Даже если бы я доподлинно не знала, что у Наташи произошло, догадалась бы о ее страданиях по одному виду. Бледная, почти без косметики, с покрасневшими от долгих слез глазами она казалась на несколько лет старше той миловидной девушки, которая заходила ко мне в день своего рождения. Ее изящная стройность превратилась в болезненную худобу, скулы стали острыми, ключицы некрасиво выпирали... Как сильно людей меняет горе! Глядя на Наташу, я была готова со стыда провалиться на месте. Что я сотворила с этой женщиной?

Наташа подошла к стойке, и я приготовилась к заслуженной брани, но вместо этого она попробовала улыбнуться. Вышло неестественно.

— Так вы меня не помните? — еще раз уточнила она.

— Помню, конечно, — еле слышно ответила я. Не хотелось, чтобы наш разговор стал достоянием старых сплетниц, которые с удовольствием разнесут о нем по округе. — Наташа, вы пришли поговорить?

— Ой, вы знаете мое имя? Я забыла, что представлялась... хотя, конечно. Мы же тогда с вами поболтали, — она снова натянула на лицо вымученную улыбку. — Я зашла к вам за пирожными. Говорят, если все не ладится, то нужно чем-нибудь себя порадовать. Вот мне и вспомнились ваши десерты. Решила заскочить к вам до работы и взять что-нибудь к чаю себе и коллегам.

— Да... конечно.

На секунду я почувствовала облегчение: Наташа ничего обо мне не знала, но уже в следующий миг меня вновь накрыло чувство вины. Эта женщина с трудом скрывала свое горе и пришла ко мне за самым примитивным утешением — сладким. Знала бы она, кому сейчас улыбается, с кем любезно разговаривает...

— Можно мне десять корзиночек, десять эклеров и... — Наташа завороженно осматривала витрину, — этот пирог.

— Сейчас упакую, — сказала я, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Знаете, мне у вас нравится. Так уютно. Пожалуй, надо заходить чаще.

Меня словно поразило молнией. Только не это. Я боялась даже представить, если Наташа станет регулярно заглядывать в пекарню. Каждый раз я буду прятать виноватый взгляд и чувствовать себя последней сволочью. А может быть, все это — ее умелая игра? Я сложила в коробку эклеры и корзиночки, упаковала пирог и протянула заказ, глядя ей в глаза и ожидая заметить намек на неприязнь. Ничего. Если, конечно, Наташа не сногсшибательная актриса, в чем я сомневалась, то она была искренна.

Будь на ее месте кто-нибудь другой, я бы предложила свое плечо. Если бы она выговорилась — поделилась тем, что так тревожит, ей бы стало легче. Но все, что я могла — это дать жалкие пирожные. Слушать про Наташино разбитое сердце было бы чересчур цинично. Она этого не заслужила.

— Может, кофе? — предложила я, глядя на ее обветренные руки с обгрызенными до крови ногтями. — Вы, наверное, замерзли.

— Спасибо, но мне нужно бежать.

— Всего пара минут, а вам сразу станет теплее, — не унималась я. Мне действительно хотелось сделать что-то для Наташи, а согреть ее кофе — самая малость.

— Хорошо, тогда можно мне латте.

— Конечно, можно.

Пока кофемашина наливала латте, я пробила Наташин заказ, но только пирожные. Она расплатилась и уже хотела взять кофе, как заметила нестыковку в счете.

— Слишком мало... Вы что-то не посчитали.

— Кофе. За счет заведения.

— Ну что вы? Не стоит! Я заплачу!

— И не думайте. Считайте это бонусом к вашему заказу. У меня не каждый день в одни руки берут столько сладостей.

— Спасибо вам. Вы замечательная. Буду всем рекомендовать вашу пекарню.

