Тони был намерен ехать без остановок до самого Портленда как в прошлый раз. Но, кажется, состояние его действительно было неважное, потому что спустя почти пять часов пути он притормозил возле большой стоянки у двухэтажного мотеля. Голова раскалывалась на части. Нэнси, дремавший до этого, зевнул и потянулся.

- Мне надо немного передохнуть. – Сказал Тони, выбираясь на улицу под ровный желтый свет вечернего солнца. Даже от такого приглушенного света, словно на винтажных фотографиях, заболели глаза. Он устало привалился к пыльной дверце автомобиля, пытаясь сосредоточиться на вывеске заведения.

- Ох, Тони, я так и знал. – Строго сказал Нэнси, выбравшись к нему из машины и взглянув в лицо. – Рано тебе было еще выписываться. Полежал бы еще немного, я бы приносил тебе вкусности и читал на ночь.

- Ты это все можешь и позже делать, когда мы доберемся до дома. – Тони сжал переносицу в пальцах. – Пойдем, перекусим что-нибудь.

Аппетита особого не было, но Тони решил, что ему нужно будет подкрепиться, чтобы снять плывущее чувство, которое запуталось где-то в волосах на затылке. Нэнси тоже особо не ел, время от времени смотря на него с озабоченным видом.

- Давай, дальше я поведу. – Сказал он, звякнув белой кружкой с кофе о блюдце. - Только ты мне дорогу говори.

- Ты умеешь водить? – Тони воззрился на него, отвлекшись от посетителей в кафе, что располагалось на первом этаже мотеля. Нэнси хитро улыбнулся.

- Умею, но прав у меня нет. Да и это неважно, верно? – Он дотронулся ногой до ноги Тони под столом. Тони нахмурился.

- Конечно, важно. А если копы остановят?

- Договоримся. – Нэнси отпил кофе.

- Почему ты права не получишь?

Нэнси пожал плечами, посмотрев в сторону.

- Никак не могу теорию сдать. Не могу запомнить правила.

- Почему? Там все не так уж и сложно.

- Ну, я же говорил, что глупый, верно? – Нэнси хихикнул. – Да и много ли там надо знать? Едешь прямо, если на светофоре красный, тормозишь. Пешеходов не давишь.

- Вообще... есть еще пара-тройка деталей, без знания которых нельзя ездить в городе.

- А мы и не в городе. – Нэнси снова провел ногой по его ноге. – На трассе все гораздо легче. Да и я совершенно не могу смотреть на то, в каком ты состоянии. Тебе таким за руль точно нельзя. Конечно, если мы действительно хотим добраться до Портленда целыми.

Пока они сидели, Тони решил, что ни за что не пустит Нэнси за руль. Но стоило ему подняться на ноги, как обеденный зал поплыл вокруг него по часовой стрелке, а выпитый кофе попросился обратно.

- Ладно. – Выдохнул он, когда Нэнси помог ему присесть на один из стульев возле выхода. – Ты поведешь. Но если нас остановят копы, будь готов, чтобы быстро поменяться местами. Понял?

- О, Тони, ты просто душка. – Нэнси чмокнул его в щеку. Затем взял под руку и тихо вывел на крыльцо мотеля. Их проводили настороженными взглядами несколько водителей, собравшихся на стоянке, чтобы перекурить. Но Тони было слишком плохо, чтобы беспокоиться о своей репутации, пока он шел с человеком, который был слишком очевидно мужчиной, несмотря на женские шмотки.

- Подожди, постой, полегче! – Выдохнул Тони, вцепившись в ремень безопасности, когда Нэнси лихо вырулил на трассу, едва не угодив под колеса проезжавшего мимо грузовика. – Его надо было выпустить!

- Так я и выпустил, глупый. – Нэнси отвлекся на свое отражение в зеркале, поправив помаду. Надел солнцезащитные очки. – Просто расслабься и получай удовольствие, идет?

Об удовольствии тут и речи не шло, потому что Нэнси с ходу выжал из автомобиля скорость в 80 миль/час и не сбавлял ее, даже если стоял ограничительный режим.

- Мы так точно напоремся на штраф, Натан. – Не уставал повторять Тони, когда они пропускали очередной знак. – Если на знаке написано 40 миль, значит, до этой скорости и нужно притормозить.

- О, сладкий, что-то я не заметил, чтобы ты соблюдал эти знаки, пока мы ехали из Спаркса. – Нэнси улыбнулся, собираясь обгонять фуру.

- Ты... ты не посмотрел, свободна ли встречка. Ты не посмотрел, Натан! Твою ж мать!..

