⚜ Миллес ▫ Кайлер ▫ Видегрель⚜

***

Кисло-сладкий аромат апельсиновых садов тревожил душу Кайлера. Жаркий летний зной окутывал тело приятной негой, заставляя кожу покрываться капельками пота, которые превращались в тонкие струйки влаги и змеились вниз по обнаженной груди, скапливаясь в ложбинке пупка и тут же испаряясь. Горячий ветер прохаживался по телу своим сухим дыханием и ласкал его невидимыми руками, наполняя чресла сладкой пульсацией.

Кайлер застонал, развратно расставляя ноги, чтобы жар раскаленного воздуха коснулся его интимных мест. И чуть повернулся на левый бок, чтобы острые камни не так больно врезались в его спину. Впрочем, острые булыжники были очень настойчивы в своем стремлении причинить ему как можно больше дискомфорта, и вонзали свои шипы в беззащитную плоть, пока парень не сдался и не вернулся в изначальное положение.

Веки дрогнули под натиском сознания, которое медленно всплывало на поверхность безрадостной реальности. В голове царил туман, в котором лениво плавали мрачные мысли. Впрочем, жар, охвативший все тело, тут же вытеснял их прочь, не давая собраться в кучу.

Кайлер вытянул ногу и, вжавшись носком в металлический поручень, попытался дотянуться рукой до члена. Но что-то помешало ему, словно его кто-то держал.

Инстинкты тут же забили тревогу, впрыскивая в кровь мощный заряд адреналина, который пинком выбил сознание парня из полузабытья.

Яркий свет резанул по глазам, заставляя Кайлера снова зажмуриться. Правый бок прострелило болью, да такой, что на ресницах взбухли слезы. Кайлер попытался позвать на помощь, но вставленные в горло и нос трубки помешали ему. Впрочем, спустя несколько секунд, когда приступ паники немного отступил, парень почувствовал на языке знакомый привкус кожи, и тяжело сглотнул, понимая, что у него во рту далеко не трубки.

Снова издав беспомощное мычание, он дернул руками и ногами, и обнаружил, что кто-то привязал его к койке кожаными ремешками, и заткнул зад каким-то распирающим стенки предметом, который очень некстати стимулировал простату при малейшем движении бедрами. От этого член пришел в боевую готовность, чем и обрек себя на заключение в широкое кольцо фиксатора.

Кайлер забился в оковах, чувствуя, как кровь приливает к лицу и паху, а острая пульсирующая боль волнами накатывает на правый бок, скапливаясь в лопатке и чуть ниже ребер.

«Что это за нахер?!» - мысленно завопил Кайлер. – «Кто, мать его, придумал вытворить такое с человеком, вторую неделю прикованным к больничной койке?»

Дернувшись еще несколько раз, Кайлер отчаянно замычал в нос, но тут же подавился собственным криком, когда из-за изголовья койки вышел абсолютно голый Миллес и уставился на него своими огромными красными глазами.

- О о...и...хо...и? О ы е...а...е?! И...е! О...у...и е...а! - кляп мешал Кайлеру внятно выговаривать слова, но парень вложил в интонацию бессмысленного мычания все замешательство и непонимание, которое всколыхнуло его душу. - И...е!!!

Миллес упрямо поджал губы.

«Как странно», - подумал он, рассматривая Кайлера, который безрезультатно бился в оковах. – «Столько негодования. Столько эмоций в бессвязном мычании. Столько непонимания...»

Впрочем, Миллесу были знакомы все те чувства, которые сейчас испытывал Кайлер. Он тоже не понимал, когда увидел парня на коленях у клиента в «Алом Кубе». Тоже негодовал, не в силах понять, почему его любимый человек предал его и при этом даже не задумался, какую боль причинит этот поступок.

Но разве теперь это важно? После всего, что уже случилось...

Нет. Совершенно не важно.

- Боль... - Держа руки за спиной, Миллес сделал небольшой шаг вперед. - Ты все время говорил о том, что боишься причинить мне боль. Но... ты так ни разу и не признался, что любишь, когда боль причиняют тебе. Почему, Кайлер? Почему ты так со мной поступил? Зачем? Я был готов отдать тебе все. Свою жизнь, свое сердце, это слабое тело. Я жил тобой... только тобой. Но эта жизнь оказалась сном. И теперь я проснулся.

Миллес нахмурился и, злобно сощурив глаза, вскинул правую руку вверх, чтобы тут же резко опустить ее вниз и услышать приглушенный кляпом вой, вырвавшийся из горла Кайлера, когда плеть поцеловала его обнаженную кожу.

