⚜ Кайлер ▫ Миллес ▫ Сайтон⚜

1

***

По мнению Миллеса фраза «Я хочу все исправить», должна была подразумевать под собой хоть какие-нибудь действия для исправления совершенных ошибок. Но, щедро осыпав его громкими словами, Кайлер унесся в неизвестность, и, очевидно, сгинул там. Иначе Миллес не мог объяснить, почему парень не дает о себе знать, и не проявляет никакого рвения, чтобы наладить развалившиеся отношения. Словно весь запал и вся так называемая любовь Кайлера растаяли с последним произнесенным им звуком, растворившись в осеннем воздухе, пропахшем дождем и прелыми листьями.

Прошла почти неделя после странной встречи возле церкви. Почти семь дней, а Кайлер так и не предпринял ни одной попытки встретиться или связаться с Миллесом. И как бы Миллес ни убеждал себя, как бы ни уговаривал, что подлый лгун и изменник безразличен ему, но зародившаяся в его душе надежда точила сердце подобно паразиту.

Все эти дни Миллес то и дело поглядывал на телефон в ожидании пусть не звонка, но хотя бы сообщения. Коротенького, ничего не значащего, но подтверждающего, что сотрясания воздуха были не напрасны. Но все было тщетно. Телефон молчал, на электронную почту ничего кроме спама не приходило, и даже в дверной звонок никто кроме молочника так и не позвонил.

Обида вновь разгоралась в душе со скоростью лесного пожара, но Миллес старался держаться и, в который раз повторял себе, что учеба, возможно, отнимает у Кайлера все свободное время. Или это господин Эйгерт в наказание запретил ему пользоваться телефоном и куда-либо отлучаться.

Миллес прекрасно понимал, что строит эти глупые предположения, чтобы как-то оправдать свой наивный идиотизм. Из-за чего в его душе разрасталась черная злоба, выхода которой не было.

Накрутив себя до предела, Миллес с легкостью поверил в то, что Кайлер снова провел его, и сейчас как ни в чем не бывало, продолжает развлекаться в клубе. Поэтому, чтобы окончательно задавить в себе ростки проклюнувшейся надежды, Миллес решил лично убедиться в очередном обмане Кайлера, и поставить на этих отношениях жирный крест.

Сказав родителям, что собирается встретиться с друзьями и, вероятнее всего, немного задержится, Миллес вызвал такси и отправился в «Алый Куб».

К этому времени у входа уже столпилась приличная очередь из желающих повеселиться любителей острых ощущений. И, чтобы не вызывать подозрений у охранников, и не дать кому-либо из них сообщить Кайлеру о своем визите, Миллес натянул на голову капюшон и затесался среди потенциальных гостей.

Через полчаса, показавшиеся Миллесу бесконечными, он вошел в сотрясаемое музыкой помещение и вновь окунулся в уже знакомую атмосферу праздника и безудержного веселья. Вот только самому Миллесу весело отнюдь не было.

Гадкие воспоминания неприятно давили на сердце, обида вновь просыпалась, подскакивая к горлу удушающим комом, а взгляд скользил по посетителям и искал очередную картину акта предательства и обмана. Вот только, сколько бы Миллес ни высматривал, сколько бы ни выискивал, Кайлера в зале он не увидел. Зато почти сразу заметил за барной стойкой двух знакомых людей и решил подойти к ним.

С трудом протиснувшись через довольно плотную толпу людей, Миллес приблизился к сидевшему у барной стойки Арману и коротко поздоровался с ним, так же приветствуя и Мишеля, стоящего за барной стойкой с каменным выражением лица.

- Не мал ли ты, приятель, для подобного местечка? - удивленно округлив глаза, спросил Арман у смутившегося мальчишки. - Детсадовцам тут не место.

- Я не детсадовец, - обиженно ответил Миллес. – Мне уже есть восемнадцать.

Но Арман на его слова только хмыкнул и, покосившись на Мишеля, который изображал из себя оживший соляной столп, сказал:

- Если ты за выпивкой, то молока нет. Скисло от жара страстей.

Мишель на подобный выпад только презрительно фыркнул и протянул одному из клиентов бокал с коктейлем. После чего посмотрел на Миллеса и спросил:

- Ты к Кайлеру, или просто повеселиться пришел?

