Мой чемодан и две сумки с вещами стояли в прихожей. Мама заботливо все приготовила, чтобы я могла уехать, задержавшись лишь на недолгое прощание. Конечно, я понимала, что движет ею лишь благое побуждение скорее отправить дочь в прежнюю столичную жизнь, однако такая прыть вызвала во мне дух противоречия. Я сообщила прямо с порога, что никуда не уезжаю.

— То есть как?! — опешила мама.

— Мою квартиру не освободят в ближайшие пару месяцев, свободных номеров в приличных гостиницах сейчас нет, а там, где номера есть — либо слишком дорого, либо совсем ужасно. — Я стала раздеваться, но мама фактически нависла надо мной.

— Подожди, как же ты тогда планировала ехать сегодня, если у тебя все не устроено.

— А у нее было устроено. Да, Лина? — вмешалась бабушка, нарисовавшись в прихожей. — Она нашла какой-то вариант, но, видимо, что-то не срослось. Верно?

— Можно и так сказать, — улыбнулась я бабуле, благодаря за то, что она решила меня выручить.

— Ладно. Конечно. Я рада, что ты еще побудешь с нами. Давай помогу с сумками. — Маму наконец отпустило, она немного расслабилась и даже, кажется, действительно обрадовалась тому, что я пока не уезжаю.

Мы вдвоем перенесли вещи обратно в спальню, и мама оставила меня, чтобы я спокойно все разобрала. Однако мне не хотелось с этим спешить. Я любила маму и бабушку, обожала проводить с ними время, но жить под одной крышей — это другое. Неизвестно, сколько теперь придется пробыть в Романовце, и в родительском доме мне вряд ли будет удобно. Очевидно, что гиперопека мамы и бабули станет огромной проблемой для моего расследования. Решение пришло само собой: нужно искать съемное жилье здесь, в Романовце. Небольшая однушка обойдется недорого, и, если денег с аренды моей московской квартиры достаточно для платежа по ипотеке, незначительная трата на свой угол в провинциальном городке будет мне под силу.

Усевшись на кровать, я загрузила на ноутбуке страничку с объявлениями о сдаче жилья в Романовце и его окрестностях. Выбор оказался невелик. Из пяти актуальных объявлений мне подошли только два, но и они отпали, когда я позвонила по указанным телефонам. Первым вариантом, заявленным как студия, оказалась комната в коммуналке, а делить жилье с чужим человеком я не желала. Вторая квартира действительно была однушка без дополнительных жильцов, но в доме отсутствовала центральная канализация и горячее водоснабжение, ставить бойлер хозяева не планировали. Неужели больше никто не сдавал жилье в Романовце? Быть такого не может. Скорее всего, здесь просто не научились доверять интернету, а значит стоит поискать объявления на улице или поспрашивать знакомых. Только в этом городе у меня остался всего один человек, к кому я бы могла обратиться. Я взяла в руки мобильный и набрала Романова.

— Маркова, ты вовремя! — сходу выпалил Илья.

— Прости? Что значит вовремя?

— У меня возникла безумная идея, от которой ты, надеюсь, не откажешься! — воодушевленно произнес он.

— Ты пугаешь меня, — усмехнулась я, хотя на самом деле его тон меня раззадорил.

— Это не телефонный разговор. Приезжай в бургерную, пообедаем и все обсудим.

— Прямо сейчас? — Я бросила взгляд на часы: действительно, приближалось время обеда. Утро пронеслось незаметно.

— Да, чего тянуть?! Нам надо успеть до Рождества!

— Слушай, не знаю, что ты планируешь успеть до Рождества, но у меня к тебе тоже есть дело. Точнее просьба...

— Вот и поговорим за обедом.

Мама хмуро смотрела, как я одеваюсь: не успела вернуться с заявлением, что не еду в Москву, как снова убегаю, и куда? Опять к этому невыносимому Илье Романову! По ее мнению, я металась от одной проблемы к другой — от несвободного Игоря к сомнительному Илье. Эх, знала бы она, что происходило между нами на самом деле...

