В моей старой комнате отбивали счет большие настенные часы. Обычно я хорошо засыпала под их размеренное тиканье, но не этой ночью. Вихрем проносились тревожные мысли об Игоре. Почему-то казалось, что пока он не со мной, то легко передумает на наш счет. Откуда взялась эта неуверенность? Разве Игорь давал мне повод? Перевернувшись на другой бок, я скинула с себя одеяло и снова закрыла глаза, понадеявшись, что сейчас получится уснуть... Спустя минуту стало зябко. Не выдержав этой пытки бессонницей, я включила свет и села на кровати. Может быть, если чем-нибудь заняться, станет легче?

Илья перекинул мне аудиофайл разговора с Еленой Богомоловой. Я хотела оставить прослушивание на утро, но какой смысл тянуть, если ничего дельного из этой ночи не выйдет? Заварив себе чашку черного чая, я устроилась в кресле и, подсоединив к смартфону наушники, включила запись.

Богомолова рисовалась мне еще хуже, чем представил ее Илья: ледяные нотки в голосе, высокомерие и саркастичные выпады. Ни грамма жалости к собеседнику после того, как узнала, что он любил и до сих пор любит Полякову. Я слышала, как эта мегера ловит кайф, в красках расписывая Илье, что обещала Марина Павлу Богомолову.

Все же я не могла представить, что эта расчетливая, уверенная в себе женщина своими руками убила соперницу. А если Елена кого-то наняла? Но стал бы профессиональный убийца избавляться от своей жертвы таким образом? Забить камнем — это скорее что-то эмоциональное, чем холодный расчет. Была и еще одна вещь, которая свидетельствовала, что Богомолова не убивала Марину. Она не знала, от кого Полякова родила дочь. Стала бы Елена убирать Марину, если существовал риск того, что отцом Камиллы является Павел? Нет, ведь тогда ее мужу пришлось бы брать на себя заботу о девочке.

Как хотел Илья, я вписала имя Богомоловой в свою тетрадку и трижды подчеркнула красным, хотя и не ставила ее на первое место в списке подозреваемых. Сейчас этот пьедестал пустовал. С каждым днем я узнавала все больше о Марине и ее дочери и, казалось бы, должна приблизиться к правде, но на самом деле плутала в лабиринте, натыкаясь на сплошные тупики.

За окном светало, а меня наконец начало клонить в сон. Хорошо, что теперь не нужно было думать о пекарне, и я могла взять полдня выходного. Отправив Маше сообщение, что до обеда она будет одна, я наконец забылась крепким сном.

***

Во второй половине дня в пекарне было тихо. После обеда пошел снег и все никак не прекращался, парализовав город. Я отпустила Машу, пока еще не встали автобусы, и сама взялась за дела.

Выручка за выходные превзошла мои ожидания, чем я поспешила обрадовать маму. В санатории ей оставалась всего неделя и задерживаться дольше она не хотела, но теперь мне было спокойнее от того, что в пекарне появилась помощница. Конечно, я тоже не собиралась бросать мамин бизнес, тем более пока жила здесь, но все же с Машей нам будет куда проще. Зная мамино отношение к Илье, я не сразу призналась, что именно он привел девушку к нам, и сначала вдоволь ее расхвалила. К счастью, она была не против новой сотрудницы и даже ничего не сказала, услышав, что она от Романова.

— Лина, а как у тебя дела? Я спрашиваю не о делах, а о тебе, — поинтересовалась мама, и я догадалась, что ее волнует моя личная жизнь.

— Все хорошо, мам, — немногословно ответила я, надеясь, что она не продолжит тему.

— Ты видишься с Игорем?

— Мам...

— Лина, я переживаю за тебя. Ты в Романовце совсем одна, если у Игоря из-за тебя начнутся проблемы в отношениях, Инна тебе жизни не даст. Зачем тебе это, дорогая? Мне кажется, тебе стоит подумать о возвращении в Москву.

