Тони проспал мертвецким сном до одиннадцати утра. Проснулся, не помня себя, своего прошлого, не осознавая, где он, и что с ним. Понимание этого пришло, только когда он увидел себя в отражении узкого зеркала над раковиной в ванной. Снова мотель. Снова пустыня. Снова один.

День за окном был промозглым и серым. Конечно, такая буря не могла пройти бесследно. Остались синяки, растянувшиеся вдоль грязной трассы. Куда ни глянь – сплошной упадок и разочарование. Но уезжать почему-то не было сил. Как у этих несчастных жертв домашнего насилия – невыносимо оставаться, невыносимо уходить. Приходится балансировать над пропастью.

Тони привел себя во внешний порядок. О внутреннем и думать не хотелось. Спустился вниз, дошел до кафе, позавтракал. Купил для Нэнси сэндвич и кофе. Пирожных не оказалось – все успели разобрать гости, пробудившиеся задолго до того, как Тони вытащил свое тело под дневной свет. Не придумав ничего получше, Тони купил пирожок с вишней. Хотя бы немного сахара, пусть и такого: красного, липкого, скупо вдавленного в самый центр булки. Ох, от невеселых метафор и аллюзий у него начала болеть голова.

Он дошел до номера Нэнси, постучался. Долго ждал ответа. Затем постучался еще раз. Растерянно поглядел по сторонам, затем в тарелку. Вообще странно, что Нэнси не пришел сразу к нему после смены. С другой стороны, они же, кажется, поссорились... Тони постучал еще раз, затем прислонился ухом к двери, пытаясь расслышать хоть что-то. За дверью все было тихо. Наверное, еще спит. С таким ночным режимом Нэнси встает, наверное, только часам к шести. То, что вчера они вместе встали так рано – не в счет. В компании друг друга они торопились жить, не хотели тратить драгоценное время наедине на простой сон. А сейчас Нэнси там, а Тони здесь. Еще и тарелка эта дурацкая.

Так ни до чего не додумавшись, Тони вернулся к себе в номер. Поставил еду на стол возле пишущей машинки, сел за работу. Было бы неплохо узнать, как организована неофициальная проституция в самом Спарксе. Нелегальный статус позволяет владельцам взвинчивать цены на услуги, при этом, не платя налоги правительству. Очень удобно.

Он вернулся в коридор, вооружившись диктофоном и фотоаппаратом. Снова постучался к Нэнси, и тот снова ему не открыл. Что ж, видимо, они действительно все еще в ссоре. Тони спустился вниз. Вначале подошел на стойку ресепшена, надеясь увидеть там маму Дору и расспросить о конкурентах. Но хозяйки мотеля на месте тоже не оказалось – вместо нее сидела дневная администратор.

Тони зашел в гостиную. Обрадовался, увидев привычную леди Ди. Хотя бы она всегда была на своем месте. Ей удалось связать уже половину теплого свитера.

- Все такие сонные сегодня, как мухи. – Сказала самая взрослая из местных работниц. – Половина все еще отсыпается в номерах. Да и у меня колени ноют с самой ночи!..

- Знаете что-нибудь о других мотелях, подобных вашему? Где-нибудь в Спарксе, в окрестностях?

Леди Ди пожала плечами, перебирая спицами.

- Они так быстро открываются и закрываются, я даже не могу точно сказать. – Она прищурилась, глядя в потолок. – Года два назад в гетто был какой-то клуб, но там в основном цветные были в ходу. Они там еще и наркотиками приторговывали, не думаю, что все еще на плаву.

- Еще что-нибудь? – Тони отвлекся от изучения серого неба за окном. Собрать мысли было сложно, как будто он вчера пил.

- На улицах девочки точно работают, но они скорее приватницы. – Кивнула его собеседница.

- Приватницы?

