⚜Ирман ▫ Амис⚜

***

В комнате было прохладно и сыро. Белый потолок с тусклыми разводами от воды, просочившейся с верхнего этажа, медленно кружился перед глазами. Ирман улыбнулся. Это напомнило ему аттракцион, на который его водила мама. Такие чашечки на блюдце с дверцами в виде сколов, которые закрывались одной лишь цепочкой. Эти чашечки были предназначены для совсем еще мелких детей и лениво кружились, скользя по поверхности блюдца.

Ирман очень любил этот аттракцион. Он садился в кресло, позволял работнику парка пристегнуть себя ремешком, и когда чашечки начинали свое вращение, запрокидывал голову вверх и смотрел в небо.

Тогда все кружилось точно так же как сегодня. Небо, пушистые башни облаков, кусочек солнца, проглядывающего из-за небоскреба, сами небоскребы, и кроны растущих вокруг домов деревьев. Кружились и птицы. Только те не вместе с небом, а отдельно, сами по себе. Кружились не потому, что их заставлял аттракцион, а потому что им так хотелось: кружиться над огромным городом.

Как же тогда все было просто. Есть ты, это вращение и целый мир. Сейчас же ты разорван на много мелких частей, и мир перед твоим мысленным взором не один. Их тысячи. Таких одинаковых и, в то же время, разных. Таких пугающе однотипных, отличающихся лишь в мелочах.

- Ирман, ты ел сегодня хоть что-нибудь? - голос Амиса доносился до парня откуда-то слева, но он почти не реагировал на него.

Лежал себе на диване и смотрел на пятна, которые были очень похожи на облака. Только это были грязные облака, предгрозовые и какие-то не совсем похожие сами на себя.

Иногда от созерцания потолка его отвлекали капельки пота, которые проступали на коже и стекали по вискам, впитываясь в волосы. Свисающая с дивана рука при этом покрывалась россыпью мурашек, и парень даже не замечал, что озноб прокатывается не только по руке, но по всему телу.

Ему было все равно. Он спал и видел приятный сон. Стоило чуть повернуть голову влево, и сон становился более реальным и еще более желанным.

Вот оно, его персональное сумасшествие. Вот он, его личный ангел тьмы, снует по кухне, пытаясь приготовить еду, чтобы накормить своего бесполезного любовника.

На губах Ирмана проступает улыбка. Как приятно видеть именно этот сон. Если ему его дарит простуда, он готов болеть всегда.

***

Молчание в ответ на вопрос тревожило и пугало Амиса.

Ну сколько можно? Почему именно сейчас? Ирман ведь никогда не болел. По крайней мере, Амис не помнил, чтобы парня терзали простуды или какие-то другие заболевания. Были травмы, были ушибы, но чтобы вот так, из-за какого-то насморка и легкого недомогания?..

Нет, у Ирмана всегда было отменное здоровье. Сильный, крепкий организм, способный бороться с любой дрянью, проникшей в ее тело. А сейчас... вот уже несколько дней парня лихорадило. С того самого момента, когда Зитрис привел его среди ночи домой, состояние Ирмана ухудшилось. А ведь он только-только пошел на поправку.

Амис волновался. Он боялся, что болезнь может быть не просто простудой, а чем-то слишком сложным и опасным. Чем-то, что отнимет у него его сокровище. И это мешало жить. Мешало работать, мешало учиться, мешало думать хоть о чем-то, кроме парня, на котором весь мир сошелся клином, выместив всё остальное.

- Держи, выпей это. - Амис поставил большую чашку с куриным бульоном на низкий столик, стоящий у дивана в гостиной и с тревогой всмотрелся в осунувшееся лицо любовника.

Лекарство так себе, но давать Ирману что-то более серьезное, не зная диагноза, Амис не решался. Он хотел было потрогать лоб парня, чтобы проверить температуру, но вовремя остановил себя и не прикоснулся к бледной, покрытой мелкой испариной коже. Он все еще придерживался негласного правила «не прикасаться без надобности». Все еще держал дистанцию, не вторгаясь в личное пространство любовника. И приближался только тогда, когда Ирман сам того хотел.