— Мамочка, я не могу. Пока не выясню, что случилось с папой, никуда не уеду!

— Ах, Лина...

После разговора с мамой у меня остался на душе камень. Узнай она, как далеко зашли мои отношения с Игорем, бросила бы свой отдых и вернулась бы. Может быть, даже хорошо, что он предложил пока никому не говорить о нас. Вот только... день клонился к закату, а от Игоря не пришло ни весточки. Весь день я держала телефон рядом, то и дело поглядывая: нет ли СМС или пропущенного? Ничего. Думать о том, что он передумал расставаться с невестой было слишком больно. Может быть, сегодня ему не удалось поговорить с Наташей? Только вчера ее все поздравляли, и Игорь решил, что рвать отношения на следующий день чересчур жестоко?

Я закрыла пекарню, прибрала зал, сняла кассу и стала собираться. На улице разыгралась нешуточная вьюга, моя машина превратилась в огромный сугроб, а раскапывать ее в такое время не было ни сил, ни желания. Замотавшись шарфом до самых глаз и натянув шапку до середины лба, я отправилась домой пешком.

Под ногами хрустел снег. Сугробы выросли почти по колено, а городские службы не спешили выходить в выходной. В Москве бы сейчас все СМИ, блоги и странички соцсетей пестрили сообщениями про аномальный снегопад и дорожные коллапсы. В Романовце люди проще относились к погоде. В такой вечер горожане сидели дома, а те, кому нужно было по делам, натягивали высокие сапоги и шагали пешком.

Дверь моего подъезда совсем завалило, я с трудом ее открыла, а вот закрыть не вышло. Оставалось надеяться, что к утру не нанесет внутрь. Отряхнувшись, я стала не спеша подниматься на свой этаж, попутно выискивая в сумке ключ от квартиры. Как обычно, на нашей площадке не горел свет, лампочка снова перегорела, а поменять было некому. И тут из темноты на меня двинулось нечто. Я чуть не закричала, но Игорь опередил:

— Лина, это я.

— Игорь?.. Что ты тут делаешь?

— Пришел поговорить. Решил, что лучше здесь, ведь теперь ты в пекарне не одна...

— Да... зайдешь?

В квартире был беспорядок, за что я извинилась перед Игорем, но он уверил, что эта ерунда его не беспокоит. Он прошел в гостиную и, осмотревшись, улыбнулся.

— Здесь почти ничего не поменялось с тех пор, как был тут последний раз.

— Ты не заходил к моим родителям после того, как я уехала в Москву?

— Нет.

Повисла неловкая пауза. Мы оба знали, что нужно начать разговор о главном, но не решались. Филатов тянул, а я с каждой секундой теряла надежду на то, что мы будем вместе.

— Хочешь кофе или чай? — предложила я, чтобы хоть как-то нарушить неуютную тишину.

— Нет, — ответил он, подошел к окну и стал вглядываться в темноту. Снег все падал.

Мне казалось правильным оставить право первого слова за ним, но Игорь продолжал молчать, убивая меня неизвестностью. Я знала, будь все решено, он бы уже это объявил.

— Ты все-таки выбрал ее, да? Пришел ко мне, чтобы сказать лично?..

Он обернулся, и я увидела его подавленное лицо. Филатов смотрел на меня глазами, в которых читались боль и обида. Неужели всему виной я?

— Я тебя люблю, Лина, — произнес он и шагнул в мою сторону, но я не шевельнулась.

— Ты знаешь, что я не смогу...

— Мы расстались с Наташей, — перебил Игорь, — но это было так больно. Я должен быть абсолютно счастлив, что теперь ты будешь со мной, но не могу... Будто кошки на душе скребут.

— Это нормально, — теперь я приблизилась, обвила руками его талию и опустила голову ему на грудь. — Иначе быть не могло. Наташа тебе дорога. Ваши отношения продолжались несколько лет, а тут в один миг все обрубить...

