Последнее время моя мама переживала, что я стала слишком самостоятельной. По ее мнению, мужчинам не нравятся женщины, решающие все сами, и именно поэтому у меня не сложились последние отношения.

Мы с Олегом познакомились два года назад на выставке, стали встречаться, вскоре я переехала в его съемную квартиру, а чуть позже, когда он сделал предложение, стали думать о собственном жилье. У Олега был четкий план: оформить льготную ипотеку как молодая семья, купить просторную двушку, лет через пять родить первенца, за ним второго... Будь на моем месте другая, она была бы счастлива четко продуманному будущему, а вот я не могла. В этих отношениях я задыхалась и с каждым днем, приближающим меня к браку, четче сознавала, что теряю часть себя.

Олег пытался отобрать мою индивидуальность, аккуратно подделывая меня под себя. Он открыто не давил, но всегда давал понять, что его мнение правильное, поступки — верные. Ему не нравилось, что я много работаю, что хочу иметь финансовую независимость... «Карьеристка», — с обидой твердил он. В какой-то момент мне стало невыносимо находиться в его, не нашей, квартире, ведь там все было так, как желал Олег. Все чаще я уходила: гуляла, работала в кофейне, обедала в одиночестве.

Я ушла от него в прошлом январе: вернувшись вечером с работы, прошла на кухню, поставила разогреваться его любимую лазанью, а сама направилась в комнату собирать вещи. Олег не мог поверить, что я вот так просто решила с ним порвать, думал, что у меня интрижка, поэтому наговорил глупостей, после которых уйти оказалось гораздо проще.

Нет, я не одиночка и моя пустая московская квартира, как бы я ее ни любила, порой давит напоминанием, что у меня никого нет. Я искренне хочу быть любимой и любить самой, в моей душе кроется огромное количество нерастраченной нежности. И все же, отношения должны дарить счастье обоим, поэтому мне нужен тот, кто примет меня настоящую со всеми недостатками. Когда-то у меня был такой человек, а все прочие так и не смогли дотянуться до его уровня. А может быть, я просто так и не разлюбила Игоря?..

Спустя несколько месяцев после расставания я случайно встретила Олега в торговом центре. Он пригласил меня на обед, и нам удалось спокойно поговорить. Оказалось, это нужно было нам обоим, чтобы идти дальше, пусть и порознь. Олег убедился, что я действительно ни с кем не начала встречаться, его уязвленное самолюбие удовлетворилось хотя бы этим. Мы решили остаться друзьями. Самая распространенная ложь бывших любовников.

Родители расстроились, что моя личная жизнь дала трещину. Они так и не поняли, почему я инициировала разрыв, а еще очень удивились, узнав, что план взять ипотеку никуда не делся. Пусть родители не говорили этого вслух, но совершенно точно сомневались, что я вытяну ипотеку сама. Я же твердо стояла на своем и в итоге получила то, к чему стремилась.

За девять лет моей жизни в Москве столица научила меня быть уверенной, решительной и сильной. Слабаков этот город безжалостно молотил, как гигантская мясорубка. А я не хотела становиться фрикаделькой и катиться в родной Романовец, потерпев поражение. Я устояла, добилась того, что многим не под силу, и теперь была готова к новой войне. Если меня не сломила Москва, то у какого-то городишки во Владимирской области это точно не выйдет.

***

По пути в Романовец я купила коробку самой разной бытовой химии, швабру с пульверизатором и метлу. Мне хотелось уже через пару дней открыть пекарню, и неважно, что скажут горожане. Даже если посетители не придут, важно показать, что мы с мамой не собираемся сдаваться. Вот только мой боевой настрой немного угас, когда я добралась до места.

В помещении витал кислый запах испорченных закусок, которые так и остались стоять на подносах. Сладкие пятна на полу засохли, превратившись в жесткую корочку на светлом кафеле. Стеклянная витрина была вся заляпана следами пальцев — видимо, на нее облокачивались фельдшеры, когда оказывали помощь маме. У меня даже промелькнула мысль позвонить в профессиональный клининг, но я быстро сообразила, что в таком маленьком городке подобная услуга вряд ли есть, а заказывать уборку из Владимира слишком дорого. В конце концов, это лишь первая трудность и она не должна меня пугать; впереди самое сложное — выпечка и открытие. Еще раз окинув взглядом этот бедлам, я пошла в машину за рабочим реквизитом.