Шевроле выехал на встречную полосу. К ужасу Тони, навстречу им летел другой автомобиль. Нэнси, не меняясь в лице, занял срединное положение между огромной фурой справа и встречной машиной слева. Их машину тряхнуло встречными потоками ветра с обеих стороны. Фура справа обдала их предупредительным гудком. От этого звука у Тони похолодело все, что было ниже шеи.

- Что ты творишь?! – Он посмотрел на массивную морду грузовика, оставшуюся далеко позади них, когда Нэнси вернулся на положенную полосу. – Нельзя выскакивать так на встречную перед другой машиной. Мы могли столкнуться!

- Ну, не столкнулись же, верно? – Нэнси рассмеялся, прибавив громкости на радио. – Божечки, обожаю эту песню! Давай, Энни, зажигай! Sweet dreams are made of this, who am I to disagree?

Тони и хотел бы прекратить этот ад, но чем сильнее вечерело, тем хуже он себя чувствовал. Поэтому пришлось покориться безумному стилю вождения Нэнси и надеяться на то, что они не столкнутся ни с одной из встречных машин, их не переломают исполинские колеса проезжающих фур, и они не напорются ни на одного полицейского. К счастью, когда трасса разделилась на несколько полос вблизи Портленда, Нэнси сбавил пыл. Он не знал, как правильно ехать, куда поворачивать, постоянно спрашивал и уточнял у Тони дорогу, поэтому вел себя действительно примерно.

Возле самого города они остановились на обочине. Тони, едва сдерживая за сжатыми зубами головную боль, перелез за руль. В город Нэнси совершенно нельзя было пускать в качестве водителя, да и сам он не горел желанием. Поэтому, когда они добрались до дома, в котором у Тони была квартира, было уже почти три ночи.

- Бог ты мой, Тони! – Выдохнул Нэнси, когда они вошли в парадную. – У вас тут что, консьерж?

- Э-э, да, Натан. Доброй ночи, мистер Пэг.

- Здравствуйте, мистер Боуэлл. Как Ваша командировка?

- Хорошо. Все было в порядке, пока меня не было?

- Конечно, сэр. Позвольте, я вызову для вас со спутницей лифт.

- О, какой Вы душка! Я Нэнси, очень приятно!

- Рад знакомству, мисс.

Мистер Пэг был слишком вежлив, чтобы бросить на Нэнси подозрительный взгляд. За это Тони его и любил. Он никогда не задавал лишних вопросов, даже когда Тони являлся со своими случайными или постоянными партнерами домой.

- У тебя тут прямо Букингемский дворец! – Шепотом восхитился Нэнси, когда они с Тони вошли в сверкающий лифт. – Ты лорд, да? Проказник, ничего такого мне не говорил!

- Лорды, Натан, не живут в квартирах. – Тони мельком глянул на свое отражение в лифте. Он выглядел из рук вон плохо. Бледный, помятый, с алым шрамом на верхней губе, из которого сейчас сочилась сукровица, с широкой ссадиной на лбу. Страшно представить, о чем подумал консьерж, увидев его таким. Скорее, скорее в его спасительную квартиру. Там нет лишних глаз.

- О, Тони, какая люстра! – Снова восхитился Нэнси, когда они вошли в квартиру.

- Да, это мама подарила. – Тони поставил сумки возле дверей, снимая с себя рубашку. Казалось, болела каждая мышца. – Она в свое время заведовала картинной галереей у нас в Портленде, насмотрелась на всяческие канделябры. Вот и выбрала по своему вкусу.

- У нее замечательный вкус. – Нэнси разулся в коридоре. – Стой, нельзя в ботинках на такой прекрасный паркет. Подожди, я тебе помогу.

- Что?.. Натан, что ты... - Тони смотрел, как Нэнси опустился перед ним, развязывая шнурки на кроссовках и заставляя снять обувь. – Да это неважно, я всегда в обуви здесь хожу.

- Ужасная привычка! – Нэнси поднял голову, глядя на него снизу вверх. – Я ходил в мотеле у мамы Доры везде в обуви, потому что мне было совершенно не жалко тамошних полов. Но у тебя тут так красиво и чисто.

Он выпрямился, справившись со своей миссией.

- Между прочим, в Японии принято снимать обувь, в которой ты ходил на улице, и переодеваться в домашнюю. Хочешь, я тебе куплю домашнюю обувь?

- Ведь ты же не японец, Натан. – Тони рассмеялся, чувствуя себя немного не в своей тарелке, стоя в одних носках на полу. – А в Англии тоже обувь снимают?

