любой мог адаптироваться к нормальной жизни. Ведь спать ночью и бодрствовать днем – это же в законах природы, разве нет?

- И все же, лучше бы тебе сходить к врачу.

- К какому еще?

Тони отпил кофе. Постарался выбрать в тарелке не самые подгоревшие части яичницы.

- У моей мамы знакомая работает психоаналитиком. Может выписать тебе какое-нибудь снотворное.

- Псих... что? – Нэнси криво усмехнулся. – Отправляешь меня в психушку, серьезно?

- Ты мало спишь, и это на тебе сказывается. – Тони положил свою руку на его. – Даже сейчас к словам цепляешься. Я не сдаю тебя в психушку, я просто хочу, чтобы ты начал нормально спать. Я беспокоюсь о тебе.

Нэнси фыркнул, но ничего не сказал. Руку тоже не стал убирать. Они закончили завтрак в молчании. Потом Нэнси помог Тони надеть пальто, проводил до входной двери.

- Мне скучно. – Сказал он, когда Тони уже почти переступил порог. – Скучно ничего не делать и ждать тебя с работы.

Тони удивленно обернулся. Он сам бы отдал все на свете, если бы можно было хотя бы пару дней проваляться дома, смотря телевизор, читая, отдыхая. Нэнси привалился плечом к стене, взглянув на Тони с надеждой.

- Можно я поищу себе работу?

- Натан, ты нашел, когда поговорить об этом. – Тони глянул на часы. – Давай вечером обсудим, хорошо? Посмотрим вакансии, договоримся о собеседовании. Да?

Нэнси кивнул, бледно улыбнувшись. Тони поцеловал его на прощание, а затем закрыл за собой дверь.

Во второй статье он решил раскрыть механизмы найма в проституцию. До выхода статьи было еще прилично времени, поэтому Тони особо не напрягался – работал в свое удовольствие, ходил в рекреацию с Полом, разговаривал о пустяках. К счастью, с момента того неловкого молчания после совместных посиделок на балконе с Нэнси прошло уже достаточно времени, и они снова могли общаться по-прежнему. Да и чего они стыдились? Ведь там, под пледами, не произошло совершенно ничего. Они и были-то втроем совсем недолго, от силы полчаса. Но ощущение было такое, словно Тони и Пол в тот вечер раскрыли друг другу тайну, о которой теперь сожалели.

- И, в общем, Шон теперь возвращается обратно. – Подытожил невеселый рассказ об очередной несчастной любви товарища Пол. – Фил говорит, что надо устроить вечеринку в поддержку его возвращения в чин славных холостяков.

Чин славных холостяков – шутливое звание, которое они присваивали друг другу, как только рвали со своими партнерами. Как правило, это подразумевало упойное веселье вплоть до утра с обязательным обрядом «поклона санфаянсу» в кульминации вечера от всего залитого внутрь алкоголя. Филипп именовал этот ритуал сакральным очищением от паршивой любви.

- Только не у меня дома. – Категорично сказал Тони. – В чине славных холостяков даже самая чистая квартира превращается в жуткое месиво к следующему дню.

- Можем снять какой-нибудь домик. Скоро зарплата. – Пол подошел к календарю на стене рекреации. – Через неделю, например. С субботы начать, чтобы в воскресенье вернуться.

- Ага, и все выходные на пьянку спустить. – Тони подошел к нему. Пол шутливо ткнул его в плечо.

- Чего ты брюзжишь, как дед? – Спросил он. – Не выспался?

Тони вздохнул.

- Да у Натана проблемы со сном. – Сказал он нехотя. – А если у него проблемы со сном, у меня проблемы с ним. Потому что с ним порой вообще невозможно говорить. Цепляется буквально за каждое слово.

- Пусть сходит к врачу, ему выпишут какие-нибудь таблетки для сна. – Пол все еще размышлял над предстоящей вечеринкой, глядя на календарь.

- И я ему так же сегодня сказал! А он обиделся. Якобы, хочу сдать его в психушку.

Пол подавил смешок.

- Может, тогда с пятницы соберемся? – Перевел он разговор на другую тему. – В ночь на субботу у нас чин, затем в саму субботу отсыпаемся, а в воскресенье свеженькие по домам.