- Не ленись, тебе надо набираться сил. Ну же, выпей. - Амис присел в кресло рядом с диваном и нахмурился, когда парень, болезненно скривившись, посмотрел на чашку. - Это бульон.

- Я не голоден. - Ирман протянул руку к чашке и прикоснулся пальцами к округлому боку.

Теплая, и пахнет приятно.

«Он старался, идиота кусок! Пей!» - рявкнул в подсознании раздраженный голос.

Ирман послушался. Сам не знал, кого, Амиса или этого странного разъяренного голоса в своей голове, но все же приподнялся на локте и сделал несколько жадных глотков.

- Спасибо, - выдохнул он, откидываясь головой на подушку и прикрывая глаза. - Очень вкусно.

Такая незначительная похвала, а в груди Амиса словно взорвали коробку с фейерверками. Так ярко и так тепло. И покалывает кончики пальцев. И хочется смеяться в голос. Но, вопреки этому, губы трогает лишь ласковая улыбка, да тихий, почти неслышимый вздох вырывается из груди.

Ирман вновь упал на подушку и устремил свой взгляд в потолок. Как часто, в последнее время, он смотрит на него, словно там, на сером полотне, в россыпи трещин, сокрыта какая-то одному ему ведомая истина.

- Слушай, может, все же обратимся в больницу, а? - несмелый вопрос сорвался с губ Амиса. - Ты так долго болеешь... я волнуюсь.

- Не хочу в больницу, - капризно сказал Ирман и рассмеялся. Тихо, чуть хрипло.

Вот он и научился «правильно болеть».

- И все же... - начал было Амис, но тут же осекся. - Ирман, ну что с тобой такое? - он поднялся из кресла и, приблизившись к дивану, сел на пол, чтобы быть хоть немного ближе к парню. - Твоя болезнь... ты слишком долго болеешь. Это неправильно. Это может быть опасным.

- Это простуда. - Парень повернул голову и всмотрелся в лицо Амиса, которое было встревоженным и изможденным.

А еще таким красивым, как никогда. Наверное, когда сходишь с ума, так всегда и бывает: ты просто начинаешь видеть вещи такими, какие они есть. Ты начинаешь ценить каждый миг, проведенный вместе с дорогим тебе человеком. Ты начинаешь осознавать, как по-скотски обходился с ним. С тем, в чьих глазах из-за тебя так часто мелькает боль. С тем, чье лицо озаряется светом, стоит тебе произнести хотя бы пару ласковых слов.

- Не волнуйся. - Ирман протянул к Амису руку и пропустил сквозь пальцы пряди его волос. - Все со мной будет нормально. Дай мне немного времени, и все придет в норму.

- А если не придет? - Амис склонил голову, подаваясь ласковому прикосновению горячей ладони.

От Ирмана веяло жаром. Болезненным, опасным, ужасно пугающим жаром.

- Прошу тебя, не рискуй. Хотя бы аспирин выпей, он снимет жар. Должен снять.

- Я выпью. Перед сном, - пообещал парень. - Давно ты пришел?

- Час, может быть, полтора. - Амис прикрыл глаза.

Он устал. Этот день, как и три предыдущих, вымотали его. С самого утра работа, в перерыве учеба, а вечером сюда, к Ирману, сидеть у его кровати и ждать, когда проснется, тихо сходя с ума от волнений и переживаний.

- Я еще побуду. Потом возьму такси, если что.

- Зачем такси? - спросил Ирман, вновь разглядывая изможденное лицо парня.

Бледный, уставший... наверное, у него перед Рождеством ужасно много работы.

- Чтобы добраться до клиники, зачем же еще? - не открывая глаз, проговорил Амис.

- А тебе обязательно уезжать сегодня? - Ирман не знал, почему, но ему ужасно не хотелось отпускать парня.

Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Вопрос поставил Амиса в тупик. Обязательно ли? Нет, не обязательно. Совсем не обязательно. Такси можно заказать и утром. В этом не будет никакой проблемы. Но вот можно ли было считать это приглашением остаться? Можно ли было расценивать этот вопрос, как желание Ирмана провести с ним чуть больше времени?

- Не обязательно. - Амис посмотрел на парня. - Совсем не обязательно.