- Да, работают на себя. Это тяжело, приходится иметь проблемы с законом. Зато сами себе хозяйки. Сегодня тут, завтра там. – Леди Ди улыбнулась, отматывая еще ниток. – Может, есть другие точки, которые держат местные. Но я не в курсе. Давно с улицы ушла, еще в семидесятых.

Тони кивнул. Стоило съездить в Спаркс вечером и посмотреть, как все организуется. Колокольчик над входными дверями звякнул – вошел кто-то из гостей. Тони обернулся на входящих, вспомнив о Нэнси и его молчании за дверью.

- Вы не видели, Нэнси сегодня возвращался?

- О, нет, у меня сегодня почти голяк был, я в три часа уже спать ушла. – Леди Ди встряхнула свитер, оглядывая его со всех сторон. – Ну-ка, Энтони, подойди поближе, прикину на тебя.

- Я думал, Вы себе вяжете. – Признался несколько смущенный Тони, пока леди Ди прикладывала к его плечам теплую, пушистую ткань.

- Что? Нет, это для Нэнси, нашей рабочей лошадки. Я знаю, что такое – стоять на точке зимой и летом. Отстояла свое. А ей здоровье беречь нужно. И тысячу раз уже говорила маме Доре: «Ну, сделайте вы какой-нибудь другой вход, отдельную комнату для ее клиентов. Разве можно так гонять ее на улицу?». И слышать не хочет.

После разговора с леди Ди Тони снова попытался достучаться до Нэнси. Но когда молчание за дверью стало слишком уж гробовым, Тони почувствовал, как в груди поднимаются волны тревоги. Вначале спустился на ресепшен. Дневной администратор ничего не знала – заступила на смену в восемь. Нэнси к этому времени уже мог вернуться. Тони припомнил, что мама Дора говорила о том, что он работает до семи в ночную.

Тогда Тони попросил телефон и позвонил ему прямо в номер. Местные телефонные звонки могли и мертвого разбудить, настолько их трели были протяжными и скрипучими. Не получив никакого ответа, Тони решительно направился в кабинет мамы Доры под лестницей.

- Что? Что такое? – Спросила она, подпрыгнув на кресле, когда он вошел. Очевидно, хозяйка до этого дремала, повернувшись к окну, за которым виднелась трасса.

- Нэнси так и не вернулся со смены. – Сказал ей Тони. – Звоните этому Вашему Сэмми, пусть узнает, где он.

- Мистер Боуэлл, с чего Вы вообще взяли, что ее нет?

- Он не открывает и не отвечает на звонки.

Мама Дора сделала осаживающий жест рукой.

- У нее скверный характер, Вы же в курсе. Вспомните, что вчера произошло. По Вашей, между прочим, вине.

- Это не так. – Тони проглотил безосновательные обвинения. – Сегодня ночью... я его нагнал, мы обо всем поговорили.

- Даже если и так. – Мама Дора нехотя сняла телефонную трубку, набирая номер телефона в номере Нэнси. – Нэнси частенько накрывает телефон подушкой, чтобы не было слышно звонков. У нее же воздыхателей по всему округу!..

Тони и это пропустил. Уставился в напряжении на маму Дору, ожидая ответа на ее звонок. Не получив ничего, хозяйка вернула трубку на место.

- Его нет в мотеле. Никто из девочек его не видел ни сегодня утром, ни днем. – Тони оперся руками о столешницу, нависнув над мамой Дорой. – Я видел, с кем он вчера уехал. Это тот полоумный, Мэнни, который привязывает его к дереву.

- Послушайте, мистер Боуэлл, – мама Дора снова сняла телефонную трубку, набирая следующий номер. – Мэнни наш постоянный клиент уже не первый год. Иногда бывает, он позднее возвращает Нэнси, это так. Зато сам привозит. У него ранчо далеко отсюда, дорога занимает много времени.

- Сейчас уже половина двенадцатого! В прошлый раз он вернул его в девять.