Этот вариант был лучше. Тони кивнул.

- Я позвоню Филу тогда, - Пол с удовольствием провел руками по карманам своей рубашки. Так он обычно выражал готовность делать что-то приятное и не для себя, - он нахваливал какой-то коттеджный поселок в трех милях от Портленда. Рыбалка, лес, мангал. Можем сделать барбекю.

Тони уже представил бесовское представление под аккомпанемент сожженного мяса и зефира на углях. И виолончели – куда же без нее? Филипп служил в государственном оркестре Портленда. Неизменно вечеринку в честь возвращения в чин славных холостяков открывала его партия из «Вариаций на тему рококо» Чайковского. Что ж, по крайней мере, чин славных холостяков поможет сбросить напряжение, накопившееся между Нэнси и Тони. Отдых за городом, прогулки, поцелуи вдали от сторонних глаз, секс в непривычном месте – что может быть лучше?

Вернувшись за машинку, Тони продолжил работу. В половину шестого у него зазвонил телефон.

- Да? – Тони ожидал услышать вкрадчивый голос Нэнси, но затем мгновенно выпрямился на стуле. – Мама? Привет.

- Привет, милый. – У мамы был мягкий, радостный голос. От него как будто все тело согрелось, словно от горячего чая с лимоном. – Чего же ты не заезжаешь в гости? Как ты съездил в командировку? Как у тебя дела? Твоя статья получилась такая чудесная, даже отец отметил!

«Отец». Мама всегда называла его так официально, словно все еще благоговела перед ним. Может быть, так оно и было. В жизни Тони всегда было так: старшая сестра, старший брат, мама. Отец.

- Спасибо, мам, мне очень приятно. – Тони улыбнулся, слушая ее. – Дела? Да все хорошо.

- Ну, если все хорошо, то приезжай на эти выходные к нам в гости. Джим с семьей приедет. Хоть посмотришь на племянника! Кто знает, вдруг прилипнет?

Мама с головой получила уже возврат от собственного потомства: у сестры было двое детей, у Джима недавно родился еще один внук. Только Тони не радовал ни покладистыми невестами, ни желанием заводить детей. Тони вспомнил о Нэнси. Если Тони уедет один, это его обидит. У них и так не все ладится в последнее время, зачем же усугублять. Но и отказываться от семейного ужина тоже нельзя.

- Тони? Все хорошо? – Как всегда почувствовала на расстоянии мама. Прочитала что-то в его затянувшемся, напряженном молчании. Уловила шорох муравьев, ползающих под его кожей.

- Д-да, мам. На самом деле... э-м... - Тони растерянно почесал в затылке, не зная, как начать.

- Боже мой, Тони! – Поняла без слов мама. – Неужели правда? Ты нашел кого-то себе, да? Нашел?

«Да, того самого проститута, о котором я тебе рассказывал, мам. Про которого ты еще сказала, что у него не все дома». Тони зажмурился от своих едких мыслей. Повернулся на кресле в сторону стеклянных дверей редактора.

- Нашел. – Наконец, выдавил из себя он.

- Так-так, и кто это?

- Не девушка, мам.

В трубке воцарилось молчание. Тони вжал кулак в свой лоб, не зная, куда деться от мерзкого чувства дискомфорта. Оно будто ломало его тело, выворачивало нутром, пока в трубке длилась все та же оглушенная тишина.

- Тогда мы будем вас обоих ждать. – Проглотив истинные эмоции, сказала мама. Тони с благодарностью услышал улыбку в ее голосе. – Но только ведите себя прилично. Ты же знаешь, как Джефри относится к такому.

- Да, мам, конечно.

Вести себя прилично. На этом ужине будет младенец, явно свидетельствующий о том, что причиндалы Джима хотя бы раз опустились в гениталии его жены. Она даже может начать кормить ребенка грудью при всех, ведь нет ничего светлее, чем материнство! Но, конечно, кто такой Тони, чтобы перечить? Тем более не кому-то, а самому отцу.

- Отлично. Тогда мы вас ждем, мальчики. – Мама хихикнула. – Ужин будет в пять. Но приезжайте пораньше. Мне не терпится познакомиться с твоим избранником.

