⚜Кано ▫ Сайтон ▫ Ленард⚜

1

***

Дождь все не прекращался. Небо словно прорвало, и теперь на Нью-Йорк обрушивались бесконечные потоки воды, будто кто-то наверху задумал смыть к чертям насквозь прогнивший город.

И это, по мнению Кано, было бы совсем не плохо.

Грязные мутные потоки унесли бы с собой абсолютно все: боль, ненависть, страх. Все это сгинуло бы, растворилось, исчезло...

Жаль, что из души грязь водой не вымоешь. Ни водой, ни кровью.

И виски так же оказалось не таким уж и действенным средством.

Острый запах алкоголя наполнял гостиную. В темном помещении было тихо. Дом, еще совсем недавно полнившийся отголосками детского смеха, негромкими разговорами, скептическими замечаниями и шепотом любовных признаний, теперь молчал.

И только шум ветра за окном, беспощадно гнувшего молодые деревья, напоминал о течении времени.

Даже часы, и те остановились. Просто замерли, будто намекая на то, что жизнь покинула это место. Утекла тонкой струйкой золотого песка, улетучилась вместе с шелестом отвергнутого чека, и растворилась в жужжании распечатывающего фотографии принтера.

Время умерло. Дом умер. И Кано, сидящий в кресле в своем кабинете, так же умер. И пусть его сердце все еще билось, легкие все еще наполнялись воздухом, а кровь горячими алыми нитями струилась по венам, он чувствовал себя мертвым.

Виски обжигало горло. Согревало, казалось, заледеневшее тело, но душу согреть не могло.

Да и не хотелось Кано тепла. Ему хотелось только беспамятства.

Забыть бы огромные темные глаза Рикальда, в которых как в зеркале отражалась пустота. Забыть бы и не вспоминать. Но избитый, измученный парень по-прежнему стоял перед мысленным взором Кано. А рядом с ним и другие люди, которых мужчина подвел, совершив этот гнусный поступок.

Акено смотрел на него с сожалением. Рёта с непониманием и растерянностью. Дайки с ужасом. А Видегрель с ненавистью.

Тогда почему сломленный и раздавленный чужой злобой парень смотрел на него с такой благодарностью, словно Кано, внезапно, осуществил все его мечты, а не подверг ужасным мукам?

Да, не он шантажировал мальчишку и выкрал его из дома. Да, не его люди мучили несчастного, измываясь над ним самыми изощренными способами. Но от этого осознания легче не становилось.

От Кано требовалось предоставить помещение «Алого Куба» и проследить, чтобы никто не смог сунуть свой нос в происходящее. И он выполнил свою часть договора. А в наказание заставлял себя смотреть отчеты из клуба, чтобы навеки запомнить невинную жертву обстоятельств, которую запытали до смерти ради собственных тщеславных амбиций.

В произошедшей трагедии Кано выступал в роли наблюдателя и сторожевого пса. Но этот грех был самым тяжким. Знать о происходящем и ничего не сделать... видеть бесконечные унижения и боль невинного человека, и продолжать сидеть, сложа руки... перекинуться с жертвой парой ничего не значащих слов, и просто уйти, оставив мальчишку на растерзание моральных выродков... это было преступление не только перед Рикальдом, а перед самой природой бытия.

И Кано знал, что однажды понесет за это страшную расплату. Возможно во много раз хуже той, что ждала его за отказ участвовать в этом безумии.

Он прикрыл глаза и взмолился, обращаясь ко всем известным ему богам:

«Накажите меня как угодно, только пусть мои родные будут в безопасности, и проживут долгую, счастливую жизнь. Взыщите с меня любую плату, но их пощадите, иначе все, что я сделал... иначе жертва этого парня окажется напрасной».

Помолившись, Кано открыл глаза и уставился на распечатываемые фотографии, думая о том, что:

«Совсем скоро в этот пропахший алкоголем и гнилью дом вернется тот, ради кого все это было сделано. Вернется и возненавидит меня. Потому что не сможет принять и простить. Потому что просто не поймет...»

