— Подождите! — Илья бросился в прихожую за Ольгой Геннадьевной. — Отец Камиллы сам приходил в поликлинику?! Вы его видели?!

— С чего столько вопросов? С Камиллой явно все в порядке, и вас это не касается. Лучше думайте о родной дочери! — строго сказала врач и, яростно затянув пояс пальто, потянулась к дверной ручке, но Илья преградил женщине дорогу. Я встала на входе в гостиную, чтобы видеть их обоих, но не привлекать внимания к себе.

— Ни разу за все время, что я жил с матерью Камиллы, ее отец не дал о себе знать. Всем известно, что девочка росла только с матерью и бабушкой. А сейчас? Марина погибла, Камилла с бабушкой пропали. У меня есть право волноваться. Я хочу знать, что с девочкой все в порядке!

— А кто рассказал вам про карточку, если не отец? — подозрительно прищурилась Ольга Геннадьевна. — Даже я не знала, что ее отдали, потому что в мое дежурство у него не было с собой подтверждающих документов.

— То есть вы не знаете точно, забрал ли карточку именно этот человек или кто-то другой? — уточнил Илья. Он сложил руки на груди и пристально посмотрел на врача, словно пытался считать ответ на ее лице. В другой ситуации я бы посмеялась, что он похож на картонного сыщика из детектива.

— Но вы же как-то узнали, что карты нет? Вот я и предположила... Послушайте, мне действительно пора. У меня еще вызовы. Я — педиатр, меня ждут больные дети!

— Хорошо... Только один последний вопрос. Этот мужчина... Вы его знаете? Он из нашего города?

— Что? Нет, никогда его не видела. Лет тридцать, может, даже меньше, темноволосый с бородкой. На Романовчанина он не похож и явно при деньгах.

— Ясно, спасибо вам.

— Пожалуйста. И займитесь вашей дочерью!

Наконец Илья отпустил врача и, закрыв дверь на замок, привалился к ней спиной.

— Илья! Ты объяснишь мне, что это было?! — уперев руки в бока и встав посреди прихожей, вопросила Надежда Викторовна. Я даже не заметила, как она отошла в сторону, когда Романов начал допрос врачихи, и появилась сейчас, словно из ниоткуда.

— Мама... — простонал Романов. — Не надо. У меня были причины.

— Сосем ты поехал с этой Маринкой, — прошептала она, но я расслышала. — Даже сейчас, из могилы, она тебе спокойно жить не дает.

— Не начинай.

— Думай о дочери. И думай о будущем. Я в аптеку Алиске за лекарствами. — Она повернулась ко мне и сменила маску суровости на доброжелательную улыбку. — Лина, дорогая, ты еще побудешь?

— Да, я пока не ухожу.

— Замечательно, — Надежда Викторовна кивнула мне, и в следующую секунду, взглянув на сына, посерьезнела.

***

— Моя мать бывает невыносима, — усмехнулся Романов и поставил передо мной кружку с кофе. Мы сидели в комнате Алисы. Малышка снова задремала, я устроилась рядом с ней на краешке кровати, а Илья занял большой розовый пуф.

— Все мамы порой такими бывают, — ответила я и подумала про мегеру Инну Михайловну. Она в сотни раз хуже любой другой матери.

— Ладно, проехали, — отмахнулся Илья и глотнул свой кофе. — Что будем делать дальше с тем, что узнали?

— А что мы можем сделать? — пожала плечами я. — Теперь это вопрос полиции, хотя не скрою: у нас отлично получается находить информацию.

— Мы должны выяснить, кто отец Камиллы! Если он забрал малышку, то мог избавиться от Марины. Что, если этот тип вдруг одумался, решил поиграть в заботливого папочку, явился в Романовец, а Марина его отшила? Естественно, что она и слышать не хотела про этого человека. Тогда они поссорились, и он в порыве эмоций ударил ее камнем по голове, а когда понял, что натворил, обставил все как ограбление.

— Окей, но как тогда во все это вписывается мой отец? Для чего Марине нужны были деньги?

— Не знаю... Допустим, Марина решила уехать из Романовца с Камиллой, и деньги ей понадобились, чтобы начать новую жизнь. Она обо всем этом рассказала твоему отцу, превратив его в опасного свидетеля...