- Алло, Сэмми? – Мама Дора отвернулась от Тони к окну. – Слушай, что там с Нэнси? Она уехала с Мэнни вчера ночью и, кажется, все еще не вернулась. Твои мальчики ее не видели? На другие точки она не возвращалась?

Минуты молчания, пока мама Дора слушала ответ, показались для Тони столетиями.

- Как я и говорила. – Вздохнула мама Дора, закончив разговор. – Вернет Мэнни твою ненаглядную. Нужно только немного подождать.

- Вы серьезно? – Тони хлопнул ладонями по столу. Подпрыгнула и задребезжала фарфоровая фигурка девочки с ландышами в руках. – Это Сэмми вам так сказал? Откуда мне знать, может быть, этот недоумок его уже задушил и прикопал где-нибудь?

- Мистер Боуэлл. – Мама Дора строго взглянула на него, а затем поднялась. Словно гора выросла в одно мгновение перед Тони, перегородив тусклый свет из окна. – Вы знаете, где выход. Раньше трех никто никого искать не станет. У нас бывали случаи, когда клиенты задерживались с девочками. Ничего здесь криминального нет.

Поняв, что и здесь ему ничего не светит, Тони вышел в коридор. Ему вспомнилось, как Нэнси рассказывал, что однажды ему сутки пришлось провисеть прикованным к этому треклятому дереву, пока люди Сэмми не додумались пойти и проверить, почему его нет на месте. Сутки! Тони круто развернулся и вновь оказался в кабинете мамы Доры.

- Говорите, где это хреново ранчо. Я вызову копов, и мы все вместе туда поедем.

Мама Дора кровожадно улыбнулась. Тони ожидал увидеть на ее лице смятение или хотя бы обеспокоенность при упоминании полицейских, но совершенно не такой оскал.

- Решили засадить Вашего дружочка за незаконное занятие проституцией? – Спросила она ядовито.

- Лучше выплатить штраф за мисдиминор, чем оказаться расчлененным в мусорных пакетах. – Тони ткнул пальцем в маму Дору. – Я прекрасно разбираюсь в здешних законах, не пытайтесь меня напугать. Где это хреново ранчо? Адрес!

- А еще таким примерным был, в глазки заглядывал. – Надменно сказала мама Дора, смерив его презрительным взглядом. – Пригрела змия на груди!

- Этот змий, между прочим, единственный, кто хотя бы как-то печется о Ваших девочках! А ведь это Ваша прямая обязанность! Для чего вообще Вам все эти «люди Сэмми», если в критический момент они не могут оторвать своих задниц от стульев?!

- Проедете пять миль в сторону Висты. – Перекрыв его голос, басом сказала мама Дора. – Там будет маршрутный указатель, сразу за ним дорога с трассы. Свернете, проедете в сторону рощи. Ее нетрудно заметить. Там дальше увидите и ранчо Мэнни. – Хозяйка мотеля проследила его путь обратно к порогу, а затем окликнула. – Энтони, да что Вас так п*дорасит-то? Вернется Ваш Нэнси, никуда не денется.

Тони оглянулся было, чтобы сказать, что он готов прямо сейчас сдать ее всю с потрохами в участок, ведь у него есть и интервью, и фотографии, вообще вся подноготная на то, как здесь варится эта нелегальная кухня. Но в этот момент у мамы Доры зазвонил телефон, и она, сняв трубку, заговорила с кем-то из клиентов.

«Чертова сука, - думал Тони, выходя на улицу и садясь за руль, - я прикрою всю твою контору, как только вызволю Натана из лап этого повернутого. Я уничтожу это место ко всем чертям!».

Вначале он действительно поехал в Спаркс. Посчитал, что в одиночку соваться в логово настоящего маньяка не самое разумное решение. Он не рассчитывал, что ему предоставят целый отряд из полицейских, но даже один, вооруженный, при исполнении, вселил бы в него уверенность.