- К Кайлеру, - ответил Миллес, чувствуя, как его язык прилипает к нёбу от сухости во рту. – Где он? Снова внизу работает?

От подобного предположения сердце Миллеса предательски сжалось, но в то же время в душе вспыхнул неистовый гнев.

«Пусть только попробует заниматься чем-то подобным! Он очень сильно об этом пожалеет!»

- Нижний зал закрыт после перестрелки, и неизвестно, когда откроется, - ответил Мишель. – А Кайлер, скорее всего, в кабинете у Видегреля.

- И почему я не удивлен? - скептически поджав губы, хмыкнул Миллес. - Могу я пойти к нему?

Бармен лишь кивнул, и указал в сторону лестницы на второй этаж, где находился вход в служебные помещения.

- Дорогу ты знаешь.

Поблагодарив мужчину и попрощавшись с Арманом, Миллес направился к кабинету господина Родже. Но чем ближе он подходил, тем больше всяких гадких мыслей появлялось у него в голове. И, стоило ему остановиться у темной двери и занести руку для стука, как внутри все заледенело.

«Общие неприятности сближают», - билось в висках Миллеса. – «Интересно, насколько сблизились эти двое? Что я увижу, когда войду в помещение? Откровенную близость, граничащую с порнографией? Будничную беседу подчиненного и начальника? Умоляющие поскуливания: "Босс, я хочу работать, и желательно задницей"?»

Миллес тряхнул головой, прогоняя идиотские мысли, и вновь занес руку для стука.

Какая разница, что он себе сейчас напридумывает? Надо просто сделать этот шаг и все узнать. Вместо фантазий и выдумок увидеть, наконец-то, истину.

Вот только кулак Миллеса так и не коснулся деревянной поверхности. Когда костяшки пальцев уже готовы были соприкоснуться с гладким лакированным деревом, что-то внутри Миллеса запротестовало, и он, чувствуя, как от смущения краснеют кончики ушей, решился войти без стука.

Это грубо, да, но всегда ведь можно солгать, что он стучал, просто его никто не услышал.

Отважившись на подлый поступок, парень провернул ручку и толкнул дверь, готовясь увидеть все что угодно, даже самую болезненную для себя картину. Но то, что предстало его взору, было куда эффектнее, и произвело на Миллеса поистине ошеломительное впечатление.

Кайлер сидел за большим письменным столом господина Родже и, обложившись книгами, тетрадями, блокнотами, брошюрами и какими-то журналами, усердно переписывал что-то в тетрадь.

- Так ты, что же, действительно учишься?! - удивленно спросил Миллес, почти даже не рассчитывая, что фантастическое видение ответит ему на этот вопрос.

Кайлер оглянулся и вытаращился на Миллеса, словно тот был восставшим призраком. Парень не мог поверить, что видит его наяву, и потому в его мысли ту же закралось нелепое подозрение:

«Неужели я потерял сознание от переутомления и теперь брежу, путая желаемое с действительным?»

Сердце Кайлера предательски екнуло в груди. Захламленный сложнейшими математическими примерами мозг отказывался адекватно воспринимать информацию. И все же парень не стал сидеть как истукан, а развернулся на стуле к своему нежданному визитеру, и встал, не зная, что сказать, и куда девать, вдруг, ставшие ватными и неуклюжими руки.

- Миллес, - все-таки выдохнул Кайлер, взволнованно улыбаясь, - что ты здесь делаешь в такое позднее время? В этом районе сейчас небезопасно.

- Ты мне Америку не открыл, - съязвил Миллес, больше смущенный, чем злой.

Вид Кайлера, его искренне недоумение и радость, смешанные с какой-то странной и непривычной растерянностью, вкупе с тревогой, забавляли Миллеса, и, в то же время, трогали за душу, заставляя сердце предательски колотиться.

- Это тот еще райончик. Да и заведение, скажем так, с репутацией, далекой от совершенства. Вот и пришел посмотреть, чему ты тут учишься. Это у тебя что? Камасутра? - Миллес указал на огромную толстую книгу, из которой Кайлер так старательно что-то выписывал. - Изучаешь новые способы ублажения клиентов?

- Нет. - Кайлер покачал головой, в душе ликуя от того, что мальчишка по-прежнему его ревнует. - Это в прошлом.

