Как сложно убедить человека тебе поверить, когда правда слишком похожа на ложь... Я проговаривала про себя самые разные оправдания для Игоря, но ни одно не казалось мне убедительным. В то же время он и словом не обмолвился о том, что знает о моей встрече с Ильей. Мы переписывались весь вечер и даже умудрились отправить друг другу СМС под поздравление президента. Пусть нас разделяло расстояние в десятки километров, все-таки этой ночью мы были вместе.

«Поздравляю, милая! Этот год станет для нас началом нового этапа. Люблю тебя» — получила я в первую минуту года. Значит, Михаил Сергеевич ничего ему не рассказал, иначе бы его сообщения не были наполнены такой нежностью и любовью. Так притворяться Игорь бы не смог. Хотелось как четырнадцатилетней дурочке поцеловать дисплей с его сообщением...

— Поздравляют? — с улыбкой спросила мама.

— Да, с работы, — соврала я и отложила телефон. — С новым годом, мамочка!

— С новым годом, моя девочка! Пусть этот год не приносит нам таких несчастий, как прошлый...

Мама не сдержалась и заплакала. Я подсела к ней ближе и обняла за плечи, наши лбы соприкоснулись. Когда за окном стали громыхать салюты и разноситься радостные возгласы с поздравлениями, мы сумели горьким плачем отпустить на волю боль, заточенную в наших сердцах. И в каждом мамином всхлипе, в каждой моей слезинке заключалось нечто сакральное. Где бы ни был сейчас отец — в ином мире, в раю или в бескрайнем океане, — он разделял со мной и мамой тоску по нашей разбитой семье. Казалось, я чувствую его теплую ладонь на своей щеке. Он смахивает слезинку и еле слышно шепчет: «не плачьте, вы у меня сильные».

— Мы должны быть сильными, — решительно сказала мама, будто услышав тот немой шепот. — Давай дочка...

Я подняла заплаканное лицо, чтобы, как в детстве, мама утерла мои слезы. Она провела большими пальцами под моими глазами, а потом нежно подула на мокрые щеки. Я попыталась улыбнуться, чтобы она улыбнулась в ответ, но мама осталась серьезной.

— Я люблю тебя, мамочка.

— И я тебя, моя дорогая... А сейчас давай допьем наше шампанское и спать.

В ту ночь я почти не сомкнула глаз, хотя следовало бы поспать, чтобы везти маму на вокзал с трезвой головой. За несколько часов полбокала шампанского должно было выветриться без следа, но я все равно решила выпить большую кружку крепкого кофе. Мама еще не встала. Собравшись с вечера, она могла позволить себе проснуться попозже. Интересно, Игорь уже уснул или продолжает чинно праздновать со своим семейством и их великосветскими гостями? Хотелось позвонить ему, чтобы услышать его голос. В конце концов, даже простые приятели звонят друг другу в новогоднюю ночь. Я взяла в руки мобильный, но услышала шум в родительской спальне — мама. При ней я не могла звонить Игорю; ничего, дождусь встречи.

Мамин поезд уже стоял на перроне, когда мы приехали на вокзал. Я проводила ее в купе, помогла убрать небольшой чемоданчик под полку и крепко обняла. Пусть мы расставались ненадолго, а все равно на душе было как-то тягостно.

— Детка, подумай о том, чтобы тоже приехать к бабушке, когда Маша выйдет с каникул.

— Не знаю, мам... В любом случае, бабуле ничего не обещай. Не хочу, чтобы она расстраивалась, если не выйдет увидеться сейчас.

— Хорошо. А теперь иди. Ни к чему все эти долгие прощания.

— Ладно, мамочка. Я люблю тебя.

— И я тебя, дочка.

Мы расцеловались, и я стала пробираться к выходу по узкому коридору практически пустого вагона. Немногие решаются на поездку первого утром, оно и к лучшему: маму никто не потревожит. Если получится, то до Москвы она проспит, там сделает пересадку на другой поезд и к вечеру приедет к бабушке.