Кано усмехнулся собственным мыслям, горько, отчаянно, обреченно, и вновь сделал большой глоток спиртного, почти не чувствуя вкуса.

Дорогой напиток опалил горло и жидким огнем растекся по желудку. Кано сжал зубы и зашвырнул стакан в стену. Бессильная ярость - вот и все, что ему осталось. Она сожрет его. Выпотрошит как дохлую рыбину. И останется только трупная вонь, да пара отлетевших чешуек.

Поднявшись из кресла, мужчина вновь посмотрел на часы. Стрелки продолжали стоять. Как символично, черт его дери! Горькая усмешка коснулась губ и тут же исчезла. Рука потянулась к ручке. Письменная принадлежность привычно легла в ладонь.

Вдох. Прикрытые веки. Почти неслышный шорох стержня по бумаге. Вот и все. Последняя строчка в этом глупом, безжалостном романе.

Ручка выпала из разжавшихся пальцев Кано. Со стуком ударилась о стол и покатилась по заключенному несколько лет назад контракту, сейчас возлежащему на фотографиях, присланных людьми Легрима.

Теперь Сайтон окончательно свободен. Вот только цена этой свободы не придется ему по душе. Слишком дорого.... Слишком грязно... Слишком... да просто, слишком!

Накинув на плечи легкий плащ, Кано подошел к входной двери и обул туфли.

За окном скрипнуло деревце, посаженное Дайки. Недовольно каркнул притаившийся где-то под крышей ворон, прячущийся от дождя. Сверкнула молния, на несколько мгновений освещая комнату и вырывая из мрака обрывки воспоминаний. И вновь все стихло.

«Что ж», - меланхолично подумал Кано. – «Эта глава моей жизни дописана. А следующей, надеюсь, уже не будет».

2

***

«Абонент отключен или находится вне зоны действия сети».

Противный голос автоответчика вонзался в мозг Ленарда тысячами игл. Рвал сознание на части и не позволял сконцентрироваться на проклятых всеми богами бумагах.

Вот уже больше недели Ленард безвылазно сидел в доме и читал бесконечные контракты, договора, соглашения и прочую муть, которую, как оказалось, необходимо было знать, чтобы правильно вести бизнес.

Ковыряться в бюрократическом дерьме, пусть оно и было источником всех доходов семьи Легримов, Ленарду совершенно не хотелось. Но, благодаря Сайтону, парень более или менее начал разбираться в бесконечных цифрах и заумных словах.

Чего уж там врать самому себе, в какой-то момент Ленард настолько увлекся, что потерял счет времени. Не потому, что ему было интересно, а потому что все эти бумажки, которые он с радостью отправил бы в камин, оказались тем еще болотом, ступив в которое, выбраться уже не представлялось возможным.

Единственной отрадой для Ленарда были редкие, но такие нужные ему сообщения, которые Рика исправно присылал ему каждый вечер. Простые теплые слова о любви грели душу и вселяли в Ленарда уверенность в завтрашнем дне. Но ни одно напечатанное слово все же не могло успокоить зарождающуюся в сердце парня тревогу, и заменить любимый голос.

Ленард несколько раз пытался созвониться с Рикой, но парень написал ему, что ужасно занят подготовкой к экзаменам. И, если все-таки ответит на звонок, то больше ни за что не сможет сосредоточиться на учебе, а только и будет, что мечтать о встрече.

Ленард прекрасно его понимал, и не стал больше настаивать на телефонных разговорах.

Но гадкое чувство чего-то паршивого не отпускало парня вот уже который день. И когда от Рики не пришло даже сообщения с уверениями в том, что с ним все хорошо, и что он очень скучает, вся накрученная и надуманная херота хлынула в мозг Ленарда смердящим потоком, затопив сознание, и напрочь вымыв из головы все мысли о фирме, документах и угрозах отца.