Каким же дураком он был, когда ненавидел этот чуть высокомерный тон Миллеса, яркий блеск в огромных глазах и лихорадочный румянец на бледной коже. И как он был слеп, не замечая, что в эти моменты Миллес преображался, делаясь невероятно привлекательным.

Вот как сейчас!

Нет, сейчас, пожалуй, он был еще красивее, чем прежде.

- Проходи! - спохватился Кайлер в ответ на недоверчивый смешок мальчишки. - Давай помогу снять куртку.

- С чего это, вдруг, такая галантность? - настороженно спросил Миллес, но не отшатнулся от парня, когда тот приблизился и прикоснулся к его плечам, сжимая пальцами плотную ткань теплой курточки.

От этой мимолетной близости у Миллеса спазмом скрутило желудок. Тепло Кайлера окутало его невидимой пеленой, и дышать отчего-то стало труднее. А ведь он и забыл почти, какие чувства вызывает в нем этот мерзавец.

- Снова в чем-то провинился? – решил уточнить Миллес, пряча за колкостью свои истинные чувства.

- Не знаю. - Кайлер сглотнул подскочивший к горлу комок и едва сдержался, чтобы не прижать к себе мальчишку, который выглядел раздраженным и взволнованным одновременно. - Ты мне скажи... я все еще в немилости?

- Да. - Коротко кивнул Миллес и приблизился к столу, рассматривая книги и учебники, под тяжестью которых, казалось, скоро проломится столешница. - Ты так распинался у церкви, что я чуть было тебе не поверил. А на деле, за целую неделю ты мне даже сообщения не прислал. И оправданий о том, что ты не знаешь моего нового номера, я не приму. Ты всегда мог позвонить мне домой. Но, очевидно, мое прощение тебе и даром не сдалось.

Миллес резко обернулся к Кайлеру и с укором посмотрел в его глаза.

- Твои обещания хоть что-то для тебя значат? Или тебе просто нравится трепать языком, когда он не занят другим делом?

- Но...

Кайлер запнулся, почувствовав, как все внутри оборвалось от страха.

«Неужели Миллес пришел сюда, чтобы окончательно порвать с прошлым? Или он просто испытывает своего непутевого парня на прочность?»

- Прости, я не думал, что могу это делать, пока ты не дашь мне ответ, - быстро заговорил Кайлер. - Я хотел позвонить. Если бы я знал, что ты тоже... хочешь... Миллес, не бросай меня, умоляю!

Кайлер в несколько размашистых шагов оказался рядом с мальчишкой и схватил его за руки, чтобы тот не сбежал.

Миллес перевел взгляд с лица Кайлера на его руки, отмечая, что холодные пальцы парня немного подрагивают, и вновь посмотрел в его широко распахнутые темные глаза.

- А разве похоже на то, что я собираюсь сделать что-то подобное? - тихо, но все же с жесткими нотками в голосе, спросил Миллес. – Как ты там сказал у церкви? Я ведь здесь, с тобой. Но это последний шанс, Кайлер. Другого не будет.

Кайлер кивнул, не в силах выдавить из себя хоть что-то вразумительное, и сглотнул болезненный комок.

Он понимал, что Миллес не врет. Видел в его глазах непоколебимую решимость сбросить ненужный балласт, если тот, вдруг, снова потянет его ко дну. И из-за этого пребывал в состоянии паники, которая с каждой минутой все нарастала, словно шквал, накрывая его с головой.

- Прости... - Кайлер снова мучительно сглотнул и выпустил руки мальчишки, который стоял, не шевелясь, и настороженно смотрел на него. - Прости за все.

Миллес не ответил. Просто не смог, потому что знал, стоит сейчас поддаться той пульсирующей слабости в груди, тому невыносимому желанию обнять Кайлера, что позволит почувствовать его своим, и он сломается. Потеряет самообладание. А следом потеряет парня.

- Ну и как тебе дается математика? - Решил сменить тему Миллес, пока еще была такая возможность, и поспешно перевел взгляд на учебники.

На открытых страницах пестрили уравнения и графики, и много-много очень сложных объяснений.

Кайлер ничего не ответил, и Миллес, взглянув на него, только теперь заметил, что парень даже не пошевелился.

- Ну ты чего? Застыл как статуя.

- Устал, наверное. - Кайлер с трудом сбросил с себя оковы оцепенения и так же подошел к столу, с тоской глядя на запутанные вычисления, в которых сам черт ногу сломит. – Господин Эйгерт настоящий монстр. Мне кажется, он отрывается на мне за всех своих бывших учеников.

