⚜Садис ▫ Видегрель⚜

***

Джой ушел, но Садис заметил это не сразу.

Он всё смотрел в пол, пытаясь собраться с мыслями и сообразить, к кому ему обратиться, чтобы раздобыть контакты отца Ичиро.

В голову никого, кроме Видегреля, не приходило. Впрочем, ничего удивительного. В последнее время Садис вообще ни о ком другом думать не мог, без конца перебирая в памяти всё, что было связанно с любовником и потерянными отношениями.

Но, сколько бы он ни думал, сколько бы ни терзался муками совести, все равно ничего исправить уже не мог. Да и не хотел исправлять, потому что не мог допустить, чтобы подобная ситуация когда-нибудь повторилась.

«Хватит сомнений!» - призвал себя Садис, выкарабкиваясь из глубокой задумчивости. – «Достаточно размышлений. Если решился – делай! Хватит себя жалеть!»

Он вздохнул и оглянулся по сторонам.

В кабинете никого не было. Джой куда-то умчался, но это было к лучшему. Теперь не придётся объясняться с ним и прогонять, чтобы уберечь от неприятностей.

Садис поднялся и подошел к своему столу, нашел листок и ручку, и, склонившись над столешницей, написал:

«Прости за то, что причинил тебе боль. Прости, что решил, что твои страдания могут что-то изменить или исправить. Я знаю, что моему поступку нет оправдания, но я и не оправдываюсь. Я лишь прошу, чтобы ты постарался забыть эту боль, и двигался дальше, не оглядываясь на прошлое. В тебе моя жизнь, мое сердце, моя душа... и я сделаю всё возможное, чтобы искупить перед тобой вину. У меня ничего нет, кроме моей жалкой жизни, и я с радостью отдам её за твое спокойствие и благополучие».

Поставив точку, Садис сложил исписанный ровным почерком листок бумаги и оставил его на столе без подписи и без адресата.

Директор поймет, кому его отдать. Он достаточно проницателен для этого.

Прижав письмо и заявление об увольнении подставкой для ручек, Садис достал из шкафа верхнюю одежду, и, продолжая мысленно дописывать строки в письме и договаривать так и не сказанные слова, направился к проходной.

Душу мужчины разъедала боль, а в голове роились тысячи жалящих мыслей.

«Не обязательно искать отца Ичиро», - думал Садис, на ходу застегивая пальто и в спешке спускаясь с крыльца. - «Достаточно встретиться с господином Игараси и рассказать ему, что я сделал с его сыном и сыном его союзника. И пусть он сам решает, как со мной поступить. Уже неважно, что он предпримет... ничто уже не имеет значения. Монстр вырвался наружу, и его нужно уничтожить любой ценой».

На улице падал снег, но Садис видел лишь размытый пейзаж и нечеткие очертания проходной. Перед глазами почему-то всё расплывалось, и мужчина не сразу понял, что это слёзы.

Вот только откуда они взялись? В последний раз он плакал, когда думал, что Джой сошел с ума. И вот теперь...

«Нет, нет, это просто ветер», - отмахнулся Садис. – «Нет причин для слёз, ведь я всё делаю правильно. Возможно, я впервые в жизни принял верное решение. Здесь нет места для сожалений или грусти».

Смахнув с глаз влажную пелену, Садис вошел на проходную, и тут же остановился, так как охранник наставил на него автомат и приказал стоять.

- Какого чёрта? – спросил мужчина. – Я что, по-вашему, заключенный? Уйдите с дороги!

- Садис, куда вы идёте? – послышался за спиной голос директора Айзена. – Я шел к вам, чтобы поговорить о вашем увольнении. Что случилось? Почему вы, вдруг, решили бросить работу посреди учебного года? Вы недовольны своей заработной платой, так я подниму вам ставку! Или у вас не хватает времени на личную жизнь? В таком случае, мы можем обсудить дополнительные выходные.

- Не нужно ничего делать, господин Айзен, - сказал Садис. – Я уже всё решил. Простите, что не смогу отработать положенные две недели. Но, думаю, вы легко найдете мне замену.

- Вы ошибаетесь, Садис, - сказал Айзек, приблизившись к учителю и схватив его за локоть. – Вы незаменимы. Останьтесь. Что бы у вас ни случилось, я помогу вам решить ваши проблемы.

- Вы не сможете этого сделать, - ответил Садис. – А вот господин Игараси разберется с ними в два счёта. Впрочем, если хотите, можете приказать своему охраннику расстрелять меня. Думаю, это тоже станет неплохим решением.

С этими словами Садис высвободил свой локоть из хватки директора и, игнорируя направленный на него автомат, вышел с проходной на улицу и направился к стоянке машин.

***

От колледжа до дома Видегреля, где временно жил господин Игараси, было около часа быстрой езды.