- Тогда останься, - попросил Ирман и сжал ватными пальцами его ладонь. - Я много думал об этом. - Взгляд по-прежнему блуждал по потолку. - Джосс съехал и... в этой квартире достаточно места для двоих. Тебе не придется больше разрываться между мной и работой. Да и мне будет спокойнее, если ты не будешь подвергать себя опасности и разъезжать по городу в темное время суток.

У Амиса даже дыхание перехватило. Он даже подумал, что задремал и потому болезненно прикусил губу, но картинка не исчезла. Мир не сменился спартанской обстановкой его комнаты, и он сам все еще продолжал сидеть рядом с Ирманом, нежась от его ласки и слушая столь желанные слова.

- Ты это сейчас серьезно? - голос звучал хрипло и неуверенно.

Дребезжащие нотки в нем резали слух, но справиться с ними было невозможно.

- Ты серьезно? Хочешь, чтобы я... сюда... к тебе?.. И это не результат температуры?

- О нет, - рассмеялся Ирман и посмотрел на парня, лицо которого из бледного стало болезненно-красным. - Это результат долгих раздумий и взвешенного решения. Я хочу, чтобы ты переехал жить в эту квартиру. Я хочу, чтобы наши отношения перешли на новый уровень. Я хочу тебя. Сейчас. Всегда. Всего тебя. Ну а ты? Чего хочешь ты?

- Тебя. - Не раздумывая, стремительно, даже не дослушав вопрос. - Тебя. Всегда тебя и только тебя. Все это время. - Амис перехватил руку Ирмана и прижался к его влажной ладони губами. - Всю осознанную жизнь. С самого начала я хотел быть с тобой. И это вряд ли уже изменится.

- Тогда... может быть, сядешь поближе? Или боишься заразиться? - Ирман смотрел на парня, не моргая, словно впитывал в себя его образ.

Снова и снова, чтобы запомнить, чтобы наполнить себя им до краев.

Пальцы скользили по раскрытой ладони, ласкали кожу, нежно, призывно.

«Иди же... иди же скорее в паутину моих безумных снов. Запутаемся в ней вместе. Заблудимся, потеряемся, чтобы нас больше не нашли».

- Не боюсь. - Амис поднялся с пола и, не раздумывая и уж явно не страшась заболеть, пристроился рядом с парнем, юркнув к нему под бок и уткнувшись лицом в пропахшую солью и потом шею. - Ты же помнишь, от тебя я приму, что угодно... даже смерть. Ничего не изменится в моем решении. И никто не сможет на него повлиять.

- Я не хочу, чтобы ты умирал. - Амис был приятно-прохладный, и Ирман запустил руку под его кофту, наслаждаясь прикосновением к сухой, нежной коже. - Я хочу, чтобы ты жил. И я мог видеть тебя, наслаждаться тобой, бредить... я ведь уже брежу.

- Ты считаешь меня бредом? - Амис немного запрокинул голову и посмотрел в полуприкрытые глаза парня. - Но я не бред. Я не иллюзия. Смотри... - он чуть отстранился и едва не упал с дивана, но Ирман вовремя его подхватил, вновь прижав к себе. - Ладно. Тогда чувствуй. Чувствуй меня. Ты ведь прикасаешься, а, значит, можешь почувствовать, что я настоящий.

- Прикасаться, говоришь? - Ирман осклабился. - Чувствовать? Вот так? - ладонь скользнула вверх по подрагивающему животу Амиса. Пальцы нашли сосок и несколько мгновений перекатывали его, пока парень не издал шумный вздох. - Да, думаю, я прикасаюсь правильно.

Он резко вытащил ладонь из-под кофты и, подхватив ее края, снял с Амиса, хотя и не полностью. Освободил только торс и голову, а руки оставил в плену эластичной ткани, которую накрутил на предплечья и кисти, обездвиживая их и фиксируя за головой.

Амис лежал, спокойно наблюдая за действиями парня. И лишь участившееся дыхание и набухший бугорок в штанах говорили о том, что его так же волнует вся эта ситуация.