Миллес прыснул от смеха, представив на миг как суровый и строгий учитель, соскучившись по работе всей своей жизни, с завидной страстностью и рвением объясняет нерадивому ученику прописные истины.

- Ну, ты же сам говорил, что любишь, когда жестко. - Улыбнулся Миллес без тени издевки, с каким-то непривычным удовольствием наблюдая, как на скулах Кайлера появляется румянец.

- Не стану спорить. Жесткость меня заводит. – Осторожно улыбнулся Кайлер, боясь спугнуть вновь затеплившееся между ним и Миллесом доверие. - И в данном случае она не слабо завела мой мозг.

Он повернулся к Миллесу лицом и присел на край стола, чувствуя некоторое облегчение от того, что мальчишка не сбегает, не ругает его, а старается проявить интерес к тому, чем он занимается.

- Хочешь чего-нибудь горячего? – спросил Кайлер, впервые в жизни сражаясь с неловкостью, но пока проигрывая этот бой. - Ты, наверное, замерз, пока добирался сюда. Еще и ждал, наверное, под клубом. После перестрелки здесь ужесточились правила пропуска.

- Хочу. - Кивнул Миллес, вырисовывая кончиком пальца узоры на гладкой обложке какого-то учебника. – Я, кажется, действительно замерз.

Кайлер кивнул и тут же направился к выходу из кабинета, оставляя мальчишку наедине со своими мыслями. Спустившись в бар, он попросил у Мишеля доступ к кофейной машине, и принялся готовить горячий шоколад.

- Что, негодник, грехи замаливаешь? - спросил Мишель, который, казалось, был искренне рад отойти от стойки, за которой пока не было клиентов, зато сидел один сильно раздражающий его элемент. - Впрочем, в вопросах примирения нет ничего лучше шоколада.

- Очень на это надеюсь. - Кайлер, вдруг, заметил, что у него руки трясутся, а в желудке происходит самый настоящий бунт бабочек, ведущих друг с другом перестрелку разрывными гранатами. - Я так налажал, ты даже не представляешь.

- Это ты не представляешь, как в действительности может налажать любимый человек. - Невесело хмыкнул Мишель. – Так что все у вас образуется, если больше ничего не вытворишь. Главное, впредь, думай головой, а не задницей. Миллес может закрыть глаза на измену. Но... бывают вещи, которые простить невозможно, как бы того ни хотелось.

- Я учту.

Кайлер попытался украсить чашку с шоколадом сливками, но руки не слушались. И Мишель, сжалившись, сделал это за него, ловко оформив красивый рисунок, который присыпал шоколадной крошкой и какао.

- Спасибо.

Кайлер расплылся в искренней улыбке благодарности и поспешил к Миллесу, который, наверное, уже заждался его.

Мальчишка по-прежнему стоял рядом со столом и отсутствующим взглядом смотрел в исписанные мелким почерком черновые листы.

- Ну вот...

Кайлер подошел к Миллесу и поставил чашку на столешницу, почему-то, вдруг, снова ощущая ужасную неловкость, словно на первом свидании.

Голос Кайлера, тихий и, кажется, даже смущенный, холодком прошелся по телу, заставляя Миллеса невольно вздрогнуть и часто заморгать, сгоняя с глаз пелену задумчивости.

Аромат горячего шоколада щекотал ноздри, и Миллес поспешил пригубить напиток.

Обхватив чашку обеими руками, Миллес поднес ее ко рту и, сделав маленький глоток, зажмурился от удовольствия.

- Вкусно, - смакуя сладкое угощение, проговорил он и поставил чашку обратно на стол.

После чего повернул голову к Кайлеру, который стоял напряженный как струна, словно от слов одобрения сейчас зависела его жизнь, и повторил:

- Очень вкусно. Спасибо. Но ты неисправимый балбес.

Миллес покачал головой и усмехнулся, когда на лице парня отразилось настоящее отчаяние.

- Из всех способов согреть меня, ты выбрал горячий напиток. Неплохой вариант, но можно было придумать что-то получше.

Сердце Кайлера тут же сделало сумасшедший кульбит.

- Правда, можно? Или это какая-то проверка? – спросил он.

Слова комками застревали у него в горле, выдавая волнение.