- Я рад, что ты проснулся вместе со мной, – выдохнул мальчишка, и жалость, которая на краткий миг промелькнула в его глазах, стремительно угасла.

Удар был болезненным и неожиданно жестоким. Тело Кайлера изогнулось навстречу жгучему поцелую и расплылось по койке, чтобы тут же скрючиться от удовольствия, спазмом сковавшего мышцы.

Кайлер сжал анус на упругой игрушке и шумно выдохнул, когда возбуждение искорками тока поползло к паху и копчику. И снова взвыл, когда Миллес одарил его очередным ударом.

Датчики на больничных приборах пришли в замешательство. Запищали тревожно, давая понять, что организм слишком перевозбудился. Но Миллес не обратил на это никакого внимания. Лишь протянул к Кайлеру руку и сорвал с его кожи несколько липучек.

Палата погрузилась в вязкую тишину, в которой звоном повисло эхо монотонного писка. Время словно застыло, превратилось в густой туман, наполненный отчаянным грохотом крови в ушах.

- Знаешь...

Миллес вновь взмахнул плетью, но теперь ее поцелуй был очень мягким и даже ласковым. Кончики длинных кожаных полосок щекотали грудь Кайлера невесомыми прикосновениями, и Миллесу было очень интересно наблюдать за тем, как яркие красные полосы покрываются мурашками.

- Я верил тебе. Верил, что ты меня любишь. Верил в то, что я дорог тебе по-настоящему. И мне было очень больно видеть тебя там... видеть, как ты похотливо дергаешься, когда какой-то мудак тискает твой член.

Он прикоснулся кончиком пальца к ставшей почти пунцовой головке и несильно надавил на нее, внимательно наблюдая за реакцией Кайлера.

- Ты обманул меня, - вновь заговорил Миллес. - Ты обманывал меня постоянно. Теперь я это знаю. И сегодня ты испытаешь все, через что пришлось пройти мне.

Плеть взрезала воздух и безжалостно опустилась на член парня, отчего тот взвыл и заскулил, задергавшись словно в эпилептическом припадке.

Кайлер попытался приподняться, чтобы оторвать ремешки от поручней, но тут же рухнул обратно, придавленный к подушке маленькой, но неожиданно сильной рукой Миллеса.

Изящная нежная ладошка крепко сомкнулась на его горле. Пальцы впились в кожу, перекрывая дыхание. Несколько мгновений, всего с десяток отчаянных ударов сердца, и самое прекрасное лицо на свете начало уплывать куда-то в сторону. Кайлер попытался поймать его взглядом, из груди вырвался тихий сип. Язык скользнул по кляпу, пытаясь вытолкнуть шарик, но все было безрезультатно.

Маленькая мышка разозлилась и теперь хотела крови, а Кайлер, несмотря на всё безумие ситуации, хотел её - свою манию, свою неминуемую погибель, в красных глазах которой тонул его пока еще трезвый рассудок.

Ощущения, охватившие Миллеса, были настолько странными и противоречивыми, что голова шла кругом.

На форумах и сайтах не солгали: чувствовать власть над другим человеком было действительно пленительно и сладко. Вот только сладость эта горчила на языке как жгучий перец. Выедала душу, подобно кислоте. И рвала на части тоскующее сердце.

Но надетая маска плотно прилегла к коже. Роль захватила Миллеса, выпустив из темницы подсознания кого-то совершенно другого. И он, отбросив предрассудки и страх, злобно улыбнулся.

- Чувствуешь, как горят легкие? – Миллес еще сильнее сжал пальцы на шее Кайлера. - Чувствуешь, как грудь раздирает крюками от желания сделать вдох? Вот так и я без тебя... каждый день... каждое мгновение...

От невнятного мычания Кайлера, от его безрезультатных попыток вырваться, внутри у Миллеса все горело. Ноги подкашивались, пальцы дрожали, во рту стало так нестерпимо сухо, что язык начал прилипать к небу, мешая говорить. А взгляд как под гипнозом был прикован к налившемуся кровью члену парня.

Миллес не понимал, что с ним происходит, но он хотел этот член в себе. Как похотливое животное жаждал совокупления, только чудом сдерживая себя. И все же он смог справиться с собой.

Расслабив пальцы и позволив Кайлеру сделать небольшой вдох, Миллес склонился над его пахом и, скользнув по багровой и блестящей от смазки головке кончиком языка, не сильно, но довольно болезненно укусил ее.

