⚜Ирман⚜

***

Безрезультатно изъездив Нью-Йорк вдоль и поперек, Ирман попросил таксиста отвезти его к Арреку и Этид, которые ждали его у девчонки дома.

Они сделали для Рики все, что могли.

Друг очень долго уверял Ирмана в этом, настаивая, что им всем нужен отдых, иначе от них вообще никакого толку не будет. Полиция и соцслужбы уже развернули активную деятельность вокруг этого исчезновения. Полгорода стояло на ушах. К поискам Рики разве что только ФБР и ЦРУ не подключили.

Теперь они могли позволить себе отдохнуть, потому что в данный момент от них мало что зависело. Оставалось только ждать и молиться, чтобы с их другом все было хорошо.

В заключение своих доводов Аррек сказал, что Этид ушла спать, чтобы набраться сил для нового дня, и им советовала поступить так же. На это Ирману нечего было возразить, и он согласился вернуться в колледж. Аррек лишь устало улыбнулся и пообещал звонить, если появится хоть какая-то информация. После чего проводил друга на улицу и, попрощавшись, вернулся в дом.

Когда за Джоссом закрылась дверь, Ирман еще несколько мгновений стоял и смотрел на блестящую ручку, размышляя о том, встретятся ли они еще раз, или Аррек тоже остался в прошлом, как директор, как Рика, как доктор Уэйн?..

О последнем парень вообще старался не думать. Подлый предатель попрощался по телефону уже перед самым отлетом. И теперь Ирману даже вспоминать о нем было тошно, так он был зол. А обида на мужчину была еще слишком свежа, чтобы попытаться понять этот его эгоистичный поступок.

Что же касательно Рики, почему-то казалось, что они не смогут найти его, как бы ни старались. Кто-то назвал бы это предчувствием, но Ирман предпочитал считать это здравым смыслом.

Целый день бесплодных поисков... целый день в больницах и моргах... в полицейских участках... в притонах... в гей-клубах.

Ирман обошел столько мест, что сейчас буквально валился с ног. Он был голоден, но ему кусок в горло не полез бы. Там стоял огромный ком, который никак не получалось сглотнуть.

Состояние беспомощности раздражало и выводило Ирмана из себя. Чувство какой-то ничтожности и несостоятельности угнетало его. Он впервые осознал, что есть вещи, которые не зависят от его желания или нежелания. Раньше Ирман просто закрывал глаза на происходящее, отрешался от всего, что могло проникнуть в его панцирь и потревожить внутренний мир. Но Рика... этот мальчишка вонзил свои острые когти глубоко в его сердце, и сейчас эти когти разрывали грудь Ирмана, требуя действий, требуя участия, требуя самоотдачи...

- Я не могу тебе помочь, прости... - парень прижал ладонь к груди, чтобы ощутить удары собственного сердца, которое отчаянно колотилось, настаивая продолжить поиски, настаивая сделать хоть что-то еще.

Частные детективы занялись поисками Рики в пределах страны. Полиция и добровольцы прочесывали городские улицы и парки. Ирман даже ездил к Зитрису и Легриму, в надежде, что они присоединяться к поиску, или у них есть какая-то информация. Но Зитрис укатил на острова, а Легрим... охранники у его дома даже слушать ничего не стали и погнали Ирмана прочь, пригрозив оружием.

Ирман сделал все, что мог. Он убеждал себя в этом, пока шел к стоянке такси и пока ехал в колледж. Он убеждал себя в том, что использовал все связи своего отца и все его влияние, чтобы помочь Рике. Он шел к высокому зданию колледжа, громадой темнеющему впереди, и чувствовал, что готов взвыть и разнести все к чертям собачьим, потому что он сделал все, что мог, а этого было так мало! Мало, черт побери!!! Этого было недостаточно!

- Прости меня... - очень тихо на выдохе проговорил Ирман и вновь вжал ладонь в свою грудь. - Прости, Рика, я не знаю, что еще могу... не представляю себе даже...

Он на мгновение остановился, вздохнул глубоко... так, что закружилась голова, и, выдохнув, вошел в колледж.

Холл встретил его тишиной и сгустившимся полумраком.

Тихо, пусто... даже эха шагов не слышно. Только грохот собственного сердца.