- У всех по-разному. – Нэнси оглядывал обстановку квартиры. Подошел к комоду, взял в руки пресс-папье. Повертел его. – Одни живут как американцы, не снимая обуви. Другие обязательно разуваются. У нас дома мы снимали обувь, отец не терпел, чтобы я ходил всюду в своих грязных ботинках. Да и я сам это не приветствовал, убирать-то все равно потом мне! У нас в Бирмингеме было очень грязно. В том месте, где мы жили. – Он поставил пресс-папье обратно. Отвлекся на свое отражение в зеркале. Снял парик, взлохматил темные волосы.

Тони прошел в ванную. Нужно было найти аспирин. Затем умылся. Хотел было и в душ залезть, но понял, что сил не хватит на это. К черту, завтра вымоется. Сейчас хотелось только вытянуться на кровати, обнять Нэнси и провалиться в спасительный сон.

Приняв таблетки, он вышел в коридор. Нэнси ждал его, привалившись к стене и разглядывая серию фотографий города, которые Тони делал, когда еще учился в университете.

- У тебя здесь очень красиво. – Сказал он негромко, снова взяв Тони под руку. Они направились в спальню. – Теперь я знаю, какой ты внутри.

- Я?

- Конечно. – Нэнси усадил его на кровать. Снял футболку, расстегнул ремень и ширинку джинсов. Стянул одежду. – По вещам внутри квартиры можно многое узнать о хозяине. Все эти детали, интерьер. Как будто я у тебя в сердце и все-все вижу, что у тебя внутри.

Тони упал на бок, с наслаждением чувствуя прохладу простыни. Повернулся на спину, раскинув руки и ноги наподобие морской звезды.

- Ты и так у меня в сердце, Натан. И уже давно. – Сказал он, когда Нэнси, сбросив с себя одежду, нырнул в кровать и положил голову к нему на грудь, тесно прижавшись всем своим телом. Волосы у него пахли солнцем, бензином и мятной жвачкой. Тони прижал Нэнси к себе покрепче, глубоко вдохнул его запах, а затем мгновенно забылся сном.

Он уже давно не спал так спокойно. Даже когда поворачивался на бок, когда просыпался буквально на пару секунд, когда видел горящие зеленым светом цифры на будильнике – он всегда чувствовал рядом тепло Нэнси, ощущал выступы его тела, наслаждался тем, что они наконец вместе, в его кровати, в его доме, в его городе. Это было блаженство, сквозь которое даже приступы головной боли не могли пробиться, вязли, словно в густой паутине, застывали где-то под кожей. Он подтягивал Нэнси к себе, прижимался к нему со спины, утыкался носом в плавный изгиб между плечом и шеей, и снова засыпал.

Ночное блаженство прервалось примерно в шесть утра. Тони разом проснулся, вдруг осознав, что место подле него опустело. Открыл глаза, поискал Нэнси, прислушался. В квартире было абсолютно тихо. Он сел. Набатом ударила по ушам головная боль, словно прижала сверху чугунной сковородкой. Дотронувшись до лба, Тони зашипел, потом спустил ноги вниз. Не увидел ни своей одежды, ни одежды Нэнси, от которой они вчера избавлялись, стремясь скорее отдохнуть.

- Натан? – Тони встал, покачиваясь. В глазах все потемнело, но наваждение было недолгим. Когда он снова смог увидеть комнату вокруг себя, побрел в коридор. Другие комнаты тоже пустовали. Тони заглянул даже в фотолабораторию. И там никого. Ни в туалете, ни в ванной Нэнси тоже не обнаружилось.

- Нет, пожалуйста, только не это... - Застонал Тони, чуть ли не плача, когда потерянно сел на диван в гостиной. – Только не сейчас, Натан...

Он сглотнул обиду, бритвенным лезвием вставшую поперек горла. Сжал ноющие виски в руках. Неужели и сейчас все напрасно? После всего?.. И его снова ждет где-то одинокая записка с извинениями и отпечатками помады?..

Тони тяжело вздохнул, обведя взглядом осиротевшую вмиг квартиру. Кажется, ничего не пропало. Ох, неужели опять надо вставать и проверять бумажник? Он поднялся было, чтобы направиться в коридор возле входной двери, но затем краем глаза увидел мелькнувшую тень за окном. Остановился, нахмурившись. Приблизился к балкону. Затем торопливо распахнул дверцу.

- Привет. – Улыбнулся Нэнси. Он сидел на стуле возле круглого столика с сигаретой. На плечи был накинут один только плащ. Тони иногда пил на этом балконе чай, когда в городе было свежо и радостно. – Прости, я не хотел тебя будить.