Колючий воздух оцарапал горло Кайлера. Парень дернул рукой, стараясь дотянуться до Миллеса, и тут же взвился на кровати, когда член, а за ним и пах пронзило иглами мучительного удовольствия. Потревоженные раны пульсировали и горели огнем, добавляя неумелой, но довольно изощренной пытке острой пикантности.

- И...е! - Кайлер дернул ногой, привлекая внимание мальчишки, и тот медленно повернулся к нему.

В глазах безумный блеск, щеки горят лихорадочным румянцем, розовый язычок блуждает по сухим губам в тщетной попытке смочить их влагой.

«Какой же он!» - с восторгом подумал Кайлер, и сердце его отчаянно загрохотало. – «Неопытный совсем, безумно милый. И такой ослепительно красивый в своей ярости, что больно глазам».

- О...и е...а! И...е!

- Я тебя не понимаю.

Во взгляде Мышки притаилась злобная насмешка. Нежная ладошка скользила вверх от паха Кайлера к его груди, заставляя кожу покрываться колючими мурашками. Ласкала измученное тело, успокаивала всполошившиеся чувства.

Кайлер уже было подумал, что мальчишка бросит его после всего. Что больше никогда не появится в его жизни, оскорбленный до глубины души его ублюдским поведением. Что никогда не простит...

- И...е... – заскулил он, плавясь от новых и таких невероятных ощущений.

Теплые пальцы Миллеса ласкали его шею, подбородок, затылок. Лицо мальчишки было все ближе. И Кайлер потянулся к нему, с трудом сдерживая слезы.

Как он мог подумать, что этот мальчик откажется от него? Как он мог мечтать о том, чтобы Миллес забыл его?

- О...и е...а.

Отчаяние в голосе Кайлера сменилось сдавленным всхлипом. Тело горело от близости любимого человека. Кайлеру хотелось обнять его. Вновь почувствовать тепло бархатистой бледной кожи. Поймать губами розовый сосок, перекатывать его, срывая с уст мышонка порывистые стоны.

- И...е...

Кайлер двинул бедрами, чтобы игрушка задела простату, и впился взглядом в желанную бусинку, буквально прожигая ее и подаваясь вперед всем своим телом.

Миллес замер всего на миг.

В огромных темных глазах Кайлера мелькнуло вожделение. Та самая страсть, которую Миллес частенько замечал за парнем, когда тот входил в раж. Но сегодня... нет, сегодня все будет иначе. Сегодня...

Плеть стеганула грудь Кайлера, прошлась по бедрам, оставляя на них пылающие разводы. Пальцы Миллеса с такой силой сжались на члене парня, что Кайлер зажмурился и теперь закричал так, что даже кляп не заглушил его голоса.

- Да, я хочу, чтобы тебе было больно, - зашипел Миллес в ответ на этот крик. - Я хочу, чтобы ты на своей шкуре испытал все, что сотворил со мной. Чтобы агония съедала тебя медленно, по маленькому кусочку. И чтобы ты... всю свою оставшуюся жизнь помнил о ней.

Слова слетали с губ, но не были правдивы. Миллес хотел не этого. Сейчас, когда все его тело изнывало от желания, он мог думать только о том, чтобы трахнуть мерзавца. Трахнуть его так, чтобы дышать не мог. Чтобы до безумия, до сумасшествия, до полного истощения...

Еще раз пройдясь по бледной коже плеткой, Миллес потянулся рукой к смазке и, вылив из тюбика прозрачный гель на член парня, забрался на больничную койку. После чего присел и, сжав свой член у основания, резким движением насадился на парня, до крови закусывая губу от прорезавшей внутренности боли.

Тело Кайлера прошило болезненными спазмами. Он дернулся, не в силах повлиять на ситуацию. Не в состоянии повернуть игру так, как хотелось бы ему. И распластался обессиленно на койке, голодным взглядом пожирая своего любимого мальчишку.

Миллес действовал грубо и неумело, и от этого сердце Кайлера делало сумасшедшие кульбиты, отбивая бешеный ритм и разгоняя по телу волны возбуждения.

Он двинул бедрами, пытаясь заставить Миллеса двигаться. Но мелкий гаденыш только зло усмехнулся и, сжав анусом его член, с остервенением дернул за один из зажимов, который стискивал сосок парня.

Перед глазами у Кайлера потемнело от боли. Он захрипел и, упершись ногами в матрас, вскинул бедра, начиная трахать мальчишку, невзирая на боль в плече и пояснице, за что и получил плетью несколько раз, да так, что кожа вздулась кроваво-розовыми полосами.