«Неужели все так и закончится?» - подумал Ирман. – «Разговор, захлопнувшаяся дверь и кромешное одиночество... Где же ты, Рика? Где вообще хоть кто-то, кто был дорог? Сколько еще придется пережить потерь, прежде чем оковы проклятия спадут с заледеневшей души?»

Шаги вверх по лестнице давались Ирману с трудом.

Странно, в коридорах нет ни души, но отовсюду звучит шепот и отдаленный смех словно из загробного мира. Сквозняк по коже как чужое прикосновение; гневный окрик; глухое признание сдавленным голосом.

Да это не колледж, а какое-то жуткое пристанище воспоминаний, которые с каждым днем все чаще всплывают из самых глубинных закоулков подсознания!

И все же нужно справиться с ними. Добраться до своей комнаты, закрыться в ней, погрузиться в тишину, отдохнуть...

«Прости, Рика...» - снова взмолился Ирман. – «Где бы ты ни был, прости... что я оказался таким паршивым другом».

Ирман сжал пальцы на прохладной ручке двери и, переступив порог своей спальни, замер, изумленно распахнув глаза.

Кажется, на дворе была ночь.

Тогда почему в коридорах так светло от бьющих в окна солнечных лучей? Подоконник, где Амис просиживал днями и ночами в надежде на чудо, сейчас пустовал. Но это и неудивительно, ведь парень дождался того, чего хотел, и теперь беззаботно нежился в объятиях сна в комнате, которая осталась за спиной Ирмана.

«Но, постойте, разве эта дверь ведет из комнаты в коридор, а не наоборот? Что это за гребаное Зазеркалье? И почему Сеттон все еще дрыхнет в моей постели, если сбежал год назад, так и не дождавшись рассвета?»

Застыв в недоумении, Ирман оглянулся назад и увидел свою спальню: кровать, ночник, ночь за окном, дождь и Амис, сидящий на кровати и кутающийся в одеяло, словно ему по-прежнему было холодно. Он смотрел на Ирмана с каким-то странным выражением на лице, которое словно застыло в немом недоумении. Взгляд был пустой и какой-то стеклянный, словно у восковой фигуры с очень живыми глазами. И от этого стало так муторно, что Ирман даже повел плечами и проговорил негромко:

- Все нормально. Я сейчас приду.

Этими словами он пытался разбить чары, сковавшие Амиса, но какой-то странный шум за спиной отвлек его. Ирман выглянул в коридор, но не увидел ничего, кроме голых стен да ярких прямоугольников солнечного света на полу.

«А может к черту этот колледж?» - вдруг, подумалось ему. – «Почему бы просто не вернуться назад и не захлопнуть навсегда эту дверь в прошлое?»

Там не было ничего хорошего. Хорошее может начаться только в настоящем, если не зевать и поймать нужный момент за яркий и очень горячий хвост. Необходимо просто отпустить... отпустить всё, что мешает, и вернуться туда, где все налаживается.

Переступив порог своей комнаты, Ирман уже готов был закрыть за собой дверь, но что-то остановило его. Он оглянулся на свою кровать и почувствовал, как липкий страх заползает под кожу и заставляет волоски на теле приподниматься от какого-то жуткого суеверного страха.

Амис спал в той же позе, в обнимку с подушкой, что-то тихо бормоча во сне, и ничто не указывало на то, что он хоть на миг просыпался. У Ирмана дернулась щека, но он постарался взять себя в руки и не поддаваться сумасшествию, которое, похоже, уже подошло к нему вплотную и сжало горло костлявой рукой, требуя сдаться.

- Да пошло все к черту! – проговорил парень раздраженно и схватился за ручку двери в твердом намерении закрыть ее.

Но детский смех, переливом колокольчиков зазвеневший из-за угла коридора, не позволил ему этого сделать. Сквозняк резким порывом принес с собой запахи лета и лай... не собачий. Ирману казалось, что лает человек. Все было так знакомо, словно давно забытый сон, и он не смог противиться воспоминаниям. Сделал несмелый шаг вперед и, взглянув на стену, резко отшатнулся от нее. Там, в отражении небольшого зеркала, он увидел детское лицо.