— Когда вернешься? — спросила мама и, подойдя ближе, стала оправлять ворот моей куртки.

— Не знаю, мам. Ты не волнуйся. Если вдруг буду поздно, я предупрежу.

— Постарайся сильно не задерживаться, потому что нам тоже надо поговорить, — строго сказала она.

— О чем? — я напряглась, понимая, что мама планирует какой-то серьезный разговор, и скорее всего он будет мне не по душе.

— Обо всем этом, — она эмоционально взмахнула руками, но тут же сложила их под грудью и сурово воззрилась на меня. — Дочь, я не дура и вижу, что с тобой что-то происходит. Хочу, чтобы ты все мне рассказала: и почему решила остаться на самом деле, и что у тебя с Ильей.

Отнекиваться было глупо. Мое поведение говорило само за себя. Как бы я ни желала уберечь маму от переживаний, теперь оставалось только рассказать правду. Это будет непросто, но в противном случае она надумает себе куда больше, чем случилось в действительности.

— Хорошо, мам, мы поговорим, когда вернусь. Не переживай, ничего страшного не случилось.

— Ох, Лина... — вздохнула мама и, поцеловав меня, наконец отпустила в бургерную.

***

Илья сидел в дальнем конце бургерной, что-то настойчиво печатая в ноутбуке. В заведении почти не было гостей, музыка не громыхала, как обычно по вечерам, жалюзи подняли, чтобы в зал проникал тусклый зимний дневной свет. Удивительно, как детали могут менять облик места — сейчас я зашла в обычный ресторанчик, а вот спустя несколько часов он превратится в шумный злачный бар.

Романов оторвался от своего компьютера и, завидев меня, поманил рукой и вновь стал сверлить взглядом монитор. Стало любопытно, что же там такое интересное. А еще я поняла, что мне нравилось видеть Илью таким серьезным, погруженным в дела.

— Ты работаешь? — поинтересовалась я, усаживаясь напротив него.

— Собираю информацию и уже кое-что нашел, — пробормотал он, громко клацая мышкой. — Сядь ближе, я покажу.

Я пересела на стул рядом с ним и на долю секунды почувствовала легкое головокружение. Отчего-то мое сердце забилось сильнее, а в горле пересохло. Мы оказались слишком близко друг к другу, и на меня нахлынули воспоминания о нашей ошибке. Не сговариваясь, мы оба посмотрели на барную стойку, на которой все случилось, а потом друг на друга. Если бы мы сейчас оказались одни, то это могло бы вновь кончиться чем-то неправильным, хотя и желанным. Глупо отрицать: несмотря ни на что, меня тянуло к Романову. Вот только как это было возможно, если мое разбитое сердце все еще болело от предательства Игоря?

Илья прочистил горло и снова уткнулся в ноутбук, а я стянула с соседнего столика меню. Пока я разрывалась между бургером с картошкой и легким салатом, он открывал какие-то вкладки в браузере, а когда я заказала и то, и другое, и официантка ушла, развернул монитор ко мне.

— Я знаю, с чего нужно начать поиск отца Ками!

— С чего? — поинтересовалась я, рассматривая фотографию какого-то санатория, наполовину скрытого заснеженными соснами.

— С начала. Марина никогда не говорила ни об отце Ками, ни о том, как с ним познакомилась и сошлась. Вообще не упоминала тот лагерь, но я знал, где именно она отдыхала, и решил посмотреть, что с этим лагерем стало сейчас. — Илья выжидающе посмотрел на меня, и я быстро сложила два плюс два. — Санаторий «Сосны»! На машине около шести часов, но с учетом дорожной ситуации может выйти больше, поэтому предлагаю выдвинуться сегодня вечером, где-нибудь по пути заночевать и к утру быть на месте.

— Эй-эй! Погоди! Ты хочешь сейчас поехать в какой-то непонятный санаторий, только потому, что он открыт на месте детского лагеря, в котором забеременела Полякова? Как нам это поможет?