Я брела по безлюдному перрону и, казалось, будто не уезжала отсюда с того дня, когда встречала маму. Где-то вдалеке послышался громкий смех — это сотрудники вокзала, отработавшие ночную смену, с чистой совестью отправлялись по домам. Мне стало интересно, дождутся ли их родные, чтобы выпить шампанского за Новый год, или же встретят дружным храпом. Хотелось верить, что у тех, кто встречал Новый год на работе, сегодня тоже будет праздник. Поежившись от холода, я поспешила к своей машине. Мама не заметила, как я закинула в багажник свой ноутбук, кое-какие вещи и подарок для Игоря, чтобы сразу с вокзала поехать к нему.

Еще с улицы я заметила, что окна его квартиры темные. Игорь либо спал, либо еще не вернулся от родителей. Открыв дверь, я зашла в прихожую и как можно тише сняла пуховик и угги, в гостиной стянула с себя джинсы и свитер и в одном белье на цыпочках пошла к спальне, чтобы разбудить Игоря поцелуем, забравшись к нему под одеяло... Однако меня постигло разочарование — заправленная кровать оказалась пуста.

— Игорь! — позвала я и выскочила в гостиную в надежде, что он может быть в ванной или на кухне, но ответом стала тишина. — Еще не вернулся...

Забрав из гостиной свои вещи и оставив под елкой коробочку с подарком, я вернулась в спальню и, взглянув на нашу постель, почувствовала, что меня клонит в сон. Освободившись от белья, я нагая забралась под одеяло и, несмотря на выпитый кофе, легко уснула.

Филатов пришел, когда за окном уже рассвело. Не тратя время на разговоры, он скинул с себя всю одежду и забрался ко мне под одеяло. Мы занимались любовью так, словно были в разлуке недели. Грубо проникая в меня, Игорь нашептывал на ухо слова любви, а я отвечала частым дыханием и сладостным стоном. Потом мы долго лежали в обнимку, не говоря ни слова, а когда я все-таки решила предложить позавтракать... или уже пообедать, увидела, что возлюбленный спит.

Аккуратно приподнявшись на локте, я, чуть касаясь губами, поцеловала его в щеку, чувствуя легкое покалывание еле заметной щетины. Мне нравилась его легкая небритость. Игорь даже не пошевелился, тогда я выбралась из постели, накинула халат и стала собирать с пола его вещи. Странно, он пришел в джинсах и толстовке, получается, после торжественного ужина успел переодеться. Я понадеялась, что запасную одежду он брал с собой, а не хранил в родительском доме, хотя, что в этом такого?..

В холодильнике лежали отварные овощи, яйца, соленые огурцы и докторская колбаса, мне оставалось только все нарезать и заправить майонезом. В конце концов, оливье на завтрак первого января — это неизменная русская традиция. Игорь поднялся с постели как раз, когда я посыпала готовый салат укропом. Он встал в дверях кухни и довольно улыбнулся.

— Моя хозяюшка!

— Я же обещала тебе настоящий оливье, а не тот... с каперсами и икрой. — Я подошла к моему мужчине и обвила руками его шею. — У меня есть для тебя подарок... он в комнате под елкой.

— М-м-м... я заинтригован. Пойдем посмотрим, — он взял меня за руку и повел в гостиную. Опустившись на корточки перед елкой, Филатов поднял свой подарок и, словно десятилетний мальчишка, стал шустро распаковывать обертку. Под ней в синей бархатной коробочке был золотой комплект из зажима для галстука и запонок. По работе он носил дорогие костюмы, и мне хотелось, чтобы даже на деловых встречах он помнил обо мне.

— Очень красиво... Черт, Лина, это же дорого!

— Для тебя мне ничего не жалко...

— У меня для тебя тоже есть подарок. Сейчас, — Игорь направился в прихожую и достал что-то из кармана своего пуховика. — С Новым годом, любимая!