Как же он заблуждался, полагая, что сможет жить без Миллеса. Без его улыбки, которая давно уже стала тусклой от пережитых волнений и измен. Без его ласкового взгляда, в котором сейчас появилась непривычная, но такая привлекательная жесткость и целеустремленность. Без любви мальчишки, в которой, как оказалось, он отчаянно нуждался.

Миллес склонил голову к плечу и загадочно улыбнулся.

- А даже если проверка, то что?

Он сделал шаг навстречу Кайлеру, который выглядел довольно забавно в своей нерешительности, и остановился, давая понять, что больше не намерен двигаться один.

Отношения, это слаженная игра обоих, а не безрезультатные попытки одного удержать на плаву тонущий корабль.

- Ты разве не готов ее пройти? – спросил Миллес тихо.

- Всегда готов...

Кайлер глубоко вздохнул и чуть не подавился воздухом, которого было слишком много, чтобы уместиться в легких.

Думал ли он когда-нибудь, что кто-то будет вызывать в нем такой шквал эмоций? Думал ли он, что кто-нибудь, однажды, крепко сожмет его сердце в своих изящных ладошках и больше не отпустит?

Нет. Он считал, что всегда будет независимым, сильным, свободным. Но сейчас, несмотря на все былые разногласия, всё, чего он хотел, это угодить в плен к стоящему перед ним мальчишке, и навсегда потерять из-за него покой и сон.

- Я люблю тебя, Мышка... - проговорил Кайлер сдавленно, крепко обнимая мальчишку и с каким-то маниакальным наслаждением вдыхая его запах, от которого голова шла кругом, а тело наполнялось мучительной пульсацией. - Я такой кретин. Думал, что смогу жить без этих чувств, без тебя. Думал похоть, это единственное, что имеет значение. Я ошибался. Только ты имеешь для меня значение. Я понял это, когда увидел, как тебя уносят из клуба. И когда провел целую неделю в неведении о том, где ты, и что с тобой...

Кайлер все говорил и никак не мог остановиться. Обнимая Миллеса, он исследовал его тело, ласково, но порывисто прохаживаясь ладонями по одежде, которая скрывала от него розовую бархатистую кожу мальчишки. И давился словами, которые толкались, пытаясь опередить друг друга, и сыпались с уст неразборчивым потоком.

Еще никогда в жизни Кайлер так много не говорил. Запутавшись в дебрях собственных чувств, он изливал Миллесу душу, тем самым распутывая колтун их отношений, и задавая новое руслу течению их судеб.

- Мышка, я должен был пройти через все это... - проговорил парень в конце своей сбивчивой речи, поглаживая мальчишку по лицу и прижимаясь своим лбом к его лбу, словно таким образом мог передать свои мысли и доказать искренность своих слов. - Прости, что тебе пришлось переживать все это вместе со мной. Ты мой лучик во тьме. Мое спасение. Спасибо, что ты все еще здесь. Что все еще любишь меня.

Кайлер коснулся губами пухлых губ Миллеса. Слизал с них привкус шоколада и крепко зажмурился, понимая, что сейчас просто свихнется от счастья.

Да, прав был один очень мудрый человек: Пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу.

По крайней мере, в голове у Кайлера произошел самый настоящий переворот, чему он был несказанно рад.

Горячие губы, крепкие объятия, сбивчивые слова...

Миллес и не думал, что Кайлер способен на что-то подобное. Всегда порывистый и изворотливый, прячущий свои переживания и мысли глубоко в душе, сейчас он был похож на растерянного ребенка, прочитать которого не составляло никакого труда. И от понимания этого на душе у Миллеса становилось теплее. В сердце вновь пробивались росточки нежных чувств, и Миллес знал, что уже совсем скоро хрупкие побеги превратятся в густой и пышный сад.

- Я люблю тебя, Кайлер, - негромко признался он, пряча лицо на груди парня. - Очень сильно люблю. Но прощать больше не смогу. Помни об этом, прежде чем совершить какую-то глупость. Просто помни.

Миллес глубоко вдохнул теплый, пахнущий Кайлером и шоколадом воздух, и нежно поцеловал парня. А потом чуть отстранился и кивнул на учебники.

- Если хочешь, могу помочь с этим. Я в математике совсем неплох.

- О! - из груди Кайлера вырвался вздох такого облегчения, что Миллес, невольно рассмеялся. - Я хочу. Эта математика сводит меня с ума.