Пришлось подчиниться и замереть, в ожидании того, что же этот маленький мерзавец выкинет в следующий момент. А Миллес сидел на нем и улыбался. Мерзко так, словно уже почувствовал вкус крови.

Кайлер хотел разрядки. Миллес видел это по его поведению, по его действиям, по блеску в его глазах. Вот только предоставлять ему такую милость парень не собирался.

Миллесу хотелось поиграть. А значит, их желания вновь не совпадали. Вновь разошлись их пути устремлений. Вновь между ними воцарилось непонимание.

Впрочем, Миллесу было плевать. Он слишком долго терпел подлые выходки Кайлера. Слишком долго молчал, съедая обиду за обидой. Пришло его время торжествовать. Настало его время праздновать свою победу.

Член Кайлера неистово пульсировал, требуя разрядки. Парень уже скулил от неудовлетворения, но Миллесу этого было мало. Он хотел еще. Он хотел раздавить засранца, уничтожить его. Заставить молить о пощаде. Он до безумия хотел... Кайлера.

Понимая, что дольше сдерживаться не сможет, Миллес потянулся к анальной пробке парня и, нажав на небольшую кнопочку, заставил ту увеличиваться в размере.

Сначала Кайлеру нравилось, но уже скоро игрушка стала причинять ему настоящую боль, и парень закричал, срываясь на вой. По раскрасневшимся щекам хлынули слезы, и Миллес отключил подачу воздуха, после чего начал резко двигаться на его члене, больше мучаясь, чем получая удовольствие.

Отрешиться от собственных неприятных ощущений не получалось, как бы Миллес ни старался. Но возбуждение и странное извращенное удовольствие заглушали боль.

Двигаясь то порывисто и стремительно, то плавно и мучительно медленно, Миллес играл со своей жертвой.

Мышка обратилась в кошку. Жестокую, беспринципную, жаждущую мучений того, кто растоптал ее сердце.

Член пульсировал, требовал к себе внимания, и Миллес не сдержался. Обхватил ладонью ствол и, теперь уже не обращая на Кайлера никакого внимания, погрузился в собственное болезненное удовольствие. А когда экстаз достиг своей высшей точки, мальчишка схватил плеть и, накинув ее на шею Кайлера, принялся душить его, все ускоряя движения бедрами.

Оргазм ослепил. Миллесу даже показалось, что из него махом выбили душу. Даже дышать было тяжело. А туман, застилающий глаза, не хотел рассеиваться, отчего руки все сжимали и сжимали кожаные полоски на шее парня. И лишь хрип да судорога, прошившая все тело Кайлера, заставили Миллеса опомниться и отпустить изменника, позволяя ему сделать глоток воздуха.

А после стало пусто. Словно вместе со спермой из Миллеса выплеснулась жизнь.

Безразличие и глубинная звериная тоска завладели его сознанием. И все, чего мальчишке хотелось, это уйти. Просто уйти и исчезнуть. Теперь уже навсегда.

Он медленно поднялся с кровати, так же неспешно принялся натягивать одежду, с каким-то отрешенным удивлением чувствуя, как по бедрам стекает сперма Кайлера. А потом, вновь вернувшись к кровати, снял фиксатор с вялого члена своего теперь уже бывшего парня, вытащил из его задницы грушу, сложил игрушки в пакет и небрежно накрыл Кайлера покрывалом.

- Я любил тебя, - зачем-то сказал Миллес, глядя куда-то в пустоту перед собой. - Я очень сильно тебя любил, неблагодарный ты ублюдок. Впрочем... теперь уже и это не важно.

Миллес склонился к парню и, открыв застежку на кляпе, быстро покинул палату, оставив Кайлера дожидаться медсестру, которая смогла бы снять с него наручники.

***

- И...е! - Кайлер кричал, но его никто не слышал.

Кляп так и не выпал изо рта. Видимо, застежка зацепилась за что-то, не позволяя ремешкам разъединиться.

Тело, которое еще минуту назад сотрясало от мощного оргазма, вспыхивало острой болью, очаги которой сконцентрировались в шрамах, оставшихся после двух операций. Горло саднило от удушья. А из заднего прохода сочилось что-то теплое. Скорее всего, кровь.

Не в силах что-либо предпринять, Кайлер начал перекатываться с одного бока на другой, раскачивая койку, в надежде на то, что она перевернется и создаст много шума. Но не успел он привести свой план в исполнение, как в палату вошла медсестра и, в ужасе округлив глаза, бросилась к нему.