Возлюбленный протянул мне перевязанный серебристой лентой продолговатый футляр. Я взяла его дрожащими руками, предчувствуя, что мой подарок — нечто особенное. Так и было. На бархатной подложке сверкала прекрасная подвеска с темно-синим прямоугольным камнем в окружении мерцающих бриллиантов.

— Сапфир. Я знаю, что это твой камень.

— Боже, милый, какая красота! И после этого ты говоришь, что я сделала тебе дорогой подарок?

— Я бы хотел бросить к твоим ногам весь мир...

Я достала подвеску из футляра и сразу же захотела надеть, пусть даже моим нарядом к ней был домашний халат. Игорь понял меня без слов, он взял у меня из рук украшение и помог застегнуть.

— Как красиво... У меня никогда не было ничего подобного, — сказала я, зачарованно глядя на отражение в зеркале.

— Со временем у тебя появится много драгоценностей, — подойдя сзади и обнимая меня за талию, прошептал он на ухо: — Я хочу дарить тебе серьги, кольца, браслеты... Видимо, я такая же сорока, как моя мать. Не поверишь, она хранит все свои бриллианты и изумруды в отдельной комнатке. Чего у нее только нет.

— Почему? Очень даже поверю, — усмехнулась я, вспоминая Инну Михайловну, вечно увешанную украшениями. — Кстати, как ужин?

— Как обычно: куча напыщенных гостей, скучные разговоры, но мать была в восторге. — Филатов крепче прижал меня к себе. — А я всю ночь думал, как сильно хочу к тебе.

— Но ты пришел уже засветло... Гости так поздно разъехались?

— Нет, но мы с отцом немного посидели в его кабинете.

Игорь выпустил меня из объятий и пошел на кухню, а у меня сердце ушло в пятки. Вот сейчас он расскажет о том, что узнал от отца, потребует объяснений. Я поспешила за ним, готовая начать объясняться, однако возлюбленный молчал. Он достал из шкафчика две тарелки, в каждую положил по ложке салата и поставил их на стол.

— Ты с хлебом? — спросил он.

— Да... кусочек черного, — ответила я, усаживаясь за стол.

Игорь сохранял спокойствие, а я начинала волноваться. Неужели и в этот раз Михаил Сергеевич ничего не сказал? Но почему? В ту нашу единственную встречу в пекарне он ясно дал понять, что не поддерживает наши отношения, теперь своими глазами увидел меня с другим и скрыл это от сына? Может быть, он решил приберечь эту информацию на потом? Оставить своим козырем в игре против меня? Не хотелось так думать про друга моего отца, того, кто в годы моей юности был всегда ко мне добр. И все же, люди меняются. Как сильно мог измениться Михаил Сергеевич?

— О чем разговаривали с отцом? — поинтересовалась я как можно более естественно, но мне самой показалось, что голос стал более высоким и выдал мое волнение.

— О всяком... о работе, о маме, — Игорь выдержал паузу, — о тебе. Я сказал ему, что мы счастливы. Это ведь так?

— А ты сомневаешься?

— Нет, но хочу услышать это от тебя!

— Да! Я счастлива! Я очень с тобой счастлива! Иногда мне становится страшно, что все это нереально. Кажется, что все кругом против нас, — призналась я.

— Глупости... Ты ничего не должна бояться. Мы вместе со всем справимся.

Я ему поверила. Если спустя девять лет разлуки наша любовь смогла возродиться из пепла, если, несмотря на все преграды, мы выбрали быть вместе, кто сможет этому противостоять? И даже если Михаил Сергеевич действительно решил сыграть против меня, то я должна бросить карту первая, чтобы он лишился своего козыря.

— Игорь, я не рассказала тебе раньше, потому что знала: тебе это не понравится... — начала я, чувствуя, как легкость, что была между нами, наполняется тяжелым свинцом. — Вчера днем я ходила поздравить с Новым годом Алису. Мама передала ей пирожные, а я купила куклу.