Я действительно понимала Игоря и даже была рада его переживаниям. Это доказывало, что мой любимый оставался прежним — добрым и чутким. Пусть я ревновала, пусть необоснованно не любила Наташу, его сочувствие к ней было правильным. Наши отношения вымараны адюльтером, но боль и стыд, которые мы испытывали, могли хотя бы чуть-чуть их обелить.

— Лина, ты для меня — все, ты — моя жизнь. Хочу, чтобы ты знала, что все, что я делаю, все мои поступки, даже неправильные, даже самые дурные... они тоже ради тебя.

— Мы оба наломали дров, чтобы быть вместе, — ответила я. — Сегодня звонила маме, она спрашивала про тебя, а я не решилась ей признаться.

— Видишь, будет лучше для всех, если пока сохраним наши отношения в тайне. Как это ни банально, но счастье любит тишину.

Я молча кивнула, ведь теперь не только головой, но и сердцем сознавала, что мы поступаем правильно. Сейчас главным было сохранить нашу хрупкую любовь, дать ей окрепнуть, чтобы она выстояла в схватке со всеми, кто будет против нас. Игорь крепче прижал меня к себе, и в его теплых объятиях захотелось раствориться, но он быстро отстранился, взял меня за руку и повел в мою старую комнату.

Пусть в квартире мы были одни, по прошлой детской привычке я заперла дверь и уже в следующий миг оказалась к ней прижата. Филатов впился в меня жадным поцелуем, и я с пылом ответила ему. Мои руки проворно расстегивали пуговицы его рубашки, в то время как Он возился с пряжкой ремня моих джинсов. Вся одежда вмиг стала лишней, мы оба желали наконец ощутить наготу друг друга, чтобы слиться воедино, как когда-то много лет назад. Игорь отшагнул, давая нам пространство, стянул с себя брюки и боксеры, а потом подхватил меня под ягодицы и, усадив себе на поясницу, понес к кровати.

Когда-то давно, будучи подростками, мы любили друг друга на моей полутораспалке и не чувствовали никакого неудобства. Сейчас ничего не изменилось, и даже наоборот, узкая кровать дарила еще большее ощущение близости. Мой возлюбленный опустил меня на холодный атлас простыни и сам навалился сверху.

Я шумно выдохнула, когда его губы коснулись моего набухшего соска, прогнулась в пояснице и подалась вперед. Игорь довольно усмехнулся и начал опускаться поцелуями к животу и еще ниже... Возбуждение достигло предела, мое тело содрогалось от каждого его касания, но этого было мало. Я хотела большего, в то время как он продолжал сладкую пытку. Широко разведя мои ноги в стороны, он стал ласкать меня языком. Сама того не замечая, я запустила пальцы в его волосы и в пиковый момент до боли их сжала. Игорь что-то пробормотал, а потом резко выпрямился, схватил мои запястья и вжал их в кровать. Я оказалась обездвижена, но это только сильнее возбуждало. Что могло быть прекраснее оказаться полностью во власти любимого? Филатов победно улыбнулся и резким толчком в меня вошел.

Мы не спали до утра: говорили о нас, вспоминали прошлое, строили планы на будущее и вновь занимались любовью. Если бы впереди был еще один выходной, то и его мы бы провели в постели. К сожалению, Игорю нужно было на работу. Около пяти мы задремали, а в семь уже прозвенел будильник.

— Не вставай, — прошептала я и поцеловала его в плечо. — Я приготовлю завтрак, сварю кофе и принесу сюда.

— Ммм... завтрак в постель? — Игорь изогнул бровь, как умел только он, чем еще с юности покорял всех девушек.

— Да, я хочу поухаживать за своим парнем, — я расплылась в счастливой улыбке.

— Тогда я с удовольствием приму твои ухаживания.

