1

***

Призраки прошлого...

Расстаться с ними порой бывает очень нелегко. Но все в этой жизни требует завершения, иначе ни о каком будущем и речи быть не может.

Айзек слишком долго держался за Ники, и это чуть не уничтожило его. Два года в состоянии половинного помешательства многому научили мужчину, и повторения он не хотел. А потому ему следовало распрощаться и с Майклом, призрачный образ которого не покидал мысли Айзека вот уже восемнадцать лет.

Найти старого друга труда не составило. Потребовалось всего лишь обзвонить все муниципальные психиатрические лечебницы, чтобы уже через полчаса узнать нужный адрес и договориться о визите.

И вот теперь, припарковав свой автомобиль на больничной стоянке и выбравшись из салона, он направлялся к центральному входу клиники, сжимая в руках завернутую в подарочную бумагу книгу.

Когда во время рождественского возлияния с Карлом Айзек поделился с другом своей идеей, молодой конгрессмен только хмыкнул, обозвал его непроходимым идиотом и приложился к очередной бутылке с пивом. Карл не понимал его. Да и как человек, у которого не было никаких привязанностей, мог его понять? Впрочем, ни на понимание, ни на совет со стороны Карла Айзек не рассчитывал, и потому решение было принято, и теперь воплощалось в жизнь.

Дородный медбрат, встретивший Айзека у регистратуры, проводил мужчину к палате Майкла и, заглянув в небольшое окошко, сказал, открывая тяжелую дверь:

- Будьте осторожны. Он иногда неадекватно реагирует на посетителей.

Айзек удивленно посмотрел на мужчину в белом халате и спросил:

- К нему часто приходят? Кто, если не секрет?

- Не часто, - покачал головой санитар. – Раз в две-три недели его навещают две женщины, сестры. И очень редко приходит мужчина. Вот на него господин Кросс и реагирует слишком бурно. Впрочем, тот человек уже давно не появлялся. Но все же будьте предельно осторожны, и, если пациент, вдруг, разнервничается, то уходите. Я буду за дверью.

Айзек коротко кивнул санитару и, потянув на себя дверь, вошел в бледное и убогое помещение.

Решетки на окнах, оказавшаяся железной дверь, односпальная кровать, застеленная полосатым постельным бельем, и стул с привинченными к полу ножками.

Романтика, чтоб его!

Майки сидел на кровати и смотрел в окно. Его руки покоились на коленях, и на посетителя он не обратил никакого внимания.

Айзеку было странно видеть друга после стольких лет разлуки. В худом и словно бы высохшем мужчине с всклокоченными темными волосами и старыми очками на остром носу, теперь почти не угадывался тот милый щуплый мальчишка, которого Айзек любил всем сердцем.

И от этого зрелища сердце Айзека защемило от боли.

Постояв немного у двери, но, так и не дождавшись от Майкла никакой реакции, Айзек подошел к стулу и опустился на жесткое сиденье. Несколько минут рассматривал Майкла, сильно сжимая пальцами блестящую обертку подарка, а потом негромко проговорил:

- Здравствуй, Майки. Я...

Слова застряли в горле, и Айзек замолчал, понимая, что пока мужчина не отзовется и не посмотрит на него, продолжить он не сможет.

- Айзек... какой у тебя странный голос...

Майкл чуть повернул голову и встретился взглядом с ясными зелеными глазами бывшего друга.

Он уже и забыл, какие они яркие, забыл, как много в них жизни. Призраки, которые приходили до этого дня, были лишь тенью, смазанными миражами, которые смотрели на Майкла с укором и обвинением. Но этот призрак был иным, словно сошедший с фотографии в журнале. Плотный, четкий образ...

- Тебе не надоело ходить сюда? – спросил Майкл устало. - Оставь уже меня в покое. Я смертельно утомился от твоих визитов.

Губы Айзека дрогнули.

Некогда живые, темные как омуты глаза Майкла словно выцвели. Будто превратились в тусклые стекляшки, не способные отразить свет. И это зрелище заставило горло Айзека болезненно сжаться от спазма.

- Я пришел поздравить тебя с Рождеством, Майки. И... я не приходил раньше. Прости.

Майкл вздохнул и вновь уставился в окно.

- Ты приходишь каждый день, - проговорил он. - Не знаю, сколько лет прошло, но я не могу избавиться от твоей тени. Мне совсем не хочется держать тебя рядом, но он не позволяет мне отпустить тебя. Без конца напоминает о моей ошибке, мстит за то, что я не захотел поехать следом за тобой, не захотел еще больше ломать твою жизнь. Приходит и показывает журналы...

Мужчина задержал дыхание, вцепившись пальцами в свою рубашку, и понуро опустил голову, вспоминая не самые приятные моменты из своей жизни.

От услышанного Айзеку стало душно. Он знал, каково это, день за днем разговаривать с тенями. Знал, как сложно просить прощения у того, кто не услышит. Вот только Ники никогда не обвинял его. Нет, он просто был рядом и постоянно повторял, как сильно любит. У Майки же все было наоборот.

- Кто к тебе приходит? Кто напоминает?

«Да что же с этим проклятым голосом? Почему не хочет слушаться и сипит, так, словно из глаз вот-вот покатятся слезы?» - с бессильным раздражением подумал Айзек.

Но убегать от правды было глупо. Его глаза действительно заслезились, и он медленно поднялся и подошел к мужчине.

- Можно... можно я присяду рядом с тобой?

Майкл кивнул.

Он никогда не мог отказать Айзеку. Никогда не мог сопротивляться, когда он был так близко. Все эти годы преданный им друг приходил к нему, а Майкл не мог его прогнать.

- Твой брат приходит постоянно. Как только выходит очередной номер...

Мужчина нырнул рукой под матрас и протянул Айзеку журнал с его тысячным, наверное, фото, где он на очередной вечеринке обнимается и целуется с очередным мальчишкой.

- Он приносит это постоянно. - Майкл тяжело сглотнул. - Обвиняет меня в том, что ты стал таким. И каждый раз он... мне делают укол, от которого всё тело горит словно в агонии. И, пока я испытываю эту боль, он читает мне статью и повторяет, что я заслужил всё то, что со мной происходит. И он прав. Ведь я действительно это заслужил, Айзек.

Две слезы скатились по щекам, и Майкл стер их трясущейся ладонью.

- Я понимаю, что ты злишься, - продолжил он, - но... я больше не хочу так жить. Айзек, ты можешь это прекратить? Пожалуйста, сжалься надо мной. Прости меня за всё, что я сделал. Прости.

Айзек смотрел на журнал и чувствовал, как сердце в его груди разрывается от боли.

Майки не заслужил такого. Не заслужил.

«Клиффорд, долбаный ты ублюдок! Столько лет... столько боли...» - забилось в висках мужчины.