— Поздравить Алису? И куда ты ходила? — Филатов откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Его закрытая поза говорила больше, чем безразличный тон.

— В бургерную... но она оказалась закрыта, и мне пришлось зайти к Алисе домой.

— К Алисе и ее отцу, — докончил за меня Игорь.

— Знаю, что тебе это не нравится. — Я встала со стула и устроилась у Игоря на коленях, он не воспротивился и даже меня обнял. — Но я ходила не к Илье, а к Алисе. Мне было важно ее поздравить. Помнишь, я говорила, что чувствую с ней какую-то невидимую связь? Она мне так напоминает меня в школьные годы. Помню, как мне было одиноко, пока мы с тобой не познакомились, а вот у Алиски такого друга нет. Была Камилла, но она пропала...

— И все же этот Илья...

— Тш... — я не дала Игорю договорить и поцеловала его в губы. — Не сердись, ладно? Ты же сам говорил, что ничто не встанет между нами.

— Ну как я на тебя могу сердиться? — Игорь подхватил меня на руки и понес в спальню. Оливье так и остался на столе.

***

Если бы можно было продлить выходные еще на день... До поздней ночи мы с Игорем валялись, смотрели все части «Один дома» и ели оливье прямо в кровати. Мы будто снова вернулись в нашу юность, необремененную проблемами, где имели значения только наши чувства. Не пообещай я маме открыть пекарню второго, не вылезла бы из постели, где нам с Игорем было так хорошо.

— Тебе точно нужно уходить? — жалобно протянул он.

— Да. Я обещала маме, но вечером вернусь, и мы снова будем вдвоем, — я склонилась над кроватью, где все еще лежал мой мужчина, и чмокнула его в кончик носа.

— До вечера еще так долго...

— Если гостей не будет, закроюсь в шесть, но мне нужно разобраться с бухгалтерией.

— Хорошо, тогда я поеду на склон. Расчехлю свою доску.

— Ты все еще катаешься? — искренне удивилась я, ведь за все время, что мы общались вновь, Игорь не упоминал о сноуборде.

Он решил встать на доску незадолго до того, как мы расстались. Были праздники, и его родители отправились в Андорру кататься на горных лыжах. Как любое достопочтенное семейство с солидным капиталом, они не могли себе позволить воздерживаться от увлечения этим видом спорта. Филатов позвал меня с собой, но на тот момент у меня не было ни загранпаспорта, ни денег на билет, а лететь за счет семьи парня не позволяла гордость. К тому же я прекрасно понимала, что мать Игоря будет против такой компании. Терпеть меня рядом со своим сыном целую неделю было бы выше сил Инны Михайловны. Как обычно, она бы стала искать повод меня уколоть, а то и унизить в глазах других. Для меня, как и для нее, эта поездка превратилась бы в пытку.

По возвращении из Андорры Игорь хвалился тем, как легко он освоил сноуборд, хотя в этом ему помогал лучший инструктор на склоне. Уже на второй день он перешел с детской трассы на легкую взрослую, а чуть позже — на средней сложности. Для меня его рассказ был набором незнакомых слов: «кант», «утиная лапка», «скользяк», «фрирайд», но у Игоря, пока он говорил, так горели глаза, что я предложила как-нибудь вместе покататься здесь. Однако он отмахнулся, сказав, что это лишь разовое развлечение и заниматься сноубордингом постоянно не собирается.

— Катаюсь, но нечасто. Выбираюсь пару-тройку раз за сезон, но доску всегда держу готовой.

— А где она? Я не видела у тебя борд...

— В гараже родителей. Хранить всю экипировку в квартире неудобно, так что заскочу к ним и на склон.

— Что ж... тогда хорошо покататься.