- Что это такое?! - возмутилась девушка, склонившись над парнем и запуская руки ему под голову, чтобы снять кляп. - Кто это сделал?

Кайлер уже собирался ответить, как только шарик выпадет у него изо рта, но в этот момент дверь в палату снова распахнулась, и в помещение вошли еще три человека, один из которых гневно выкрикнул:

- Ах ты мелкий неблагодарный ублюдок! Ты же только что после операции! Ты и тут себе развлечение нашел?!

- Босс! - из глаз Кайлера снова брызнули слезы.

Почему-то осуждение мужчины больно ударило по расшатанным нервам, и парень снова забился в своих путах, задыхаясь от боли и обиды на себя, на Миллеса, на Видегреля и на ситуацию в целом.

- Это не я... я не хотел. Это все Миллес. Он наказал меня за измену и бросил. Мы больше не вместе. Босс, мне надо пойти за ним!

- Вам надо лежать! - строго сказала пунцовая от смущения медсестра и посмотрела на вошедших мужчин. - Кто-то снял с него датчики. Приборы показали отсутствие какой-либо жизнедеятельности. Я пошла проверить, и вот что увидела. Может быть, вызвать полицию?

- Никакой полиции! - строго сказал Видегрель, игнорируя замечание Алана о том, что в этой больнице хоть и специфичное, но довольно соблазнительное обслуживание.

Медсестра от подобного замечания стала похожа на вареного рака и, поджав губы, отошла в сторону, пропуская Видегреля к пациенту.

- Пытаешься уверить меня в том, что Миллес сподобился на нечто подобное? Совсем за идиота меня держишь?! - прорычал мужчина, остановившись у самой кровати Кайлера. - Уверен, он бросил тебя лишь потому, что ты и тут херней прострадал.

- Босс, ну ты чего?! - у Кайлера затряслись губы, и он дернул руками, чувствуя, что сейчас снова впадет в истерику. - Почему ты мне не веришь?!

- Вполне обоснованно предположить, что из-за постоянной лжи, - внес свою лепту Садис и указал Видегрелю на выглядывающий из-под покрывала кожаный ремешок. - Ваше аморальное поведение и стало причиной вашего нынешнего положения и оказанного вам недоверия.

Видегрель проследил за взглядом любовника и, протянув руку, сдернул с Кайлера простынь. Медсестра за его спиной удивленно ахнула. Алан подавился смешком, а Садис лишь покачал головой. Сам же Видегрель, рассматривая яркие полосы на теле мальчишки, гневно прорычал:

- Миллес, говоришь? Хочешь сказать, что этот невинный кролик оттрахал тебя так, что и профессионалам-доминантам не снилось?

- Нихрена он не профессиональный, - выдавил из себя Кайлер, шмыгнув носом, и почувствовал, как его сердце сжимается от одной только мысли, что Миллес больше не хочет его видеть. - Он порвал меня. Он чуть не задушил меня. Он ничего не умеет. И... я хочу, чтобы он вернулся. Он даже не дал мне возможности извиниться и объясниться с ним. Босс, помоги мне!

Видегрель раздраженно вздохнул, но быстро взял себя в руки и, повернувшись к медсестре, все еще стоящей у окна и пребывающей в какой-то прострации, попросил женщину выйти. После чего так же обратился к Садису и Алану:

- Оставьте нас, я хочу очень серьезно поговорить с этим... просто оставьте нас ненадолго.

Когда мужчины вышли, Видегрель освободил Кайлера из оков и, присев на край его кровати, хмуро проговорил:

- Не суйся к Миллесу. Хватит его мучить. Ты постарался на славу, и, не задумываясь, уничтожил все хорошее, что было между вами. Достаточно. Оставь его в покое. Пусть уже забудет то дерьмо, в которое вляпался, связавшись с тобой.

- Босс... - Кайлер посмотрел на Видегреля и мучительно поморщился. - Думаешь, я не понимаю? Думаешь, я такой дурак, что не вижу, как ему больно? Он точно так думает. Пришел сюда, чтобы показать, что творится у него на душе. Но я знаю... всегда знал. Я не хотел его обижать. Но не придавал его чувствам особого значения. Он ведь до меня любил другого парня. Тот обидел его, я защитил. Его тянет к таким беспринципным ублюдкам. И я пытался его уберечь. Пытался, как мог. Вот только сейчас я совсем не знаю, чего хочу.