Пришлось убираться до позднего вечера без единой передышки. В десятом часу я устало опустилась на стул за одним из столиков и довольно оглядела сверкающую чистотой пекарню. Захотелось все сфотографировать и отправить сообщением маме, но я решила повременить до утра, когда навещу ее лично. Тогда же я планировала сообщить ей о небольшом отпуске, который для нее устрою.

Врач порекомендовал маме полный покой, хороший уход и правильное питание. К сожалению, я не могла дать всего этого сама, зато вспомнила про один подмосковный санаторий, где несколько лет назад восстанавливалась после аварии жена моего начальника. Оставалось только узнать о цене и свободных номерах, и заняться этим я решила за ужином, вот только на то, чтобы стоять у плиты не осталось сил.

Я села в машину, чтобы заехать в ближайший супермаркет за чем-нибудь готовым, но тут увидела вдалеке яркую неоновую вывеску бургерной Ильи Романова. Можно было убить не двух, а даже трех зайцев одним выстрелом — поужинать, навести справки о санатории и прощупать почву относительно первого и пока единственного подозреваемого в деле Марины Поляковой.

Помня о том, как издевался надо мной Илья, я решила явиться в его бургерную во всеоружии. После изнурительного дня я выглядела не лучшим образом, но косметика все исправила, а немного сухого шампуня спасло прическу. Из чемодана я достала свои самые узкие джинсы и вместо бесформенной толстовки надела обтягивающую водолазку. Мне казалось, что детские обиды давно в прошлом, но думая о том, что вскоре встречусь со своим злейшим врагом, поняла, что они никуда не делись. Чтобы позволить себе бокал вина или холодного пива, я оставила машину во дворе и пешком направилась к бургерной.

Заведение Ильи было на уровень выше рюмочной, которую держал когда-то его отец, тем не менее название «бургерная» казалось для него слишком шикарным. Это был странный бар с бильярдным столом, двумя игровыми автоматами и длинной стойкой из массива дерева. В полумраке помещения я разглядела плакаты в стиле соцреализма, Америки времен Элвиса и богемного ар деко — сумасшедшая эклектика.

Бар — назвать это «бургерной» у меня больше не поворачивался язык — оказался до отказа забит людьми, в основном мужчинами, жадно пьющими пиво стакан за стаканом. Если бы не запрет на курение в местах общепита, то тут наверняка стоял бы непроглядный табачный дым дешевых сигарет. Обслуживание явно было ниже среднего, потому как на многих столиках громоздились пустые пивные бокалы, которые забирали, скорее всего, только когда за стойкой не оставалось посуды.

В подобном месте я была впервые. Неважно, одна или с кем-то, но перекусить я ходила в достаточно приличные места с совершенно иным контингентом. Здесь я почувствовала себя не в своей тарелке и, откровенно говоря, опасалась за собственную безопасность.

— Вы кого-то ищете? — раздался за моей спиной хриплый мужской голос.

Обернувшись, я увидела перед собой Илью. Время его не пощадило. От смазливого румяного лица со злой ухмылкой не осталось и следа. Мы были ровесниками, но стоящий передо мной человек выглядел значительно старше. Его лоб изрезали морщины, густую темную щетину разбавляла седина, а прежний недобрый, но всегда горящий взгляд сейчас был совершенно потухшим. Передо мной стоял не тот мерзавец, каким я его помнила, а уставший, измотанный жизнью мужчина.

— Я искала, где поужинать, — ответила я, гадая, узнает он меня или нет.

— Одна?! — искренне удивился он.

— А это проблема? — с вызовом бросила я.

Лицо Ильи моментально изменилось, и на нем заиграла та самая, хорошо знакомая мне ухмылка. Осмотрев меня с ног до головы, чуть задержав взгляд на груди, он хмыкнул что-то неразборчивое и растянул губы в довольной улыбке, похожей на акулий оскал. Его усталость и равнодушие мигом испарились, зато появился интерес. Неужели он узнал меня... или все же нет? Я непроизвольно поежилась, будто вновь чувствуя боль мелких камешков, врезающихся в мою кожу. Мне захотелось убежать, спрятаться, раствориться в воздухе, но разве я могла?