***

Второго января жители Романовца стали понемногу высыпать из домов. Миски с шубой и оливье опустели, шампанское выпили, мандарины набили оскомину, а яркое зимнее солнце манило на улицу. Проезжая мимо парка, я видела, как малыши под громкую веселую музыку водят хоровод вокруг наряженной елки, а стоящий поодаль Дед Мороз что-то громко скандирует. Дальше с большой ледяной горки на ватрушках катались ребятишки постарше. Я знала, что свежий воздух разжигает аппетит, а кафе в парке кусались своими ценами, значит, молодежь может повалить в другие места за перекусом. Нужно было скорее открывать пекарню.

Мама позаботилась о заготовках для пирожков и слоек, а я решила быстро сварить куриный суп, чтобы предложить гостям горячий обед. Как только пекарня наполнилась ароматами свежей выпечки и горячего наваристого бульона, ко мне заглянула компания школьников. Не успели они сделать заказ, как другой столик заняло семейство с милыми годовалыми близнецами. Я не видела их раньше в городе, поэтому решила познакомиться лично. Оказалось, что они приехали на каникулы к родителям молодой мамочки, а нашу пекарню им посоветовали соседи. Я не думала, что второго января у меня будет так много гостей. Ни минуты пекарня не пустовала, а в печь отправлялись новые и новые партии пирожков.

— Так, завтра с утра придется ехать за продуктами, — пробормотала я, осматривая наши запасы.

Как бы мне ни хотелось провести все каникулы с Игорем, закрывать пекарню или даже работать неполный день было бы преступлением против бизнеса. Вот и сегодня уйти в шесть, как планировала, не получится. Я просто не имела права терять такой доход. Игорь наверняка расстроится, но он должен понять. Я набрала его номер, однако услышала в трубке короткие гудки, а потом автоответчик. Сначала я не придала этому значения, но, когда и через десять, и через двадцать минут не смогла ему дозвониться, начала по-настоящему тревожиться.

Я знала, что сноубордистам все кажется по плечу. Однако излишняя самоуверенность может сыграть злую шутку. Не хотелось думать, что с Игорем что-то случилось, но в голову то и дело лезли дурные мысли. Если бы еще он сказал, на какой именно склон собирается. В телефоне я нажала поиск по ближайшим от Романовца горнолыжным клубам и базам. Подходящих вариантов было два, и я решила позвонить в администрацию обоих. Ни там, ни там сегодня не происходило несчастных случаев. У меня как камень упал с души, правда ненадолго. Что, если с ним что-то случилось по дороге?! Тут у меня зазвонил мобильный. Игорь.

— Милый, я столько раз тебе звонила! Ты в порядке? — сходу спросила я.

— Лина, послушай меня внимательно. Ты должна немедленно уйти из пекарни! — выпалил он. Я слышала гвалт людей на заднем плане, Филатов наверняка был еще на склоне.

— Что случилось? Почему я должна уйти?

— Это не телефонный разговор. Я уже еду, но буду не раньше, чем через час. Прошу тебя, срочно закрывай пекарню и уезжай!

— Ты пугаешь меня! Что случилось?!

— Лина, прошу, если ты меня любишь — сделай, как я прошу. Немедленно уходи.

— Пока не объяснишь, почему мне надо уйти с работы, я не сдвинусь с места, — отчеканила я. Что за срочность?! У меня полно гостей, я не могу их выпроводить!

— Любимая, тебе придется. На кону наше будущее, просто поверь мне. Сделай, как я говорю...

— Игорь...

— Я приеду, и мы все обсудим. Ты поймешь, ты обязательно поймешь. Я люблю тебя. Это все ради тебя...

— Хорошо, — неуверенно ответила я. — Сейчас гости уйдут, я закрою пекарню и поеду домой.

— Нет! — резко кинул Игорь. — Уходи немедленно. Извинись перед гостями. Скажи, чтобы они забрали заказы с собой...

— Тут компания, они едят первое, я же не перелью его в банки! Неужели это так срочно, что у меня нет двадцати минут?!

— Двадцать минут чересчур много... Я боюсь, что у нас нет и десяти. Лина! Уходи, прошу тебя! — взмолился Филатов.