- Натан, что ты... - Тони рассмеялся, чувствуя облегчение, которое мгновенно разбило оковы, охватившие его сердце буквально за пару минут. – Я уж испугался, что ты снова сбежал.

- Что ты, сладкий. – Нэнси протянул руку к нему. Тони подошел. Но все же с опаской поглядел по сторонам: не видит ли их кто-нибудь из соседей. – Я плохо сплю. А когда сегодня открыл глаза и увидел, как окна в доме напротив все оранжевые от рассвета, я не смог не выйти сюда. Ты живешь в очень красивом месте! Ты знал?

- Да не то, чтобы... - Тони растерянно почесал в затылке. – Что тут красивого? Сплошные бетонные джунгли. Даже неба и того не видно. И звезд ночью, кстати, тоже нет.

- Все равно. Я столько лет видел из окна одну только пустыню, что близость к другим домам и людям меня восхищает. – Он прижался виском к животу Тони, разглядывая окна напротив. Докурил сигарету и затушил ее о железные перила. – Пойдем? А то ты продрог совсем.

Вернуться обратно в еще теплую кровать было приятно. Тони прижал Нэнси к себе, целуя его в губы и чувствуя вкус ментоловых сигарет. Нэнси был таким близким, податливым, томным. Он скользнул вниз, стягивая к коленям трусы, медленно, неторопливо целуя пах, беря в рот мгновенно вставший член Тони, облизывая его, наслаждаясь им.

- Подожди, иди сюда. – Тони остановил его. – Я хочу тебя. Хочу быть в тебе.

- Ох, сладкий. – Нэнси улыбнулся. – Ты так меня выдернул, я не взял с собой резинок. У тебя тут есть презервативы?

- Зачем они нам, ведь мы теперь только вдвоем, больше никого между нами нет. – Тони целовал его плечи и шею. Нэнси поддался было этим уговорам, но затем упер руку в его грудь.

- Я еще не проверялся. Я хочу... сначала провериться, чтобы точно знать, что ничем не смогу тебя заразить. Понимаешь? У меня же всякие были за это время...

Тони остановился. Нэнси ждал его ответа, напряженно сведя брови вместе. Видно было, что стыдился своей просьбы.

- Мы же с тобой буквально вчера сексом занимались. – Напомнил Тони ему. Нэнси хихикнул. Его рука легла на слегка опавший член Тони.

- Что ты, глупый? – Спросил он. – И это было совсем не вчера. После этого был еще Митч, а потом... потом было еще двое. Вдруг я успел что-то от них подцепить?

Тони думал, что от упоминания клиентов и возможных венерических заболеваний желание как рукой снимет, но к своему удивлению почувствовал, что слова Нэнси только распаляют жар, текший сейчас по его жилам.

- Кто еще был? – Спросил он, сжав задницу Нэнси и придвинув его к себе. Нэнси, мигом поняв его игру, плюнул в ладонь и продолжил ему дрочить.

- После Митча был Генри. – Зашептал он горячо ему даже не на ухо, а куда-то в шею. От этого шепота по спине поползли мурашки. – На самом деле, его зовут Генрих, он иммигрировал из ГДР в 70-х. Он толстый и потный. Всегда. Никак не может привыкнуть к местному климату.

- Где вы с ним были?

Нэнси обхватил его рот своими губами, проведя языком по языку. От его поцелуев жгло рану на верхней губе. Рука продолжала двигаться по члену вверх и вниз в одном темпе, не ускоряясь и не замедляясь. Тони сжал пальцы на ягодице сильнее. Нэнси вздрогнул, улыбнувшись и закусив губу. Продолжил шепотом рассказывать:

- Он держит магазинчик в Спарксе, продает пиво. И всякую прочую... снедь. Когда я к нему прихожу, всегда запирает магазин, вешает табличку «Закрыто», ведет меня в подсобку. – Он лизнул Тони в шею. Тихо засмеялся, слегка ускорив темп. – Сначала ставит на колени и дает в рот. У него маленький член, но толстый. Как поросенок. – Он снова рассмеялся. – Он сам похож на борова. Так сопит и кряхтит, пока я ему отсасываю. Держит за волосы.

- Тебе нравится? – Тони начал сам подмахивать ему навстречу бедрами, проникая во влажную руку.

- От него неприятно пахнет, мне он не особо нравится. – Заметил Нэнси.

- А потом? Он кончает в рот? – Тони еще ускорился.