- Да, супер. Выедем пораньше. Ладно, мне надо работать, пока. – Он повесил трубку. Потом провел рукой по лицу. – Ох, час от часу не легче.

Даже если бы на месте Нэнси был другой мужчина, красивее, сильнее, достойнее, мужественнее, богаче – словом, превосходящий по всем параметрам – он все равно не понравился бы отцу. Исключительно по признаку своего пола. И, наоборот, даже если бы Тони однажды привел к ним в гости самую некрасивую, больную, лживую, продажную женщину – ее приняли бы, словно богиню. От таких двойных стандартов воротило. Но никуда нельзя было от них деться: в них Тони осознал свою гомосексуальность, прошел путь несчастных и глупых влюбленностей, а теперь бился в траве, словно выброшенная за губу рыба. Крючок опять засел слишком глубоко. В этом мире он был ничем, кроме бросовой падали, ведь на консервный завод брали только внешне и внутренне здоровую сайру. Так, по крайней мере, было написано на этикетке.

Гоняя в голове тяжелые мысли, Тони вернулся домой. В коридоре его встретил запах разогретых полуфабрикатов – на этот раз, лазаньи. Нэнси бросился его целовать прямо с порога. Он был очень горячим, как будто в лихорадке.

- Я нашел кучу объявлений! – Торжествующе произнес он, помогая Тони избавиться от верхней одежды. – И уже обзвонил некоторые! Записался на завтра, на послезавтра, и еще на после послезавтра!

Тони, признаться, и думать забыл о своем обещании. Он переобулся в домашнюю обувь, на которой так настаивал Нэнси, ушел в ванную, чтобы умыть руки. Нэнси пританцовывал рядом. Он светился от счастья. Но свет был слегка болезненным, как будто сквозь треснувший плафон.

- Мы же договорились, что вместе посмотрим. – Лишь только возразил Тони, проходя на кухню. Он так вымотал себя собственными мыслями, страхами, нервозностью перед близкой встречей с отцом, что был практически без сил. Нэнси вывалил в тарелку лазанью, переставил к нему, разложил приборы. Сам упал на стул напротив.

- Я не мог тебя дождаться. – Принялся быстро говорить он. – Сходил до консьержа, он помог мне купить газету с работой, я открыл. Так много предложений!

Тони отпил колы. Холодная газированная жидкость приятно растеклась по желудку, будто высвечивая каждый сосуд. У лазаньи был не совсем приятный вкус – полуфабрикаты в местном супермаркете были сплошь напичканы химией.

- Натан, ты никогда не искал себе работу через газету. – Возразил Тони, жуя еду. – Тут нужно знать детали.

- О, лапушка, я не такой растяпа, чтобы не суметь разобраться с газетой. – Нэнси даже не успевал как следует прожевать еду. Очистил тарелку за пять подходов, осушил стакан одним глотком и метнулся в гостиную. Вернулся с блокнотом и газетными страницами.

- Какую работу ты хотя бы искал? – Спросил Тони. По крайней мере, у мамы можно будет вкусно поесть. Нэнси не особо справлялся с обязанностями по приготовлению ужина. А у Тони порой не хватало сил, чтобы самому все делать. Так они и перешли на быструю еду из магазина.

- В смысле, какую? – Нэнси поднял на него оскорбленный взгляд. – По специальности, конечно! Ведь я же швея.

Тони и не думал намекать, что Нэнси может искать работу девочкой по вызову. Но ему не понравилось, как мгновенно Нэнси воспринял в штыки его безобидный вопрос.

- Унеси все это в гостиную и дай мне спокойно поесть. – Сказал он хмуро. Нэнси цыкнул языком, сгреб свои вещи. Потом Тони услышал, как хлопнула дверь на балкон. Нет, надо определенно везти его за город, гулять, общаться, развлекать. Тони совсем не хотелось потом фигурировать в россказнях о том, как он и Нэнси «не сошлись характерами». Так, кажется, говорила Эбигейл? И ведь тот парень тоже был из Портленда!