— Любимый, ты действительно меня пугаешь, — сказала я, совершенно искренне.

— Давай встретимся в том ресторане, где ужинали на прошлой неделе. Помнишь? С вьетнамской кухней...

— Подожди, он же во Владимире...

— И отлично. Уезжай из Романовца!

— Я не могу поехать домой?!

— Нет! Ни к нам, ни к твоей маме...

Мне действительно стало страшно. Я терялась в догадках, что такого ужасного могло случиться, но верила Игорю. Неужели это как-то связано с папиным убийством? Возможно, мой возлюбленный что-то узнал или ему тоже угрожали?

— Может, позвонить в полицию? — вдруг предложила я.

— В полицию? — по голосу я поняла, что Игорь на самом деле озадачился. — Нет... К полиции это отношения не имеет. Дело касается только нас. Меня и тебя.

— Ладно. Хорошо. Я собираюсь и выезжаю во Владимир. Буду ждать тебя в ресторане.

— Я люблю тебя, Лина! Что бы ни случилось, помни, что все, что я делал — только из-за любви к тебе.

Игорь уже говорил мне эту фразу. Тогда она показалась мне романтичной, но сейчас заиграла иными красками. Что же произошло?! Что он сделал?!

— Лина?! Лина, ты слышишь меня? — в его голосе звучало отчаяние.

— Да... я еду, — ответила я и отключилась, не в силах продолжать этот разговор.

Оглядев пекарню, где были заняты три столика, я вдруг поняла, что не могу уйти. Дух противоречия, пробудившийся таким безапелляционным требованием Игоря, или странное желание узнать, чего он так боится, если останусь, словно прибили меня к месту.

— Можно мне еще карамельный латте? — возник рядом со стойкой один из гостей. Это был молодой парень, который учился раньше в нашей школе на три класса младше. Я помнила, как мальчишкой он вечно бегал на футбольном поле, а сейчас на нем была спортивная толстовка с логотипом ведущего Владимирского клуба.

— Конечно, — улыбнулась я и повернулась к кофемашине.

Уйти или остаться? Как мне поступить? Если от этого и правда зависят наши отношения с Игорем, могу ли я рисковать? И почему, черт возьми, я ему не доверяю? Все время я твердила себе, что он тот, на кого я могу положиться во всем! Твердила себе... вот в чем дело. Я убеждала себя, но действительно ли я верила Игорю? Времени нет. Решать надо сейчас.

— Простите, я налью вам в бумажный стакан, чтобы вы могли взять с собой? К сожалению, мне придется сейчас закрыть пекарню, — обратилась я к молодому человеку.

— Уже закрываетесь? — удивился он.

— Боюсь, возникли некоторые технические неполадки... — виновато проговорила я.

— Хорошо, тогда налейте мне с собой, а я скажу ребятам, чтобы собирались.

Никогда еще мне не было так стыдно, как сейчас, когда я извинялась перед гостями и просила их уйти. Столик, за которым как раз и сидел футболист из моей школы, и компания девушек за другим отнеслись с пониманием к моим словам, а гости постарше запротестовали.

— Мы даже половины обеда не съели. Куда вы нас гоните? — недовольно спросила женщина средних лет. — Безобразие какое! Всем расскажу, как вы встречаете посетителей!

— Извините, конечно, вы можете спокойно дообедать, — сдалась я, и женщина вернулась к своему супу.

Я сняла кассу и направилась в кухню убирать заготовки, как в пекарню кто-то зашел. Нужно было сразу повесить табличку «закрыто», но это у меня вылетело из головы. Теперь придется объясняться с еще одним гостем.

— Простите, мы не работаем! — громко произнесла я, выходя в зал, но увидев, кто именно пожаловал, замерла. Теперь мне стало ясно, почему Игорь настаивал, чтобы я немедленно уходила из пекарни. Жаль, что я его ослушалась.