Мальчишка подмигнул ему и, вскинув руку с зажатой в ладони палкой, побежал прочь.

- Стой! – выкрикнул Ирман и бросился в конец коридора, но тут же остановился как вкопанный, услышав скрип ржавых сто лет не смазываемых петель.

Сердце парня замерло, отказываясь биться, а в душу закрался липкий ужас. Ирман обернулся назад и как в замедленной съемке наблюдал за закрывающейся дверью, которую тянуло к косяку сквозняком.

- Нет... нет, нет! – закричал он и побежал назад.

И когда был уже совсем близко, резко просунул руку в тонкую щель, которая осталась от прохода.

Чудовищная боль пронзила предплечье, и Ирман зарычал, чувствуя ужасное раздражение.

- Твою мать! – процедил он сквозь зубы и со злостью пнул дверь назад, открывая ее.

Но та словно на пружине вновь попыталась захлопнуться.

- Нихера у тебя не получится! – зашипел парень и, несколько раз саданув по двери ногой, сорвал ее с петель и бросил на пол. – Думаешь, самая умная?! Хер тебе!

Он бросил взгляд на Амиса, который все еще спокойно спал, улыбаясь чему-то своему, и, успокоившись, вышел в коридор.

- Теперь твоя очередь, паршивец, – бросил Ирман, обращаясь к пустому коридору, и поспешил туда, откуда слышал детский смех.

Он никому не позволит вот так просто врываться в его жизнь и ломать все, что с таким трудом получается строить. Никому... даже воспоминаниям.

Топот детских шагов гулким эхом отражался от стен, заполняя собой все пространство коридора, тогда как звук собственных шагов Ирмана тонул в мягком ворсе расстеленных по полу ковров, которых в колледже Айзека Айзена отродясь не было. Ноги его увязали в этих коврах по щиколотки, мешая двигаться вперед и замедляя шаг, словно бы специально задерживая его, но Ирман не обращал на это никакого внимания, стараясь догнать мелкого угребка, который так дерзко нарушил его покой.

В свете солнечных лучей кружили миллиарды мерцающих пылинок. Казалось, что какая-то долбанутая на всю голову фея решила сыграть с Ирманом идиотскую шутку, и теперь засыпала колледж волшебной золотой пыльцой. От пыли, оседающей на губах и попадающей на язык, во рту у парня появился приторно сладкий привкус. Нос чесался. Нестерпимо хотелось чихнуть. И Ирман с остервенением тёр свои ноздри, чтобы унять это свербящее чувство.

Впрочем, стоило ему только миновать коридор и выскочить на лестничную площадку, как одна напасть сменилась другой. Здесь не было пыли, но ее заменил не менее гадостный сырой затхлый воздух. Лестница, которая вела наверх, обвалилась. А стены вдоль несуществующего теперь пролета были загажены черной копотью, словно в колледже совсем недавно произошел пожар.

Ирману даже казалось, что он до сих пор чувствует запах гари, горечью царапающий его горло. Пластиковая рама огромного окна, рядом с которым он стоял, была оплавлена и покорежена. Конструкция не выдержала жара и покосилась, от чего по закопченному стеклу пошла большая трещина. И теперь ветер беспрепятственно задувал в образовавшуюся между стеной и рамой брешь, тревожа полуистлевшую портьеру.

Неожиданный грохот, раздавшийся где-то внизу, вырвал Ирмана из какого-то странного оцепенения.

Что-то разбилось. Звон рассыпающихся по полу осколков смешался с детским смехом, и парень, резко развернувшись, бросился по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньку.

Оказавшись на втором этаже, он вновь остановился, всматриваясь в полумрак коридора, где располагались учебные кабинеты. И краем глаза заметил в отражении одного из висящих на стене зеркал мелькнувшую фигуру мальчика и чью-то большую тень, следующую за ним.

Похоже, за мелким засранцем кто-то охотился, и Ирману от этого стало как-то не по себе. Неожиданно возникшее опасение за жизнь мальчишки толкнуло парня вперед. Гаденышу угрожала опасность, и Ирман просто не мог оставить его без помощи.

Но чем быстрее он бежал, тем больше удалялись от него звуки шагов жертвы и ее преследователя.

- Прогуливаете, Гердер?