— Даже если так, как этот человек узнал, что мой папа про него в курсе?

— А что, если твой отец сам с ним связался, потому что понял, что этот тип причастен к Марининой смерти?

— Ты меня, конечно, извини, но все это как-то притянуто за уши. Я не отрицаю, что этот мужчина мог появиться не просто так, но что, если все совсем иначе? Допустим, Марина в отчаянии ищет деньги. Сумма такая огромная, что она жертвует своим счастьем и решается обратиться к Богомолову. В чем причина? Мы знаем, что у Камиллы проблемы со здоровьем, если деньги требовались для этого? В таком случае Марина сама могла связаться с отцом Ками и попросить его помочь.

— То есть он герой. Выходит, так? — съязвил Илья.

— Этого я не говорила. Деньгами он не помог, потому-то Марине и пришлось идти на шантаж Богомолова, но Камилла уже попала в его поле зрения. Может, у него наконец-то появилось чувство вины, но он пытался с ним бороться, пока Ками не осиротела. Узнав о том, что его родной дочери может грозить детдом — мало ли что случится с бабушкой, этот человек решил взять на себя ответственность за ребенка.

— Тут тоже кое-что притянуто за уши, Маркова. Во-первых, почему он столько ждал, чтобы забрать Ками?

— Не решался. Думал. Соображал, как вписать дочь в свою жизнь, — сходу предположила я.

— Ладно. Тогда зачем настаивать на том, чтобы забрать ее медкарту? — довольный собой спросил Илья, а когда я хотела и на это ответить, быстро перебил: — Нет, Маркова, молчи. Сейчас, чтобы ты ни сказала в оправдание, это будет нелогичным. Этот человек подчищал следы, он не хотел, чтобы кто-то выяснил, что у Камиллы проблемы со здоровьем.

— Ты прав, — немного подумав, ответила я. — Действительно, здесь что-то нечисто. Полиция должна этим заняться. Илья, мы передали все следователю, он откроет дело, и новые факты придутся как нельзя кстати. От нас сейчас требуется только сообщить им об этом типе.

Романов ничего не ответил, он был недоволен тем, что я отступила от идеи самостоятельного расследования. Но чего он ждал? Что я сломя голову брошусь на поиски этого человека, когда вот-вот папино дело будет открыто?

Алиска что-то пробормотала во сне и перевернулась на другой бок. Теперь она лежала ко мне лицом, и я, не удержавшись, провела ладонью по ее щечке. Жар спал. Румянец был не таким ярким, как раньше. Внутри меня будто что-то затрепетало, захотелось прижать к себе эту девочку и никогда не отпускать. Аккуратно, боясь потревожить ее сон, я нежно поцеловала малышку в лоб.

— Илья, мне пора, — прошептала я.

— Уже?

— Нужно убраться дома к приезду мамы и бабули. Слушай... мне так и не удалось сказать Лиске, что я уезжаю. Можешь это сделать за меня? — я с надеждой посмотрела на Романова. — Перед отъездом я загляну к вам, но будет лучше, если ты предупредишь ее.

— Ладно, Лина. Как проснется, я поговорю с ней.

В этот момент из прихожей послышался шум. Вернулась из аптеки Надежда Викторовна.

— Как раз попрощаюсь с твоей мамой, — сказала я, поправляя разлохмаченные волосы.

— Идем.

Надежда Викторовна повесила свое пальто и пропустила меня в прихожую. Она как-то хитро мне улыбнулась, а потом бросила быстрый взгляд на сына.

— Лина, уже уходишь?

— Да, мне пора, но я еще зайду, чтобы попрощаться с Алиской перед отъездом.

— Как?! Ты уезжаешь?

— Да, возвращаюсь в Москву.

— Жаль, я надеялась... — пробормотала под нос Надежда Викторовна и громче добавила: — Ладно, тогда будем ждать тебя в гости.

— Спасибо!

— Мам, раз ты здесь, я спущусь с Линой, загляну в бургерную. Там Федька на хозяйстве, проверю, как он.