Наташа ушла, как мне показалось, уже не такой подавленной, какой была до этого. Я снова поймала себя на мысли, что будь обстоятельства другими, мы бы смогли подружиться. Я симпатизировала ей, боялась ее и одновременно не любила. Эта женщина заставляла меня чувствовать себя полной дрянью, и я не желала видеть ее в пекарне, но в то же время всем сердцем хотела выказать ей радушие.

— Эвелиночка, мы пошли. До завтра! — крикнула мне Эмма Павловна, и они с подругой засобирались. Видимо, специально выждали, пока уйдет Наташа, чтобы ненароком не пропустить чего-нибудь интересного. Я в ответ лишь кивнула.

Пока не было новых гостей, я решила позвонить Игорю и рассказать о приходе его бывшей невесты. Он ответил почти сразу, а стоило мне сказать про Наташу, как тут же заявил, что едет ко мне. Ему хватило десяти минут, чтобы примчаться в пекарню. Закрыв за собой дверь на замок, он, не мешкая, прошел на кухню.

— Что хотела Наташа? — Игорь сел на табурет, в то время как я встала напротив, и со стороны эта картина больше напоминала допрос, чем разговор влюбленных.

— Она пришла за сладостями и выглядела... подавленной. Наташа не знает, что ты встречаешься со мной, но все равно сильно переживает. Игорь, мне было очень тяжело видеть ее такой убитой!

— Иди сюда, — Он поманил меня рукой, и я подалась к нему. Усадив меня к себе на колени, он убрал с моего лица непослушную прядку. — Представляю, как тебе было неприятно. Мне очень жаль, что все так вышло... Надеюсь, Наташа больше тебя не потревожит.

— Не знаю, она сказала, что ей у меня понравилось.

— Ну это еще ничего не значит. И потом, у тебя же есть вторая девушка. Если вдруг Наташа появится снова, пусть ее обслужит твоя сменщица.

— Если работать буду я, то так не выйдет. Наташа была такой расстроенной, что я почти была готова попросить у нее прощения. Я смотрела на нее и думала, как сильно перед ней виновата.

— Лина, даже думать не смей! — неожиданно резко сказал Игорь, но взял себя в руки: — извини, я не то хотел сказать. Ты не виновата. Если уж на то пошло, то единственный мерзавец здесь это я. Все так запуталось. Единственное, о чем я тебя прошу — верь мне! Я сделаю все, чтобы мы были вместе.

— Спасибо, Игорь, — я склонилась к нему и хотела поцеловать в щеку, но он повернулся и вышло в губы. Филатов ответил на мой поцелуй, перенимая инициативу, а его рука оказалась на бедре под моей юбкой.

— Стой-стой! — я убрала его руку и оправила подол. — Мы же это обсуждали: не в пекарне.

— Да, но... у меня сегодня вечером возникли дела по работе. Отец поручил прием материала от нового поставщика, мне придется допоздна остаться на заводе. Мы не сможем увидеться.

— Серьезно? Вы принимаете материалы поздно вечером? — недоверчиво уточнила я.

— Да, если это международная доставка. Металл привезли из Европы, нам нужно все проверить, подписать и отправить машину обратно. А от одной мысли, что я тебя не увижу, схожу с ума, вот и не сдержался.

— Угу... приставать в пекарне ты можешь, а приехать сегодня ко мне — нет?

— Лин, правда не могу, но завтра мы увидимся.

— Ладно, — вздохнула я.

***

В некотором роде то, что этим вечером Игорь занят, было мне на руку. Я не планировала посвящать его в авантюру, которую затевала, а подготовиться к завтрашней вылазке в поликлинику следовало хорошенько. Найти белый медицинских халат оказалось несложно — магазин спецодежды был в местном торговом центре, оставалось придумать, как замаскироваться самой.

Я пришла на место сбора детей за десять минут до указанного времени, но встала поодаль, чтобы для начала понаблюдать. Укутанные в дутые куртки, похожие на сонных воробышков ребятишки звонко озвучивали свои фамилии даме в зеленой искусственной шубе и с папкой, судя по всему, ответственной за сбор. Родители, приводившие своих чад, надолго не задерживались. Быстро чмокнув своего ребенка, они спешно ретировались, чтобы успеть по своим делам. К моменту, когда вся детвора собралась, из взрослых осталось всего шесть человек, одним из которых был Илья.