— Столиков свободных нет, да мы и не предлагаем занимать целый стол одиночкам. Но могу предложить вам место за стойкой. VIP-место, так сказать. Идемте за мной. — Резко развернувшись, он махнул рукой, чтобы я следовала за ним, и направился к барной стойке.

Нет, не узнал. В его глазах читалась наглая заинтересованность мной как женщиной. Узнай Илья во мне крокодилиху, повел бы себя совсем иначе.

— Сюда, пожалуйста, сейчас дам меню.

Я села на высокий стул, и вмиг передо мной возник огромный ламинированный лист меню. Стоит отменить, что выбор блюд действительно впечатлял: бургеры, пивные закуски, супы, паста, гарниры и даже шашлыки. Другое дело — как все это будет приготовлено. Я бросила взгляд в тарелку своего соседа с остатками огромного бургера и почувствовала, как у меня потекли слюнки, а от голода свело живот.

— Я буду то, что у него, — сказала я нарисовавшемуся за стойкой Илье.

— Хорошо. Двойной чизбургер с картошкой. Что пьете? У нас отличный стаут...

— Я больше по светлому. Есть бельгийское?

— Лефф блонд. Для девочек, — подмигнул он.

— Отлично, давайте его. — Я никогда не любила пиво, но если выпивала, то отдавала предпочтение Бельгии. В отличие от германского, бельгийское пиво было не таким горьким и вполне терпимым.

Пока Илья передавал мой заказ на кухню и наливал пиво, я осмотрела посетителей. Справа сидел пожилой мужчина, почти управившийся со своим двойным чизбургером. Его лицо было мне совершенно незнакомо, а вот за ним устроились два хорошо известных мне романовчанина. Один из них жил на соседней от нашего дома улице. Не знаю, где он работал, но днем постоянно ошивался на центральной площади города и ругался на правительство, а по вечерам его видели в рюмочной отца Ильи. Второй раньше работал грузчиком в универмаге, а в свободное время составлял компанию приятелю. Очевидно, теперь они стали завсегдатаями бургерной, доставшись Романову-младшему по наследству вместе с помещением. С другой от меня стороны стул пустовал, и я положила на него сумку, предварительно вытащив из нее планшет. Дальше сидело несколько мужчин, кажется, все они работали на нашем заводе. Видимо, пришли сюда пропустить стакан-другой после смены.

Этот бар явно не предназначался для приличных девушек, а вот Илья сюда отлично вписывался. Он ловко наполнял стаканы пенным, громко смеялся и перекидывался злачными шутками со своей мутной клиентурой. Теперь еще более странным казалось то, что у него могли возникнуть серьезные отношения с Мариной. Как она, директор по качеству нашего завода, могла влюбиться в такого мужчину? Пытаясь понять это, я стала разглядывать Илью: широкие плечи под застиранной футболкой с эмблемой его забегаловки, никакого пивного животика, как у многих здешних мужчин, упругая попа. Возможно, именно это привлекло Марину? Мог ли их связывать только секс? Это очень даже вероятно, как и то, что со временем она поняла: будущего с таким типом быть не может, и, в конце концов, Полякова ушла от него, а он... Он ее убил?

— Простите, но вы не могли бы убрать вещи? — нарушил ход моих мыслей Илья, указывая на соседний стул, который я заняла.

— А? Да... конечно, — я поспешно взяла сумку и положила ее себе на колени.

— Кхм... Могу поинтересоваться, что же такая привлекательная девушка как вы делает одна вечером в подобном месте?

Илья развел руками, а потом облокотился на стойку так, что наши лица оказались непозволительно близко. Его горячее дыхание, отдающее табаком и алкоголем, обожгло мне лицо, и я отпрянула. Он заигрывал со мной, и, возможно, стоило поддержать его игру ради дела, но это было выше моих сил. Отвращение к этому человеку оказалось настолько сильным, что даже для расследования я не могла изобразить к нему интерес.

— Я пришла перекусить. Если у вас какие-то другие мысли, то вы ошибаетесь, — отрезала я. Мне хотелось поставить этого наглеца на место. Что он о себе возомнил?

— Перекусить? — он изогнул бровь и ухмыльнулся. — Это от голода вы так меня разглядывали? Хотя да... взгляд у вас действительно голодный.