Почему мама Дора настолько непоколебима? Неужели она действительно считает, что этот хренов Сэмми – настолько важная шишка, что сможет защитить ее от полицейских, как только к ним поступит сообщение о ведущейся нелегальной деятельности в одном из придорожных мотелей? Что, этот Сэмми – какая-нибудь местная мафия?

Он остановился на стоянке перед участком. Оглядываясь на припаркованные бело-голубые автомобили, поднялся на крыльцо. Боже, в Спарксе даже участок не могут сделать, как следует. Что это за здание? Бывшая забегаловка, отданная под муниципальные нужды? Мелкий, захолустный, затхлый городок, в котором на старых дрожжах пригрелись отвратительные твари. Но ничего, если миссия Тони в этом городе – это положить конец одному из борделей, то сейчас он совершенно точно готов.

Тони распахнул двери и вошел внутрь. Он ожидал услышать гомон людских разговоров, шелест бумаг, увидеть бешеный водоворот преступлений и наказаний. На деле же все оказалось куда более прозаичнее: двое полицейских, развалившись на стульях, пили кофе, лениво переговариваясь друг с другом, еще один стоял возле стенда, открепляя какую-то бумагу. В центре, спиной к нему, был шериф. Именно к нему Тони и направился.

- Сэр, у меня дело особой важности. – Сказал он, подходя. – Оно касается нелегальной проституции и незаконного борделя возле трассы.

Шериф обернулся. Он был одет в рубашку песочного цвета. На груди блеснул золотистый значок.

- Вы это серьезно? И что же это за бордель?

Тони замер, забыв закрыть рот, из которого вдруг пропали все нужные слова. Прямо перед ним, криво ухмыляясь, стоял Сэмми собственной персоной. Тот самый Сэмми, жирный, обрюзгший, потный. Сэмми, вжимавший Нэнси в стену и требовавший своей доли. Сэмми, отчитывавший проституток за то, что они якобы «распустились». Гомофобный Сэмми, считавший, что СПИД передается только от одного гея другому. Сэмми был шерифом. Шерифом всего чертового округа. Мама Дора кровожадно ухмылялась, слушая бредни Тони о том, как он сдаст ее мотель копам. Копам, которые по совместительству были и местными сутенерами!

Он сразу все понял: почему люди Сэмми везде, откуда они все видят, как все знают. Копы могут находиться действительно повсюду, и никто их не заметит, никто ни в чем не заподозрит. Они могут быть абсолютно везде. И уж тем более могут покрывать грязные занятия проституцией, позволять клиентам делать все, что взбредет им в нетрезвую или больную голову. Тем более с теми, кто не на хорошем счету. А может ли быть на хорошем счету у гомофоба трансвестит-гей? Вряд ли.

- Я Вас слушаю. – Напомнил о себе Сэмми, смерив Тони насмешливым взглядом. О, безусловно, он уже был наслышан о ловком журналюге, сующем свой нос в чужие дела.

- Мама Дора... - Почему-то сказал Тони, когда все эти мысли лихорадкой пронеслись перед его глазами. – Она звонила Вам? Насчет Мэнни.

Сэмми вдруг хлопнул своими руками по его плечам, заставив того немало вздрогнуть.

- Так вот, как ты выглядишь. – Сказал шериф, ощерив ряд ровных зубов в улыбке. – Ребята мне говорили, что рядом с этим п*дором ошивается еще один. Что, голубки, наворковались?

- Нам нужно ехать на ранчо немедленно. – Стараясь не слышать его, продолжил Тони. – Этот Мэнни... Он может сделать с ним все, что угодно. Он псих.

Сэмми оглянулся на своих парней, затем развернул его к кофе-машине и повел, придерживая за плечо.