- Я не просто брежу тобой... - тихо выдохнул Ирман, прощупывая пальцами ребра Амиса, сминая ладонью кожу вокруг его соска и покусывая его шею. - Я болен тобой. Я свихнулся на почве своей привязанности к тебе. Я сплю и вижу дивный сон. Я не хочу просыпаться. Не буди меня. Никогда меня не буди.

Амис млел от сказанных Ирманом слов.

Будить? Зачем, если этот сон так сладок? Уж лучше и самому окунуться в него с головой. Погрузиться в его пучину, растворившись в ласковых водах мечты.

Каждое прикосновение Ирмана отзывалось в теле чувственной дрожью. Горячие ладони скользили по коже, оставляя после себя горящие следы и россыпь мурашек.

Болен? Они оба больны. Давно, неизлечимо, неизбежно. Эта болезнь - безумие. Эта болезнь - страсть. Эта болезнь - любовь. Это та болезнь, от которой не хочется излечиваться. Наоборот, ею хочется болеть. Всегда, бесконечно, вечно.

- Я люблю тебя. - Почему-то именно сейчас Ирману хотелось повторять это бесчисленное множество раз. В тот миг, когда язык, вдоволь наигравшись с соками, скользит вниз, исследуя, пробуя на вкус сладкую нежную кожу. - Люблю. - Когда живот парня начинает вздрагивать и втягиваться под чувственными поцелуями, а бедра наоборот требовательно взлетают вверх. - Люблю.

Пряжка ремня летит прочь, за ней штаны и нижнее белье. Ирман смотрит затуманенным жадным взглядом на налившийся кровью член Амиса. Все кружится перед глазами. А эта часть его так манит. Самая чувственная в нем, самая откровенная. Так и хочется облизать, пробуя на вкус, прикусить, быть может, сорвать с чуть приоткрытых губ стон, а может и крик.

Но Ирман не спешит вкушать то, что так его влечет. Гладит пальцами ягодицы парня, подбираясь к сжатой дырочке. Целует, покусывает бедро, высоко поднимая худую ногу Амиса, зализывая следы от укусов там, где их оставил.

Ирман еще никогда не ласкал его так. Он даже не знал, как именно нужно ласкать человека, чтобы доставить ему удовольствие. Но лишь оказавшись на грани яви и сна, он открыл для себя новый мир. Желание исследовать тело на предмет чувствительных мест подтолкнуло к безумству. Срывающиеся, глухие стоны Амиса взвинчивали все чувства до предела. Внутренние демоны просыпались. Они направляли Ирмана, диктовали, что делать, как делать...

Язык в последний раз прочертил дорожку по внутренней стороне бедра к пылающему похотью паху, и с издевательской медлительностью прошелся вверх по горячему, напряженному стволу.

- Я тебя сожру... - оскалился Ирман, облизывая губы после того, как собрал языком с головки Амиса вязкие капли терпкой смазки. - Ты вкусный. Я хочу чувствовать твой неповторимый вкус.

Стремительный рывок, и на тонкой коже у основания шеи проступают алые капли крови. Сверкающим бисером застывают на молочно-белой коже. Красиво... Как же красиво!

- Ты такой красивый. Я и не замечал раньше, насколько ты прекрасен.

Амис задыхался от накатывающих на него эмоций.

Как мешают сейчас оковы из ткани. Как хочется сорвать с себя сдерживающую руки футболку и обнять этого безумного зверя. И как сильно хочется отдать себя в его власть. Сходить с ума рядом с ним. Все глубже и глубже окунаясь в ядовитое варево безудержного желания, воплощающегося в жизнь этой страстной, жестокой и такой необыкновенно сладостной лаской.

Тело жаждет прикосновений. Изгибается, извивается, подается навстречу языку и губам. А разум плавится, оставляя после себя лишь жажду. Нестерпимую, неутолимую жажду принадлежать Ирману без остатка. И можно позволить ему все. Не жалеть для него ничего.

Что есть жалкие капельки крови? Всего лишь рубины его тела, которые и на толику не ценны так, как сияние алмазов в синих глазах зверя.

- Сожри. Разорви. Поглоти. Я хочу... – голос Амиса срывается, слова переходят в стон, когда требовательные жадные губы вновь опускаются вниз, к пульсирующему члену. - Хочу стать частью тебя... хочу раствориться в тебе... хочу в тебе исчезнуть...