Я с трудом сдержалась, чтобы не плеснуть ему в лицо пиво. Мерзкий и самоуверенный, такой же, как и девять лет назад. И если Илья не изменился, значит он, как и раньше, агрессивен. По моему взгляду он понял, что ошибся, решив, будто я ищу мужского внимания. Не говоря ни слова, Романов отстранился, но продолжал саркастически улыбаться и глазеть на меня, пока его не окликнули с кухни.

От этой вроде бы незначительной схватки у меня задрожали руки, а во рту пересохло. Детский страх перед этим человеком вернулся. Я промочила горло пивом и поморщилась от его горечи. Этим вечером моя самонадеянность подвела, я оказалась не готова ко встрече с давним врагом. Снова возникло дикое желание поскорее уйти, поэтому я решила занять мысли другим и забронировать санаторий для мамы.

Мне удалось подыскать подходящий номер. Поскольку сейчас был не сезон, при длительном проживании цена вышла не такой высокой, как я опасалась. Оставив на сайте электронку, я немедленно оплатила первые две недели карточкой. И как раз, когда пришла СМС, что платеж прошел, рядом со мной возникла тарелка с огромным чизбургером. Глядя на блестящие булочки, обнимавшие две огромные поджаренные котлеты, по которым стекал расплавленный сыр, я почувствовала, как у меня громко заурчало в животе.

— Угу... Вы и правда голодны, — усмехнулся Илья и подмигнул. — Приятного...

Я схватилась за приборы, отрезала кусок котлеты и тут же его отправила в рот. Блюдо оказалось действительно вкусным. Нежное, сочное мясо таяло во рту, мои губы перепачкались в жиру, и чудилось, что масло даже на подбородке, но это было последним, о чем я думала. Только немного утолив свой голод, я обратила внимание, что перед пустующим стулом поставили тарелку с макаронами по-флотски. Я не помнила, чтобы в меню значилось такое блюдо. Еще более странным было то, что вместо пива рядом с тарелкой оказался стакан сока. И тут я увидела, как сквозь компанию здоровенных мужиков протискивается маленькая девочка в спортивном костюме и огромных очках с толстыми линзами. Чуть косолапя, она шла прямиком к стойке, а потом ловко забралась на стул, который некогда занимала моя сумка, взяла вилку и стала насаживать на зубчики макаронинки-рожки.

— А ты с кем тут? — спросила я у маленькой гостьи и стала озираться в поисках ее родителей.

— Ни с кем, — ответила она, поправляя пальцем очки на носу. — Я ужинаю.

— Эм... Я не думаю...

Я не знала, что сказать, но понимала, что не могу оставаться в стороне. Поймав на себе взгляд Ильи, возвращающегося от одного из столиков с подносом грязной посуды, я подозвала его к себе.

— Повторить? — сходу спросил он, указывая на мой полупустой бокал.

— Нет, не надо. Я хотела сказать, что кажется, этот ребенок здесь без родителей.

— Этот ребенок здесь с родителями. Да, Алиса? — Илья потрепал малышку по волосам.

— Ну, пап, — девочка чуть отстранилась, чтобы поправить свой хвост, и в этот момент у нее с носа соскочили очки и упали прямо в тарелку.

— Я тебе говорил, чтобы ты носила их на резинке, — недовольно пробормотал Илья, взял очки, протер их салфеткой и протянул дочери. — И чтобы все съела.

— Это ваша дочь? — не выдержала я.

— Да. Так что она здесь под присмотром, — на этих словах Илья развернулся, взял пустой поднос и пошел к только что освободившемуся столику.

Я не должна была удивляться подобной безответственности, и тем не менее меня поразило, что Илья кормит свою малолетнюю дочь среди этого сброда. Здесь с ней могло случиться все, что угодно. Например, сейчас он занят посудой и совершенно не смотрит на девочку. Кроме него в зале были еще несколько работников, но они только выносили блюда из кухни и почти не показывались в зале. Выходило, что девчонка здесь совсем без присмотра.

— Сколько тебе лет, Алиса? — спросила я.

— Вообще-то мне нельзя говорить с незнакомыми, — ответила девочка, продолжая уплетать макароны.

— Ясно. И ты всегда тут ужинаешь?

Малышка меня проигнорировала, продолжая есть. В этот момент с нами рядом нарисовался ее отец. Илья достал из-под стойки яблоко, вытер его о свои джинсы и положил на полупустую тарелку дочери.