Кайлер потянул на себя покрывало, пряча свое тело от Видегреля и отворачиваясь от него, чтобы не видеть осуждающего взгляда, и сказал, чуть не плача от отчаяния:

- Я никогда не верил в то, что Миллес сможет отказаться от меня. Наверное, поэтому я совсем его не ценил.

- Открою тебе секрет, ты в принципе не ценишь то, что у тебя есть. Будь то Миллес, работа или жизнь - тебе плевать на все это, - сказал Видегрель едко.

Но ему, вдруг, стало жаль этого оболтуса, и он смягчил тон.

- Если честно, иногда я тебя совсем не понимаю. Но... на этот раз я готов закрыть глаза. Я даю тебе неделю на раздумья. Этого времени вполне достаточно, чтобы определиться с желаниями и устремлениями, и, наконец, разобраться в себе. Мои условия остаются прежними. Так что думай, мальчик. Думай. И берись уже, наконец, за ум. Ты не ребенок, Кайлер, и тебе пора научиться отвечать за свои поступки.

Кайлер на это только тяжело вздохнул и уже более спокойным голосом попросил Видегреля оставить его, чтобы он мог во всем разобраться.

Видегрель еще несколько мгновений смотрел на мальчишку, а потом легонько похлопал его по здоровой руке и, поднявшись, покинул палату.

Разобраться во всем.

Из уст Кайлера это звучало как завуалированное: «Отъебись, дяденька, мне советы старперов ни к чему».

Впрочем, Видегрель понимал, что дворовые коты редко приживаются в домах.

Как их ни корми, как ни ухаживай за ними, они все равно будут сбегать, чтобы порыться в мусорном баке и вываляться в дохлятине.

Кайлер был именно таким. И Видегреля до глубины души печалило, что из-за своего пристрастия к грязи мальчишка впустую растрачивает потенциал, который смог бы вознести его на сияющую роскошью вершину.

***

- Пожалуйста, распишитесь здесь...

Кайлер оставил беглый корявый росчерк.

- И здесь... и вот тут...

Еще две закорючки, и парню выдали выписку из истории болезни, копию страхового полиса, сумку с одеждой, которая была на нем в день покушения, и триста долларов.

- Что это? - спросил парень отрешенно, скомкав деньги в кулаке.

- Господин Родже оставил их вам, - ответила медсестра в регистратуре. - Просил передать, что на первое время вам этого должно хватить.

- Он сказал что-нибудь еще? Сказал, что мне делать после выписки? - спросил парень.

- К сожалению, нет. Мне ничего об этом неизвестно, - ответила женщина.

Кайлер небрежно спрятал деньги в карман, закинул сумку на плечо и растерянно посмотрел на выход.

- Я вызвала вам такси. Просто назовите водителю свое имя. Он отвезет вас, куда скажете. И не беспокойтесь об оплате. Господин Родже распорядился, чтобы вас доставили в любое место на ваше усмотрение.

- Спасибо, - ответил Кайлер и, сильно прихрамывая, направился к выходу.

Улица встретила его противной моросью и шумом. В стенах клиники он и забыл, как выглядит живущий собственной жизнью город. Забыл терпкий запах сырости и выхлопных газов. Забыл звуки улиц. Забыл, как выглядят серые дома на фоне низкого осеннего неба.

Всю оставшуюся до выписки неделю Кайлер пролежал в постели. По большей части он просто спал, пытаясь привыкнуть к физической боли и внутренней пустоте. А когда спать уже не было сил, думал о том, что произошло по его вине.

Мысли отнюдь не радовали Кайлера, да и настроения не прибавляли. Он предал Миллеса, разочаровал босса, спустил свой шанс на нормальную жизнь в унитаз, прельстившись мимолетным желанием вкусить запретный плод. И, как бы Кайлер ни убеждал себя, что действовал во благо клуба, в итоге понимал всю бессмысленность этой отмазки, и впадал в еще большее отчаяние.

За всю неделю ему никто не звонил, никто его не навещал, даже у доктора не интересовались его состоянием. Словно вычеркнули его из жизни, из памяти, из своего социального круга.

Вот всё и вернулось на свои места. Стоило ему совершить маленькую ошибку, и его оставили в покое. Дали такую желанную свободу. Отпустили на все четыре стороны. И больше даже не вспоминали.

Забравшись в такси и назвавшись водителю, Кайлер поинтересовался, могут ли они заехать в несколько мест.

Таксист ответил, что могут, и Кайлер попросил отвезти его к колледжу, где учился Миллес.