Ирман застыл на мгновение, пытаясь совладать с пробравшей его дрожью. «Исчезнуть». А вот это уже лишнее.

- Не смей исчезать. Не смей, слышишь? - зарычал он, и в отместку за жестокие слова кусая Амиса в то место, где нога переходила в пах.

Парень вскрикнул, дернулся, но Ирман удержал его, придавив рукой к сиденью дивана. И вобрал в рот на удивление горячий член.

Тело Амиса пробрал ощутимый озноб. Он издал совсем уже странный стон и вскинул бедра вверх, неистово толкаясь Ирману в горло. Во рту стало терпко и солоно. В нос ударил сильный, возбуждающий запах. Ирман зарычал, сдавливая ладонями костлявый таз и удерживая парня от резких толчков. Он не хотел, чтобы все закончилось так быстро. Он хотел отметить начало их совместного проживания по-особенному. Чтобы Амис понял, что он не шутит и не кривит душой, что он очень серьезен в своем решении.

Игра продолжалась.

Ирман ласкал Амиса языком. Тот хрипло стонал, пытаясь двигаться навстречу. Но сильные руки мешали ему, удерживая на одном месте. Член его рос, становился больше, головка все чаще выделяла соленые капли спермы.

Амис уже был почти на пике удовольствия, когда Ирман с издевательской ухмылкой отстранился от него. Парень же даже закричать не смог. Задохнулся только, перевернулся на бок, хватая ртом недостающий воздух, что было Ирману только на руку. Он вжал Амиса лицом в спинку дивана и, освободившись от штанов, вошел в его оттопыренный зад.

Пальцы сомкнулись на горячем члене, начиная двигаться на нем в такт глубоким, наверняка болезненным толчкам. Амис несколько мгновений лежал почти без движения, только тихо поскуливая в бархатистую ткань обивки, а потом откинул голову назад и позволил Ирману наслаждаться его безвольным, изрядно разогретым телом.

Блаженство сменилось для Амиса разочарованием. Таким же ослепительным, как и прошившая все тело острая боль. Вот только Ирман умел делать больно так, чтобы этой муки хотелось снова и снова. Горячий член парня вторгся в Амиса напористо и резко, разрывая, терзая и наполняя собой без остатка. Огонь разливался по телу. Рождаясь в паху, он стремительными потоками заполнял каждую клеточку всего существа, и уже скоро Амис сам насаживался на большой член, скуля от боли и удовольствия.

От жара становилось тяжело дышать. Ирман, горячий от лихорадки, разогретый страстью, был похож на огненного демона. Безумный, и прекрасный в этом своем безумии. Его любовь, обжигающая, ранящая, оставляла следы на теле, выжигала свои вечные письмена в душе, клеймила сердце своим особым знаком. И Амис таял. Плавился в этом огне, превращаясь в горсть пепла, из которого ему раз за разом предстоит возрождаться.

- Люблю тебя... люблю тебя... люблю... - слова срывались с уст, вторили оглушительному биению сердец, которые пели свою песню в одинаковой тональности и ритме.

- Я счастлив... - шепнул Ирман на ухо парню.

На мгновение задержал его сперму, сжав член у основания, а потом сделал последний грубый толчок и излился внутрь, позволяя и Амису забрызгать спинку дивана густыми белесыми каплями.

Потом они еще долго не могли отдышаться. Так и лежали. Амис, уткнувшись лбом в диванную подушку, и Ирман сзади, крепко обнимая за талию и властно прижимая к себе.

- Завтра перевези сюда свои вещи, - сказал Ирман, не открывая глаз и глубоко вдыхая запах парня, который пьянил его сильнее винных паров. - И хватит уже сторониться меня. Давай попробуем нормальные отношения.

Он поцеловал его за ухом, сместился на шею, исследовал губами соленое влажное плечо. И снова крепко прижал к себе, словно боялся, что Амис сейчас растает.

К горлу Амиса подступил колючий комок, а глаза обожгло непрошеными слезами. Парень впервые хотел разрыдаться от счастья. Впервые он хотел реветь как маленький ребенок просто из-за того, что этому теплому, разрастающемуся с каждым вдохом чувству, было тесно в груди. И все, что он смог, это кивнуть. Кивнуть и, развернувшись, обнять Ирмана в ответ, пряча лицо на горячей груди и сдерживая неуместные совсем всхлипы.