Как только процессия двинулась в сторону поликлиники, я выскользнула из своего укрытия и присоединилась к кучке взрослых. Родители на меня даже не взглянули, занятые поддержанием порядка в колонне ребятни. Это напомнило мне, как в детстве мы ходили на экскурсии, то и дело норовя нашкодить, а бедные взрослые пытались нас урезонить. Вот и сейчас троица мальчишек уже готовила снежки, чтобы запустить ими в компанию девчонок, шедших впереди. Один из них замахнулся, но немедленно получил подзатыльник от своей мамы, моментально нарисовавшейся рядом. Последовали громкие возгласы возмущенной родительницы, результатом чего стало временное затишье.

Илья шел позади всех, явно высматривая меня. То, что он меня не узнал, послужило лучшим комплиментом моему образу. Я натянула на себя несколько пар теплых леггинсов, поверх них плотные телесные колготки, а следом черные — таким образом мои ноги увеличились на пару размеров. Из-под высокой меховой шапки, которую отыскала на родительской антресоли, торчали седые волосы купленного вчера парика. На пальто тоже пришлось раскошелиться, правда совсем немного, его удалось отыскать в местной комиссионке. Лицо с обильным слоем светлого тонального крема наполовину скрывали очки в толстой оправе, а на щеке красовалась искусственная родинка.

На входе в поликлинику я чуть замешкалась, пропуская Илью вперед, и, как только он со мной поравнялся, будто случайно задела его локтем.

— Извините, — буркнула я и, опустив голову, незаметно для других ему улыбнулась.

— А... — Илья хотел что-то сказать, но тут догадался, кто стоит перед ним и промолчал, хотя мне показалось, что он с трудом подавил смешок.

Я проскользнула перед ним в поликлинику и, довольная собой, направилась к гардеробу. За те годы, что меня здесь не было, это место мало изменилось, разве что появились терминалы электронной записи и пара плакатов на стене. Бледно-розовые стены сверху еще сохранили первозданный вид, но у пола были вымараны; видавшие виды скамейки для пациентов угрожали вот-вот развалиться; по плексигласу, отделявшему регистратуру, тянулась огромная трещина. Пробираясь через толпу школьников, я добралась до самого конца гардероба, где наспех скинула пальто, теперь мне нужен был укромный уголок, чтобы «сменить образ». Времени было в обрез. Я оглядела гардероб, но не нашла ни одного местечка, где могла бы переодеться.

— А почему ты так одета? — раздался за спиной знакомый детский голосок.

Кажется, в моем плане обнаружилась огромная брешь — не думала, что меня может выдать Алиса. Я в панике осмотрелась, но, к счастью, никто не обращал на нас внимания.

— Лиска, не выдавай, — прошептала я. — Где папа?

— Он с Таисией Максимовной. Вон, — Алиса указала на Илью, разговаривающего с женщиной в зеленой шубе. Будто чувствуя на себе наши взгляды, он повернулся и, бросив собеседницу, поспешил к нам.

— Алиса, ты разделась? — нарочито громко поинтересовался Романов у дочери.

— Да... а тут вот... — малышка растерянно посмотрела на меня.

— Ваша дочь хочет в туалет и попросила меня ее отвести, — сказала я так, чтобы услышали другие, а потом, наклонившись к Алисе, шепнула ей на ухо, чтобы подыграла.

— Лиска, я буду ждать в холле, — сказал Илья и подмигнул дочери.

Когда мы зашли в женскую уборную, выяснилось, что Алисе действительно туда было нужно. Конечно же, от моей помощи она отказалась и сама прошла в кабинку, а я в это время заняла соседнюю. Переодеваться в таком маленьком пространстве было неудобно, но выбирать не приходилось. Скинув сапоги, стянув с себя леггинсы и мамино старое платье, в каком она расхаживала только по дому, я достала из сумки медицинский костюм и кроксы.