Он протянул руку и обнял Майкла за плечи. Прижал к себе, как когда-то в юности, и, зарывшись пальцами в его спутанные темные волосы, негромко сказал:

- Ты не заслужил подобного. Не заслужил, Майки. Все, что ты сделал тогда, было правильным. Ты поступил так, как должен был поступить. Я не сержусь на тебя. И никогда не сердился.

Айзек врал, но эта ложь была необходима. Он тысячу раз проклинал слабость Майкла, проклинал его малодушие и трусливость. Но в итоге только так парень и мог поступить. Только так он мог защитить свою семью – единственную святыню, которая была в его жизни.

- Прости, что говорю все это так поздно. Прости меня, Майки. Прости.

Майкл затаил дыхание, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Ласковые руки, как когда-то в юности. Терпкий запах дорогой туалетной воды. Крепкое сильное тело. Тяжелое дыхание над ухом. Айзек... Айзек здесь!

- Уходи! - Майкл выкрутился из объятий друга и теперь смотрел на него, словно видел впервые в жизни. - Он узнает, что ты был здесь и... Господи, Айзек, зачем ты так рискуешь из-за такого ничтожества как я?! Он же только и ждет, чтобы ударить побольнее! Все эти годы он выжидал... говорил, что когда-нибудь расскажет тебе обо мне. Говорил, что не успокоится, пока не выжжет твою душу дотла. Уходи и не приходи никогда, слышишь?! Не смей приходить сюда и извиняться за мои ошибки!

- Майки, - Айзек грустно улыбнулся и вновь привлек старого друга к себе, крепко сжимая его в объятиях и не позволяя вырваться. - Клифф уже выжег всё, что только мог. Так что не волнуйся. Но причинять тебе боль и дальше я ему не позволю. Знаешь, тогда я очень злился на тебя. Неимоверно злился. Считал тебя предателем и подлецом, не заслуживающим прощения. Но со временем я понял, что ты все сделал правильно. Это не было ошибкой. Ничто в наших с тобой отношениях не было ошибкой. Вообще-то, я должен быть тебе благодарен. Уже хотя бы за то, что ты любил меня. По-настоящему любил. За то, что показал мне, насколько это приятно и здорово - любить. И я благодарен, Майки. Я всей душой благодарен тебе за это.

- Я предал эту любовь, - сдавленно проговорил Майкл, обнимая Айзека в ответ. - Предал тебя. Я мог сказать тебе, что за тобой шпионят. Я мог поступить иначе. Лучше бы он убил меня тогда. Такая жизнь невыносима. Первые несколько лет без тебя были как в аду. Я сходил с ума, а родителям пришлось заботиться еще и обо мне, потому что моя психика стала нестабильной. Клифф пришел как раз в один из таких дней, когда на меня нашло помешательство. Он предложил отвезти меня к тебе. Он говорил так сладко... что ты простил меня, и хочешь снова быть со мной. И я чуть не поверил ему, но вовремя опомнился. Стал прогонять его, а он разозлился и сказал родителям, что я гей и что я соблазнил тебя и погубил твою жизнь. И показал им фото. Они узнали комнату и... он пригрозил, что отдаст это фото в полицию. Мама плакала. Отец кричал на меня, хотел выгнать из дома за то, что я опозорил его... Айзек, это был кошмар. Он все равно разрушил мою семью. Он всё равно всё сломал. Он очень страшный человек!

Слушая сбивчивые слова Майкла, Айзек нежно гладил его по волосам.

Это действительно Ад, осознать, что всё, на что ты пошел, переступая через себя, оказалось бессмысленным... что все твои усилия полетели к чертям... что предательство никого не спасло, а только усугубило положение. А потом на протяжении восемнадцати лет терпеть пытки и бесконечную боль и загрызать себя навязанным чувством вины.

- Я могу спрятать тебя от него, - проговорил Айзек, когда Майкл немного успокоился. - Я могу увезти тебя из страны и определить в лучшую клинику в Европе. Год, максимум два, под присмотром лучших специалистов, и ты сможешь начать свою жизнь заново. Ты еще так молод. У тебя так много всего впереди.

Майкл покачал головой и уткнулся лбом в плечо Айзека.

- Ты всегда был великодушен, - проговорил он сдавленно. - Всегда умел найти выход из любой сложной ситуации. Но мне нет места в этом мире. Я потерял смысл существования в тот момент, когда за окном раздался щелчок фотоаппарата. Я умер в тот день. Айзек, даже если меня будет лечить самый лучший в мире психиатр, когда я выйду из клиники, я буду абсолютно бесполезным. Так что давай оставим все как есть. У тебя ведь все хорошо, правда? Ты сильный, ты справился со всем, что пыталось тебя сломать. Я счастлив уже только потому, что ты продолжаешь жить и бороться. Думаю, теперь твой призрак больше не будет мучить меня. А ты уходи. Уходи и забудь всё, что здесь увидел. Мне недолго осталось. Я чувствую, что смерть стоит за порогом и скоро освободит меня. Я думаю, следующая инъекция, которую мне введут по приказу твоего брата, убьет меня. Это будет мучительная смерть, но я готов ко всему. Когда-то же этот кошмар должен закончиться?

Айзек напрягся. Еще один человек, убитый Клиффом? Еще одна невинная жертва его необъяснимой ненависти? Нет, так нельзя. Нельзя!

Он немного отстранил от себя мужчину и, обхватив ладонями его осунувшееся бледное лицо, заглянул в погасшие глаза.

- Я не позволю ему, - со всей серьезностью проговорил Айзек. - Не позволю забрать еще одного человека, которого я люблю. Ведь я действительно люблю тебя. Пусть не так, как было в прошлом, но ты все еще дорог моему сердцу. Ты веришь мне, Майки? Ты веришь, что я не отдам тебя ему?

Губы Майкла задрожали. Столько тепла было в голосе Айзека. Столько надежды на лучшее, что хотелось разреветься и довериться ему.

Но Майкл прекрасно понимал, что всё это только иллюзии и самообман, и что для него в этом мире уже не будет ничего хорошего.

Сделав глубокий вдох, Майкл попытался сдержать слезы благодарности к этому великодушному человеку. А потом накрыл ладонями его руки и тихо проговорил:

- Пусть он лучше убьет меня. А ты уходи и забудь обо мне. Я не хочу быть обузой на твоей шее. И... я так устал. Я смертельно устал от самого себя.

В глазах Майкла было столько молчаливой мольбы, что Айзеку стало плохо.

Как бы Айзек ни обманывал себя, он прекрасно понимал, что после восемнадцати лет заключения в психиатрической клинике и тихого сумасшествия, пропитанного чувством вины и болью, начать жизнь с чистого листа у Майкла не получится. Он не сможет найти себя в мире, от которого столько лет был изолирован, и сломается окончательно. А подобной участи Айзек для Майкла не хотел.