- Значит, слушай сюда. – Сказал он, вжав Тони неожиданно сильно в жестяной бок автомата с кофе. – Мне вообще пох*ю с тем, что там и как в этом вашем извращенном, вонючем мирке. Пусть хоть на ножки табурета этого п*дора сажает. – Он нажал на кнопку автомата, другой рукой все еще придерживая плечо Тони. – Но с мамой Дорой у нас такой уговор. Если девочка задерживается после смены более, чем на восемь часов, мы только тогда идем ее искать.

Автомат зашумел, приготовляя напиток. Сэмми, между тем, продолжал:

- Потому что всякие ситуации могут быть. У тех, кто на улице, может быть двойной тариф за продление смены по желанию клиента. Что нам, палки в колеса ставить?

Он взял стаканчик с кофе и отпил молочную пенку, шумно втягивая в себя горячий напиток. Поглядел на Тони с издевкой.

- Поэтому пока на часах не будет ровно три, я никуда своих парней не подниму. – Он отпил еще кофе. – Понял, членосос позорный?

- Но если к этому времени уже будет поздно? – Выдавил из себя Тони, глядя в его прищуренные глаза. Больше всего в лоснящемся лице Сэмми его ужасала остававшаяся на верхней губе пена. Такие молочные усы, родом из детства. Они напоминали Рождество и какао, заботу родителей, подарки. Которые будто размазывало со всеми кишками вверх по трассе под прущей напролом фурой.

- Что ж, он сам выбрал такую судьбу. – Сэмми пожал плечами, улыбнувшись. Потом, покопавшись в карманах, выдал Тони монетку. – На, купи себе тоже. Здесь отличный кофе. Из Рино компания доставляет.

Тони проводил его взглядом, почувствовав себя маленьким и обоссавшимся. Было дело, он мочил простыни лет до восьми. Как же было стыдно перед мамой. И как он боялся отца, который увидит и сразу начнет сравнивать его с превосходным Джимом. Конечно, ведь Джим никогда не ссался в кровать. Он с первых месяцев жизни сразу же выучился ходить на горшок. Прекрасный, умный, сильный, старший Джим, черт бы его побрал!..

Выронив монетку из рук, Тони скорым шагом направился на выход. Если и закон оставил его, у него остается только один путь. Поехать туда самому.

У него не было совершенно никакого оружия. Добравшись до нужного места и остановившись перед запертыми воротами, Тони раздумывал, что бы выбрать для себя в качестве вооружения. Вначале поднял палку, затем огляделся и увидел небольшой камень, который отлично лег в руку. Что ж, придется бороться за Нэнси доисторическими методами. Пусть так.

Ранчо выглядело неприступным. Тони увидел следы шин, которые скрывались под запертыми воротами. В них стояла вода – значит, с ночи отсюда никто не выезжал. Вначале Тони решил постучать, надеясь на благоприятный исход и собственную пустую панику. Но когда на его стук ожидаемо никто не ответил, кроме пары псов, мгновенно залившихся остервенелым лаем, Тони понял, что придется брать эту высоту. Вначале закинул за ворота камень, свое единственное оружие. Следом залез сам.

Псы были пристегнуты и тянули короткие поводки, подавшись навстречу Тони. Если псы не спущены, значит, хозяин дома. Какой смысл оставлять собак в недосягаемости от предполагаемого вора?

Не без труда, Тони спустился. Замер в тени, прислушиваясь и наблюдая. Он оказался на крытом дворе. Здесь было очень прибрано, даже слишком чисто, все стояло один к одному, никакой грязи, никакого тряпья или мусора. Налево возвышался деревянный двухэтажный дом. Ставни в доме были опущены. Он выглядел нежилым. Направо были закрытые стойла и другие хозяйственные постройки. Они пустовали. Доски кое-где просели и покосились, но все еще выглядели весьма добротными.

Прямо мимо пристегнутых собак шла дорожка, выложенная каменными плитами. Она вела в закрытый двор. Тони пригляделся. Замер, увидев то самое дерево, о котором говорил ему Нэнси. Нэнси приходилось прятаться в этих постройках под лаем собак, «играя» в самую отвратительную в мире игру, ждать, когда водящий все же настигнет его, знать, что выиграть по-другому не получится. Выиграть получится только тогда, когда он проиграет. Ужасный, омерзительный парадокс.