Алиска уже закончила с делами и даже помыла руки, а я все еще возилась со своим образом. Седой парик отправился в сумку следом за одеждой, и, чтобы скрыть броское боб-каре, я надела на голову медицинский колпак. Теперь меня было не отличить от медсестры, но главное, чтобы персонал поликлиники не усмотрел во мне самозванку.

Выглянув из кабинки и убедившись, что никого нет, я осмелилась показаться на суд Алисы — малышка своим проницательным детским взглядом точно отметит, если что-то не так. Она опять нахмурилась и стала похожа на нахохлившуюся пичужку.

— Лина, ты на себя не похожа, — пробурчала она.

— И это очень хорошо. Мы с твоим папой затеяли одну игру и важно, чтобы меня не узнали.

— Почему вы с папой играете без меня? — Алиса надулась еще сильнее.

— Как это без тебя? Ты же мне помогаешь сейчас. Теперь ты должна сохранить в секрете нашу игру, договорились?

— Ну ладно...

— Умница, а теперь идем к папе.

Илья стоял в холле, задумчиво глядя в темноту за окном. Алиска побежала к нему, а я специально осталась поодаль и, как только он меня заметил, быстро направилась к регистратуре.

Я миновала толпу из ребятишек и родителей, зашла за плексиглас и, словно своя, пошла к шкафчику с карточками детишек года рождения Камиллы. Мой расчет был прост: никто не обратит внимания на человека в униформе, занимающегося рутинной работой. Кажется, нечто подобное описывала Агата Кристи: ее героиня, переодевшись официанткой, подавала напитки знакомым и осталась неузнанной. Я думала, что быстро найду карточку Камиллы, выйду с ней из регистратуры, а потом и вовсе унесу из поликлиники, чтобы дома неторопливо изучить. Все шкафчики были подписаны, каждая полка

помечена первыми буквами фамилии... Полякова оказалась одна, но только звали ребенка не Камилла, а Алла. Я пролистала карточку и убедилась, что это однофамилица. Документа Ками здесь не было. Не исключено, что бабушка забрала карточку с собой при отъезде, хотя для чего, если вся информация дублировалась в электронном виде? Посмотреть бы компьютер...

Я оглянулась на девушку в регистратуре, она даже не смотрела в мою сторону, а быстро находила в компьютере карточки детишек, отмечая тех, кто пришел на медосмотр. Мне нужно было как-то оказаться на ее месте. Я поискала взглядом Илью с Алисой, но их нигде не было. Что же делать?!

— У Белугиной уже такая очередь! Она еще первого ребенка смотрит. Мы так до обеда не освободимся, — услышала я, как причитает одна из родительниц. Рядом с ней стояла Таисия Максимовна, но, кажется, совершенно ее не слушала, наблюдая за тем, как редеет очередь у регистратуры.

У меня не оставалось времени: сейчас, когда отметят последнего ребенка, медицинский регистратор закроет программу, и мне уже не попасть в базу электронных карточек. И тут у меня появилась идея. Я отвернулась к шкафчикам и стала собирать стопку детских карт.

— Извини, Белугина просила тебя занести ей эти карты, — я положила всю стопку на стол перед регистраторшей.

— Что?! А ты вообще кто? — нахмурилась девушка.

— Я теперь тут работаю. Позже поболтаем. Занесешь карты? — я старалась держаться уверенно, но внутри все клокотало от страха.

— Неси сама. Я вообще-то занята. Не видишь, какая очередь, — она кивнула на ребятишек перед стойкой.

— Белугина требовала тебя. Извини. Но ты же ее знаешь... — я театрально закатила глаза. — Не переживай, я тут прикрою.