- Майки, - тихо проговорил Айзек, стирая пальцами слезы со щек мужчины. – Однажды я сбежал. Я бежал от закона. От боли, которую испытал. От ответственности. Я могу тысячу раз обвинить тебя в предательстве, но... это будет несправедливо. Потому что я СБЕЖАЛ. И все, что предназначалось нам двоим, ты возложил на свои плечи. Но больше я сбегать не буду. И боли больше не будет. Ни боли, ни страданий. Ничего. Я обещаю.

Айзек понимал, что пришедший ему на ум вариант решения проблемы лучший из всех возможных. Лучший... и единственно верный. Но сердце не слушало доводов разума. Оно выло, скулило, рыдало, заливая душу кровью из открытых ран, которая проступала на глазах слезами.

- Айзек... - голос Майкла стал совсем сиплым и беспомощным. – Айзек... спасибо тебе!

Он схватил друга за руку и, приложившись к ней губами, начал сотрясаться от рыданий.

- Ты самый лучший человек на свете, - проговорил Майкл сбивчиво. - Самый добрый... самый отзывчивый из всех... тебе воздастся за всю твою доброту великим счастьем. И всё, что ты потерял, вернется к тебе многократно. Я обещаю тебе. Я клянусь, что всё так и будет.

Еще несколько минут Айзек сидел с Майки, стараясь его успокоить, а, когда мужчина перестал плакать, сказал:

- Я знаю, что все будет так, как ты говоришь. Ты никогда мне не врал, Майки, и за это я любил тебя больше всего. Потерпи еще немного. Скоро все закончится.

Майкл кивнул в ответ на слова мужчины и, отпустив его руку, улыбнулся.

- Я буду ждать, - сказал он, вздохнув. – Я буду ждать.

Попрощавшись с Майклом и пообещав ему вернуться как можно скорее, Айзек вышел из палаты друга. Постоял немного, приводя чувства к равновесию, а потом повернулся к дежурившему у двери санитару и смерил его ненавидящим взглядом.

- Ты знал, - холодно проговорил он, вглядываясь в глаза мужчины. - Ты знал, что с ним делают.

Мужчина неожиданно побледнел и судорожно вдохнул, собираясь что-то ответить, но Айзек лишь махнул рукой.

- Пусть это остается на твоей совести. Но! Если к господину Кроссу впустят хоть кого-то кроме меня, обещаю, вся твоя семья, вплоть до золотой рыбки в аквариуме, на собственных шкурах испытают всё то, что пришлось пережить ему. Понял меня?

Санитар испуганно уставился на Айзека и, коротко кивнув, уверил, что к Майклу Кроссу никто, кроме господина Айзена, больше не зайдет.

- Вот и хорошо, - леденящим душу голосом похвалил Айзек мужчину и, развернувшись, быстрым шагом направился к выходу.

***

Время играет с людьми в странные игры. То, что раньше казалось ударом ниже пояса, с годами трансформировалось в дар. Айзек достаточно долго лелеял в душе обиду на Майкла, обвиняя парня в трусости и малодушии, но теперь, оглядываясь назад, он понимал, что, предав его тогда, друг сделал ему бесценный подарок. Только благодаря Майклу Айзек не только освободился от бремени возложенного на него фамилией Остин, он обрел жизнь. Свободную, яркую, полную событий и встреч. Лишь благодаря «предательству» Айзек познакомился с Кано и встретил Ники. Лишь благодаря, как он считал, «подлости» в его жизни было все то, что он сейчас имел, и отметать или не признавать этого, было бы глупо.

Майкл утверждал, что уже поздно что-либо начинать сначала, но Айзек знал, что друг ошибается. Поздно никогда не бывает. Всегда есть шанс наладить свою жизнь. И пусть к сорока годам сделать это намного сложнее, чем в двадцать, упускать шанс на счастье просто грешно.

Поэтому, покинув клинику, Айзек первым делом позвонил Ноль Ноль Семь.

- Мне нужна помощь, Джеймс, - проговорил он, шагая по узкой дорожке небольшого сквера, расположенного неподалеку от психиатрической клиники, в которой вот уже восемнадцать лет держали Майки. - Есть один человек, который должен исчезнуть. Исчезнуть так, чтобы его не нашли даже подобные тебе. Есть варианты, как это можно сделать?

Шпион ответил не сразу, но по задумчивому сопению в динамике Айзек понял, что Ноль Ноль Семь всё ещё находится на линии.

- Пока человек жив, замести все следы будет практически невозможно, - наконец, отозвался мужчина. - Достаточно неосмотрительного действия или даже нелепой случайности, чтобы правда всплыла на поверхность. Однако если человек умрёт, и это будет доказано, никто и не подумает искать его.

- Но я не хочу его убивать! - возмутился Айзек и скрипнул зубами. - Я хочу его спрятать. Спрятать так, чтобы ни один Клиффорд мира его не нашел. Этот человек дорог мне, Ноль Ноль Семь. Он очень много для меня сделал, и я хочу его отблагодарить.

- Ему не обязательно умирать в буквальном смысле, - проговорил шпион таким тоном, словно втолковывал ребёнку прописные истины, - он должен умереть только на бумаге. Бумага в умелых руках может обрести неоспоримый вес, а всё, что на ней написано, будет считаться истиной в последней инстанции. Найдите способ умертвить человека, не умерщвляя его плоть, и поселите его хоть в центре города под носом у вашего брата. Уверяю, господину Остину и в голову не придёт заглядывать в лица прохожих в поисках мертвеца.

- И как же это сделать? - язвительно спросил Айзек.

При всех его возможностях, даже ему не удастся подкупить стольких людей, чтобы привести план крота в исполнение.

- Я, конечно, богоподобен, но отнюдь не Бог, чтобы по своему желанию умерщвлять и воскрешать.

- Не нужно быть богом, чтобы провернуть подобное, - усмехнулся шпион. - Нужно лишь воспользоваться средством, способным вызывать кратковременную смерть, а потом подкупить пару-тройку работников морга. Необходимое вам средство есть у меня, а, что касается подкупа, с вашими связями это не должно стать проблемой.

- О! - протянул Айзек, и его губ коснулась улыбка. - Как интересно... Приготовь для меня это свое средство, и узнай, в какой морг отправляют тех, кто почил с миром в клинике, адрес которой я просил тебя найти.

- Я всё сделаю, - пообещал шпион, - вот только со средством нужно быть предельно осторожным. Две капли будет достаточно, чтобы «умертвить» человека на несколько суток, но, если увеличить дозу, то он уже не проснется, и все усилия пропадут даром.

- Прекрасно! - довольно воскликнул Айзек и посмотрел на небо.

Пышное серое облако медленно ползло по яркому голубому полотну, открывая солнце, и, когда лучи светила коснулись лица Айзека, мужчина зажмурился.