- Тогда неси еще шоколад и кофе. - Улыбнулся Миллес и опустился на стул, придвигая к себе учебник. - Этот вечер будет долгим.

Кайлер кивнул. Бросился к двери, чтобы исполнить пожелание Миллеса, но тут же вернулся назад и, чмокнув мальчишку в затылок, выдохнул:

- Спасибо.

После чего уже более спокойным шагом покинул кабинет, думая о том, что сейчас, наверное, умрет от счастья. Ну или лопнет от переполняющих его эмоций вселенской благодарности за то, что ему дарован новый шанс. Который он ни за что на свете больше не упустит.

2

***

- ... соболезную вашей утрате...

- ... так жаль...

- ... скорбим вместе с вами...

- Сайтон! - голос Видегреля Родже вырвал молодого юриста из задумчивой прострации, в которую он погрузился, едва переступив порог до боли знакомого дома. - Спасибо, что пришел.

- Мои соболезнования, - бесстрастным голосом проговорил Сэт, словно не скорбел о погибшем, а приветствовал коллегу в зале суда.

- Спасибо. - Видегрель тепло ему улыбнулся и пригласил присоединиться к небольшой группе людей, которые собрались у окна, и что-то живо обсуждали.

Сайтон знал лишь некоторых из этих персон.

Садис Эйгерт хоть и входил в состав группы, но держался отстраненно, больше осматривая помещение и снующих вокруг людей, чем участвуя в беседе. Директор Айзен что-то рассказывал, обращаясь то к своему любовнику, то к молодому парню, который мог бы сойти за миниатюрную копию господина Родже, если не брать в расчет расовые различия. Тут же был и конгрессмен Янг, которого Сэт видел лишь однажды, но о котором был наслышан в те долгие зимние вечера, когда Кано пробивало на разговоры, и он часами вспоминал о своем бурном прошлом. Были здесь и Ригар Вальдрэ, и его младший брат, и Мишель, который нервно оглядывался по сторонам, держась в тени своих собеседников. А так же два незнакомых Сайтону мужчины. Один долговязый, жилистый, в очках, второй - невысокий, с проседью в волосах и внушительным шрамом на лице. Оба были вооружены, и явно находились здесь для охраны.

- О, господин Легрим, какая приятная встреча! - директор Айзен первым заприметил Сайтона и протянул ему руку для приветствия. - Не думал, что увижу вас здесь.

- Почему? - удивился юрист.

Мужчина лукаво улыбнулся и пожал плечами:

- Любовные перипетии могли стать помехой.

- Айзек, уместно ли сейчас?.. - вмешался Виктор, и директор, усмехнувшись, поспешил извиниться перед Сайтоном:

- Простите, я слишком много выпил. Горе делает меня слабым к алкоголю.

- Горе? - Сэт вскинул брови и посмотрел на портрет Кано, перетянутый черной лентой и окруженный белыми цветами. - Самолет до сих пор не нашли.

- Дело времени. – Как ни в чем не бывало отмахнулся Айзек. - Он пропал с радаров над горами. Кто знает, в какую расщелину попали обломки? К тому же поиски усложняют погодные условия. Во время аварии там была сильная метель, которая длилась три дня.

- А как же маячок в самолете? – спросил Сэт. - Сигнал мобильного телефона? Снимки со спутников? Расчетное место падения тела с заданной высоты с погрешностью в несколько градусов? Мне кажется, никто не занимается этим вопросом всерьез. Экспедицию хотя бы снарядили? При нынешних технологиях я удивлен, что самолет до сих пор не обнаружили!

- Нас всех это удивляет, - поспешил вмешаться Видегрель, заметив, как сильно побледнел Сайтон, явно переживая из-за того, что никто ничего не делает. - По неподтвержденным данным самолет разлетелся на куски. Обломки могли быть разбросаны по довольно обширной территории. Что же касается тел, то в этой местности водится много хищников. Шансы на то, что хоть кто-то выжил после аварии, практически нулевые.

- Я все равно не понимаю... как можно сидеть, сложа руки? - Сэт с возмущением посмотрел на Видегреля, но тот лишь вымученно улыбнулся и в знак поддержки несильно сжал его плечо.

- Мне жаль, что все вышло именно так. Я любил его и не желал такой судьбы. Теперь нам остается только ждать и надеяться, что однажды мы найдем останки Кано, и сможем достойно похоронить его.