Так и не услышав никаких признаков жизни со стороны дома, Тони поднял свой камень и двинулся в сторону дерева. Собаки опасно взметнулись на задние лапы по мере его приближения. Но сорваться с места им не удалось – крепления были новыми, как будто недавно сделанными. Тони шикнул на них для виду, а затем вышел во двор. Снова вжался в одну из стен, затаившись, наблюдая.

Во дворе было много клумб, но все они были пусты. Либо то, что там цвело, уже погибло, либо никогда и не существовало. Тони показалось, хозяин готовил это место для кого-то. Для жены? Но страшная болезнь или другое несчастье разрушили его планы, так и не дав реализоваться мечтам.

Дорожка из плит повела его к массивному дубу, который грозно поднял свои наполовину голые ветви над двором, уходя верхушкой в единственное открытое пространство, не перекрытое досками. Тони настолько привык к окружающей пустынной местности, что этот великан поначалу показался ему искусственным, ненастоящим или мертвым. Но, приблизившись к нему, он понял, что ошибался. По коре дуба вились дорожки глубоких морщин, возвышался легкий зеленый пушок, еще были видны листья, не успевшие опасть на землю под влиянием всеобщего увядания.

Тони застыл перед исполином, оглядывая его со всех сторон. Дотронулся до ствола, посмотрел на ладонь. К ней пристали мелкие частички древесины, пылинки, грязь. Откуда дерево, подобное этому, может черпать необходимую воду в такой пустыне? Впрочем, эти земли находятся севернее, чем мотель, и вокруг роща. Вероятно, здесь почва немного другая, лучше задерживает в себе влагу. Да и хозяин этого мрачного места заботится.

До него донесся слабый звон цепи. Тони оглянулся было к собакам, боясь, что им удалось-таки сорваться. Но внутренний двор был пуст и наполовину погружен в полумрак, как и прежде. Слабый звон повторился. Следуя ему, Тони обошел дуб по часовой стрелке. И мгновенно бросился к наполовину лежащему на земле Нэнси, руки которого были затянуты в наручники высоко над головой.

- Натан!.. Боже... - Тони обхватил его тело, одетое в форму бойскаута. Нэнси выглядел в этом маскараде странно, хотя одежда была по его фигуре. Даже ботинки были и гольфы.

Нэнси сощурился, открыв глаза. Улыбнулся.

- Тони, ты мне снился только что. – Мечтательно сказал он. – Мы с тобой гуляли по красивому городу. У нас были друзья. И красивые витрины вокруг. – Он поморщился, почувствовав, как затекли его руки. Затем нахмурился, подавшись назад. – Ты что здесь делаешь? Тебе не нужно здесь быть.

- Подожди, подожди, постой. – Тони оглядел Нэнси. К счастью, тот просто спал. Никаких ссадин, порезов, никаких признаков насилия не было. Даже вся одежда была на месте. – Ты не вернулся в мотель, и я... я приехал сюда, чтобы тебя спасти.

- Что? – Нэнси засмеялся. Но затем застонал, попытавшись высвободить руки. Оглянулся. – Мэнни! Мэнни, ты опять не прочитал инструкцию к своим колесам! Мэнни! Чертов придурок...

Тони посмотрел в ту же сторону, куда кричал Нэнси. Увидел белый зад из наполовину спущенных штанов. Крупный лохматый мужчина лежал лицом вниз. Было видно, что он дышит.

- Тони, только не делай ему больно! – Успел предупредить Нэнси перед тем, как Тони приблизился к «маньяку». И вовремя – Тони подумывал о том, чтобы разбудить Манфреда пинком в ребра.

- Что с ним такое? – Тони опустился перед Мэнни на корточки.