«Поздно не бывает», - подумал он с улыбкой на губах. – «Жизнь всегда можно начать сначала. И твоя новая жизнь будет в сотни раз лучше, Майки. Я обещаю».

- Пробивай информацию, Джеймс, я скоро приеду за эликсиром, - сказал Айзек довольно и, отключив связь, направился к стоянке, где припарковал свой автомобиль.

***

На организацию всего задуманного у Айзека ушел почти целый день, и все же в клинику он успел вернуться за полчаса до окончания времени приема посетителей.

Всё тот же санитар проводил его к палате Майкла и, открыв дверь, уверил, что никто из посетителей к пациенту не приходил.

Похвалив мужчину за понятливость, Айзек вошел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

Майкл все так же сидел на кровати, глядя в окно, только почему-то он показался Айзеку еще бледнее, чем несколько часов назад. Хотя, вполне возможно, бледности мужчине придавало неприятное освещение, льющееся из установленных в потолке флуоресцентных ламп.

Впрочем, несмотря на бледность, Майкл выглядел намного лучше, чем утром. Он был одет в чистую и хорошо выглаженную пижаму, которая, несмотря на немного вылинявший цвет, казалась почти новой. Его волосы были тщательно расчёсаны и аккуратно уложены. И даже очки казались начищенными до блеска.

- Надеюсь, я не заставил себя ждать? - спросил Айзек, присев на кровать рядом с Майки. – Мне пришлось немного побегать, чтобы все организовать, но теперь я точно уверен, что смогу вытащить тебя отсюда.

- Вытащить? - удивился Майкл и поднял на Айзека тяжелый взгляд. - Ты же говорил, что поможешь мне избавиться от боли. Так почему ты собираешься продлить мою агонию этой бессмысленной опекой?

- Майки, - Айзек накрыл руку мужчины своей ладонью и крепко сжал ее, - ты пробыл в этом аду восемнадцать лет. Я понимаю, что это слишком долгий срок, но все еще можно начать сначала. Тебе еще даже нет сорока. И впереди у тебя целая жизнь. Долгие годы счастья и покоя. Клиффорд не всесилен. А я могу тебя спрятать. В Японии прекрасные специалисты, они поднимут тебя на ноги в считанные месяцы. Для всех ты исчезнешь, но твоя жизнь продолжится. Прекрасная жизнь. Яркая. Полная событий или, если захочешь, тишины. Ты всегда был очень умным, и твоему разуму найдется применение. Ты будешь свободен. От боли, от переживаний, от страхов. Ты столько сделал для меня, Майки. Так много... Позволь же мне сделать и для тебя что-то хорошее.

Майкл глубоко вздохнул, вытер пальцами уголок губ и, повернувшись к другу, улыбнулся ему, словно и не было этой пропасти расстоянием в восемнадцать лет. Словно Айзек просто заглянул к нему домой, чтобы помочь с уроками.

- Спасибо, - сказал мужчина, с трудом глотая подскочивший к горлу ком с противным привкусом соли. - Несмотря на всю боль, что я причинил тебе, ты сумел сохранить в своем сердце доброту и сочувствие. Ты восхитительный человек. И я с удовольствием принял бы твое предложение, но...

Майкл опустил голову и снова вытер губы пальцами.

- Майки, не нужно бояться Клиффорда, - тут же снова заговорил Айзек. - Я клянусь, он никогда тебя не найдет. Зачем умирать сейчас? У тебя впереди еще как минимум лет двадцать. Не поддавайся отчаянию. Всё будет хорошо, обещаю.

- Я верю тебе, - ответил Майкл надтреснутым голосом, - ты всегда знал, что нужно сделать, чтобы избежать неприятностей. Я так часто сожалел, что не уехал с тобой в Иллинойс. У нас была бы замечательная жизнь. Но потом ко мне приходило понимание, что эта жизнь обратилась бы кошмаром, ведь твой брат добрался бы до нас где угодно. И сожаления уходили. Но мне было приятно мечтать с тобой, Айзек. И сейчас мне тоже приятно. Приятно мечтать о счастливой жизни в Японии. Ведь там, наверное, очень красиво.

- Там прекрасно, Майки, - заверил Айзек и обнял друга за плечи. - Красота этой страны поражает. Всё, от природы и до людей, прекрасно в ней. Я пробыл там чуть дольше полугода, и, знаешь, прекраснее места в мире не найти. Чего стоит одна только гора Фудзи. Такая большая, такая высокая... глядя на нее чувствуешь себя таким маленьким и незначительным. Букашкой под ногами Бога. Но Бог милосерден, Майки. Он дает нам шансы и возможности. Не отвергай его помощь. Жить так здорово. Так прекрасно. Жить, дышать, смотреть на небо, целовать ветер, нежиться в лучах весеннего солнца. До весны осталось совсем чуть-чуть. Деревья наполнятся соками и зацветут. Все деревья. Даже самые старые и побитые жизнью и обстоятельствами. Майки... в тебе всегда было очень много жизни, и я уверен, она все еще бурлит в твоих жилах. Так давай же поможем этому источнику забить с новой силой.

Слушая Айзека, Майкл прикрыл глаза, и как будто воочию увидел все, что описывал старый друг.

Вот только как бы его ни манили прекрасные дали востока, с его изящной красотой и умелыми специалистами, уже было слишком поздно.

Жизнь Майкла неумолимо катилась к закату, и остановить это не было никакой возможности.

- Спасибо, - снова сказал он и на мгновение закрыл рот рукой, сдерживая кашель. - Спасибо, Айзек, что ты позволил мне хотя бы в мечтах побывать в прекрасной Японии. Но... и в этот раз твой брат опередил тебя. Он уже нашел меня, и сделал так, чтобы я не смог отсюда сбежать.

- Да о чём ты говоришь, Майки? - спросил Айзек с недоумением.

И тут же в ужасе уставился на руку друга, которую тот отнял ото рта.

На узкой, худой ладони Майкла лежал сгусток крови с примесью желтизны, от которого за милю веяло смертью.

- Что случилось? - спросил Айзек сдавленно. - Ты чем-то болен?

- Нет, - покачал головой Майкл. - Когда ты ушел, ко мне пришел доктор и сделал укол. Он утверждал, что это витамины. Но теперь я понимаю, что это был яд. Он разъедает меня изнутри. Я чувствую жжение во внутренних органах, и привкус крови во рту. Пока ещё эта боль терпима, но, думаю, последние минуты моей жизни будут мучительными. Впрочем, я заслужил. И всё же я благодарен, что смог перед смертью попросить у тебя прощения. Теперь я уйду с миром, и буду присматривать за тобой с того света. Обещаю, Айзек, что буду оберегать тебя от брата. Обещаю тебе.