Пока варился кофе, я разбила в сковородку два яйца, посыпала солью и перцем. В юности Филатов любил яичницу с докторской колбасой, у меня в холодильнике как раз оставался кусочек. Я выложила завтрак на широкую тарелку и украсила веточкой петрушки.

— Какая красота! — усаживаясь в постели, воскликнул Игорь, когда я внесла в спальню поднос.

— Любимая, но тут только одна тарелка... А ты?

— Я пока не хочу есть... После такой ночи мне ничего не хочется, кроме как быть с тобой.

— Но так нельзя. Завтрак — самый важный прием пищи за день.

— Ты говорил мне это миллион раз еще в школе, — я закатила глаза, но все равно продолжала улыбаться. — Перекушу что-нибудь в пекарне, не волнуйся.

— Кстати об этом, — Игорь проглотил кусок колбасы, запил его кофе и продолжил: — Что это за девушка с тобой работает? Откуда она взялась?..

Я тяжело вздохнула, предвкушая непростой разговор. Нельзя продолжать юлить: теперь, когда мы вместе, пусть и тайно, между нами не должно оставаться секретов.

— Ее зовут Маша, она студентка заочного и сестра повара из бургерной Ильи Романова.

— Опять этот Романов, — процедил Филатов. — Только не говори, что он ее к тебе привел.

— Но это так. Не сердись. Знаю, тебе он не нравится...

— И ты обещала с ним не связываться.

— Да, но мне нужна помощь, чтобы разобраться в том, что случилось с папой.

— Лина, а как же я?! Я же сказал, что буду тебе помогать, только скажи!

— Знаю, но ты — это другое. Илья любил Марину, а она — ключ ко всему. Без него мне не справиться. Вот если бы вы сумели поладить, — аккуратно намекнула я.

— Поладить? С ним? Ты в курсе, что он меня не выносит точно так же, как я его?

— Нужно оставить вражду в прошлом. Мы же взрослые люди, не подростки. Слушай, я как никто другой должна его ненавидеть. Именно меня он изводил все старшие классы. И все же у меня получилось об этом забыть. Илья изменился.

— Откуда ты знаешь? Вы общались всего несколько раз.

И тут я наконец решилась признаться, что ездила с Ильей и его дочерью в Москву. Игорь выслушал мой рассказ с каменным лицом. Он ни разу меня не перебил, и на его лице не заиграла ни единая эмоция. Однако стоило мне договорить, как гнев, что он скрывал под маской спокойствия, прорвался наружу.

— Как ты могла, Лина?! Уехать в другой город с этим проходимцем, заночевать с ним в гостинице?!

— Говоришь так, будто мы ездили, чтобы провести время вместе! Игорь, нам нужно было поговорить с Богомоловой. Она же знала про Марину, у нее был явный мотив!

— Не меняй тему. Вы спали в гостинице... — начал Филатов, но я перебила:

— В разных номерах, и Романов был с дочерью.

— Скажи мне правду: между вами что-то было?

— Что?! — я чуть не рассмеялась от этого нелепого подозрения, но все же сохранила серьезность, глядя на суровое лицо Игоря. — Как ты мог такое предположить?

— А что мне остается думать, Лина? Я не забыл, что он дарил тебе цветы, держал за руку и всячески обхаживал.

— Никак он меня не обхаживал! — вспылила я, хотя мои щеки покраснели не от этого. Доля истины в словах Игоря была — в голове промелькнули воспоминания, как он однажды меня поцеловал.

— Ты ревновала меня к Наташе, не подпускала к себе, пока я с ней не порву, а сама?

— Подожди... тут нельзя сравнивать! Наташа была твоей невестой, вы жили вместе, а Романов только друг.

— Друг?! — Игорь изогнул бровь, но на этот раз это не было милым. Он резко поднялся с кровати и стал быстро собирать свою одежду.

— Игорь... подожди, — я подбежала к нему и ухватила за локоть, но он сумел вывернуться.

— Мне пора.

— Уходишь?! Так?!

— Да. Так.