- Наши надежды разнятся, - грубо ответил Сайтон и притих, разглядывая портрет, где Кано был еще молод и полон жизни.

Не сказать, что в последние годы он сильно сдал. И все же не было во взгляде былой искры, все больше груз проблем и неясных тревог, скрытых за суровой маской равнодушия.

- Здесь ему сорок, - зачем-то поделился информацией директор Айзен, который подошел к Сайтону и встал за его спиной. - В те годы он был еще настоящим сорванцом. Жизнь била из него ключом. И ради любимых он готов был идти на самые настоящие безумства. Не думаю, что к настоящему что-либо изменилось. Кано - Кано, до самой смерти он ни разу не изменил своей натуре.

- Что вы хотите этим сказать? - спросил Сэт, чувствуя странное раздражение от того, что этот человек не испытывает даже капли грусти из-за потери близкого друга.

- Я хочу сказать, что во всех его поступках, какими бы безумными они ни были, единственной движимой им силой была забота о горячо любимых людях. В этом весь Игараси-сан. С места в карьер ради благополучия близких, не думая ни о последствиях, ни о чувствах других. Главное, чтобы враги знали: за действием приходит противодействие. Жаль, что эта черта была в нем доминирующей. Умный враг мог легко воспользоваться этой особенностью против него. Как вы считаете, ваш отец умный человек?

- Он не глуп, - честно ответил Сайтон, не понимая, к чему клонит директор.

- А вот Кано глупец. Облапошить его ничего не стоит. - Айзек Айзен тепло улыбнулся, вспоминая о чем-то своем. - В молодости я часто пользовался этой его вспыльчивой наивностью для достижения собственных целей. Но я никогда не действовал ему во вред. А вы знаете, что Кано был влюблен в Видегреля?

Сэт мотнул головой и нахмурил брови. Ответить почему-то не получилось. Подскочивший к горлу колючий комок обиды помешал ему произнести простое слово «нет».

- Но это было давно! – проговорил Айзек. - Черт знает сколько лет назад. Трагическая история о неразделенных чувствах, которые со временем угасли... но вспыхнули вновь. И, кто бы мог подумать, вовсе не к красавцу-сыну, чье сердце было отдано другому.

Директор Айзен все говорил, но Сайтон понимал, что больше не хочет его слушать. Он и так знал эту историю. Кано, заполучив в бессрочное пользование молодого опытного юриста, проникся к нему чувствами, скорее всего надуманными, и решил поиграть в любовь. Из которой все равно ничего не вышло, так как, наворотив дел, Кано трусливо сбежал, а потом и вовсе отправился на тот свет, подальше от собственных проблем.

- ... грозил убить вас.

- Кано? - переспросил Сайтон, упустив часть рассказа и не расслышав последней фразы из-за назойливого звона в ушах и неприятного давления в груди.

- Ваш отец.

- Отец грозил убить меня? - с насмешкой спросил Сэт, не веря собственным ушам. Да и в принципе не представляя, в какой невероятной вселенной Итан Легрим мог поднять руку на кого-то из своих детей. - Мой отец тот еще ублюдок, но это уже форменный бред. Он слишком много сил вложил в наше воспитание, чтобы теперь так просто разбрасываться нашими жизнями.

- Возможно, вы и правы. Но другие люди не знают вашего отца так же хорошо, как вы. И могут заблуждаться относительно его намерений.

Айзек лукаво улыбнулся Сайтону и, подмигнув, ловко вложил в кармашек его пиджака маленький клочок бумажной салфетки.

- Подумайте над моими словами на досуге. И, тс-с-с! - он приложил палец к губам, наигранно призывая юриста к молчанию. - Никому ни слова.

Сэт ошарашенно уставился на мужчину, но тот уже величественно направлялся в центр комнаты, где призвал всех гостей к молчанию, чтобы сказать прощальную речь.

Все присутствующие тут же обратили на него свои взоры, а Сайтон достал из кармашка салфетку и с удивлением увидел на ней восемь цифр, которые попарно были разделены небольшими пробелами.

И что это, интересно, значит? Какой-то ребус? Загадка? Номер чего-то?..

Вот уж поистине директор Айзен подобен Дьяволу. И от него можно ожидать чего угодно. Даже самого невозможного... но такого желанного...