На глазах Майкла выступили слёзы, и он снова закашлялся в ладонь, теперь уже не сдерживаясь. Несколько новых сгустков крови вылетело из его легких, а из желудка по пищеводу поползло вверх противное жжение.

Яд сделал свое дело. Медленно проник в каждую клеточку организма Майкла, постепенно уничтожая его.

Удушливый ком застрял в горле Айзека, и перед глазами мужчины на миг потемнело.

Тьма расползалась по маленькой убогой палате, заполняла собой пространство, цеплялась тонкими щупальцами за пижамные штаны Майкла и тянулась к его горлу. Айзек смотрел на бесплотного монстра и чувствовал, как слезы опаляют глаза. Он хотел вырвать Майкла из лап этой дряни. Хотел забрать друга с собой. Спрятать, подарить новую жизнь, взамен некогда отнятой, но опоздал.

Смерть с перекошенной злобной радостью рожей Клиффорда подступала к Майклу, протягивая к его бледной шее свои костлявые пальцы. И Айзек не мог ей помешать.

Он вновь оказался бессилен. Он вновь пришел слишком поздно, чтобы что-то изменить или предотвратить.

- Майки... - имя бывшего возлюбленного стеклом оцарапал горло, и голос Айзека прозвучал сипло и сдавленно.

- Не надо, Айзек. - Майкл слабо улыбнулся и, протянув чистую руку к лицу мужчины, стер с его щеки горячую влагу. - Это не так уж и плохо, на самом деле. Быть может, когда я «усну», мне приснится сладкий сон. Сон, в котором не было этих бессмысленных восемнадцати лет. Сон, в котором мы все еще молоды и полны надежд и мечтаний. Сон, в котором мы с тобой все же отправились в Иллинойс и прожили вместе прекрасную жизнь. Поэтому, не принимай близко к сердцу... ты ни в чём не виноват. Ты сделал меня счастливым тогда... и сейчас я тоже счастлив. Ведь судьба оказалась ко мне не так жестока, и позволила увидеть тебя вновь. Знаешь...

Майкл не договорил.

Громкий кашель наполнил палату хрипом и свистом врывающегося в горло воздуха. Майкл отчаянно кашлял, отплевываясь от крови, которая теперь сочилась и из носа тоже, и Айзек стремительно поднялся с кровати.

- Не уходи, - попросил Майкл, задыхаясь от боли. - Пожалуйста, Айзек... я знаю, что это выглядит мерзко, но... мне страшно...

- Ну что ты, - Айзек запустил пальцы в волосы друга и мягко погладил его темные пряди, - я не уйду, Майки. Я принесу тебе воды.

Друг неуверенно кивнул и вновь зашелся в приступе безудержного кашля, отчего сердце Айзека сжалось от боли.

«Прости меня, Майки», - незаметно закусив губу, мысленно обратился Айзек к скрутившемуся от болезненно спазма другу. – «Прости. Это все из-за меня. Но я сдержу свое обещание. Я избавлю тебя от боли».

Он подошел к столу у дальней стены и наполнил пластиковый стакан водой из бутылки. Майкл все еще кашлял, когда Айзек достал из внутреннего кармана маленький пузырек, переданный ему Ноль Ноль Семь.

Прозрачная капелька сорвалась с конца пипетки и упала на гладкую поверхность воды, рисуя на ней слабые круги.

«Одной капли будет мало», - зашелестел в мыслях голос Крота. – «Двух вполне достаточно, чтобы осуществить план».

Вторая капля устремилась вниз и растворилась в жидкости.

«Но будьте осторожны. Три капли... и ваш друг больше не проснется».

Набухшая капелька мягкого яда подмигнула Айзеку пустыми глазницами расправившей крылья смерти и исчезла в воде.

Сердце замолчало на миг. Притаилось. И Айзек поджал губы.

- Вот, выпей, - он подошел к Майклу и, присев перед ним, протянул ему стакан с отравленной водой. - Тебе станет легче.

- Спасибо, - прохрипел Майкл, и через силу осушил стакан.

Прохлада воды действительно ненадолго остудила жжение, и Майкл блаженно прикрыл глаза. Но всё же это было временное облегчение. Вскоре боль вернулась, начала разрастаться, охватывая все больше участков тела.

А потом, внезапно, притупилась.

В ушах у Майкла слабо зазвенело. Перед глазами поплыло туманное марево, наполненное призрачными образами. Он сделал тихий вздох и почувствовал, что его тело стало тяжелым и непослушным.

В первое мгновение сознание Майкла окунулось в агонию страха. Организм противился неизбежной кончине, бросая все ресурсы на поддержание жизни в отравленном теле. Мужчина посмотрел на Айзека с мольбой во взгляде, словно взывая о помощи. А потом его глаза просветлели от внезапного осознания.

Айзек выполнил свое обещание и избавил его от боли. Айзек в который раз доказал свое человеческое великодушие.

- Спасибо, - сказал Майкл, плача от облегчения. - Спасибо, Айзек. Бог воздаст тебе за всё твое добро. А я буду молиться о твоем благополучии до последнего вздоха. Мой милый друг... не теряй свою доброту... оставайся так же...

Внезапно Майкл снова закашлялся и, чтобы не испачкать Айзека кровью, отвернулся в сторону. Но, не в силах и дальше удерживать тело в сидячем положении, завалился на кровать.

- Всё будет хорошо, Майки, - проговорил Айзек сдавленно, и, закинув ноги мужчины на кровать, бережно укрыл его одеялом. - Сейчас ты уснёшь, и увидишь замечательный сон длинною в вечность. Но ничего не бойся. Я не оставлю тебя. И я не держу на тебя обиды. В тот день тобой двигала не подлость, а любовь. Любовь к твоим родным. И теперь, зная, на что способен мой брат, я понял, что ты сделал правильный выбор. Ты всегда был умнее меня, Майки. И мне жаль, что ты заплатил такую цену за свой поступок. Мне жаль, что я не понял всего этого раньше, и не вернулся за тобой.

- Ничего, - ответил Майкл слабым голосом, чувствуя, как боль уходит из его тела, сменяясь сонной негой. - Ты пришел, и это самое главное. И, если тебе не трудно, исполни, пожалуйста, мою последнюю просьбу. Присмотри за моими сестрами и братом. Не дай Клиффорду испортить их жизни.

- Я клянусь, Майки. Клянусь, что сделаю для них всё возможное, чтобы они были в безопасности, - искренне пообещал Айзек, сжимая ладонь мужчины в своей.

- Спасибо, - выдохнул друг из последних сил, - и будь счастлив.

- Спасибо, Майки, - проговорил Айзек тихо и, склонившись над мужчиной, коснулся губами стремительно холодеющих испачканных в крови губ друга. – Спасибо за всё. И... спокойной ночи. Тебе приснятся чудесные сны.