«Абонент отключен или временно находится вне зоны действия сети».

- Да твою же мать! - ругань рычанием вырвалась из горла Ленарда, и парень с силой саданул рукой по столу.

От этого удара даже ручка подскочила и покатилась по столешнице. А стакан с водой опасно задрожал.

Сайтон, который в ответ на гневную вспышку брата лишь вопросительно вскинул брови, отставил стакан в сторону и поднял на парня взгляд.

- Много еще этой хрени? - раздраженно спросил Ленард.

Его нервы давали сбой. Внутренний голос гадко нашептывал, что надо вырваться из этого змеиного кобла и ехать к Рике. Но поставленные отцом условия напрочь выбивали почву у Ленарда из-под ног, заставляя его послушно сидеть и ковыряться в бумажках.

Сайтон только неопределенно кивнул головой на сваленные у кресла архивы и вернулся к просмотру финансового отчета.

- Еще в офис с утра ехать, - сказал он. - Там хранятся документы, которые нельзя вывозить из здания.

Он запрокинул голову назад, чтобы дать себе возможность осмыслить прочитанное, и прикрыл глаза ладонью, пряча их от яркого света.

- Ты, главное, не психуй, - посоветовал Сайтон брату, лицо которого даже потемнело от гнева. - Всегда сохраняй достоинство. Это хороший щит в любой ситуации.

- «Не психуй», - прорычал Ленард негромко, чтобы не срывать свою злость на Сайтоне, и с силой сжал в пальцах лист с отчетом, сминая бумагу и только чудом удерживаясь от того, чтобы не разорвать ее к херам.

И все же к совету брата Ленард прислушался. Вот только его терпения хватило лишь на несколько минут.

Очередная попытка дозвониться до Рики. Очередное бесцветное сообщение автоответчика, и перед глазами Ленарда все окрасилось в алый.

«Ну что же ты, Рика? Зачем снова затеял эти игры?»

Неясный, пока еще не совсем сформировавшийся страх заползал в сердце парня и проделывал в нем сквозные дыры.

Зная мальчишку, Ленард уже ясно представлял, как тот, навернув себе всяких идиотских предположений, собирается вытворить очередную глупость. И это пугало. Заставляло мозг отключаться от всего, и концентрироваться только на Рике. Поэтому ни о какой работе речи и быть не могло.

- Все! Я больше не собираюсь заниматься этой мутью. - Ленард откинул от себя бумаги и поднялся с дивана. - У меня сейчас мозг взорвется от всей этой засраной мутотени. Где отец? Пусть тоже разгребает это дерьмо!

Сайтон пожал плечами.

Ленард был вспыльчивым человеком, готовым громить и крошить все вокруг себя, если только что-то его не устраивало. Это иногда бесило, иногда откровенно забавляло... но сегодня Сэту было почему-то совсем не весело наблюдать за тем, как парень без конца названивает и названивает куда-то, не получая ответа.

- Поздно уже. Может быть, спят? - предположил он, когда Ленард в очередной раз выдал порцию проклятий, обращаясь к телефону. - Или разрядился...

- Это у нашего папаши мозг разрядился. Лет десять назад. И зарядку никак не купит, - буркнул парень и вновь опустился на диван, обессиленно сжимая кулаки.

Ему очень хотелось верить в то, что телефон Рики и, правда, разрядился. Что сейчас мальчишка преспокойно спит в своей кровати и видит сладкие приятные сны. Но... отчего-то в голову Ленарда лезли только всякие гадости.

- Не понимаю... - Ленард повернулся к брату, который, откинувшись на спинку дивана, что-то беззвучно проговаривал одними губами, вчитываясь в новую порцию цифрового бреда. - Как ты можешь быть таким спокойным? Поделись опытом.

Губы Сайтона тронула усмешка. Он, наверное, родился уже со странностями. Да и повзрослеть ему пришлось слишком рано.