Но Садис вел машину медленно, с положенной скоростью, чтобы из-за расстроенных чувств не стать причиной аварии или чьей-то смерти.

Перед глазами у него то темнело, то прояснялось. Телефон в кармане пальто отчаянно вибрировал, но мужчина не собирался больше отвечать на звонки. Он добровольно ехал на собственную казнь, и ему было о чём подумать перед смертью.

Пока он ехал, снегопад стал сильнее. Крупные хлопья налипали на лобовое стекло и ухудшали видимость. Но Садис благополучно миновал оживленные улицы города и заехал в пригород, где по большей части располагались частные дома.

Дом Видегреля находился в конце улицы за поворотом. До встречи с господином Игараси оставалось всего каких-то пять минут. Садис ещё немного сбавил скорость, так как в этой части города можно было ехать не более тридцати миль в час. И, как ни странно, это решение спасло ему жизнь.

Едва свернув за угол, мужчина увидел, как прямиком на него с огромной скоростью несется какой-то автомобиль. К счастью, ему удалось вывернуть руль так, чтобы машины столкнулись не в лоб, а боками. Но на скользкой дороге подобный маневр все равно мог закончиться плачевно.

Обе машины несколько раз развернулись, выписывая на дороге круги и спирали, и вылетели на обочину. Садис отделался лёгким испугом, а вот водитель влетевшего в него автомобиля пострадал. Садис видел, как сидящий за рулём человек ударился головой об руль, и тут же был откинут назад подушкой безопасности.

Несколько мгновений он сидел неподвижно, а потом повернул голову, и у Садиса всё внутри оборвалось.

Этим водителем был Видегрель.

Он посмотрел на Садиса затуманенным взором, а потом его глаза закатились, а тело завалилось на дверцу машины.

- Проклятье! – ругался Садис, отчаянно дёргая заклинившую дверцу, пока та не открылась, а потом, с трудом справившись с защелкой ремня безопасности, выскочил из машины и бросился к Видегрелю.

Дверца другого автомобиля открылась легко, и Садис вытащил бесчувственного Видегреля из салона, после чего осел с ним в снег и стал несильно, но ритмично хлопать мужчину по бледным щекам.

- Видегрель, очнись... очнись, прошу тебя... что же ты наделал?

Садис склонился над любовником и, крепко обхватив его руками, прижал к себе, не представляя, что теперь делать.

Наверное, нужно было позвонить в скорую или господину Игараси, но его словно перемкнуло. В голове творился полный хаос, а из глаз на запотевшие линзы очков капали слёзы.

- Очнись... - продолжал просить мужчина, глотая колючие комки, подкатывающие к горлу. – Прошу, очнись... прошу...

***

Видегрель никогда не задумывался над тем, что ему нужно для счастья. Наверное, в первую очередь, надо было просто быть. И чтобы был Садис. Чтобы любовник, как и раньше, прижимал его к себе, нашептывая всякие нежные глупости. Чтобы делился своим теплом. Чтобы дарил свою любовь. Пусть жесткую, но искреннюю. Настоящую. Без фальши и наигранности.

Быть рядом. Чувствовать запах, тепло, шепот...

Все это есть сейчас. Тогда почему же так ноет в груди? Почему так не хочется открывать глаза? Почему так страшно?

Щека Видегреля нервно дернулась, веки сами собой приподнялись, и в тот же миг душу мужчины опалила ярость.

- Не смей, - прошипел Видегрель.

И пожалел, что открыл рот. Потому что, как только слова слетели с губ, обнимающие его руки разжались.

- Не смей! - громко выкрикнул он и вцепился пальцами в пальто Садиса. - Слышишь? Не смей бросать меня!

- Видегрель, ты... в порядке? – спросил Садис, не решаясь даже пошевелиться под пристальным взглядом злых глаз. – У тебя что-то случилось? Куда ты так спешил?

- Тебя остановить, дурья твоя голова! - все еще не зная, злиться ему или нет, прорычал Видегрель.

А потом сам для себя решил, что лучше злиться, чем бояться, и с новой силой напустился на Садиса:

- Да как тебе вообще в голову пришло идти к моему отцу?! Разве твоя смерть что-то изменит? Разве хоть кому-то станет от этого легче или лучше? Ты обо мне подумал вообще? А о Джое? Ты вот так просто решил нас бросить?

- Это было непросто, - ответил Садис, чувствуя, как его начинает колотить от нервной дрожи, - но у меня не осталось другого выбора. Я должен покончить с этим. Думаешь, я смогу простить себя за то, что сделал с тобой? Думаешь, я смогу жить с осознанием того, что чуть не убил тебя?