Через несколько очень коротких минут Айзек поцеловал друга в прохладный лоб и грустно улыбнулся в ответ на застывшую на губах мужчины улыбку.

«Там тебе будет спокойно, приятель. Там тебе будет хорошо». – Айзек поправил одеяло, укрывая Майкла, и провел кончиками пальцев по его лбу, убирая растрепавшуюся челку. – «Там не будет одиноко. Ники присмотрит за тобой. А ты присмотри за ним. Прощай, мой друг. И прости за все, что с тобой случилось по моей вине».

Пару минут спустя Айзек вышел из палаты Майкла и уставился на заступившую на смену санитарку ничего не видящим взглядом.

- Майкл уснул, – проговорил он глухо и невольно сжал руку в кулак, сдерживая желание уничтожить каждого в этой проклятой больнице. - Не беспокойте его. Пусть отдохнет.

И, сказав это, мужчина направился к выходу.

Через пару дней все, кто был замешан в издевательстве над Майклом, поплатятся за содеянное. И каждый заплаченный Клиффордом цент выльется ублюдкам горькими слезами. Чтобы поняли, чтобы осознали, что жизнь бесценна. Чтобы на собственных шкурах прочувствовали, что такое боль и безысходность.

2

Токио.

Декабрь. 2000 год

***

В новом тысячелетии Япония была к Айзеку более дружелюбна. В отличие от предыдущего своего визита, омраченного скорбью потери, в этот раз Айзек ехал к другу с хорошими вестями.

Как и в прошлый раз предупреждать Кано о своем приезде мужчина не стал. Во-первых, он хотел сделать другу приятный сюрприз, а, во-вторых, дело, которое он затеял, до поры до времени стоило подержать в тайне, чтобы не разводить вокруг него ненужный ажиотаж.

Тише едешь, дальше будешь. А, если ехать бесшумно и по безлюдным дорогам, то есть большая вероятность, что Клиффу не удастся пронюхать о затевающемся предприятии, и тогда многие невинные головы останутся целы.

Поймав в аэропорту такси, Айзек забрался в салон и, назвав водителю адрес Кано, отвернулся к окну, чтобы предаться мечтаниям и фантазиям относительно своего будущего, которое неожиданно сформировалось, стоило Айзеку увидеть фотографии заброшенной больницы, на месте которой собирались построить сотый, если не тысячный торговый центр.

Залюбовавшись старыми снимками, прикрепленными к новомодному проекту, который Карлу предложили проспонсировать, Айзек попросил друга не торопиться с принятием решения и отправился на место, где хотели открыть очередную пустышку для тупых потребителей.

Огромное подпорченное пожаром трехэтажное здание бывшей больницы влюбило в себя Айзека с первого взгляда. Стоило мужчине узреть прелестный готический фасад с балюстрадами, украшенными лепниной пилястрами и замковыми камнями над окнами в виде голов очаровательных ангелов, как сердце в груди волнительно затрепетало.

Здание было в ужасающем состоянии, но его очарование безвозвратно пленило Айзека, чему немало поспособствовала прилегающая к бывшей лечебнице территория. Старые деревья, густые кустарники, засыпанные гравием дорожки, убегающие вглубь парка. Беседки, павильоны, перголы. Был даже фонтан со статуей прекрасного Аполлона в центре, который и стал последним аргументом в принятии Айзеком такого серьезного решения, как открытие колледжа имени себя любимого.

Правда была в этом деле одна небольшая загвоздочка. Чтобы открыть учебное заведение, не привлекая к этому событию слишком много внимания со стороны Клиффорда, Айзеку необходимо было найти инвесторов, которые не были бы связаны с общественной деятельностью в США.

Найти таких людей было очень проблематично, но... в итоге искать никого не пришлось.

Они сами нашли Айзека.

Несколько довольно состоятельных бизнесменов из Чехии выказали неудержимое желание проспонсировать его затею и настаивали на скорейшем знакомстве и, собственно, заключении всех необходимых договоров. Такое рвение очень насторожило Айзека, и ему пришлось обратиться к Карлу с просьбой проверить сомнительных инвесторов.

Как оказалось впоследствии, замаячившие на горизонте инвесторы не только не знали о существовании такого человека, как Клиффорд Остин, но еще и сияли чистейшей репутацией, белизне которой мог позавидовать первый снег в Альпах.

Конечно, такая сказочная удача не могла не вызвать у Айзека еще больших сомнений, но Ноль Ноль Семь поспешил успокоить мужчину и посоветовал принять помощь, раз она сама идет к нему в руки.

Больше Айзек не сомневался. И, назначив встречу с представителями чешской элиты, он отправился к Кано, чтобы поделиться с ним своей радостью и банально похвастаться предстоящим великим достижением.

И вот теперь он стоял на пороге дома своего друга и удивлённо оглядывался по сторонам в поисках охраны, которой, к его изумлению, не было.

Не заметив во дворе ни единой вооруженной до зубов души, Айзек даже засомневался, что прибыл по нужному ему адресу. А, когда в ответ на его звонок ему открыли дверь, и на пороге возник подросток с огромными красивыми глазами, чудесной жемчужного оттенка кожей и длинными смоляными волосами до плеч, да к тому же одетый в школьную форму, сомнений у Айзека не осталось.

Он явно ошибся адресом.

- Прошу меня простить, я ищу дом Игараси Кано, - сказал Айзек по-японски и улыбнулся, не в силах отвести взгляда от стоящего перед ним прелестного создания.

Парнишка сначала удивленно приподнял брови, а потом лучезарно улыбнулся мужчине и сказал:

- Проходите.

И, когда Айзек переступил порог, снова обратился к нему, только теперь уже по-английски:

- Располагайтесь, я позову отца.

Айзек застыл как вкопанный.

«Отца?! Этот малец сказал "отца"?! Да что тут происходит?!»

Однако вежливость подростка была столь обескураживающей, что Айзек просто не посмел отказаться от его приглашения. Он прошел в гостиную и, осмотревшись по сторонам, нахмурился, узнавая любимые безделушки Кано, которые тот любил расставлять на видных местах.

Мальчишка указал Айзеку на кресло, а сам легко взбежал по лестнице на второй этаж и скрылся в коридоре, из которого уже через минуту вышел Кано и расплылся в довольной улыбке.

- Кто это был? - вместо приветствия спросил Айзек. – И какого ляда этот милый европейский ангел называет тебя отцом? Что у тебя за извращенные вкусы нарисовались? И почему ты до сих пор не поделился этим сладеньким десертом со мной?!

Кано загадочно улыбнулся и, спустившись вниз, заключил друга в объятия.

- Рад тебя видеть, Иззи, - искренне проговорил он. - Надеюсь, ничего страшного не произошло? Не хочу, чтобы и эта встреча омрачалась печальными событиями.