Парень помнил тот день, когда его детство внезапно закончилось. Все говорят, это обычно происходит незаметно, но он заметил.

Оно ушло такой вот поздней ночью, цокая каблуками и громко хлопнув дверью, и все, что оставило после себя, это легкий шлейф цветочных духов и фото на каминной полке. Это фото до сих пор стояло в его комнате, как вечное напоминание о том, что предать могут даже самые близкие люди.

- Я просто готов к любому дерьму, которое только может на меня выплеснуться. И я знаю один секрет. Хочешь, расскажу тебе?

Сэт выпрямился в кресле и со всей серьезностью посмотрел на брата.

Ленард кивнул.

- Все предают. Каждый готов всадить тебе нож в спину, стоит только отвернуться. Когда осознаешь это - уже ничто не может задеть. Так что просто забей. На всё... на всех... так проще.

- Нет. Не все, - хмуро возразил Ленард. - Ты обобщаешь. Так нельзя. Есть люди, которые останутся преданными, что бы ни случилось.

«А есть ли такие?» - прозвучал в голове у Ленарда противный голосок.

Почему-то парню и самому верилось в это с трудом.

Этель предал его, влюбившись в Рику и переспав со своим отчимом. Рика... тоже оказался не безгрешен, и от обиды отдался своему лучшему другу. Да и у самого Ленарда было рыльце в пушку, когда он поддался на магнетизм Рики и изменил Этельстену.

Все предают. Ни в ком нельзя быть уверенным до конца. Даже в самом себе. И все же... все же...

- Тебе просто не встречались люди, которым можно было бы довериться, - упрямо проговорил Ленард, не желая признавать очевидное. - Ну, или ты не хочешь замечать их.

- Ты еще так наивен. - Усмехнулся Сайтон, откладывая бумаги в сторону. - У каждого предательства есть своя цена. И если ты до сих пор этого не понял, значит, тебе пока еще не предложили достойную плату. Хотя, что это я... разве ты не предаешь своего любовника, ковыряясь в этих бумажках?

Ленард так резко поменялся в лице, что это могло бы напугать. Но Сайтон слишком хорошо знал своего младшего брата, чтобы бояться вспышек его гнева.

- И не смотри на меня так, а лучше пораскинь мозгами, - сказал он спокойно, - отец заставит тебя предать мальчишку. Заставит тебя принять на себя управление его фирмой. Заставит тебя жениться, и предавать его теперь уже каждую ночь. Но за все это он хорошо заплатит, и ты согласишься. Потому что залогом твоего послушания, твоего... предательства, будет жизнь. Жизнь Рикальда.

Слова брата сочились ядом. Не тем, каким пытаются задеть или раздавить, а обычным, вполне себе жизненным, именуемым «правдой». Вот только Ленард не желал такой правды. Не хотел подобной истины. Да только кто же его будет спрашивать о желаниях? В этом доме существуют только приказы и угрозы, и только один властелин над судьбами своих детей: Итан Легрим.

- К хуям все это! – разозлился Ленард и все же смял в кулаке отчет, будто это каким-то образом могло помочь. - Эта цена слишком велика. Если он хоть пальцем...

- Какая идиллия, - голос отца, внезапно раздавшийся в кабинете, заставил парня замолчать и обратить свой полный раздражения взгляд на мужчину. - Для непосвященных это показалось бы идеальным примером семьи.

- Тебя только не хватает для абсолютной гармонии. - Натянуто улыбнулся Сайтон, но выглядело это так, словно его скулы свело судорогой. - Не желаешь присоединиться? Совместное копание в фамильном дерьме может сплотить даже самых ярых и непримиримых врагов.

- Нет, благодарю, у меня и своих дел по горло.

Итан любовно огладил конверт из плотной коричневой бумаги, который держал в руках, и радушно улыбнулся.

Вообще весь облик мужчины словно бы кричал: «Я выиграл в лотерею! Я сорвал куш! О Господи Боже, я счастливчик!» И это Сэту почему-то очень не понравилось.