Неожиданно раздавшийся голос Садиса словно пригвоздил Ирмана к полу. Не в силах не то, что сделать шаг, а даже пошевелиться, парень почувствовал, как его кожа покрывается мелкими противными мурашками. А преподаватель тем временем надвигался на него, выступая из сумрака как зловещее порождение тьмы. Линзы его очков яростно сверкнули, не предвещая ничего хорошего.

- Считаете, что география вам не нужна? – язвительно поинтересовался Садис. – Или вы являетесь ярым приверженцем теории, что Сидней находится в Австрии, и любой намек на развенчание данного убеждения оскорбляет ваши чувства? Ну чего вы молчите? - усмешка мужчины сочилась ядом. - Или вам так сильно полюбились публичные наказания, что теперь без них ваша жизнь не имеет никакого смысла? Впрочем, это ведь можно исправить, верно?

Преподаватель потянулся рукой к своему поясу, и через мгновение металлическая рукоять указки уже была зажата в длинных пальцах.

Ирман тяжело сглотнул и перевел взгляд с змеиных губ Садиса на тонкий гибкий прут, зажатый в его уверенной руке. Солнечный луч играл на серебристом наконечнике указки, словно дразнил парня, обещая, что расправа будет поистине незабываемой.

- Учитель, вы не имеете права... Экзамен по вашему предмету я сдал на «отлично». - Голос парня был сиплым, и он кашлянул, чтобы прочистить горло. - У вас ко мне больше не может быть никаких претензий.

- Да неужели? - усмехнулся Садис. - Гердер, это самая жалкая выдумка, какую только мне доводилось слышать за всю свою педагогическую практику.

Мужчина вскинул руку и приподнял лицо Ирмана за подбородок наконечником указки.

- У вас есть ровно три секунды, чтобы зайти в кабинет и приступить к сдаче экзамена, - с угрозой прошипел он. - В противном случае я буду смаковать ваше наказание очень-очень долго.

Парень дернулся и сделал шаг назад. Глаза преподаватель за прозрачными линзами очков предупреждающе сузились. Ирман видел, что тот намерен силой загнать его в свой кабинет, и решил не перечить. Но едва он подумал об этом, как фигура мальчишки вновь мелькнула в одном из зеркал. Тот остановился и вскинул руку с зажатой в руке палкой, словно собирался обороняться. Четвероногая тень вдруг поднялась на задние лапы и, выпрямившись, нависла над мальчиком.

- Я не могу, - проговорил Ирман и испуганно посмотрел на Садиса, ухмыляющегося этой своей противной улыбочкой, которая не предвещала ничего хорошего. - Я должен идти. Мне нужно...

Ирман махнул рукой в сторону зеркала, в котором теперь уже ничего не отражалось, и хотел было сделать шаг вперед, но мужчина преградил ему путь и приставил наконечник указки к его груди, словно острие шпаги.

- Гердер, вы, кажется, не совсем меня поняли, да? - Садис резко отнял указку от тела парня, но тут же с силой приложил ее обратно, оставляя разгоряченный, наливающийся кровью след на бледной коже. - Быстро в кабинет! Вы сдадите этот экзамен, даже если мне придется заставить вас сделать это.

Привычная боль отозвалась в теле Ирмана мучительным спазмом. Парень едва сдержался, чтобы не зашипеть, и зажал ладонью саднящий след. А Садис предупреждающе рассек указкой воздух, давая понять, что не позволит ему пройти, даже если он будет прорываться с боем.

Каким бы сильным Ирман себя ни считал, Садиса он боялся почти так же, как и директора. Было в этом человеке что-то, что подавляло в других и агрессию, и буйный нрав, и дерзость. И Ирман под его напором отступил еще на шаг.

- Я должен помочь... - не оставлял парень попыток убедить мужчину в том, что ему нужно пойти вперед. - Там, в зеркале... посмотрите же!

- В зеркале?

Садис нахмурился и повернул голову в указанном Ирманом направлении, но тут же презрительно фыркнул.

- Мне надоели ваши шутки, Гердер, - сурово сказал он. – Хотя, после экзамена я заставлю вас отполировать эту стену до зеркального блеска, раз уж вам так хочется зеркал.