- А ты думаешь, я смогу жить, если буду знать, что по моей вине погиб человек, которого я люблю?! - искренне возмутился Видегрель и подался вперед, крепко обнимая Садиса. - Не надо, Садис. Прошу тебя. Не делай этого. Останься со мной. Останься. Я ведь так сильно тебя люблю.

- Я не могу... - выдавил из себя мужчина, чувствуя, как горло сжимается от болезненного спазма, а к глазам снова подступают слёзы. - ... не могу позволить, чтобы это повторилось... отпусти меня...

- Нет, - выдохнул Видегрель, прижимаясь к Садису сильнее, - и не проси. Ты мне должен. Ты... обещал, что всегда будешь рядом. И я никуда тебя не отпущу.

Садис прикрыл глаза и опустил голову, не зная, что предпринять и как оградить Видегреля от своей жестокой, тёмной натуры, скрывающейся за оболочкой хладнокровия и внешнего спокойствия.

Ему отчаянно хотелось оттолкнуть любовника и просто уйти, пока в душе ещё тлели угольки решимости. Но в объятиях Видегреля было так уютно и тепло, что сковавший сердце лёд тут же дал трещины и начал таять, высвобождая пламя безграничной, всепоглощающей любви.

- Тебе следовало бы гнать меня от себя, - прошептал Садис, сомкнув руки за спиной Видегреля, и пряча лицо в его волосах, рассыпавшихся по плечам. - Я монстр. Убийца. Я так виноват перед тобой. Я не знаю, что мне сделать, чтобы загладить эту вину. Не знаю, что сделать, чтобы подобного больше не повторилось. Я не знаю, что ещё можно сделать, чтобы уберечь тебя от себя. Прости меня за это. Прости.

- Я тоже не знаю, - признался Видегрель, немного отстраняясь от любовника и заглядывая ему в глаза. - Я тоже не знаю. Но мы можем узнать это вместе.

Видегрель разжал объятия и поднялся. Но Садис не сдвинулся с места.

- Идем, - позвал Видегрель и протянул мужчине руку. - Твоя смерть ничего не решит. А вместе мы справимся. И с монстром, и с убийцей, и с демоном. Вместе у нас это получится. В конце концов, у нас просто нет выбора.

Садис не знал, что сказать. Внутренняя дрожь стала сильнее, и мужчина не был уверен, что сможет устоять на ногах. Но Видегрель смотрел на него настойчивым, испытывающим взглядом, продолжая протягивать ему руку, и Садис не смог отказаться от этого заманчивого предложения.

Он осторожно взял любовника за руку и, прежде чем подняться, прижался к ней губами, целуя теплую, нежную кожу.

Потом они с Видегрелем сели в уцелевшую машину, и Садис, вцепившись в руль как в спасательный круг, спросил:

- Куда ты хочешь поехать?

- В ближайшую гостиницу, - проговорил Видегрель, опускаясь на пассажирское сидение рядом с Садисом и закрывая руками лицо, чтобы скрыть от любовника проступившие на глазах слезы облегчения. – Поехали скорее. Не хочу, чтобы отец застукал нас тут в таком виде. Уверен, ему уже донесли о странной аварии на подъезде к дому.

Садис не стал медлить и тронул машину с места. И, пока они с Видегрелем ехали в сторону города, повисшую в салоне тишину разбавлял лишь электронный голос навигатора, подсказывающий путь к ближайшему отелю.

Садис чувствовал, как его внутренности сжимаются от страха и робкой надежды на то, что всё еще может наладиться. Видегрель, кажется, готов был простить его. Вот только, сможет ли он сам простить себя?

На этот вопрос никто не мог дать ответа. Возможно, время излечит раны, залатает разорванные души, склеит осколки разбитых сердец. Но глубоко внутри всё равно останется горький осадок разочарования, который, однажды, может стать убийственной отравой даже для самых крепких чувств.

Впрочем, Садис решил, что постарается сделать всё возможное, чтобы этого не произошло.

Припарковав машину на стоянке и зарегистрировавшись в отеле, мужчины поднялись в номер и закрылись, повесив на дверь табличку: «Не беспокоить».

Но, оказавшись наедине с Видегрелем в замкнутом пространстве, Садис снова растерялся, не зная, что сделать и что сказать... какие слова подобрать, чтобы выразить чувства, которые бушевали в его душе неистовым ураганом. А потому мужчина молча прошел в комнату и, опустившись на широкую кровать, спрятал лицо в ладонях.

В тишине гостиничного номера Видегрель отчетливо слышал гулкие удары собственного сердца. Молчание затянулось, но впервые мужчина чувствовал, что слова не так уж и нужны, потому что любая неосторожная фраза могла всё испортить.

Их с Садисом отношения висели на волоске. Израненные хрупкие души тянулись друг к другу, но страхи прошлого и настоящего крушили их попытки соприкоснуться. И с этим надо было что-то делать.