Ленард же смотрел отцу в глаза и всеми силами сдерживал порыв врезать по его самодовольной роже.

- Тогда, может быть, сделаешь нам одолжение, и сгинешь разгребать свои дела? – предложил он. - А то ведь дерьма здесь уже по горло. Еще минута промедления, и хлебнешь ненароком.

Итан и бровью не повел, вообще никак не реагируя на выпад младшего сына. Только посмотрел на него каким-то совсем уже странным, сочувствующим и, в то же время, уничижительным взглядом, и обратился к Сайтону:

- Ты можешь быть свободен. Твой работодатель внес за тебя залог. Я больше не вправе тебя задерживать.

- Ты пил? - спросил Сэт, нахмурившись.

- Нет. - Мужчина довольно осклабился, сжимая и разжимая пальцы на конверте. – Хотя, стоило бы, потому что случилась совершенно восхитительная вещь, которая, наконец-то, принесет мир и гармонию в нашу семью.

- А, понятно, ты под кокаином, - констатировал Сэт очевидный факт и переглянулся с Ленардом.

Все-таки подобное веселье было не присуще мужчине, и потому несколько настораживало его сыновей.

- Мир и гармония, говоришь? – зашипел Ленард, не в силах сдержать свой гнев. – Неужели в этом конверте результаты анализов, которые предрекают твою скоропостижную кончину?

- Нет, - ответил Итан.

- Тогда нам не о чем больше говорить, - сказал Ленард, поднимаясь с дивана, и обратился к брату: - Идем, Сэт. Этому дерьму, наконец-то, пришел конец.

- Куда это ты собрался? - поинтересовался мужчина спокойно и даже как-то равнодушно. - Тебя никто не отпускал. Игараси Кано заплатил только за Сайтона. Ты тут совершенно ни при чем.

- А на кой хер мне тут оставаться? - вполне резонно спросил Ленард, чувствуя, что уже готов разбить отцу лицо. - Я в этом ворохе бумажек ни черта не смыслю. И без Сайтона не разберусь. Потому даже пытаться не буду.

- Нет, ты будешь, - сказал Итан. - А, впрочем, как знаешь. Можешь идти.

Он махнул рукой на дверь и улыбнулся каким-то своим мыслям.

- Только потом не плачь и не обвиняй меня в том, что я был не сдержан в своих поступках. Видит Бог, я даже хочу, чтобы ты выкинул какую-нибудь глупость и развязал мне руки.

Ленард стиснул руки в кулаки.

И вновь угроза, от которой веет не только ужасом, но и могильным холодом. И ведь знает куда бить, чертов ублюдок!

Ленард посмотрел на брата, надеясь найти в нем поддержку, но тот только коротко покачал головой, советуя не перечить.

«Блядство!» - мысленно выругался Ленард.

- Оторвись там за меня, - раздраженно бросил он, обращаясь к Сайтону, и плюхнулся на диван. - Опозорь нашу ебучую семейку по самое не могу. Так, чтобы никто уже не хотел иметь с семейством Легримов ничего общего.

Сэт кивнул и, сам не понял зачем, крепко сжал ладонью плечо брата.

Растерянный, уставший от собственно бессилия, Ленард разом поник и потянулся за бумажками, которые его явно не интересовали.

- Я приеду утром, и мы продолжим, - пообещал он Ленарду, и тот посмотрел на него каким-то странным взглядом.

- Мы больше не нуждаемся в твоей помощи. Можешь не приходить, - вставил свое веское слово Итан, на что Сайтон негромко ответил:

- Ты не нуждаешься, а Ленард сам не разберется. Я приеду.

Он разжал ладонь и поспешил к выходу. Не потому, что хотел как можно скорее сбежать из этого дома, а потому, что до нестерпимого зуда под кожей хотел узнать, какую же глупость сделал Кано, что отец теперь весь сияет от счастья?