— Санаторием руководит директриса бывшего лагеря, а еще там в администрации работают двое вожатых. Конечно, не факт, что они вспомнят, с кем крутила Маринка, да и ее саму, но мы просто обязаны попробовать!

— Илья, но это чистой воды безумие! Как мы объясним, что пытаемся выяснить? И даже если директриса и не забыла про девочку, которая десять лет назад забеременела в лагере, то вряд ли назовет нам имя отца ребенка.

— А вот тут у меня есть одна наводка! — довольно заявил Романов и открыл другую вкладку на ноутбуке.

Сначала я не сообразила, что за фотографию он показывает: выстроенные в три ряда подростки на фоне какого-то обшарпанного двухэтажного здания. Однако, стоило присмотреться, как я узнала в худенькой девочке в первом ряду Марину Полякову. Именно такой я ее и помнила: в простом сером платье с юбкой до колен и поношенных ботинках. Она разительно отличалась от остальных ребят — ее лицо не озаряла счастливая улыбка, взгляд исподлобья не имел и намека на юношескую беззаботность, закрытая поза говорила о том, как ей некомфортно быть здесь.

— Откуда это у тебя?! — не скрывая своего восхищения находчивостью Ильи, спросила я.

— Интернет. Слава ему! Набрел на статью о бывшем лагере и там в фотогалерее натолкнулся на это сокровище. Чуть не пролистал, но что-то остановило. Честно говоря, я не сразу узнал Маринку. В школе я ее почти не помню, она была не из тех, на кого я тогда обращал внимание, но что-то меня остановило. Я присмотрелся лучше, и это оказалась она!

— Здесь человек двадцать, — сказала я, всматриваясь в лица подростков.

— Восемнадцать, — не давая мне досчитать, выпалил Илья. — А парней — семь. Кто-то из них наверняка и есть отец Ками. Сначала я подумал пойти с этой фотографией к Ольге Геннадьевне, но потом сообразил, что за десять лет эти мальчишки сильно изменились, докторша не узнает того, кто к ней приходил.

— Ты думаешь, директриса лагеря узнает?

— Здесь шансов больше. Мы покажем ей фото, она сможет припомнить смену и, возможно, подскажет, с кем общалась Маринка, а если повезет, то назовет его имя.

— А если не повезет?

— Попробуем поднять документы по лагерю... Или прочешем соцсети... Не знаю, Маркова, давай решать проблемы по мере их поступления. Так что скажешь насчет поездки?

— Скажу, что это безумие!

— Это я знаю и без тебя. Но мы едем?

— Боже мой, Романов... Едем! — наперекор здравому смыслу ответила я. Илья просиял и заразил меня своей улыбкой.

Нужно было прояснить все детали поездки: на чьей машине отправимся, где остановимся на ночлег, будут ли свободные номера в санатории в разгар праздников, и во сколько нам это обойдется. Я было открыла рот, чтобы спросить обо всем, но к столику подошла официантка с подносом, уставленным тарелками с нашим обедом. То ли благодаря аппетитному запаху бургеров, то ли из-за адреналина в крови от предстоящего путешествия я почувствовала, что голодна как волк.

Мы бессердечно расправлялись со своими бургерами, не отвлекаясь на разговоры, но когда с огромной жирной котлетой, зажатой меж теплых поджаренных булок, было покончено, и мы приступили к салатам, я спросила про наш план, полагая, что Илья все продумал. Вот только единственное, что он знал наверняка, так это то, что поедем на его машине. Романов понятия не имел, где мы заночуем — решил просто ориентироваться по местности и выбрать первый мало-мальски приличный мотель. И это было полбеды. Оказалось, в санатории нет свободных мест. На этот счет Илья придумал очередную авантюру.

— Постояльцам выдают браслеты, нам всего лишь нужно раздобыть парочку.

— Всего лишь? Как ты это представляешь? Заберешься за стойку регистрации?

— Это можно решить на месте. Для начала заглянем в урну у входа. Наверняка кто-то будет выезжать и срежет свой браслет.