Больше он не сказал ни слова. Оделся и вышел, захлопнув за собой дверь.

***

По пути к пекарне я мысленно прокручивала разные сценарии нашей с Игорем ссоры. Какие слова нужно было сказать, чтобы все было иначе? Как правильно объяснить, что мое общение с Ильей ничего не значит? И почему я назвала его своим другом?.. Несколько раз я порывалась позвонить Игорю и попробовать еще раз все объяснить, но потом убирала телефон в карман. Единственное, в чем я ни грамма не сомневалась: если повернуть время вспять и снова предложить мне поехать с Романовым в Москву, я бы согласилась.

Город понемногу очищали от снега. Большие рыжие машины разъезжали по улицам, а дворники активно махали лопатами на тротуарах. В отличие от прошлого вечера, сейчас было приятно прогуляться, только дурацкие скребущие на душе кошки все портили. Я взглянула на телефон в надежде на весточку от Игоря, но экран оставался темным. Он не позвонит и не напишет сам. Опять дурацкая гордость. Неужели мы так и не повзрослели? Мне вспомнилось, как Игорь уезжал из Москвы в Романовец, ждал меня на перроне, а я не решилась к нему подойти. Нельзя повторять прошлых ошибок, и я дала себе слово: если он не объявится до вечера — позвоню сама.

Около пекарни убрали сугробы, а вот мою машину пришлось раскапывать самой. Вооружившись лопаткой, щетками и веником, я активно работала, но снег никак не счищался.

— Помощь нужна? — Илья возник из ниоткуда и, выхватив у меня скребок, принялся за капот.

— Только тебя не хватало, — недовольно пробормотала я. После ссоры с Игорем Романов был последним, кого я бы хотела видеть, но ему это объяснить не могла.

— И я рад встрече, Маркова.

— Слушай, я справлюсь сама. Спасибо, конечно, но у тебя, наверное, дела...

— Пятнадцать минут найдется. Слушай, Лин, в обед закину тебе Лиску? У меня партия крафтового застряла на трассе, придется брать машину, ехать к ним и перекладывать бочонки.

— А как они там? Так и останутся на дороге?

— Нет, там едет буксир, но тянуть пустую машину всяко легче... Я бы Алиску взял с собой, но вернусь только к вечеру, а у нее уроки, сама понимаешь.

— Нет проблем. Заводи ее... и, я так понимаю, что нужно сварить суп?

— Умница, Маркова. Спасибо. И вот машина... — Илья гордо показал на результат своей работы. Он действительно сумел быстро откопать мой автомобиль.

Я была рада Алисе, ведь уже успела по ней соскучиться, и, кажется, это было взаимно. Как только Илья помог дочери снять дутое пальтишко, она бросилась ко мне в объятия.

— Веди себя хорошо и слушайся Лину, — дал наставление дочери Илья и, кивнув мне, поспешил к своей машине, припаркованной на аварийке.

Еще одной причиной, по которой я охотно согласилась посидеть с Алисой было то, что она помогала мне отвлечься от тягостных мыслей об Игоре. Прошло уже полдня, а он так и не объявился. Гостей в пекарне почти не было и волей-неволей я постоянно думала о нем.

— Эви, ты поможешь мне тут? — Алиса достала из портфеля учебник и открыла его на страничке, заложенной приклеенной к обложке лентой. Я вспомнила, как каждый август мы с папой делали такие же закладки ко всем учебникам.

— Чем тебе помочь?

— У меня техника чтения на следующей неделе, и Таисия Максимовна сказала, чтобы дома мы каждый день читали вслух, а наши родители записывали, сколько слов в минуту выходит. Папе некогда, но ты же тоже взрослая.

— Хорошо, Лисенок, я тебе помогу. Сейчас почитаем, а потом накормлю тебя обедом.