- Нет, потом нагибает меня над мешками с картошкой. И трахает, что есть сил. – Нэнси облизал губы. – Но быстро кончает. Он не умеет долго. И по-немецки всякие слова говорит. Что-то вроде, «майне пушхен» или как-то так. Я... я не знаю немецкого.

Тони застонал, кончая ему в ладонь. Затем остановился, приходя в себя. Нэнси целовал его в шею. Это были короткие, влажные, нежные поцелуи, от которых кожа будто опалялась и начинала гореть огнем.

- Поспи еще. – Шепнул ему Нэнси, повернув на спину. – А я сделаю тебе завтрак. Во сколько ты обычно просыпаешься?

- Часов в девять, наверное. – Тони схватил его за руку. – Не уходи сразу. Попробуй тоже поспать. Ты очень мало спал, тебе надо отдохнуть.

- Как скажешь. – Нэнси прильнул к нему. – Бог ты мой, Тони. У тебя и в этой комнате шикарная люстра...

Когда Тони открыл глаза в следующий раз, он снова был в постели один. Но с кухни он услышал звон посуды и шкворчание яичницы на сковороде. Нэнси оглянулся на него, хлопоча возле плиты, когда Тони тоже появился на кухне. На нем была рубашка Тони. Почти по фигуре, если не считать пустых рукавов.

- Очень не хватает моей одежды. – Горько вздохнул Нэнси, когда Тони сел за стол. Из тостера с глухим щелчком выскочили пожаренные хлебцы. Нэнси переложил их на тарелку, следом там оказались два жареных яйца. – У меня есть такой халатик, знаешь. Шелковый. Там такие узоры по подолу и рукавам. Я сам шил по японскому журналу. – Он помолчал, наливая кофе из кофейника. – Я сходил до местного магазинчика. Здесь все очень милые!..

- Ты ходил в магазин? – Тони отвлекся от еды, на которую накинулся, как только представилась возможность. Нэнси сел к нему за стол, поставив кружки с дымящимся еще кофе.

- Да, мистер Пэг такой душка, все мне объяснил. – Он улыбнулся, отпивая горький напиток. – А то у тебя в холодильнике шаром покати. Только яйца и нашлись.

- Ну да, я же уезжал почти на две недели в командировку. – Тони усмехнулся, смотря на Нэнси. – Тебе идет моя рубашка.

- Ну тебя!.. – Нэнси смущенно улыбнулся. – Не люблю такой крой. Очень коробит.

- По тебе не скажешь. Тебе идут мужские вещи.

Нэнси хитро посмотрел на него, откусив пожаренный хлеб.

- Все равно, надо позвонить в мотель девочкам. Да и мама Дора там, наверное, всех на уши подняла, когда я вчера не вернулся обратно.

- Теперь уже без разницы. Портленд, к счастью, далеко за пределами ее владений. – Тони поморщился. Яичница была жутко пересоленной. Но все равно это был лучший завтрак во всей его жизни.

Нэнси все же реализовал задуманное. Дозвонился до мотеля после завтрака. Потом долго слушал ор, исходящий из трубки. До Тони долетели обрывки фраз: «... шалава! Проститутка!.. Только попробуй вернуться!.. Подохнешь от голода!».

- Спасибо, мама Дора, я тоже буду по тебе скучать. – Когда ор немного снизил свой тон, сказал Нэнси в трубку. И Тони действительно не услышал в этой фразе ни капли сарказма. – Можешь позвать к телефону Джину? Она в мотеле?

Он снова зажмурился от новой порции крика, вылетевшего из трубки после этих слов. Но затем, немного погодя, к телефону подошла Джина, как он и просил.

- Джина, милая. – Нэнси перехватил напряженный взгляд Тони и улыбнулся ему. – Ох, я знаю. Прости. Все вышло так внезапно. Можно поручить тебе отправку моих вещей? Да? Ты мое золотце!.. Тони, сладкий, скажи адрес. Необязательно все высылать. Но парочку вещей обязательно. Возьми ручку, я сейчас скажу.

Тони тоже улыбнулся, потом поморщился от боли в зашитой губе. Написал для Нэнси адрес на бумажке, передал, а сам вышел на балкон. Глубоко вдохнул запах сырого города. Не верилось, что ему действительно удалось. Не покидало чувство, что все это временно, что стоит ему отвернуться, как Нэнси сразу же сбежит. Но сейчас ему некуда бежать, верно? Мама Дора, скорее всего, сказала, что не примет его обратно. Теперь Тони – единственная для него семья, единственный дом. Да будет так.

Сладкие мечты таковы. Кто я такой, чтобы не согласиться? (англ.) – строчки одноименной композиции группы Eurythmics