— Похрустишь у себя. Посуду сегодня можешь не мыть, я сам.

— Вы еще заставляете ребенка мыть тут посуду?

— Я не понял, какие-то проблемы? — он сердито уставился на меня. Вылитый Илья из моего прошлого. Не хватало только горсти камней или ивового прутика, которым он как-то больно отхлестал меня по голым ногам. И почему-то мне казалось, что его злые шутки с годами никуда не делись.

— Никаких. Счет, пожалуйста.

Он молча удалился к кассе, и я проводила его таким злым взглядом, на какой только была способна. Если бы можно было убить силой мысли, то сейчас от Ильи не осталось бы мокрого места.

— Вообще-то всем надо мыть за собой посуду, — прервала мои гневные мысли Алиса.

— Что? — переспросила я.

— Я уже взрослая и могу помыть за собой тарелку. Всем надо убирать за собой, — девочка слезла со стула и снова поправила очки — теперь я видела, что они ей сильно велики, поэтому она так мучается. Тут вдруг она протянула мне руку. — До свидания.

— До свидания, — пробормотала я, пожимая ее ладошку. Алиса развернулась и потопала в сторону кухни, не обращая никакого внимания на шумные компании, громкие ругательства со стороны бильярдного стола и откровенные лобызания парочки в углу.

— Счет! — громко крикнул Илья и передо мной упала деревяшка с приколотым чеком.

Я полезла в сумочку за кошельком и только потом посмотрела на сумму. Цены здесь были на порядок ниже московских, к тому же мне сделали скидку десять процентов. Интересно, я попала в счастливые часы, или так заманивают всех новых клиентов? Оставив деньги с щедрыми чаевыми, поскольку у меня имелись только крупные купюры, я стала скорее собираться, чтобы больше не встречаться с Ильей, но он молниеносно нарисовался рядом.

— Сейчас дам сдачу.

— Не надо.

— Серьезно? Хм... так понравился бургер? Или обслуживание?

— И то, и другое, — съязвила я.

— Подождите... Как вас зовут? Мы раньше нигде не встречались? Знаю, это стандартный подкат, но мне действительно знакомо ваше лицо...

— До свидания, — кинула я, игнорируя все его вопросы, и поспешила к выходу, чтобы как можно скорее отсюда убраться.

***

Я уселась по-турецки на стуле рядом с маминой койкой, показывая фотографии пекарни после уборки и наслаждаясь ее улыбкой. Врачи в один голос твердили, что маме лучше, но я не могла не волноваться. Она действительно выглядела здоровее, однако все равно была очень бледной и уставшей, ей требовался хороший отдых. Мамочка чуть не заплакала, когда я сказала, что забронировала для нее курс восстановления в санатории. Она попыталась отказаться от поездки, но я настояла. Правда, решающим фактором стало то, что в случае отмены путевки за нее не вернут деньги; это было ложью, но как иначе?

— Только мне не нравится, что ты собираешься оставаться здесь. Лина, возвращайся в Москву. Подумай о работе. И твоя квартира...

— Все в порядке. По поводу работы — я могу перейти на фриланс, если не продлят удаленку, я уже думала об этом. А что касается квартиры, то, может быть, получится ее сдать, тогда у меня не будет расходов на ипотеку.

— Сдать?!

— Да, но не навсегда. Я договорюсь об аренде на несколько месяцев, а дальше — посмотрим.

— Несколько месяцев? И что ты собираешься все это время делать здесь — в Романовце?

— Ты знаешь...

— Лина, брось эту затею. Для полиции все давно решено, — вздохнула мама и отвернулась, чтобы я не заметила ее слез, но я слишком хорошо ее знала.

— Мам, я не отступлю, — решительно ответила я.

— Но ведь дело не только в папе? — смахнув слезы, мама строго посмотрела на меня. — Я видела вас с Игорем, и его взгляд в твою сторону...

— И что?! Мы взрослые люди! — отчеканила я.

— И то. Лина, он не пара тебе.

— Прекрати, мам. Это моя жизнь. Я люблю тебя, но не позволю вмешиваться в вещи, которые тебя не касаются.

— Знаю, что не позволишь, но выслушаешь, — безапелляционно сказала она и взяла меня за руку, — Игорь не такой, как ты.