— Ага! Как же! — скривилась регистраторша, но сгребла со стола карты. — Ничего тут не трогай, ясно?

— Да.

Я проследила за ней взглядом и, как только регистраторша скрылась в конце коридора, села за компьютер. Надо мной нависла одна из мамаш, требуя немедленно отметить оставшихся детей.

— Простите, но я не могу, — пролепетала я. — Сейчас моя коллега вернется и...

— Что значит, «коллега вернется»? А вы на что? Это безобразие! У вас все должно быть готово заранее! Как так — дети пришли на медосмотр, половина уже ходит по врачам, а остальные...

— Инга, ну что ты так волнуешься? — будто из ниоткуда появился Илья и заговорил негодующую родительницу.

Я не стала дальше вслушиваться в их разговор и начала действовать: вбила в строку поиска имя и фамилию и запустила программу — благо, подсмотрела, как это делает регистраторша. Компьютер некоторое время висел, а потом выдал, что пациента с таким именем, фамилией и датой рождения не существует. Чертовщина какая-то. Я все стерла и заново набрала данные Камиллы, но результат оказался тем же. Либо у Камиллы Поляковой никогда не было карточки в детской поликлинике Романовца, либо кто-то ее удалил...

— Так, я не поняла! — завизжала надо мной регистраторша. — Ты что делаешь в моем компьютере?! И вообще кто ты такая?! Белугина не просила никакие карты!

— Видимо, я что-то перепутала... — сказала я, поднимаясь с ее места.

Нужно было живо делать ноги, но регистраторша не собиралась так просто меня отпускать. Она перегородила мне проход и, уперев руки в бока, нависла надо мной. Пришлось сесть обратно в ее кресло.

— Я сейчас позову охрану и вызову полицию. Живо с тобой разберемся! Олег! Олег! — дама завопила на всю поликлинику, чем перепугала детей. Кто-то даже захныкал.

— Слушайте, ваши разборки продолжите потом. Немедленно займитесь детьми! — Илья уперся в стойку с той стороны и вперился в регистраторшу яростным взглядом. Даже я испугалась его такого, чего уж говорить о сотруднице поликлиники.

— Эй, не надо мне тут... — начала было она, но Романов не сдавался.

— Немедленно беритесь за работу! Безобразие, столько детей ждет!

— Но эта женщина...

— Я могу сам лично сдать ее охране, если вы сейчас же займетесь своей работой!

Пользуясь замешательством регистраторши, я выскользнула с ее рабочего места. Женщина села за свой стол, и напротив нее молниеносно нарисовалась одна из мамочек.

Я зашла в туалет и сняла с головы колючий медицинский колпак. Мое лицо, покрытое толстым слоем тональника, покрылось капельками пота, сердце бешено стучало, а руки дрожали. Если бы не Илья, меня бы точно разоблачили. Неизвестно, сколько еще регистраторша будет заниматься ребятишками, она в любой момент может пойти к охране. Нужно было срочно бежать. Сумку со своей одеждой я спрятала здесь среди инвентаря уборщицы. Сейчас я не стала мудрить с кучей леггинсов и париком, а наспех надела верхнюю одежду и сапоги. На улице было морозно, но вполне терпимо, чтобы добежать до ближайшей автобусной остановки. Уже через полчаса я вошла домой.

В обед позвонил Илья. Они с Алиской только освободились и оба, голодные как волки, мчались в бургерную на обед, меня пригласили к ним присоединиться.

— Заодно расскажешь, что выяснила, — чуть тише, чтобы Алиса не расслышала, добавил Илья.

— Рассказывать особо нечего, но я приеду.

Бизнес-ланч в бургерной Романова действительно оказался очень даже неплохим, а то, что я знала повара, добавило ему баллов. Полина вышла меня поприветствовать, и мы перекинулись парой слов.

— А еще тетя Поля делает вкусные макароны по-флотски, — гордо заявила Алиса, усаживаясь за стол. Я вспомнила, как в первый раз увидела малышку в этом злачном месте, когда она как раз и ужинала макаронами по-флотски.