Ирман улыбнулся и провел ладонью по влажной спине парня. Глаза его сомкнулись. Под веками все пекло, словно туда песка насыпали. Тело было расслабленным, внутренние демоны насытились и отступили. Он действительно испытывал чувство полнейшего удовлетворения и счастья.

Теперь все изменится для них. Теперь он постарается стать для Амиса тем парнем, которого тот заслуживает. Все у них будет хорошо. И пусть это лишь сон больного мальчишки, которого окончательно искалечили на столе шоковой терапии, он не хотел просыпаться.

***

«Так вот о чем ты мечтал, когда он лапал тебя под лестницей, маленький паршивец?! Я знаю теперь! Знаю! Все это выбьют из твоей головы! Все это выжгут из тебя каленым железом!»

- Не надо, отец! - Ирман вскинулся на кровати, сдерживая рвущийся из груди вопль.

И не сразу осознал, что засыпал он совсем в другом месте. Сердце пропустило удар, болезненно трепыхнулось и снова застыло. Ирман повернул голову и не увидел Амиса рядом. Даже запаха его не было. Ничто не говорило о том, что этот человек вообще существует.

- Ирман, сынок, у тебя что-то случилось? Я слышала какой-то шум.

- Я в порядке, мама. Кошмар приснился.

Чей это голос? Почему он звучит так, как будто принадлежит ребенку?

- Мне посидеть с тобой? - женщина открыла дверь и заглянула внутрь.

Старая. Какая же она старая. В заношенной ночнушке и со встрепанными седыми волосами. Кожа на лице покрылась морщинами, а под глазами залегли глубокие черные тени.

Как давно они не виделись? Лет пять уже прошло или больше?

- Сынок, точно все хорошо? - спросила женщина с тревогой в голосе.

Ирман кивнул и лег обратно на подушку. Сердце бешено колотилось в груди, подскакивая к самому горлу и никак не желая возвращаться на свое законное место.

- Нам иногда снятся кошмары. - Мама подошла ближе и присела на край кровати, заботливо поправляя стягивающие его запястья и щиколотки ремни. - Такое случается. Хочешь, я включу ночник?

- Не надо.

- Я все же включу.

Улыбка на лице женщины стала шире, и она потянулась к прикроватной тумбочке за электродами.

- Не надо! - крик оцарапал горло, и Ирман проснулся.

Сев на кровати, он глубоко дышал, стараясь вернуть сердцу привычный ритм.

Дышать было тяжело. Тело горело. Пульсировало болью, словно через него все еще пропускают ток. Но это было лишь отголоском сна.

- Проснулся? - голос справа заставил Ирмана глубоко вдохнуть и затаить дыхание. - Хочешь еще поиграть? - холодные пальцы заскользили по обнаженным бедрам, размазывая по ним кровь и сперму. А елейный голос репетитора был все ближе, и его гнилостное дыхание опаляло спину. - Поиграем, мой сладкий!

- ХВАТИТ! - завопил Ирман и принялся отбиваться от полуразложившегося мучителя, сдирая с себя сковывающее одеяло и падая с кровати на пол.

***

Крик Ирмана развеял сон, ворвавшись в сознание и выдернув Амиса из глубокой пропасти беспамятства. И было в этом крике столько страха, что у самого Амиса волосы приподнялись на затылке. Не совсем соображая, в чем дело, он бросился к парню и кубарем слетел с дивана следом за ним.

- Что случилось? - прикасаясь к мокрому и холодному как у мертвеца плечу Ирмана, спросил Амис, потирая ушибленное колено. - Тебе плохо?

Плохо ли ему? Ирман не знал, что ответить.

- Ущипни меня, - попросил он растерянно, вспомнив кое-что из детства. - Ущипни так сильно, как только сможешь.

Амис, недолго думая, впился пальцами в его плечо и сделал так, как его просили. Ирман зашипел сквозь зубы, а потом сгреб парня в объятия и крепко прижал к себе, шумно вдыхая в себя его запах и снова целуя, собирая языком соль с его кожи.