- Да посмотрите же!.. - начал было Ирман, но сильный удар указкой по плечу и твердый взгляд, который, казалось, мог согнуть даже самую крепкую металлоконструкцию, заставил парня попятиться к двери кабинета географии и схватиться за прохладную ручку. - Ладно... Ладно! Я сдам этот экзамен еще раз, если хотите.

Садис в ответ на эти слова только хищно оскалился и, когда дверь открылась, втолкнул Ирмана в помещение класса, после чего захлопнул ее и даже, кажется, закрыл ее на замок с другой стороны.

- Так, так, так, господин Гердер! Как я рад лицезреть вас в таком... эм... абсолютном неглиже. - Директор Айзен крутился в кресле из стороны в сторону и постукивал пальцами по темной лакированной поверхности стола. - Прямо не нарадуюсь. Это у вас такой хитрый способ сдать экзамен? Но поспешу вас уверить, вы интересны мне только с эстетической стороны. В конце концов, ваше сложение почти идеально, а что может быть прекраснее, чем наблюдать за юным, сильным, хорошо развитым телом? Может, продемонстрируете себя во всей красе, чтобы я лучше рассмотрел? Повернитесь!

Ирман застыл посреди кабинета географии и, холодея от ужаса, опустил взгляд. Сейчас он испытал самое паскудное чувство дежавю, которое только с ним случалось. Все это уже было, но... кажется, в прошлый раз директор сказал раздеться только до трусов.

Зачем же он снял с себя всю одежду?

- Это идиотское недоразумение, - бросил парень сипло.

Теперь его голос окончательно сел. Руки против его воли потянулись к паху и закрыли от взора директора то, что мужчину интересовало больше всего.

- Нет, нет, уберите руки. Вы же пришли сдавать экзамен! - Айзек чуть подался вперед и теперь опирался локтями на стол, чтобы лучше видеть юношу. - А чтобы сдача прошла успешно, просто необходимо дать экзаменатору взятку. Ну же, Гердер! Дайте мне эту чертову взятку, иначе я вас завалю.

Мужчина хитро улыбнулся, забавляясь своими словами и эффектом, произведенным ими.

- И не обещаю, что только в экзаменах, - продолжил он. - Здесь столько восхитительных поверхностей, которые так и жаждут, чтобы на них кого-нибудь завалили. Не всё же этим столам терпеть чирканье карандашей и ручек.

Директор был похож на удава. Он даже вытянулся вперед, как делает змея, готовясь к нападению. А его яркие глаза смотрели Ирману прямо в душу. Завораживали, притягивали взор, требовали подчиниться.

Ирман почувствовал, как его лицо заливает жаром смущения, а в желудке от страха все переворачивается и скручивает, от чего его начало мутить как при сильном отравлении.

Айзек Айзен был воистину жутким человеком, от которого у парня поджилки тряслись. Но все же он не убрал рук. Директор славился своими похождениями, и Ирману вовсе не хотелось стать его очередной жертвой.

- Ох и трудно с вами, Гердер. - Усмехнулся Айзек и откинулся на спинку своего золоченого трона. - Но выбор только ваш, и я его уважаю. Все же своя шкура дороже, чем любая другая. Это не порок беречь себя, холить и лелеять. В любом случае я найду себе развлечение. Пусть и не вы станете его главным действующим лицом. Вы ушли, он замерз. - Айзек развел руки в стороны. - Я думаю, согреть его будет несложно. А вы пока сдавайте экзамен.

- Кого согреть? - Ирман не совсем понимал, о чем говорит мужчина, но кровь с новой силой бросилась ему в лицо.

Сердце заколотилось с удвоенной силой, и Ирман посмотрел на дверь, за которой стоял Цербер по имени Садис Эйгерт и стерег свой кабинет, из которого не выйти без удовлетворительной оценки по экзамену.

- Как, кого? Сеттона. Он же заболеет без должного тепла. Но вы не думайте об этом. Итак, прошу!

Айзек жестом пригласил парня подняться к доске, на которой висела карта. Потрепанная и полустертая, она была больше похожа на старинный гобелен, нежели на привычную географическую карту, коих у Садиса в кабинете было огромное множество.