Пока мы спускались на улицу, Илья рассказывал мне про этого Федьку. Он был ответственным и исполнительным парнем, но круглым неудачником. У него все валилось из рук: стаканы бились, фритюрница горела, оформленная им доставка задерживалась, отправлялась не по тому адресу или вообще не приезжала. Несчастный парень мечтал дослужиться до управляющего, но с такой фортуной уже два года оставался в помощниках администратора. Как раз, когда Илья в красках расписывал очередное злоключение своего сотрудника, а я громко смеялась, мы вышли из подъезда и нос к носу столкнулись с Игорем. Сердце упало в пятки. Я испугалась, увидев его, и в то же время наивно обрадовалась, забыв на краткий миг о его предательстве.

— Я так и думал, что ты с ним! — выкрикнул он. — Сначала решил, что ты в его забегаловке, но потом увидел твою машину во дворе. Неужели ты опустилась до того, чтобы спутаться с этим...

— Эй, полегче! — Илья загородил меня собой, но в тот же миг получил кулаком в лицо. Отшатнувшись, он коснулся тыльной стороной ладони своего носа и увидел кровь.

— Что ты творишь?! — разъярилась я и накинулась с кулаками на Игоря, но он ловко перехватил мои руки.

— Это что творишь ты?! Я искал тебя по всему городу, помчался в пекарню, к тебе домой, а ты здесь... — он не договорил, потому что получил резкий хук справа.

— Илья! — я кинулась к нему как раз тогда, когда он занес кулак для нового удара.

— Пусти, Лина! — прорычал он, но я не отступила.

— Лина, что ты с ним делаешь?! — прикрывая ладонью разбитую губу, вопросил Игорь. — Да, я оплошал, но это не повод бежать к другому! Как ты могла?

— А как мог ты? Как мог врать мне? Как мог обманывать свою невесту? Как мог изменять нам обеим? Отныне я — свободный человек и сама решаю, что мне делать, — гордо заявила я.

— Слушай, ты, — Илья снова возник перед Игорем. — Убирайся по-хорошему, потому что иначе придется вышвырнуть тебя с моего двора!

Игорь попытался оттолкнуть Илью, но не вышло. Снова завязалась потасовка. Я попыталась их разнять, но меня оттолкнули. Они убили бы друг друга, но откуда ни возьмись к ним бросилась чья-то такса. С громким тявканьем собака накинулась на Игоря, но тот ее лягнул, и тогда она переметнулась к Илье и ухватила его за штанину.

— Букля! Фу! — вслед за таксой к нам подбежала ее хозяйка — невысокая женщина средних лет в ярко-розовой искусственной шубе. Она оттащила от Ильи свое обезумевшее животное и грозно уставилась на него. — Вы что творите?! Хулиганы! Полиция по вам плачет! Напились небось в праздники и бесчинствуете?

— Ваша псина порвала мне штанину! — осматривая нанесенный ущерб, возмутился Илья.

— Сами виноваты! Устроили тут... бедлам!

Благодаря маленькой, но очень злобной собаке и ее негодующей хозяйке запал Ильи и Игоря поутих. Хотя между ними сохранилась прежняя напряженность, готовая опять перерасти в драку, они все-таки отошли друг от друга на пару метров.

— Я тебя с ним не оставлю, — сказал Филатов.

— С тобой она никуда не пойдет, — в тон ему кинул Илья.

— Эй! Давайте я сама решу, что мне делать! Игорь, — я повернулась нему, — тебя не касается, где я и с кем. Скоро я уеду из Романовца, ты больше меня не увидишь. Сейчас я собираюсь домой. Одна! И если у тебя есть хоть грамм совести, ты оставишь меня в покое.

— Хорошо. Я уйду. Но только сейчас. Я буду бороться за тебя, Эвелина. Если потребуется, буду бороться до последнего вздоха!

— Это бессмысленно, между нами ничего больше быть не может. Как ты не понимаешь?! — Я была готова вновь разрыдаться, но смогла не поддаться слезам и, резко отвернувшись, направилась к своей машине, оставив Игоря стоять посреди улицы. Илья двинулся за мной, но я не дала ему нагнать меня, выставив в его сторону руку.

— Не нужно, Илья. Мы все обсудили... Я еще заеду попрощаться.

— А по тому, что мы решили? Ну... по поводу этого мужчины? — шепотом спросил он, я невольно посмотрела через его плечо на Игоря. Тот сверлил меня взглядом, отчего щеки стали гореть.