— А ты, Лисенок, и рада навернуть тарелочку, — Полина ей подмигнула. — Ладно, приятного всем! Я на кухне.

За обедом при Алисе мы разговаривали о всяких пустяках. Малышка рассказала, как героически проходила всех врачей и даже не плакала, когда брали кровь из пальца, в отличие от Мишки Иванова. После чая Илья отправил дочь учить уроки. Алиса мигом сникла, стала канючить еще полчасика с нами, но строгий папа не поддался на уговоры.

— Еще американо? — спросил он, когда Алиса ушла.

— Да... спасибо, — ответила я.

Пока Илья делал нам кофе, я собиралась с мыслями. В первую очередь нужно было поблагодарить его за то, что помог выпутаться из истории с регистраторшей, во-вторых, как можно более деликатно сообщить, что карточка Камиллы пропала и из регистратуры, и из электронной базы. С учетом того, как он переживает за Маринину дочку, эта новость может стать для него ударом.

— Держи, — Илья поставил передо мной дымящуюся кружку с ароматным кофе, ничуть не хуже того, что готовлю я в пекарне.

— Спасибо, — я поднесла кружку к губам, но не отпила, а вдохнула приятный горький запах. — И спасибо за то, что выручил. Если бы не ты...

— Не за что, Маркова. Мы же команда. Ты решилась на такое представление. Скажу честно, я впечатлен. Ты... ты супер!

Мои щеки вспыхнули, мне вдруг стало жарко, но руки оставались ледяными. Странное ощущение, но... приятное. Я опустила взгляд, чтобы Романов не догадался, какой эффект произвела на меня его похвала.

— Лин, ты нашла карту Ками? Посмотрела, что в ней?

— Илья... — вздохнула я и покачала головой.

— Что?..

— Я не нашла карточку Камиллы ни в шкафу, ни в электронной базе.

— Как так?

— Не знаю... может быть, карточку по ошибке убрали в другой шкафчик? Или бабушка Ками забрала ее с собой? Опять же, по идее, я должна была найти электронную карту, но поиск ничего не дал. Камилла же была прикреплена к этой поликлинике?

— Да, и Маринка ее сюда водила, и как-то вызывала врача на дом. Ничего не понимаю, как такое может быть? Ты точно все посмотрела? А в компьютере правильно все ввела? — Илья заметно распереживался, он так тараторил, что не давал мне вставить слова. — Может, ты опечаталась? А карту смотрела не в том шкафу. Ты же волновалась, это естественно...

— Илья, — я коснулась его руки, чтобы остановить поток слов. Он замолчал. — Я искала карту в том шкафу, где нужно, а в компьютере вводила имя дважды. Никаких следов Камиллы.

— Что это значит, черт возьми?! Куда исчезла эта девочка? — Илья поник, его плечи опустились, и он весь как-то сгорбился. Мне захотелось его как-то утешить, но что я могла, если сама ничего не понимала?

— Мне кажется, кто-то удалил записи о Камилле. Видимо, в ее медицинской карте действительно есть нечто такое, о чем никому нельзя знать. Я думаю, Маринина дочь и есть ключ к правде.

— Она не ключ! — процедил Илья, встал из-за стола, словно собирался уйти, но потом опустился обратно. — Ками — маленькая девочка, которая потеряла мать и осталась сиротой, а сейчас неизвестно где и с кем!

— Подожди, мы же знаем, что она уехала с бабушкой...

— А если нет? Если это тоже ложь?! Мы должны найти Камиллу! Надо идти в полицию.

— Я думаю, ты прав. Мы собрали достаточно информации, чтобы заинтересовать полицию. И... — я перевела дыхание, — я тоже волнуюсь за Камиллу. Если она в беде, нам надо действовать, пока не поздно. Только как заставить Волкова вновь открыть дело? Этот боров наверняка будет искать новые отмазки, чтобы не работать.