Несколько часов они еще просто стояли на противоположной стороне дороги. Уже многие ученики покинули здание колледжа, а Миллеса все не было. Кайлер даже подумал, что мальчишка перевелся или куда-то уехал, но тут увидел его. Заметил пушистую макушку в группке учеников, которые вышли на крыльцо без курток и что-то живо обсуждали. Двое парней расступились, и Кайлер смог несколько минут любоваться странной картиной, где Миллес, совсем другой, веселый, полный жизни свободно разговаривал с новыми друзьями, дурачился, смеялся, совершенно не думая о том, что неделю назад расстался с человеком, которого любил.

Всё, как планировал Кайлер. Точно по сценарию, в котором всё получилось так, как он того желал. Но почему же тогда у него на душе было так паршиво?

Еще немного понаблюдав за мальчишкой, Кайлер подождал, пока тот скроется в здании колледжа, и попросил водителя отвезти его в «Алый Куб».

Босс прав. Пора расставить приоритеты. Зачем кому-то такое лживое дерьмо как он? Зачем кому-то терпеть его выходки, получая в ответ измены и пренебрежение? Почему Миллес должен принимать его таким, какой он есть, а он не может сделать того же для мальчишки? И зачем, вообще, Миллесу связываться с человеком, который совсем не думает о своем будущем, мечтая лишь о том, чтобы кто-то отодрал его во все дыры с особым пристрастием?

Уже у клуба Кайлер был на сто процентов уверен в своем решении восстановить справедливость, которой сам же и пренебрегал. И, постучавшись в кабинет Видегреля, наверняка знал, что скажет ему.

- Босс, я хочу измениться, - проговорил Кайлер негромко, но твердо и уверенно. - Я не могу обещать, что буду примерным пай-мальчиком, но я выполню твое условие. Больше никаких бесчинств. Я пойду учиться... И не потому, что ты обещал отдать мне часть своего бизнеса, - он вскинул на мужчину убитый, потерянный взгляд, полный невыразимой мольбы, - хотя я буду усердно стараться снова заслужить твое доверие. Босс, я хочу вернуть его. Я хочу, чтобы он понял, что я был кретином. Я, знаешь, сколько всего передумал в больнице? Думал, плюну на все, выучусь, получу все, что мне нужно, и буду делать, что хочу. Это ведь такие перспективы! Там, внизу, рассадник порока, обитель секса, можно предаваться своим самым диким фантазиям, и в итоге умереть от счастья в руках какого-нибудь психа. Так я думал... а потом мне становилось тошно на душе. Противно от самого себя. Кто я такой? Что я такое? Почему не могу быть нормальным, как все люди? Почему я такой больной урод? И вот в такие моменты в мыслях всплывал его образ. Он любил меня. Любил таким больным. Принимал меня таким. Он единственный, кто готов был терпеть, кто переступал через себя ради меня и моих выходок. А теперь, он так счастлив. Он смеется. Я так давно не видел, чтобы он смеялся. И все из-за моего ублюдочного поведения.

Кайлер перевел дух, а мужчина все молчал, строго глядя на него.

- Как мне его вернуть? – с отчаянием спросил Кайлер. - Что мне сделать, чтобы все исправить? Ты же умный... ты взрослый. Помоги мне. Я запутался. Но я не хочу такой жизни. Больше уже не хочу.

Слова Кайлера звучали настолько проникновенно и искренне, что, если бы не полный звериной тоски и раскаяния взгляд, Видегрель подумал бы, что мальчишка снова лжет. Вот только глаза, обычно лукавые и искрящиеся хитростью, сейчас говорили больше, чем любые слова.

- На самом деле я думал, что ты не придешь, - после довольно длительного молчания произнес Видегрель и, поморщившись, откинулся на спинку своего кресла.

Проклятое плечо никак не хотело заживать. Совсем недавно рану вновь пришлось вскрывать и чистить из-за появившегося воспаления. И теперь она, в который раз за последние сутки, пульсировала нестерпимой болью, сводя Видегреля с ума.

- Я даже мысленно распрощался с тобой. Но ты, как всегда, оказался непредсказуем. Не могу сказать, что мне это не нравится. Но и нахваливать тебя не стану. И я не знаю, как тебе его вернуть. Миллес заслуживает большего. Он хороший мальчик. Искренний, честный, чистый. А ты бессовестно ломал ему жизнь как хотел. Наверное, пришел черед платить по счетам. Впрочем... время все расставит на свои места. Уж будь уверен.