- Давайте-ка прогуляемся по координатам. Вы ведь хорошо знаете координаты? Господин Эйгерт мне полчаса как-то расхваливал ваши сверх способности в этой области.

- К черту координаты! - у Ирмана дрожали руки и голос.

Он был напряжен, как сжатая пружина, которая вот-вот готова была распрямиться и со всей силы ударить в сердце.

- Хотите смотреть на мой член, наслаждайтесь! - парень отнял руки от паха, но к доске не сделал ни единого шага.

Он знал, что не соперник этому человеку, знал, что не сможет отстоять то, что ему дорого, если Айзек Айзен захочет это отнять. И это знание повергало его в такое отчаяние, что хотелось взять что-то потяжелее и опустить на седеющую голову директора, чтобы раздробить его череп, и чтобы мозг полез наружу.

- Вот и прекрасно! Я бы даже сказал восхитительно. - Осклабился Айзек и мурлыкнул что-то себе под нос. - Вы сегодня на удивление сговорчивы. Должно быть, этот мальчик вам действительно дорог. Что ж, и у диких зверей бывают предпочтения и слабости. Кстати, в местном зоопарке появился прекрасный выводок гончих. Не хотите приобрести себе парочку, или все еще носитесь с этим лохматым чудовищем?

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

Ирман мотнул головой, словно прогонял сонную одурь, и резко повернулся к окну, где происходило что-то странное.

По завешенному жалюзи стеклу кто-то настойчиво скреб когтями. Парню даже казалось, что он слышит отчаянный лай, словно пес пытается достучаться до людей и позвать на помощь. Странным было то, что ни один пес не смог бы допрыгнуть до второго этажа.

- Вы это слышите? - спросил парень у директора, который сидел и, как ни в чем не бывало, пялился на него таким взглядом, словно хотел съесть.

- Слышу. - Поморщился мужчина так, словно у него, вдруг, сильно разболелась голова. - Он тут уже несколько часов. Надоел, надо сказать, жутко. Зовет вас, скулит, скребется. Отвратный звук. Раздражающий. А вы так и не ответили на мой вопрос. Так по каким же координатам находится могила вашей птицы, Гердер? Эксгумацию ведь так и не провели. Вам разве не интересно знать, что стало с его телом?

Директор снова нес какую-то чушь, но Ирман уже не слышал его. Он быстро подошел к окну и, резко подняв жалюзи, отшатнулся назад, больно ударившись ногами о парту.

За окном не было ничего, кроме слепящего солнечного света и фигуры человека в больничной пижаме, который бился о стекло и оглушительно лаял. Лицо этого психа было до озноба знакомым, и Ирман поморщился от прострелившей его виски головной боли.

- Уходи... - проговорил он едва слышно, глядя, как человек продолжает неистово бросаться на стекло. - Ты и он... вы в прошлом. Вас больше нет!

- Есть, - довольно жестко отозвался директор. - Все они существуют. Все живут. Тут.

Он прикоснулся пальцем к своему виску и рассмеялся жутким смехом.

- И сколько бы вы их ни прятали, Гердер, они рано или поздно восстанут из своих могил. Кстати, ваша птичка уже вырвалась из клетки. Настойчивая, надо сказать. И...

Заливистый детский смех сотней серебряных колокольчиков прозвенел в кабинете. Пес за окном насторожился, принюхался к воздуху и зарычал, глядя на Айзека. Но тот даже глазом не моргнул.

- Проклятый гаденыш. Вот же непоседа, - пробурчал директор и закинул ногу на ногу. - Эти дети, Гердер, порой очень сильно раздражают. Так и хочется их задавить. Да, сладкий мой?

- Вас тоже нет! - грубо бросил Ирман, поворачиваясь на смех, который словно осыпался на него с потолка, и от этого у парня по коже прошел неприятный холодок.

Мальчишка смеялся как бы сверху и в то же время отовсюду. Звонкий голосок выкрикнул: «Дин, ко мне!», и человек-пес унесся прочь, гавкая как-то уж очень безрадостно и даже жалко. Голос психа еще очень долго не стихал, но в итоге отголоски лая повисли в кабинете мертвой тишиной.

Ирман посмотрел на директора, тот смотрел на него с какой-то жуткой улыбкой.