— Нужно идти не к Волкову, а выходить на следователя. Постановление о самоубийстве должен был подписывать следователь на основании собранных улик.

— Но я... не знаю, кто был следователем. То, что мой папа покончил с собой и расследования как такового не будет, сказал Волков.

— Подожди, Маркова, хочешь сказать, у тебя нет документа о прекращении расследования? — искренне удивился Илья. — Тебе должны были дать постановление.

— Нет... мне как-то было не до того, сначала Волков меня послал, потом с мамой беда, там пекарня, расследование. Но я же могу сейчас его получить?

— Наверное... не знаю, как это делается, но по идее ты имеешь на это полное право. У тебя паспорт с собой? Можем поехать в полицию и там узнать.

— Ты поедешь со мной? — в надежде спросила я. Мне совершенно не хотелось снова одной идти в отдел.

— Только закину Алиску соседке. Одно дело, когда я внизу, а она дома, другое, если ухожу.

Илья поднялся из-за стола и собрался уходить, но я, сама того не сознавая, вдруг взяла его за руку. Он удивленно посмотрел на меня и... улыбнулся, а потом сел обратно.

— Извини, — в очередной раз я зарделась. Что со мной происходило в его присутствии? Почему я так себя вела? — Я просто хотела сказать тебе спасибо. За все. Ты мне так помогаешь...

— Лин... в общем, всегда можешь на меня рассчитывать. Я...

— Иди к Алисе, — перебила я, чувствуя, что этот разговор потек в какое-то неправильное русло.

Когда Илья ушел, я взяла телефон и написала Игорю. С самого утра я о нем не вспоминала. Разве такое можно простить? Сейчас он был мне нужен как никогда, чтобы вернуть в мою голову разум. Что до Ильи, то мое отношение к нему не могло быть чем-то кроме дружбы. Я просто ему благодарна, потому что чувствую его поддержку. Только это... Ведь так?

***

В полиции нас встретили на удивление спокойно. Никто не возмутился на мою просьбу выдать постановление о самоубийстве отца. И как раньше я о нем не подумала? Документ обещали подготовить к завтрашнему дню и направить заказным письмом, значит, получить его я смогу на следующей неделе. Выходило, что мы с Ильей располагали достаточным временем, чтобы подготовиться к разговору со следователем. Если он вновь откроет дело о гибели папы, можно будет ненадолго выдохнуть.

— Тебя в пекарню? — спросил Илья, галантно открывая дверцу своей машины. Раньше бы ни за что не подумала, что он может быть таким обходительным.

— Нет, домой. Сегодня работает Маша, а я заслужила законный выходной, — ответила я, плюхаясь на сиденье.

— Чем займешься?

— Надо закончить переводы по работе. Сдавать в понедельник, но хочу отправить их раньше.

Я умолчала, что кроме работы буду готовиться к вечеру, когда приедет Игорь. Мы дико соскучились друг по другу, и он обещал освободиться пораньше. Чувствуя свою вину перед ним и за то, что учудила в поликлинике, и за свое общение с Ильей, я решила устроить романтический вечер. Вкусный ужин, свечи, сексуальное белье...

Всю дорогу до дома мы с Романовым молчали. Не знаю, о чем думал Илья, но казалось, что он где-то далеко. Я не возражала против тишины, слишком много всего случилось в этот день, хотелось поскорее оказаться в квартире и жить мыслями о предстоящем вечере. Илья припарковался у подъезда, но когда я потянулась к ручке, он вдруг меня остановил.

— Что? — спросила я.

— Лин, может, отложишь работу на другой день? — Илья взял меня за руку и переплел наши пальцы, а я так растерялась, что не воспротивилась этому. — Давай вместе поужинаем или сходим в кино? В общем, хочу позвать тебя на свидание, как бы банально это ни звучало. Маркова, моя к тебе симпатия растет в геометрической прогрессии. Может, дашь мне шанс?