— Отлично, мы станем рыться в мусоре... — я отодвинула от себя тарелку с салатом, скрестила под грудью руки и откинулась на спинку стула.

— А что ты предлагаешь? Снять все равно не выйдет.

— Можно попробовать устроиться на работу или... представиться каким-нибудь аниматором, — сходу начала соображать я, хотя сама понимала, что несу глупости.

— Лина, нам нужно поговорить с директором санатория и членами администрации. Они быстро поймут, что мы не имеем отношения к анимации. Вот если решат, что ты и я раскошелились на номер, то будут говорить охотнее.

— Снова повторяю — это безумие! — нараспев произнесла я.

— Но ты же согласилась ехать...

— Да, черт возьми. Поедем, — вздохнула я, стараясь скрыть возрастающий мандраж от всей этой затеи. — Алиска останется с твоей мамой?

— Да. Это еще одна причина, по которой я хочу поехать именно сейчас. После праздников мама вернется во Владимир, а пока она здесь, Лиска под присмотром. Кстати, Лин... Ты же о чем-то хотела меня спросить. Совсем вылетело из головы.

— Да. Я решила съехать от мамы. Ты же понимаешь, что она не даст мне спокойно заниматься расследованием. Сегодня смотрела варианты жилья, но ничего не нашла. Может быть ты знаешь, кто сдает недорогую, но приличную квартиру?

— Хм... дай подумать. На ум никто не приходит, но я могу узнать у моих ребят, некоторые снимают квартиры в городе или рядом.

— Буду тебе очень благодарна, — я неосознанно положила ладонь на его руку. Это было чисто по-дружески, но, кажется, Илья воспринял все иначе — он переплел наши пальцы. — Илья, мне пора... — я аккуратно отдернула свою руку. — Надо взять кое-какие вещи.

— Хорошо. — Он прочистил горло и спрятал под стол руку, которой меня держал. — Я тоже должен собраться. Давай условимся встретиться здесь через сорок минут?

— Идет.

Дома меня встретил аппетитный запах мясного бульона, сдобренный чесноком. Мама варила свой знаменитый борщ. Услышав меня, она выглянула из кухни и позвала посидеть с ней.

— Бабушка отдыхает, так что поболтаем здесь. — Мама закрыла за мной кухонную дверь и поспешила вернуться к плите. — Будешь чай?

— Нет, мамочка, у меня почти нет времени. — Я выдвинула из-под стола табурет и уселась на него.

— Как?! — мама резко развернулась ко мне. — Опять уходишь?

— Мам, я должна тебе сказать, почему осталась в Романовце на самом деле...

Я не подбирала слов и говорила все как есть: о разговоре с Пороховщиковым, его уверениях, что папино дело откроют, о моих последующих звонках в пустоту и походу в отдел полиции. Мама внимательно слушала, лишь изредка тяжело вздыхая.

— И теперь, когда появился этот человек, мы не можем отступить. Если он действительно отец Ками, то, найдя его, нам будет проще докопаться до истины и доказать, что папа не имеет отношения к смерти Марины.

— Лина, мне это все не нравится. Даже следователь уехал из города. Дорогая, не лезь ты в это дело.

— Но папа...

— Знаю, только его уже не вернуть, а я не хочу потерять еще и тебя. Да и потом, у людей память коротка. Смотри, в пекарне снова есть гости. Никто больше не говорит про отца плохо.

— Но все равно его считают убийцей! Я не могу жить, зная, что для многих он преступник, который ко всему прочему изменял тебе! И именно потому, что обязана доказать папину невиновность, я никому не позволю себе навредить. Кто бы за всем этим ни стоял, я буду в два раза умнее, в два раза быстрее и сильнее, чем он. Этот мерзавец ответит за то, что сделал. Я не успокоюсь, пока он не окажется за решеткой.

— Я тебя не отговорю, — печально заключила мама. — И куда сейчас ты собралась?