- А знаете, Гердер, может быть ну ее к черту эту географию? - Айзек искривил губы в подобии улыбки. – Может, лучше изучим математику? У вас ведь с ней были проблемы в начальной школе? А я очень хорош во всех этих примерах.

- С математикой у меня все в порядке, - глухо отозвался Ирман, чувствуя, как сердце в груди резко и болезненно сокращается.

Ладони его сильно вспотели, и было тяжело сделать даже вдох, но Ирман упрямо смотрел на мужчину, пытаясь не поддаваться панике.

- Ваша похвальба не оправдана, - проговорил Айзек. - Вы говорите, что у вас все нормально с этой наукой. Но так и не посчитали, сколько раз вас уже позвали. Итак, ваш экзаменационный вопрос: сколько раз малец, носящийся по коридорам моего колледжа, крикнул: «Ирман, помоги мне!»?

Губы директора шевелились, но вместо его привычного обволакивающе-бархатистого грудного голоса, Ирман услышал детский и до боли знакомый голосок:

- «Помоги мне, Ирман!»

Парень прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Безумие, творящееся вокруг него, сводило с ума. А директор все продолжал измываться и кричал высоким детским голосом до тех пор, пока не сорвался на истерический визг.

Не в силах больше выносить этого вопля, парень бросился к двери и выбил ее плечом. Садис отскочил в сторону и угрожающе замахнулся на него указкой, но Ирман уже бежал в самую темную часть коридора, откуда доносился детский плач и мольба: «Не бойся... не бойся, Ирман».

- Я ничего не боюсь, - слишком самоуверенно заявил парень и побежал вперед.

Он должен был найти этого мальчишку и помочь ему. Сказать, что теперь все хорошо, и больше нечего бояться. Сказать, что отныне все изменится в лучшую сторону. И слёз больше не будет.

- Да не кричи ты так! - взмолился Ирман, открывая очередную дверь и заглядывая в очередной кабинет.

Ему показалось, что голос идет именно отсюда. Но, как только он вошел в кабинет, дверь тут же захлопнулась, и крик обратился в тишину. Звенящая, она играла на нервах свою зловещую мелодию и заставляла парня дрожать от неконтролируемого приступа отчаяния.

Ирман попытался открыть дверь, но, стоило ему прикоснуться к ручке, как та обожгла его ладонь, пройдясь по телу слабым, но довольно ощутимым разрядом тока. В голове загудело и затрещало, и парень отшатнулся от двери. В панике он принялся осматривать помещение, в котором оказался, чтобы попытаться найти выход, но ничего кроме парт да шкафов, стоящих у дальней стены кабинета, не нашел. Поразмыслив еще несколько мгновений, он схватился за стул, чтобы попробовать выбить им дверь или, на худой конец, окно, но, стоило пальцам сомкнуться на спинке, как из одного из шкафов послышалось громкое шуршание.

Ирман снова застыл, прислушиваясь к этим новым звукам, нарушившим тишину, и сделал несколько быстрых шагов в ту сторону.

Дети ведь любят прятаться в шкафах. Это укрытие, почему-то, кажется им самым безопасным, хотя любой взрослый в первую очередь будет искать ребенка именно там, ну или под кроватью.

- Если ты там, не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Ирман схватился за небольшой бронзовый ключик, торчащий в замочной скважине, и потянул дверцу на себя, но, к своему большому изумлению понял, что дверца закрыта.

Мальчишки не могло быть в шкафу. Наверное, это шуршит крыса или еще какая-то гадость. У Ирмана не было времени разбираться с этим. Он выпустил ключик и вновь направился к стулу, но, стоило ему сделать шаг, как в шкафу что-то загрохотало, послышался вопль и какая-то возня, словно кто-то боролся в узком пространстве.

Выругавшись, Ирман вернулся к шкафу и провернул ключ. Замок еле слышно щелкнул, и дверь приоткрылась, стоило только металлическому язычку покинуть паз, за который он держался.

Скрипнули петли. За спиной что-то упало, но парень уже не обращал ни на что внимания, потому что все его мысли были сконцентрированы на том месте, которое он сейчас видел.

Место заточения его памяти. Проклятое место, которое Ирман многие годы считал обителью покоя.