- Отключился, наверное. – Нэнси толкнулся от земли и поднялся. Передернул плечами. В зеленых шортиках было прохладно. – Тони, будь душкой. У него там на груди в кармане ключ от наручников. Можешь открыть?

Тони с трудом перевернул крупное тело на спину. Едва не отскочил назад. Манфред уставился распахнутыми глазами в темную крышу над их головами. Он моргал, но при этом выглядел так, как будто находится не здесь, не в этом месте и, возможно, даже не в этом теле.

- Натан, так и должно быть, чтобы у него были открыты глаза? – Спросил Тони, опасливо оглядывая хозяина ранчо.

- Что? – Нэнси с легким звоном цепи вышел из-за его спины. Пораженно замолчал. Затем сказал. – Так, давай, освобождай мне руки, я его осмотрю.

Дотрагиваться до тела, глядящего вверх над собой и при этом не реагирующего ни на что другое, было жутко. Как будто Тони заглянул в лицо живому мертвецу. Но он все же извлек из кармана ключ и открыл наручники. Нэнси, потирая запястья, опустился рядом. Концы красного галстука качнулись над окаменевшим лицом.

- Эй, Мэнни. – Позвал хозяина Нэнси, пощелкав пальцами. – Ты меня слышишь?

Манфред не ответил. Только медленно моргнул, глядя вверх. Тони с Нэнси переглянулись.

- Было такое уже? – Спросил Тони. Нэнси покачал головой.

- Нет. Все случилось, как в прошлый раз. У него опять новые колеса, он опять принял не по рецепту, опять потащил меня, опять вырубился. Ох, Мэнни, ну, как же ты так?.. – Нэнси дотронулся до волос, уже наполовину тронутых сединой. – Наверное, нужно вызвать скорую. Нельзя его так оставлять.

Одежду Нэнси, как и телефон, они нашли в заколоченном доме. Нэнси хорошо здесь ориентировался.

- Мы иногда тут пили чай после всего. – Признался он, хозяйничая возле небольшой электрической плитки. – Мэнни – большой умник. Смотри, какая у него большая библиотека! Он работал раньше профессором в университете в Рино. Представляешь?

Тони кивнул. Бригаду они вызвали, как только вошли в дом. Стоило лишь догадываться, сколько времени займет им добраться до этого Богом забытого места.

- Может быть, он придет в себя? – Спросил с надеждой Нэнси. – Вдруг это побочный эффект такой.

- Он вообще ни на что не реагировал. Вряд ли можно обойтись без врача. – Тони сел за широкий дубовый стол. – А что, он тебе не заплатил?

- Что ты, сладкий? – Нэнси разлил им в кружки кипяток. – Мэнни по этой части всегда наперед платит. Я просто так волнуюсь. По-дружески. Он очень хороший человек, правда. Умный, искренний, немножко наивный. – Он сел рядом с Тони. Шепнул доверительно. – Мне кажется, он гений.

- Если гений, чего живет в таком странном месте? И покупает тебя, чтобы играть в изнасилование?

- Все гении обречены на безумие. – Нэнси пожал плечами. Отпил чай. Вздохнул. – Что-то мне нехорошо, милый. Кости ломит.

Они дождались скорой помощи. Персонал Тони уже был знаком. Они погрузили Мэнни в машину, не дав никаких прогнозов. Сказали, что можно будет прийти на следующий день и узнать у врача, как состояние пациента. Уходя, Нэнси бросил лающим псам еду, которую нашел в холодильнике. Затем упал рядом с Тони на сиденье автомобиля.

- Прибавь печку, лапушка. – Сказал Нэнси перед тем, как снова провалиться в болезненную полудрему. – Кажется, меня прохватило, пока я там висел. Так холодно...

Мисдиминор в уголовном праве США – проступок, близкий к административному правонарушению. Как правило, наказание ограничивается денежным взысканием