Алиса читала довольно быстро, хотя на длинных словах запиналась, начинала волноваться и сбивалась. Конечно, волнительно читать вслух для кого-то, еще и на скорость. Я постаралась объяснить малышке, что переживать не нужно, если она будет спокойна, то и результат выйдет хорошим. Алиса кивнула и стала убирать учебник обратно в портфель, а я не удержалась и сделала комплимент ее закладке.

— Это делала не я, — Алиса замялась и, потупив взгляд, пробормотала: — тетя Марина клеила. У Ками такие же на обложках.

— Тетя Марина... тогда понятно.

Приятное тепло разлилось по душе. Марина помнила, как папа учил делать закладки для учебников. Вот и еще одна маленькая частичка моего отца, которая продолжала жить в его учениках и их детях. Я хотела рассказать об этом Алисе, но заметила, что девочка погрустнела.

— Что такое, Лиска?

— Ты папе не скажешь? — заговорчески спросила она.

— Нет, не скажу, — сходу ответила я, только потом сообразив, что подобные обещания чужому ребенку давать рискованно.

— Я скучаю по тете Марине. Она была такой доброй. И мне... мне хотелось, чтобы она была с нами, и Ками чтобы была моей сестричкой. Вот, — выпалила Алиса и выдохнула. — Но мне такое нельзя папе говорить. Так бабушка сказала, потому что он будет грустить.

— Иногда, моя хорошая, все выходит совсем не так, как мы того хотим. Я тоже очень скучаю по папе, хотя, когда он был жив, мы виделись нечасто. Сейчас я жалею об этом. — Я подсела ближе к Алисе и приобняла ее. — Очень хорошо, что ты выговорилась. Если тебе еще захочется поговорить... о чем угодно, всегда можешь приходить ко мне.

— Ты мне нравишься Эви... и папе нравишься.

— Ты тоже мне очень нравишься, Лисенок. — А вот сказать тоже самое про ее отца я не смогла, пусть даже он действительно стал мне нравиться. После ссоры с Игорем совершенно не хотелось думать даже о дружеской симпатии к Илье.

До вечера в пекарне почти не было гостей, только несколько молодых ребят взяли кофе на вынос. Маша пообещала завтра устроить какую-то промо-акцию, и я решила дать ей в этом полную свободу. Алиска закончила с уроками и, усевшись на табурете в кухне, наблюдала, как я делаю заготовки для пирожков на завтра. Мне было приятно работать в такой компании, но я то и дело поглядывала на телефон. Игорь не звонил.

— Ты грустишь? — вдруг спросила Алиса.

— С чего ты взяла? — удивилась я ее внимательности, ведь старалась не подавать вида, что переживаю из-за Игоря.

— Ну... ты улыбаешься как-то слишком быстро, а еще постоянно смотришь на телефон и вздыхаешь вот так, — Алиска изобразила меня.

— Да... мне немного грустно. Сегодня я поссорилась с другом и очень хочу с ним помириться, но он не звонит.

— А почему ты не позвонишь сама? Или это он должен извиняться?

— Я позвоню, но только попозже. Пока подожду, вдруг он все-таки сделает первый шаг, — я замолчала и в нерешительности закусила губу. — Алиса, я тебя попрошу: не говори своему папе о том, что я тебе сказала... про ссору с другом.

— Ладно, — согласилась она и вдруг поникла.

— Что такое?! — забеспокоилась я и, вытерев руки от муки, подошла к малышке.

— Просто у меня не было секретов от папы, а теперь я так много чего ему не рассказываю. Я плохая?

— Нет, Лисенок, ты чего? Ты очень хорошая. Дело в том, что бывают вещи, которые можем понять только мы с тобой... Ну как бы — между нами девочками.

— Между нами девочками, — шепотом повторила Алиса и широко улыбнулась.

В этот миг я ясно поняла, как малышке не хватает женского участия. Она скучала по Марине, радовалась нашим секретам и тянулась ко мне, словно мотылек на свет. Илья старался заменить ей обоих родителей и у него отлично получалось, но он не мог дать Алисе то же, что и мама... Ему нужна была женщина, которая полюбит его дочь. Будто на зов моих мыслей Романов нарисовался в пекарне, он не стал заходить, а только позвал Алиску.