— Конечно, он богатый и будущее у него все уже расписано: что и с кем... Я эту песню слышала с четырнадцати лет!

Пусть мне не хотелось огорчать мать, сейчас эмоции взяли верх над разумом, и я сорвалась.

— И это тоже. Но я о другом, Лина. Он несвободен. У него есть невеста. И я сильно сомневаюсь, что он поступит с ней так, как ты с Олегом.

Не знаю, чего я ожидала. Что моя школьная любовь дождется меня? Что откажется от отношений в память о том, что было между нами? Конечно, у него была девушка или даже невеста... Но кто знает, насколько у них серьезно на самом деле? Игорь был рядом, когда у нас случилось горе, он пришел на папины похороны, помогал нам и... хотел вновь меня увидеть. Он сам сказал об этом на кладбище.

— Мама, я не собираюсь вновь сходиться с Игорем. Если он счастлив в новых отношениях, то я рада, — в очередной раз солгала я и себе, и матери.

— Лина...

— Лучше расскажи о другом. Я вчера зашла в бургерную и встретила Илью Романова.

— Ты ходила в это место?! Ты что?! Там же собирается весь сброд!

— Я уже это поняла, но тогда не знала.

— Чем ты думала? Помнишь, что там было раньше? Сейчас это место ненамного лучше. Все та же местная алкашня... Это для вида там продают пиво, в основном молодежи, но для своих торгуют самогонкой и непонятным сидром. Надеюсь, к тебе там никто не пристал?

— Мам, нет... Все в порядке. Не волнуйся, тебе вредно. Я просто зашла перекусить, потому что устала после уборки в пекарне, а готовить не было сил. Но я хотела поговорить о другом. У Ильи есть дочь?

— Да, бедный ребенок. Ее мамаша — самая настоящая кукушка. Совсем мальчишкой Илья обрюхатил какую-то девицу из Владимира, но сам этого не знал. Потом она появилась в Романовце с огромным пузом, стала требовать свадьбы. Не знаю, что там было, но он на ней не женился. Она родила, прожила здесь несколько недель и, как только восстановилась после родов, сбежала, оставив ему дочку. Бедная малышка была совсем слабенькой, и неудивительно, с такими-то родителями. Ее мамаша пила, курила... Ее не смущал даже огромный живот.

— Поэтому у Алисы проблемы со зрением?

— И не только. Она очень болезненная девочка, но такая славная. Очень любит мои пирожки. Несколько раз в неделю обязательно заглядывает с папашей в пекарню. Если бы не она, то его ноги в моей пекарне бы не было. Он ведь совсем не изменился: грубый, неотесанный. Дочка так на него не похожа. Твой папа даже как-то сказал, что если бы Илью лишили родительских прав, то мы бы взяли Алису. Кстати, именно благодаря детям Марина и Илья сошлись. Они оба водили девочек на плавание, только Камилла на два года старше.

— Значит, Илья и Марина познакомились благодаря дочкам? А я все ломала голову, как они могли сойтись, когда сами такие разные.

— Да. Камилла и Алиса очень сдружились. Алиса разумная не по годам, а Камилке, наоборот, не дашь девять. В своих группах обе девочки не нашли друзей, зато подружились друг с другом.

— А когда Марина бросила Илью, девочки продолжали дружить?

— Насколько я знаю, да. И на секцию они обе продолжают ходить.

Я вышла из больницы под вечер, когда часы посещения кончились. На улице уже стемнело, но все равно я решила пойти домой пешком, а не садиться на автобус. Мне нужно было уложить в голове все, что сказала мама. Теперь мне стало ясно, как сошлись Марина и Илья. Я даже допускала, что одинокая женщина с ребенком могла действительно влюбиться в мужчину, неравного себе по социальному статусу, если он примет ее с дочкой. Скорее всего, для Ильи это не проблема, ведь он сам один воспитывает Алису. Важным было другое — почему они расстались. Что такое он мог сделать, из-за чего Марина порвала с ним? Вдруг дело в детях? Что если он и Маринину дочь заставлял мыть посуду в баре и кормил в одном зале со всем сбродом Романовца? А если поднял на нее руку? Что бы там ни случилось, мне нужно было это выяснить, и я знала, с чего начать! Поговорить с обеими девочками.