Почему-то Сайтону казалось, что случилось что-то ужасное. И чем скорее он выяснит, что именно, тем лучше.

- Тебе в этом доме не рады, так и знай! - послышалось вслед.

Но Сэту было плевать. Родная мать предала его, когда он был ребенком. Предательство отца на этом фоне казалось чем-то незначительным, чем-то ожидаемым и до зубового скрежета предсказуемым.

Ну и что, что его никто не любил и не любит? Разве в этом заключается смысл жизни? Прежде всего, нужно любить и уважать себя, а потом уже думать о всякой ерунде и ублажать дикие фантазии тех, кто жаждет получить от тебя эти чувства.

Громко хлопнув дверью, как когда-то сделала его мать, Сайтон поспешил к воротам, на ходу набирая номер службы такси.

Скорее бы уехать отсюда и узнать... скорее бы оказаться в доме, где ему рады... где его приняли в семью и никогда, ни разу не унизили его достоинства.

Сайтону нестерпимо хотелось мгновенно перенестись сквозь расстояние и время, и посмотреть Кано в глаза. Спросить, почему тот не думает своей головой, выставляя свою гордость и честность на продажу? Разве есть что-то или кто-то важнее, чем ты сам? Разве есть в мире такие люди, ради которых стоило бы жертвовать частью себя?

Все эти вопросы не давали Сайтону покоя. Самодовольный образ отца не выходил из его мыслей, а растерянный взгляд брата, который снова повелся на угрозу, тревожил безмерно.

Погруженный глубоко в себя, Сэт не замечал ни проливного дождя, который насквозь вымочил его одежду и теперь холодил кожу, ни сильного ветра, больно бьющего по ничем не защищенному лицу.

Сайтон ехал в такси и не замечал проносящихся мимо городских видов и сокрытых за пеленой дождя пейзажей. Он думал о многом и ни о чем, все больше пытаясь совладать с неясной тревогой. С тем самым отвратным предчувствием, которое, порой, посещало его перед важной сделкой. Тогда можно было с уверенностью сказать, что ничего не выйдет. Но профессиональная этика загоняла парня на встречу, где ему приходилось подробно и занудно разъяснять недалеким партнерам, что не так с их предложением, и почему он не будет вести с ними дальнейшие дела.

Такси подъехало к дому Видегреля Родже уже за полночь. В окнах свет не горел. Никто не ждал его возвращения. Впрочем, Кано мог и не знать, что отец вышвырнет его из дома в такую мерзкую погоду, да еще и на ночь глядя.

Дверь, как это ни странно, была открыта. Не настежь, но все же закрыта не очень плотно. Так, что между косяком и самой дверью темнел небольшой зазор.

Сайтон резко толкнул ее ладонью и вошел в дом.

Тихо, черт! Так тихо, что слышно собственное дыхание. А еще остро воняет спиртным, словно кто-то разлил его по полу и не вытер.

- Есть тут кто-нибудь? - позвал Сэт и, вдруг, поежился, чувствуя себя ужасно неуютно, словно вошел в дом с привидениями, где не было ни одной живой души. - Игараси-сан! Акено!

Может быть, они мирно спят в своих кроватях и не знают, что дверь в их дом не заперта, и сюда может вломиться кто угодно? А, может... может, дверь специально оставили приоткрытой, чтобы она не чинила ему препятствий, и чтобы он мог сполна насладиться платой за свою свободу?

«Игараси-сан заплатил за тебя выкуп...»

«Что это был за выкуп?» - подумал Сайтон, и повел плечами от пробежавшего по телу холодка.

Он все еще старался сохранять здравый смысл, но ему почему-то все больше казалось, что ценой его свободы была жизнь Кано и его родных.

«Бред!»

Сэт тряхнул головой и захлопнул дверь, закрывая ее на замок. Пальцы нащупали выключатель, и гостиная озарилась ярким светом.

Ничего... нет ни трупов, ни следов борьбы, ни каких-либо других доказательств того, что здесь побывали грабители или убийцы.