- Пока меня омрачает только то, что ты скрыл от меня своего любовника, - пробурчал Айзек, обнимая друга в ответ. - Что это за новости, Кано? Где ты его отыскал? Назови мне адрес, я немедленно отправлюсь туда и поищу себе такую же ванильную пироженку. Правда, мои извращения на униформу не распространяются. И как это у вас происходит? Ты играешь роль строгого отца, а он приносит плохую оценку, и ты шлепаешь его? Или он капризничает и отказывается ужинать, требуя сладостей, а ты снисходительно соглашаешься и до краев начиняешь его сладенькую сдобную булочку своим сливочным кремом?

- Боги, Айзек! - воскликнул Кано от души рассмеявшись. - И кто из нас еще фетишист?!

- Конечно ты! - отмахнулся Айзек. - Это ведь у тебя по дому расхаживает облаченный в униформу пацан, от которого за милю веет сексуальностью.

Кано подтолкнул друга к креслу и строго сказал:

- Даже не вздумай заглядываться на Видегреля. Он мне не любовник. Он мой сын. Я нашел его во время землетрясения. И, так как он потерял своих родных, я усыновил его. Теперь я забочусь о мальчишке как о собственном ребенке, так что относись к нему, пожалуйста, с уважением. И уволь его от этих твоих сальных шуточек.

Айзек сел в кресло и с недоверием посмотрел на друга.

- Кано, я думал мы с тобой друзья. - Он разочарованно вздохнул и сложил руки на груди. - Даже больше, я был уверен, что могу считать тебя братом, а ты... ты врешь мне наглым образом, и делаешь при этом такие невинные глаза. Нехорошо.

- Я тебе не вру, - возмутился Кано. - Если хочешь, могу даже документы показать. Я усыновил Видегреля, когда ему было десять, а, спустя несколько лет, усыновил еще одного парня, с которым Видегрель подружился, когда жил в борделе. Сейчас я позову мальчишек, и познакомлю тебя с ним. Так что веди себя прилично.

- Так их двое?! - Удивлению Айзека не было границ. - Кано, да ты с ума сошел! С чего это, вдруг, такая тяга к групповушке? Я, конечно, понимаю, что сам толкнул тебя на путь порока. Но вот так растить, выхаживать и лелеять их, чтобы потом трахать?.. Нет, это уже ни в какие ворота не лезет.

- Ты меня слушаешь вообще? – разозлился Кано и гневно уставился на друга. – Они мои сыновья!

- Сыновья, внуки, правнуки... как ни назови, но это попахивает извращением.

- Айзек!

- А что, Айзек?! – возмутился мужчина, не понимая злости друга. – Ты же сам сказал, что они из борделя. А что делают в борделе? Правильно, трахаются. Раздвигают ноги и подставляют задницы. Или в Японии под словом бордель теперь подразумевают приют для потерявшихся котят?

Кано покачал головой, понимая, что у развратника Иззи просто в голове не укладывается, как можно жить с двумя парня, и не развлекаться с ними. И, сделав другу очередное внушение, позвал сыновей.

Видегрель вышел первым, Акено за ним, и оба с интересом уставились на гостя.

- Видегрель, Акено, знакомьтесь, это Айзек Айзен, мой близкий друг из Соединенных Штатов Америки.

Мальчишки поздоровались с мужчиной и, переглянувшись, поклонились. И чуть ли не в один голос произнесли:

- Добро пожаловать в Токио, Айзен-сан.

Айзек чуть ли в ладоши не захлопал от охватившего его восторга. Мальчишки действительно были великолепны. И так красиво подчеркивали восхитительную внешность друг друга. Один европеец, второй японец. Единственное, что портило второго «сына» Кано, это шрам на щеке. Но этот след со временем станет почти незаметным, и только белая полоска будет напоминать о его существовании. Но мальчишка этого пока не понимал, и потому старательно прятал лицо за длинной челкой. Глупенький.

- У тебя прекрасные «сыновья», Кано. - Ухмыльнулся Айзек, внимательно изучая стройные подтянутые фигуры парней. - Надо и мне подумать о таком потомстве. И, знаешь, я подумаю.

- Подумай, - снисходительно разрешил Кано. – Уверен, «потомство» пойдет тебе на пользу и научит сдержанности. Ну всё, мальчики, пора на учёбу. Йошино уже ждет вас

Парни попрощались и, надев куртки, вышли из дома, а Кано повернулся к Айзеку.

- Мне приятно, что ты оценил их по достоинству, хотя и неверно истолковал мои мотивы по отношению к ним. Я стараюсь воспитывать их в лучших традициях японских семей, но Видегрель строптив, и иногда с ним бывают проблемы. Европейская кровь, что поделаешь. Впрочем, он старается соответствовать моим требованиям.

- А что со вторым мальчишкой? Кто его так? Ты? Или он тебе достался уже таким?

Айзек сыпал вопросы на Кано как манну небесную, вот только друг не был рад такому вниманию.

Его лицо помрачнело, а в глазах мелькнуло такое сожаление, что Айзек поморщился.

- Кано, это ты его по лицу полосонул?

- Нет, это был недовольный клиент в ресторане борделя, где Акено работал официантом, - ответил Кано. – Когда Акено исполнилось восемнадцать, из-за шрама он не пользовался спросом у клиентов. И мой управляющий предложил ему съемки в порнофильме. Видегрель это увидел, и поднял ужасный шум. Мне пришлось забрать Акено из борделя и усыновить. Вот и вся история. Я не собираюсь спать с этими мальчиками. Я собираюсь дать им образование и нормальное будущее.

- Стоп! - Айзек выставил перед собой ладонь, останавливая речь друга.

Официант ресторана в борделе. Официант ресторана в борделе, который по достижению совершеннолетия не пользовался спросом у клиентов. Официант ресторана в борделе, не пользующийся спросом у клиентов, которому предложили съемки в порнофильме.

Мальчик, найденный Кано после землетрясения. Мальчик, найденный Кано после землетрясения и подружившийся с официантом ресторана в борделе, который ввиду своей внешности не нравился клиентам и который снимался в порнофильмах. Мальчик, найденный Кано и подружившийся с непривлекательным для клиентов борделя порноактером, увидевший как этот самый порноактер порноактерит...

- Кано. Мой дорогой брат, Кано. А скажи ка мне вот что: каким образом твой первый сын оказался в месте, где трахают мальчиков? Каким образом человек, управляющий твоими делами, вообще взялся управлять таким местом? И с чего это, вдруг, он переквалифицировался в агента по кастингу? Чем ты, мать твою, занимаешься?