Закончив с ужином, Тони поднялся. Сходил в спальню, переоделся в домашнюю одежду. Затем заглянул на балкон. Нэнси стоял возле перил, вглядываясь в солнечный вечер. У него все еще слезились глаза. От ночной работы в Неваде Нэнси всегда выходил на улицу в солнцезащитных очках. Не мог выносить яркого света. Тони думал, когда они переедут в менее солнечный климат, эта проблема пройдет. Но, видимо, все было не так просто, как и со сном.

- Послушай, я не хотел... я ничего такого не имел ввиду. – Сказал Тони, встав рядом. Нэнси только молча затянулся, нахмурившись. – Это был простой вопрос. Вдруг ты решил начать с нуля и устроиться в Макдональдс? Работка так себе, скажу тебе прямо. Я сам с этого начинал.

Нэнси все еще молчал, но было видно, что самоирония в словах Тони ему понравилась.

- Просто я неимоверно устал за сегодня. – Тони сел на стул, втянув в легкие сырой воздух вечернего города. – Но у меня есть две новости. Одна очень хорошая, а вторая... не совсем. С какой начать?

Нэнси еще упрямился. Буквально два дня назад пришли, наконец, его вещи из Невады. Вечерний слабый ветер трепал полы его шелкового черного халата с японскими узорами по подолу и рукавам. Поступившись принципами, но все же внимательно осмотревшись, Тони притянул Нэнси, усадил к себе на колени. Провел рукой по спине. Нэнси глянул на него через плечо. Потом потянулся к столику, чтобы затушить сигарету в стеклянной пепельнице.

- Что за новости? – Спросил он, выпрямившись. Тони поглаживал его бедро. Шелк скользил под рукой, словно чешуя змеи.

- Фил, Пол и ребята зовут нас через неделю на чин славных холостяков. Это такая вечеринка в честь того, что возвращается Шон. Тот, который уезжал в Лос-Анжелес за своей зазнобой, помнишь? Так вот зазнобе он наскучил, и Шон решил вернуться к нам и своему разбитому сердцу. Нужно будет его поддержать.

- Ого, вся банда будет в сборе! – Нэнси заметно повеселел. – А что за другая новость? Та, которая не очень?

Тони опустил взгляд вниз. Провел пальцем по выгнутым шеям танцующих журавлей, вышитых на широких рукавах халата.

- Сегодня звонила моя мама. Мои родители приглашают нас с тобой на ужин в эти выходные. Приедет мой брат Джим с женой, у них недавно родился ребенок, мама с отцом тоже...

- Серьезно, прямо нас с тобой пригласила? Вдвоем? – Не дослушал его до конца Нэнси. Даже заелозил в нетерпении по его коленям. Тони улыбнулся, обрадованный, что смог избежать очередной ссоры.

- Да, я сегодня ей сказал, что встретил тебя. Она хочет познакомиться.

- Бог ты мой, Тони! – Нэнси вскочил. – Это же такая честь! Это такое ответственное мероприятие! О, я должен продумать, как мы будем выглядеть. Все до чертовых мелочей! А ведь еще презенты, и там же будет малыш!.. У них мальчик или девочка, Тони?

- Натан, подожди!.. – Тони рассмеялся, выходя вслед за ним в гостиную. Нэнси беспорядочно метался по комнате, бормоча, что нужно сделать. То кидался к столу, составляя список покупок. То начинал кружить, отбрасывая раз за разом со лба вьющиеся пряди. Тони поймал его, утянул с собой на диван. – У нас еще куча времени. И что ты там такого особенно собрался придумывать?

- В смысле? – Нэнси попытался было высвободиться, но Тони не дал. Тогда Нэнси положил голову ему на грудь, выставил вверх руку и начал загибать пальцы. – Презент для мамы как для хозяйки дома – как минимум кекс или вкусное печенье, что-нибудь к чаю. Презент для малыша, потому что он недавно родился. Сколько ему? Год уже есть? Мальчик или девочка?

- У них мальчик, Стивен. Ему... - Тони задумался. – Кажется, ему где-то восемь месяцев.

- Кажется? – Нэнси повернул голову, взглянув на него снизу вверх. – Мистер, о ком мы говорим – о безымянных детях в Африке или о Вашем племяннике?

Тони засмеялся.

- Я не особо разбираюсь в детях, знаешь ли.