Только осколки стакана поблескивали в луже спиртного на полу. А на журнальном столике, поверх каких-то белых листов, лежал такой же конверт, как был у отца в руках. Слишком заметный... слишком важный, чтобы игнорировать его.

Сайтон подошел к столику и взял конверт в руки. Перевернул его и прочитал свое имя. Но, прежде чем открыть этот «ящик Пандоры», Сэт потянулся за листами, которые оказались его рабочим контрактом.

Пробежав взглядом по дополнительным пунктам, Сайтон увидел, что контракт разорван в одностороннем порядке по причине нанесения непоправимого вреда его близкому родственнику. Ни имя родственника, ни степень вреда не была указана, и Сэт подумал, что объяснения, наверное, находятся в конверте.

Горло сдавили невидимые тиски обиды, но Сайтон сразу же отмахнулся от этого гадкого чувства.

«Так вот о какой свободе шла речь?» - подумал он. – «Тогда какой же была цена?»

Сайтон бросил контракт на стол и открыл конверт. А потом несколько мгновений равнодушно рассматривал фото какого-то мальчишки, от которого живого места не осталось, и которого жестоко насиловали и избивали, подробно фотографируя каждое действие.

На первых фото было видно, что паренек еще трепыхался, пытаясь избежать расправы. Потом чья-то рука припечатала ему на окровавленный лоб чек с приличной суммой денег, и началась забава. Но сама расправа Сайтона уже не интересовала. Он смотрел на чек, вернее не на чек, а на подпись, и его сердце покрылось коркой льда.

Подпись отца Сэт узнал бы, наверное, даже с закрытыми глазами. А предположить, кем был этот мальчишка, после всего увиденного не составило для него никакого труда.

Сайтон не мог сказать, что хорошо запомнил лицо нескладного, но вполне милого парня, который однажды завтракал с ними за одним столом. Но интуитивно понимал, что это именно он.

«Бедный Ленард», - подумал Сайтон. – «Что с ним будет, когда отец покажет ему фото? Ясно же, что он сорвется. Он даже может наброситься на отца и убить его. Но станет ли? Ведь у Ленарда есть и другой парень, которым он очень дорожит? Интересно, чем пожертвует брат, чтобы с Этельстеном Зитрисом не сделали то же самое, что и с Рикальдом?»

- Эй, блядский старик, тебе лучше выйти ко мне, если ты дома! - позвал Сайтон, чувствуя, как ярость удушливой волной подкатывает к его горлу.

Сэт уже знал, что в доме никого нет. Он мог кричать, топать ногами, поносить проклятого японца на чем свет стоит, но это уже ничего не могло изменить.

Кано не было в этом доме... ни его, ни его детей, ни даже прислуги. Он сыграл свою роль и сбежал, трусливо поджав хвост.

А Рикальд Умино умер ради чужой свободы, и вместе с мальчишкой умерло все, что было важным для Сайтона в последние годы.

Наверное, будь Сэт чуть менее рациональным, он бы страшно разозлился и начал громить все вокруг, срывая свою обиду и беспомощность на ни в чем неповинных вещах. Но он не стал этого делать, потому что знал – все предают, и Кано не стал исключением. И потому беситься не было никакого смысла.

Хотя...

Сэт еще раз всмотрелся в фото с чеком, внимательно разглядывал лицо и полные ужаса глаза мальчишки, в которых застыло осознание обреченности, подумал с тоской:

«Не все предают... но, честное слово, лучше бы предал и остался жив».

Быстро сложив фото в конверт, Сайтон спрятал его и контракт в небольшой кейс, и вызвал такси.

Ему необходимо было вернуться домой как можно скорее. Он надеялся, что отец еще не показал Ленарду фотографии и не применил свой последний козырь, надежно спрятанный в рукаве. И если поспешить, то, быть может, он успеет вырвать брата из цепких лап самого настоящего монстра.