— Лин, спасибо, что приглядела. Сегодня еще полно дел, а завтра заскочу и поболтаем.

— Хорошо. Ты что-то узнал?

— А просто так прийти нельзя? Или ты впускаешь в пекарню только за информацию?

— Можно, Романов, просто я понадеялась...

— Папа, а что ты узнал? — воодушевилась Алиса, и Илья метнул в меня сердитый взгляд.

— Лина любит разные истории, вот и думала, что я расскажу чего-нибудь интересное, но мне ей рассказать нечего.

Теперь еще меня мучала совесть, что я сболтнула лишнего при Алисе. Видимо, этот день решил окончательно меня доконать. Я закрыла за Ильей и Алисой пекарню, а сама пошла на кухню и заварила чай. Игорь уже давно должен был освободиться... С дымящейся чашкой я вернулась в зал, устроилась за столиком у окна и разблокировала телефон, но мой палец завис над кнопкой вызова. Позвонить первой оказалось нелегко, но я перевела дыхание и все-таки нажала на зеленую трубку на дисплее... Через несколько секунд в трубке послышались гудки, а за окном — мелодия.

Филатов стоял на улице прямо напротив моего столика. В одной руке он держал телефон, а другой сжимал огромный букет розовых роз... Я вскочила на ноги и бросилась к нему, а он помчался мне навстречу.

— Лина, прости меня! — с порога выкрикнул он и, подхватив на руки, закружил в воздухе.

— И ты меня прости... У меня ничего нет с Ильей и быть не может!

— Знаю, милая, знаю... — Он опустил меня на пол и протянул цветы. — Я должен был извиниться еще утром, но никак не мог решиться прийти, а потом и работа навалилась.

— Ты пришел... Я боялась, что ты не захочешь разговаривать и решила позвонить сама.

— Нет, Лина, я же сказал, что больше тебя не потеряю. Мне просто нужно было немного остыть. Знаешь, я с ума схожу от ревности.

— И зря... я твоя, только твоя. — Я провела рукой по его колючей щеке и, когда он закрыл глаза, привстала на носочки и легко его поцеловала. Игорь быстро перенял инициативу и углубил поцелуй. Он шагнул на меня, вынуждая отступить назад, так я оказалась прижата к стене. Его рука скользнула мне под рубашку и, сдвинув в сторону чашечку лифчика, сжала мой сосок. Я простонала ему в губы... Мое тело содрогалось от возбуждения, но разум твердил, что здесь этого делать нельзя.

— Поехали ко мне, — пробормотала я, разрывая наш поцелуй.

— Машина заведена, — ответил Игорь.

Я бросила свой недопитый чай и, накинув пуховик, выскочила на улицу за Игорем. Мой мужчина галантно открыл мне дверцу машины и, когда я села, забрал цветы и переложил их на заднее сиденье.

— Ты голодна? Можем по пути заказать что-нибудь готовое?

— Голодна, но мне нужна не еда, — усмехнулась я. — А вот ты, наверное, хочешь есть, как волк. Давай закажу роллы?

— Филадельфию...

— Хорошо.

Я достала из сумочки телефон и увидела уведомление о сообщении в мессенджере, где обычно получала задания от начальства. Не раздумывая, я кликнула по значку, но сообщение оказалось от неизвестного пользователя с дурацким ник-неймом «Я слежу за тобой». Заезженный ход примитивного детектива, а значит, ничего хорошего это не предвещало. На долю секунды я подумала удалить сообщение, но любопытство взяло верх:

«Подумай трижды, прежде чем продолжать копать».

Следом была вложена наша с Игорем фотография на выходе из пекарни. Кто бы это ни был, он следил за мной, а возможно, продолжает следить и сейчас.