— Мы с Ильей едем в санаторий, который раньше был тем лагерем, где Марина забеременела. Директриса лагеря как раз сейчас там, и кое-кто из администрации тоже. У нас есть старая фотография ее смены, возможно, нам подскажут, кто из ребят отец Камиллы.

— С Ильей? — мама строго посмотрела на меня.

— Не начинай, пожалуйста! — разозлилась я. — Мы с ним напарники, друзья... К тому же он теперь и твой бизнес-партнер. Пора тебе менять свое отношение к нему. Не уподобляйся кретинам из Романовца, которые любят клеймить людей просто так!

Мама обиженно поджала губы и отвернулась. Никогда не думала, что она может быть такой злопамятной. Даже я простила Романову его юношеские проступки, а ведь он попортил мне много крови. Люди меняются и, если эти перемены к лучшему, заслуживают получить второй шанс. Илья поддержал меня после предательства Игоря, оказывался рядом в самые трудные моменты — носил со мной в полицию дохлую крысу, приносил бананы, когда я болела, стал поддержкой нашему бизнесу, в конце концов... Конечно, мама не знала всего, но должна была видеть, что сейчас он совсем не таков, каким был в шестнадцать.

Я посмотрела на часы. Прошло уже больше получаса, Илья скорее всего уже был готов к выезду, а я еще даже не собрала вещи. Мама молча помешивала борщ. Обычно, когда у нас случались размолвки, мы обе немного выжидали, чтобы успокоиться и продолжить разговор, но сейчас на это не было времени. Я быстро написала Илье СМС, что я все еще дома, и, отложив мобильный, обратилась к маме:

— Мне нужно идти собираться, но я не хочу уезжать на такой ноте. Прости, что так резко с тобой говорила, я не хотела тебя обидеть.

— Я так отношусь к этому парню только из-за тебя. И что бы ты ни говорила, я буду к нему настороженной.

— Ладно. Как знаешь, — я подошла к маме и обняла ее. — Не хочу с тобой ссориться.

— Я тоже... — сказала она и отвела взгляд, как делала всегда, когда собиралась сказать что-то нехорошее. — Лина, есть одна вещь, которую я тебе не говорила.

— Что такое? — Сердце ушло в пятки. Неужели еще одна плохая новость?!

— Ты заговорила про отца Камиллы. Я как-то раньше не думала, да и не воспринимала всерьез твое расследование, но раз вы так далеко зашли... — Мама перевела дыхание, — Марина общалась с отцом своей дочери.

— Как?! Ты знаешь, кто он?

— Нет. Знаю только, что она с ним говорила. Как-то раз она зашла к нам на чай. Мы немного посидели на кухне, и я ушла в комнату подбивать бухгалтерию, а они с Толей остались еще поболтать. Не знаю, о чем они говорили, но, когда через час я вышла в прихожую проводить Марину, у нее были заплаканные глаза. Позже Толя сказал, что у Камиллы проблемы, и Маришка хотела звонить отцу девочки. По Толиным словам, это была крайняя мера, но бесполезная, потому что ему всегда было плевать на дочь.

— В итоге она все-таки ему позвонила?!

— Не знаю, дорогая. Я всегда жалела Марину, но не больше. Если честно, то мне казалось, что отец ребенка должен быть в курсе проблем, если они возникают. Да и вообще, звонить ему или нет — дело Марины. Не знаю, почему Толя так был к этому настроен.

— А что за проблемы были у Камиллы?

— Понятия не имею, дорогая. Твой папа говорил как-то уклончиво, да я и не интересовалась. Потом с Мариной случилось несчастье, и я как-то и думать забыла про всю эту историю. А когда твой папа... — мама всхлипнула, — какая уж там Марина...

— Мам, ты не помнишь, когда именно был тот разговор? Когда Марина приходила к папе?

— Нет, — неуверенно произнесла мама.

— Пожалуйста, постарайся. Это очень важно!

— Это было летом... в августе.

— А убили ее девятого сентября, — пробормотала я.

Тут позвонили в дверь. Мы не ждали гостей, поэтому я сразу напряглась. В коридоре послышались тяжелые бабушкины шаги.