— Я позвоню сегодня следователю и все расскажу. Завтра утром заеду попрощаться с Алиской, тогда и поговорим.

— Ладно... удачи...

В голове был сумбур. Я ехала домой и пыталась навести порядок в мыслях, но ничего не выходило. Встреча с Игорем выбила меня из колеи. Пусть я сказала ему в лицо, что между нами все кончено, но на самом деле было не так. Мои дурацкие чувства никуда не делись. Меня растоптали, предали, унизили. От отчаяния я отдалась другому и, чего кривить душой, получила от этого удовольствие. И все равно не могла разлюбить Игоря. Воспоминания о том хорошем, что у нас было, никуда не делись.

Придя домой, я рухнула на кровать. У меня ни на что не осталось сил. Уткнувшись лицом в подушку, я громко зарыдала, пытаясь высвободить свою боль. Надоело твердить себе, что нужно собраться, успокоиться, двигаться дальше... Все, что я хотела — вернуться в детство, где все проблемы можно было решить, если поделиться ими с родителями.

За окном стемнело, и во мне уже не осталось слез. Я так и лежала на кровати, утопая в жалости к себе и лелея собственное бессилие. Не хватало только бутылки вина, мороженого и шоколадки. Около получаса назад мне написала мама и сообщила, что они с бабушкой решили перекусить в вагоне-ресторане. Для них это было чем-то необычным, ведь, как все люди, чья молодость прошла в советское время, еду в поезд они брали с собой. Я ответила им смайликом и отложила мобильный на тумбочку, сознавая, что пора вставать и браться за уборку. Вот только минуты утекали, а я продолжала валяться.

— Хватит, Эвелина, — прорычала я, злясь на себя, и поднялась с кровати.

Моего запала хватило ненадолго — ровно пока я не оценила масштаб работы. Как так вышло, что за каких-то пару дней в квартире воцарился беспорядок? Я не знала за что браться — кухня, ванная, гостиная или спальня? У кого-то я слышала фразу: «порядок в доме — это порядок в мыслях», в моей голове был настоящий раздрай. Еще раз окинув взглядом комнату, где находилась, я решила начать уборку именно с нее.

У меня ушло три часа на то, чтобы управиться со всей квартирой, зато теперь она сияла чистотой. Заодно я сумела отвлечься от своих страданий, и, хотя сердце все также рвалось на части, ко мне вернулась рассудительность. Теперь на холодную голову я могла поговорить со следователем и рассказать о таинственном отце Камиллы. Я набрала номер Пороховщикова, но электронный голос сообщил, что абонент недоступен. Неудивительно, на календаре лишь третье января, он наверняка еще отдыхает. Можно позвонить и завтра.

***

За три дня нового года прошла целая жизнь. Мой мир перевернулся. Я совершила поступки, с которыми теперь придется жить. Приняла решения, последствия которых обязательно аукнутся. Все вокруг окрасилось иными красками, сам город стал другим. А вот мама возвращалась в прежний Романовец, в ту действительность, которая началась после папиной смерти, в нее же она пригласила бабушку.

Встретив их на перроне, я крепко обняла и расцеловала обеих. Мои самые близкие люди, моя семья, моя поддержка. Как хотелось найти у них утешения, почувствовать их любовь и заботу! Но разве могла я взвалить на их хрупкие, поникшие от горя плечи еще и свои проблемы? Я старалась при них казаться веселой, всем своим видом показывать, что радуюсь приезду бабушки и своему возвращению в Москву. В первый вечер это было несложно: уставшие, мы выпили на кухне чая и разошлись по кроватям, но как только наступило утро следующего дня, улыбаться приходилось через силу.

Оказалось, бабушка решила перебраться в Романовец не только, чтобы убежать от одиночества, но и чтобы найти себе занятие. Несмотря на свой возраст она решила помогать маме в пекарне. С детства я любила ее жареные пирожки с обжигающей начинкой из капусты с яйцом и жирным тестом. Таких я больше нигде не пробовала, это был бабушкин тайный рецепт, и вот теперь она надумала угостить им маминых гостей.

После завтрака мы втроем отправились в пекарню. Мама гордо продемонстрировала свое заведение и познакомила бабушку с Машей. Мне совершенно не хотелось куда-то идти, но я обещала весь последний день в Романовце провести с бабулей.