Видегрель на миг замолчал и прикрыл глаза.

«Вот снова», - подумал он с тоской в сердце. – «Его слова, не мои. Даже интонации похожи. Какого черта, Кано? Какого, мать его, черта?!»

Сердце болезненно сжалось в груди Видегреля, и он почувствовал, как под веками нестерпимо щиплет глаза. Хорошо, что душевную боль можно было выдать за физическую. Даже неплохо, что эта проклятая рана никак не заживет, ведь за ней всегда можно спрятать кровоточащее сердце, от которого оторвали огромный кусок плоти.

Видегрель с радостью придался бы скорби по своим близким, но сейчас перед ним стояла иная задача. Он оплачет отца и помолится за брата, но только потом. Пока еще не время.

Помолчав несколько мгновений, Видегрель открыл глаза и вновь посмотрел на Кайлера.

- Я рад, что ты принял решение, - наконец, проговорил он. – Не скажу, что оно правильное, но я рад. Однако ты должен понимать и полностью осознавать, что теперь тебе придется играть по моим правилам. Что любой, слышишь, любой промах, любой неверный шаг будет последним. Игры закончились, Кайлер. Теперь уже окончательно.

- Босс, я ведь здесь... - сказал Кайлер сдавленно. – Прошу у тебя помощи. Я не подведу тебя. Постараюсь, по крайней мере. Поверь мне. Иначе... боюсь, я не смогу подняться на ноги.

Виноватый вид Кайлера подкупал. Еще неделю назад, покидая палату мальчишки, Видегрель был уверен в том, что этот прохвост выберет жизнь жалкого бродяги. Но вот оно как все обернулось.

- Хорошо.

Видегрель медленно поднялся из кресла. Выдвинул один из ящиков стола, подцепил пальцами небольшую связку ключей и серьезно посмотрел на парня.

- Идем. Покажу тебе твою комнату. Теперь никаких квартир. И считай, что никакой личной жизни. Времени на нее у тебя все равно не останется.

- Босс, - Кайлер последовал за мужчиной и, пристроившись рядом с ним, с отчаянием спросил: - Думаешь, если я изменюсь, он сможет простить меня?

- Думаю, для начала ты должен решить, зачем он тебе нужен. - Миновав спальню Мишеля, Видегрель остановился около следующей двери и, провернув ключ в замочной скважине, открыл давно пустующую комнату. - Миллес любил тебя таким, какой ты есть. Он любил тебя. Не твой социальный статус, не твои привычки, не твою внешность. Тебя, Кайлер. Поэтому изменения тут мало чем помогут. Проблема ведь была не в нем. Это ты не мог определиться со своими желаниями. Так что просто подумай, нужны ли тебе, вообще, какие-то отношения. И когда ты определишься, когда примешь решение, ответ придет сам собой. А теперь отдыхай. Бледный совсем. Я распоряжусь насчет обеда и найду тебе учителя.

Кайлер благодарно кивнул и, сглотнув застрявший в горле комок, вошел в холодное помещение, в котором пахло запустением и пылью.

- Отопление сейчас включат, - сказал Видегрель и отдал мальчишке ключ. - Завтра в восемь утра придешь ко мне в кабинет, чтобы приступить к занятиям. Сколько классов ты окончил?

- Семь, - ответил парень, бросая свою сумку рядом с ножкой односпальной кровати. - И то, до конца не доучился.

- Семь? - удивился Видегрель и тут же нахмурился. - Ох и несладко же тебе придется.

Он покачал головой и, заметив на лице мальчишки мрачную тень, ободряюще улыбнулся ему.

- Впрочем, я уверен, ты справишься. - Видегрель несильно хлопнул Кайлера по плечу. - У тебя все получится. Если твое решение серьезно, то все получится.

- Да, спасибо за поддержку.

Кайлер присел на край кровати и, проводив мужчину взглядом, пока тот не скрылся за дверью, повалился спиной на жесткий матрас.

Вот он и дома. Возможно, рядом с единственным человеком, которому есть до него дело. И почему он такой придурок? Почему всё всегда делает через задницу?

Надо взять себя в руки и показать, на что способен. Надо сделать все, чтобы босс больше не разочаровался в нем. А для этого нужно убедить себя, что все в этом мире возможно. И даже подросток, который однажды сбежал из дома, следуя зову своей дикой натуры, может выкарабкаться из грязи и добиться успеха. Может искренне влюбиться и, натворив непоправимых ошибок, исправить их.

Только... хватило бы сил.