Сердце грохотало как ненормальное. Разум отказывался принимать произошедшее. Да и Амис покорно сидел в его руках, словно не живой.

- Нет. Не надо больше этих дурацких снов! - взвыл он, до боли сжимая пряди на затылке парня.

И стал медленно раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь себя успокоить. Пытаясь убедить себя: сейчас они не спят. Это и есть реальность. Их реальность. Их самая настоящая жизнь.

- Успокойся. Все хорошо. - Амис скривился от боли, но не отстранился, а только крепче обнял парня и поцеловал его в плечо. - Это не сон. Ты проснулся. Ты давно уже не спишь. Что бы там ни было в этих снах, это всего лишь сны. Ты сейчас тут, со мной. В реальности. Мы наяву. Я прогоню эти сны, слышишь? Я прогоню их. Я смогу. Верь мне.

- Этот не надо. Этот не прогоняй. - Выдохнул парень, расслабляя пальцы и откидываясь спиной на подлокотник дивана.

Его бил озноб, в горле все пересохло. Но реальность на то и реальность, чтобы гнать прочь дурные видения. Сновидения таяли в хриплых вздохах, в скупых слезах, скатившихся по щекам.

Это все жар... все из-за него.

- Прости... можешь дать мне аспирин? Он... я не знаю, где-то там. - Ирман неопределенно махнул рукой и утер со лба крупные капли пота.

Что же с ним происходит? И когда уже все это прекратится?

- Да, сейчас. - Амис вскочил на ноги и бросился к кухонному шкафу, где у Ирмана была небольшая и совсем скудная на лекарства аптечка. Порылся в ней и, достав нужные таблетки, вернулся обратно к парню с лекарством и стаканом воды. – Вот, пей. - Он протянул таблетки и воду любовнику, и когда тот проглотил аспирин, подал ему руку. - Идем в кровать. Тут тесно. Идем, я буду тебя охранять от дурных видений.

Ирман покачал головой, схватил Амиса за запястья и потянул на себя. Тот был все еще без штанов, но в кофте, и парень усадил его на себя верхом, крепко обнимая и пряча лицо в ложбинке между шеей и плечом.

Ладони скользили по обнаженным худым ногам, болезненно их сминая.

- Все хорошо, Ирман, - сказал Амис, позволяя Ирману ощупывать себя немного болезненно и напористо, но явно из желания убедиться, что все это по-настоящему. - Все хорошо. Я не исчезну. Обещаю.

- А если исчезну я? - сипло спросил парень, продолжая вдыхать любимый запах.

- Не исчезнешь, - уверенно заявил Амис, но в груди неприятно кольнуло. - Ты не исчезнешь. Ты не можешь... я не позволю... я... - он судорожно вздохнул и сжал парня в своих объятиях так, словно хотел его раздавить. - Не смей исчезать! Не смей! Я этого больше не вынесу.

- Прости, - проговорил Ирман, чувствуя укол вины за то, что сеет страх в сердце Амиса. - Я идиот. Никуда я не исчезну. Все эта дурацкая болезнь.

Он шумно вздохнул и прикрыл глаза.

После чего сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на парня.

- Я люблю тебя. - Короткий поцелуй в губы. - Идем спать. И прости, что напугал.

Амис кивнул и поднялся следом за Ирманом. Вот только, несмотря на уверения любовника, семена страха были брошены в благоприятную почву, и до утра Амис так и не смог уснуть, как ребенок боясь, что стоит ему прикрыть глаза, и Ирман исчезнет. Глупость, конечно, и он это понимал, но справиться с собой так и не смог.

Потому и пошел на работу измученный и уставший. Потому и звонил Ирману каждый час, справляясь о его здоровье. Потому и сходил с ума от волнения, когда возвращался в квартиру любовника со своими вещами, поместившимися в небольшой чемодан, и огромной коробкой, доверху наполненной всякими бумагами, конспектами и заметками. А возле двери и вовсе замер, не решаясь открыть ее своим ключом. Постоял так минут пять, а потом постучал, громко и требовательно, мысленно умоляя вселенную не играть с ним больше идиотских шуток и оставить уже их с Ирманом в покое.