— А что это тут у нас? — мама вдруг заметила новый гарнитур для сахара и корицы, который мы поставили вместо разбитого Инной Михайловной.

— Вышел небольшой конфуз. Пришла компания школьников, двое парней устроили шуточную потасовку, но кончилась она неудачно. Один из мальчишек налетел на столик и его перевернул, — соврала Маша настолько слаженно, что не знай я правды, сама бы поверила.

— Ох, эта шпана! — процедила мама.

— Но у тебя много школьников, так что придется сделать поблажку, — вмешалась я.

— И сейчас мы заменили все на небьющееся, — добавила Маша.

— Ладно... Что тут поделаешь?

— Мам, пока вы тут осматриваетесь, я отойду сделать один звонок? — спросила я, понимая, что сейчас, пока мама и бабушка заняты, можно спокойно позвонить следователю.

— Конечно, дорогая. Это по поводу твоей квартиры?

— Угу, — промычала я и вышла из пекарни.

Номер Пороховщикова так и был отключен, и если вчера я не придала этому такого значения, то сегодня начала волноваться. Конечно, он мог быть на отдыхе, но разве в полиции заведено отключать мобильные на время выходных? Или у него есть другой телефон для экстренных случаев, который он мне не дал? Надо бы сходить в отдел и выяснить там, когда вернется следователь, но такую отлучку мне не объяснить маме и бабушке.

— Как с квартирой, милая? — Я не заметила, как ко мне на улицу вышла бабушка.

— Все хорошо, — улыбнулась я.

Она поправила свою высокую меховую шапку, которую носила еще с девяностых, и мне подмигнула.

— Что-то ты лукавишь...

— Бабуля, ты видишь меня насквозь. Не говори только маме, ладно? С квартирой придется подождать, потому что я не могу так сразу выселить жильцов, но мне есть где остановиться.

— Правда? — она изогнула одну бровь.

— Неправда, — вздохнула я. — Но не переживай, в Москве нет проблем с жильем. Пока что-нибудь сниму.

— Не понимаю, зачем? Оставайся тут, пока твоя квартира не освободится, а потом вернешься. Ты же не из-за меня сбегаешь?

— Бабуля, как ты такое могла подумать? Ты же знаешь, как я тебя люблю. Но пришло время мне уехать из Романовца.

— Это из-за того парня? Игоря? Он был на похоронах Толи.

Я промолчала, но слова были не нужны. Бабушка все поняла по моему лицу. Она обняла меня, а я чуть снова не разрыдалась.

— Ничего, всякое бывает. Если ты считаешь, что лучше уехать, так тому и быть. Тем более, у него есть невеста.

— Откуда ты...

— Мама рассказала. Она волновалась за тебя, боялась, что наделаешь глупостей, но я уверила ее, что ты умная девочка.

— Видимо, недостаточно. Глупостей натворить успела, только маме не говори...

— Ладно. Будет наш секрет, — бабушка мне подмигнула. — А теперь цыц! Мама идет.

***

День, проведенный с мамой и бабушкой, был наполнен теплыми воспоминаниями, разговорами по душам и добрыми улыбками. Порой у каждой из нас глаза оказывались на мокром месте, но мы сдерживали слезы, стараясь сохранить атмосферу непринужденности. Лишь когда на Романовец опустилась ночь, и мы разбрелись по своим постелям, ко мне вернулись грустные мысли. Я старалась их отогнать, но ничего не получалось. Единственным спасением виделся сон, но уснуть получилось только после таблетки снотворного.

Утро я провела за сборами. Мама активно помогала мне складывать вещи, бабушка ходила из комнаты в комнату, проверяя не оставила ли я чего важного. Пока они суетились, я думала о следователе Пороховщикове. Накануне я еще два раза пробовала ему дозвониться, но все безуспешно. Дождавшись девяти, как того требовал этикет, я вышла на улицу под предлогом, что нужно счистить с машины снег, и снова набрала его номер.

— Вызываемый абонент не доступен или находится вне зоны действия сети, — в очередной раз сообщил мне электронный голос. Почему-то я была к этому готова и набрала другой номер.

— Алло, — ответил Илья после первого гудка.

— У Пороховщикова уже третий день отключен телефон. Я собираюсь в отдел, чтобы узнать, когда он выйдет на работу, — сходу сообщила я.