- Я занимаюсь тем, о чем мы с тобой когда-то мечтали, - признался Кано. - Я открыл бордель на территории, которая раньше принадлежала Токей. У меня с ними теперь идет война. Они нападают на меня с оружием, а я на них с деньгами. И, если надо, отрываю им руки и головы. Помогает, знаешь ли, но нападения все равно не прекращаются. Я не говорил тебе об этой ветви своего бизнеса, чтобы не втягивать тебя в опасные игры. Разборки, перестрелки, похищения, все это жуть как раздражает и утомляет. Я собирался пригласить тебя, как только все более или менее уляжется. Но ты сам приехал. Правда, ситуация все еще напряженная, и все же, думаю, я могу провести для тебя экскурсию. Только людей для охраны вызову. Ты, кстати, надолго к нам?

Возмущению Айзека не было предела.

Он смотрел на друга и попросту не мог поверить в то, что Кано не рассказал ему о своем бизнесе.

О бизнесе, который они когда-то вместе планировали. Вместе!

«Это что же получается: когда Кано пять лет назад прилетал в Америку и рассказывал о найденыше, у него уже был этот бордель?!» - думал Айзек с какой-то детской обидой. – «И он, паскудник такой, за столько лет ни словом не обмолвился об этой ветви своего бизнеса? И вот этому человеку я хотел рассказать о колледже? Вот уж нет! Теперь хренушки ему, а не "Колледж Святого Исаака"! Будет, мать его так, сюрприз в будущем».

- Не нужны мне твои экскурсии. Я не какой-то там дерьмовый турист. Если мне понадобится дырка, я и без тебя её найду. И, вообще, мне уже пора. Я в Чехию летел, вот и заскочил к тебе по пути.

- В Чехию? - удивился Кано, прикидывая, каким маршрутом нужно было лететь, чтобы Япония оказалась «по пути». - А что там, в Чехии?

- Да так, ничего особенного, - сказал Айзек равнодушно и поднялся с кресла. - Экскурсия. Не более того.

Несмотря на возражения Айзека, его надутые губы были более чем красноречивы.

- Иззи, ты что, обиделся на меня? – спросил Кано с удивлением. - Говорю же, я не хотел впутывать тебя в опасные дела, поэтому и не рассказывал ничего.

- Какие обиды, Кано? Ну что ты себе уже напридумывал. Я не умею обижаться. Совсем не умею. - Айзек через силу улыбнулся и направился к выходу. - Не провожай. Дорогу я знаю. Мальчиков храни и оберегай. А то мало ли что. Может, не сдержишься, и тогда... ну да ладно, это уже не мое дело. Спасибо за гостеприимство. Приезжай в гости.

Все это Айзек говорил, беспрестанно двигаясь к выходу, и, как только последнее слово было сказано, он переступил порог и, закрыв за собой дверь, быстро направился к дороге, чтобы поймать такси.

Кано поспешил за другом на улицу и остановил его практически у ворот.

- Послушай, - проговорил он, - всё, что я сделал, было из лучших побуждений. Пойми меня. Моих людей отстреливали одного за другим. Я убираю виновных, но желающих отправить меня на тот свет становится всё больше. А тут еще мальчишки оказались под ударом. Я не хотел бояться еще и за тебя.

В глазах Кано было столько сожаления и раскаяния, что Айзек все же сжалился над другом.

- Я понимаю, Кано. - Он крепко сжал руку мужчины. - Я, правда, все понимаю и не обижаюсь. Но, если я не потороплюсь, то опоздаю на самолет. У меня встреча в Чехии. Очень важная встреча, связанная с финансированием. Мы еще увидимся. Так что будь добр, охраняй свою задницу как зеницу ока. И за мальчишками следи. Они первыми попадут под раздачу в случае чего. А, учитывая твой взрывной характер, их милые головы всегда будут находиться под прицелом снайперских винтовок. Теперь у тебя есть семья. И ты должен быть рассудительным. Береги себя.

- И ты тоже, Иззи, - сказал Кано. - Приезжай почаще, и не проездом, а просто так.

Айзек ничего не сказал. Только взмахнул рукой на прощание, как это делали в Японии, и направился в сторону стоянки такси.

Кано проводил его встревоженным взглядом и вернулся в дом в расстроенных чувствах.

Он не любил ссориться с Айзеком, но инфантильный характер друга нередко приводил к таким вот нелепым ситуациям.

Ну, ничего. Пройдет время, мелкие обиды забудутся, и они с Иззи еще обязательно завеются в бордель и развлекутся от души, как это бывало раньше.

***

Приехав в аэропорт, Айзек едва успел купить билет.

Девушка на кассе очень плохо владела английским, и с трудом объяснила ему, как пройти к нужному посадочному терминалу.

Времени до вылета оставалось совсем мало, и пока Айзек завершил все формальности, он практически бежал на самолет, посадка на который уже заканчивалась.

Впихнув в руки молодой японки билет, он побежал к самолету, и, уже через несколько минут, надев наушники, слушал приятную расслабляющую музыку. И все думал о том, как этому неблагодарному засранцу Кано удалось так ловко скрывать от него род своей деятельности.

С такими мыслями и с мечтами о будущем колледже, Айзек уснул. И проснулся только тогда, когда уставшая и какая-то дерганая стюардесса разбудила его, грубо тряхнув за плечо.

Мужчина открыл глаза и посмотрел в иллюминатор.

Город за стеклом небольшого круглого окошка не был похож на Прагу. Слишком яркое для декабря солнце. Слишком много лазурных вод, омывающих берега. И подозрительно много песка, как для центра Европы.

Айзек резко повернулся к стюардессе, которая что-то объясняла помощнику пилота, и, дернув ее за локоть, спросил:

- Прошу меня простить, милочка, но где я?

Девушка смерила Айзека раздраженным взглядом, но, все же нацепив на свою не особо привлекательную мордашку дежурную улыбку, процедила:

- В Египте.

Айзек опешил и вновь посмотрел в окно. А потом медленно повернулся к всё ещё стоящей рядом работнице авиалиний и растерянно спросил:

- Прошу прощения, но не могли бы вы подсказать мне, каким образом я оказался в Египте, если летел в Чехию?

Теперь улыбка девушки стала не только раздраженной, но и злорадной.

- Я не знаю, куда летели вы, - елейно протянула сучка, - но наш самолет летел в Египет. Так что добро пожаловать на родину фараонов и пирамид.

Она вырвала свое худое запястье из пальцев мужчины и быстро удалилась.

Айзек проводил ее хмурым взглядом и, вновь повернувшись к иллюминатору, с усмешкой принялся рассматривать высокое здание аэропорта.

Что ж, до встречи с инвесторами у него оставалось еще много времени. Конечно, он планировал провести его в Японии с Кано, но раз уж так получилось, то какая к чёрту разница, в какой стране встречать Рождество?

«Никакой», - сам себе ответил Айзек и пристегнул ремень, как того требовали правила безопасности. - «Так что наслаждайся, Иззи. Наслаждайся и получай удовольствие».