— Девочки, я открою! — крикнула нам бабуля.

— Ничего не будем ей говорить про твою игру в детектива, — прошептала мама, утирая слезы. — Хватит с нее переживаний.

— Но как мы тогда объясним, что я уезжаю на два дня? — так же тихо спросила я.

— Лина, это к тебе! Молодой человек! — громко возвестила бабушка.

Я выскочила в прихожую и увидела на пороге Илью. Он переоделся в спортивный костюм и легкую куртку, судя по всему, для того, чтобы было удобно провести ближайшие несколько часов за рулем.

— Ты еще не готова? — спросил он.

— Нет, я... почти. С мамой разговорилась и не успела собраться, — стала оправдываться я.

— Лина, ты уходишь? — поинтересовалась бабушка.

— Да, бабуль. Так вышло, что мне придется уехать...

— С этим молодым человеком? — Бабушка осмотрела Илью с головы до ног. — Представь мне своего друга.

Я закатила глаза, но все-таки выполнила ее просьбу:

— Бабуля, это Илья — мой друг. Илья, это моя бабушка — Екатерина Алексеевна.

— Илья, добрый день, — к нам присоединилась мама, и в нашей маленькой прихожей стало совсем тесно.

— Здравствуйте, — поздоровался он.

— Значит, вы с Линой решили пару дней отдохнуть? Что ж, хорошо, но надеюсь, вы будете вести себя благоразумно, — сказала мама и повернулась к бабушке. — Илье подарили путевку на двоих в санаторий, и он пригласил с собой Лину. Девочке нужно отдохнуть, вы же понимаете?

— Так вы с Линой? — Бабушка поочередно указала пальцем на каждого из нас, но не успела договорить, как мама ее перебила:

— Екатерина Алексеевна, не нужно смущать молодых. Пойдемте на кухню.

Когда моя родня наконец исчезла, я прошептала ничего не понимающему Романову, чтобы он дал мне на сборы пять минут и не задавал лишних вопросов. Он кивнул и сказал, что подождет в машине.

Мама взяла на себя бабушку и насочиняла ей самых разных небылиц про мою поездку. По возвращении мне придется как-то подыгрывать этим небылицам. Теперь вопрос моего переезда стал еще острее, но об этом можно подумать позже. Собрав небольшую сумку и переодевшись в удобную для дороги одежду, я попрощалась с мамой и бабушкой, получила наставления хорошо отдохнуть, но не терять голову, и наконец вышла из дома. Илья ждал у машины. Он стоял, прислонившись к капоту, погруженный в свои мысли.

— Это что сейчас было у тебя дома? — спросил он, когда я подошла ближе.

— Мы не хотим говорить бабуле, чем я занимаюсь на самом деле, вот мама и выдумала про отдых в санатории. Это была ее импровизация. Не самая лучшая, скажу я тебе. Прости, пожалуйста.

— Твоя бабушка решила, что мы встречаемся? — Илья криво улыбнулся и изогнул одну бровь. Мне показалось, что вся эта ситуация его позабавила.

— Видимо, да, — вздохнула я.

— Тогда, Маркова, надо поддерживать легенду. — На этих словах Илья потянулся ко мне. Я не успела среагировать, и он поцеловал меня.

Оттолкнуть его! Дать пощечину! Напомнить, что между нами ничего нет, кроме одной ночи и этой выдумки про псевдоотношения! Да, я обо всем этом думала, пока он целовал меня, а я пылко отвечала. Его руки легли на мою талию, а я обхватила его лицо ладонями. Черт возьми, разве так целуются с тем, кто тебе безразличен? Это не только влечение... кажется, у меня к нему появлялись чувства. От осознания, поразившего меня словно удар молнии, я резко дернулась, и Илья отступил.

— Прости, Маркова, но у нас были зрители, — еле слышно проговорил он и взял у меня из рук сумку, чтобы убрать в багажник.

Я подняла взгляд на свои окна и увидела там суровую маму и ухмыляющуюся бабушку.