— Я с тобой, — не раздумывая, ответил Илья.

— А Лиска? Как она? Ты можешь оставить ее одну?

— Ей лучше. Уже вчера после обеда температура спала, сегодня играет с бабушкой в домино. Если отлучусь на час, она и не заметит.

— Хорошо, тогда заеду за тобой через двадцать минут.

В очередной раз пришлось солгать маме. Я не хотела беспокоить ее понапрасну, ведь она была уверена, что смертью папы вновь займется полиция, поэтому я соврала, что еду к Романову попрощаться с Алисой.

Менее чем через полчаса мы были у отдела полиции. Парковка перед зданием практически пустовала, в праздники здесь стояли только автомобили дежурных, поэтому я заняла место прямо у входа. Не успела я выключить зажигание, как Илья вылетел из машины. Мне, как и ему, не давало покоя нехорошее подозрение, что Пороховщиков пропал неспроста, но в отличие от Романова я сохраняла спокойствие.

Полицейские Романовца старались создать себе праздничное настроение. Когда мы вошли в отделение, первым делом натолкнулись на большого картонного Деда Мороза с жезлом для регулировки движения вместо посоха.

— Оригинально, — усмехнулся Илья.

— Он служит прикрытием. Смотри, — прямо за ростовой фигурой была регистратура, где, сидя за столом, спала молодая девушка в форме.

— Кхм-кхм! — громко кашлянул Илья, подойдя вплотную к стойке.

— Ой! — девушка проснулась и, испуганно глядя на нас, стала руками приглаживать растрепавшиеся волосы. — Извините.

— Ничего... Мы никому не расскажем, — улыбнулась я, стараясь показать, что не собираюсь жаловаться.

— Я сегодня не должна была выходить, но пришлось подменить сотрудницу, — виновато проговорила девушка.

— Оу... понимаю, как вам тяжело, — сочувственно произнесла я.

— А вы зачем пришли? Хотите сделать заявление? Если так, то участковый еще не приехал. Он...

— Нет-нет, — перебила я девушку. — Мы по другому вопросу. Некоторое время назад я разговаривала со следователем Пороховщиковым Борисом Александровичем. Он дал мне свой номер на случай, если случится что-то важное. Так вот, у меня появились сведения по делу, которое он собирался вновь открыть. Я уже третий день пытаюсь ему дозвониться, но его телефон отключен. Не подскажете, когда он выходит на работу?

— Пороховщиков? — удивленно переспросила девушка.

— Да... а что? — напряглась я.

— Борис Александрович ушел в отставку как раз перед новым годом. Если не ошибаюсь, он уехал из города.

— Как?! — опешила я и бросила быстрый взгляд на Романова. Тот нахмурился.

— Он давно уже на пенсии по выслуге лет, а сейчас вроде как решил уйти из полиции и заняться бизнесом. — Девушка наклонилась ко мне ближе и зашептала, будто кто-то мог нас подслушать: — Поговаривают, у него дядя умер и оставил ему приличное состояние, вот Борис Александрович и надумал свое дело открыть.

— А давно он подал в отставку или это произошло неожиданно? — вклинился Илья.

— Ну что значит неожиданно? Еще в конце ноября решил уйти, но его попросили год доработать.

— Ясно. Спасибо, — пробормотала я.

Когда мы заходили в отдел, на улице было ясно, сейчас же небо затянули тучи. Я подняла голову вверх и посмотрела на темно-серую массу над нами. Природа словно отражала мои тягостные мысли.

— Он меня обманул, Илья, — сказала я. — Когда я с ним разговаривала, Пороховщиков и словом не обмолвился о том, что уходит на пенсию. Как так?!

— Зато он смог убедить тебя бросить расследование. Полиция не откроет дело твоего отца, это ясно как белый день, — ответил Илья и еле слышно выругался.

— Что же теперь делать?!

— Есть два варианта: оставить все как есть, но тогда на твоем отце навсегда останется клеймо убийцы, или снова взяться за расследование.

— Нет, есть только один вариант. Мы обязаны выяснить правду. Я должна спасти память об отце.

— Я так и думал. Но ты понимаешь, что теперь не можешь уехать из Романовца? Лина, тебе придется остаться.