- И очень плохо! Ты не представляешь, как сильно могут отличаться дети шести, семи и восьми месяцев по размеру. Как мне прикажешь шить одежду?

- Ну... можно же не шить, можно купить какую-нибудь игрушку мягкую. Микки-Мауса, машинку, что там еще дети любят...

- М-да уж, Энтони Боуэлл. – Смерив его долгим взглядом, сказал Нэнси. – В детях Вы действительно разбираетесь из рук вон плохо. Машинка в восемь месяцев!.. Ты хотя бы видел своего племянника? Крупный он или наоборот маленький родился?

Тони пожал плечами, задумавшись. Время рождения Стивена выпало на период, когда он вначале расстался с Эшем, а затем узнал о его скоропостижной смерти. Тони в тот момент было не до племянников.

- Кажется, мама говорила, что он крупный. – Наконец, припомнил он. – Да, точно. Так и сказала: «Вылитый Джим!».

- Хорошо, я посмотрю по размерам в детском журнале. На худой конец сделаю на размер больше. Ведь дети так быстро растут... - Нэнси взглянул на свой маникюр. Затем встрепенулся. – А кто еще там будет?

- Да никого, наверное. Мама, отец, брат с женой, Стивен. И мы с тобой. – Он помолчал. – Поверь мне, тебе и этой компании будет достаточно.

Тони запустил руку в волосы Нэнси. Стал лениво перекидывать пряди, вытягивая особо тугие локоны и отпуская их, смотря, как они скручиваются обратно. Нэнси тоже притих в его руках, но по дыханию чувствовалось, что он все еще переживает предстоящий визит.

- Что там насчет твоей работы? – Спросил Тони, когда ему надоело просто так лежать. Нэнси выпрямился, сел. Обернулся к нему.

- Точно хочешь посмотреть? Или Вы надеялись, что я буду Вашей содержанкой, мистер?

- Может быть, я бы и хотел. – Тони улыбнулся, тоже садясь. – Но, боюсь, денег не хватит на все Ваши презенты для родных и близких.

Нэнси показал ему язык, а затем сбегал за блокнотом и газетой. Залез с ногами на диван, устроившись рядом с Тони.

- Значит, так. – Начал он, водя пальцем по печатным буквам. – Вот эти агентства сказали, что готовы принять меня на собеседование. Но сказали, что мне нужно принести резюме. А что мне там писать? Я не успел нигде проработать ни дня официально перед Сан-Франциско. Составим фальшивое резюме?

- Что? Нет, Натан, конечно, нет. – Тони изучал объявления. – Ведь они могут позвонить по указанным адресам и проверить, работал ли ты там, есть ли у тебя рекомендации.

- Значит, мне прийти и сказать, что резюме у меня нет?

- Да, скажи прямо. Можешь сказать, что до этого не шил для заработка, но создавал одежду для себя и других. Принеси с собой несколько платьев, которые сшил сам. Они смогут убедиться, что ты хорошо делаешь свою работу, и обязательно тебя примут.

- Принести свои платья? – Нэнси сунул ноготь на большом пальце в рот. – Но они же на мужчин, по ним видно...

- Да кто там будет на это смотреть? – Тони обнял его, прижал к себе. – Они будут смотреть на швы, на обработку ткани, а на то, какие там размеры – совершенно неважно. – Он поцеловал Нэнси в щеку. Взял его изящные руки в свои. – Я очень горжусь тобой, Натан. Что ты хочешь найти работу. И что ты сам нашел все эти объявления, всем позвонил. Это... я это очень ценю, правда.

Нэнси уткнулся ему носом в шею. Стало щекотно и одновременно очень тепло.

- Когда у тебя первое собеседование? – Вдохнув его запах, спросил Тони. У Нэнси сменился парфюм: теперь стал более сдержанным, элегантным, близким к мужскому. Но все еще был достаточно сладким.

- Завтра в девять.

- Я отвезу тебя перед работой. Никто не заметит, если немного опоздаю.

Они помолчали. Их пальцы сплелись между собой, став самым крепким в мире узлом. В окно забарабанил начавшийся дождь. Нэнси прижался щекой к груди Тони.

- Я люблю тебя. Ты такой хороший.

- А я люблю тебя, Натан.