Видегрель медленно подошел к Садису и присел рядом с ним на корточки. Положил ладони на его колени и плавно провел руками вверх по бедрам любовника, привлекая к себе внимание.

- Садис, - тихо позвал Видегрель, - посмотри на меня. Я должен тебе кое-что сказать, и хочу быть уверен в том, что ты меня слышишь.

Садис задержал дыхание, чувствуя, как кожа от прикосновений Видегреля начинает покалывать, и медленно отнял руки от лица.

- Я слышу тебя, - проговорил мужчина, вглядываясь в лицо любовника, такое серьезное и, одновременно, одухотворенное, как будто нарисованное на полотне рукой искусного мастера. – Что ты хочешь сказать?

Видегрель смотрел в глаза Садиса и чувствовал, что тонет в их глубинах. Там было темно, но там не было страшно. Там не было льда. В глазах Садиса горело пламя. Живое, трепетное, нежное... Даже льва можно приручить, и тогда он становится милым котенком. Мурлычет, играет, дарит тепло и ласку. Так почему же нельзя проделать то же самое с прячущимся в глубинах души Садиса монстром? Кем, по сути, являются Демоны? Всего лишь Ангелы со сломанными крыльями и исполосованными шрамами сердцами. Ангелу в душе Садиса крылья сломали слишком рано. Его сердце ещё не успело окрепнуть, а уже было разорвано на куски. И, заглядывая в глаза любовника, Видегрель, вдруг, понял, что не боится той сущности, которая вырвалась из Садиса ночью накануне Рождества. Не боится. И готов принять ее такой, какая она есть. С клыками, когтями и грозным рычанием.

- Я люблю тебя, - сказал Видегрель и, протянув руку к лицу мужчины, коснулся его колючей щеки ладонью. - Люблю, и не хочу потерять. Не оставляй меня. Я тоже не безгрешен. Но я хочу, чтобы мы попытались всё исправить. Мы ещё можем это сделать. Мы всё ещё можем любить друг друга такими, какие мы есть. С грехами. С пороками. С монстрами в сердцах и демонами в душах.

- В тебе нет никаких демонов, - проговорил Садис, глядя в глаза любовника, в которых горел странный огонь.

Несмотря на всё, что случилось между ними, пламя их любви продолжало разгораться. Неугасимый огонь их сердец бушевал с новой силой, заставляя мужчин тянуться друг к другу, чтобы, наконец, воссоединиться после долгой разлуки. И пусть с момента их последней встречи прошло всего две недели, обоим это время показалось вечностью, полной сожалений и душевных страданий.

И Садис не стал противиться своему порыву. Он потянулся левой рукой к лицу Видегреля, нежно лаская пальцами его скулу и соблазнительные, манящие губы. А правой – едва уловимо коснулся его шеи, забираясь пальцами под ворот свитера и немного оголяя плечо, к которому отчаянно захотелось припасть губами.

- Прости меня за всё, - снова попросил Садис, зарываясь пальцами в распущенные волосы любовника и осторожно лаская его затылок. – Я так сожалею. И я так сильно... так бесконечно тосковал по тебе, что сейчас, кажется, могу умереть от счастья.

Руки Садиса были холодны, словно принадлежали не человеку, а ледяной статуе. И только в глазах, в этих бездонных, так много всего скрывающих глазах, горело пламя, заставляющее Видегреля плавиться подобно воску.

Пальцы Садиса скользили по шее мужчины, лаская кожу, и Видегрель подался навстречу этим нежным прикосновениям.

- Не надо умирать, - на миг прикрыв глаза, проговорил Видегрель.

Несмотря на всё, что случилось, несмотря на боль и страх, в которые Садис окунул его с головой, Видегрель продолжал любить этого человека, и был готов встретиться лицом к лицу с демоном, которого мужчина так долго прятал в своей душе. Готов был заглянуть в его глаза и сказать ему, что любит его, и что больше нет смысла прятаться. Что больше не надо скрываться, потому что он примет его и никогда не отпустит.

- Лучше поцелуй меня. Лучше люби.

- Иди ко мне, - проговорил Садис одними губами и, сжав плечи Видегреля ладонями, помог ему подняться.

А потом усадил его к себе на колени и, обхватив одной рукой его поясницу, другой провел вверх по позвоночнику.

Видегрель схватил губами недостающий воздух и инстинктивно выгнул напряженную спину, пытаясь уйти от прикосновений. Но потом постарался расслабиться и обнял любовника, прижимаясь к нему всем телом и пытаясь сдержать внутреннюю дрожь.

- Спина всё ещё болит? – спросил Садис, мысленно ругая себя за то, что не подумал о ранах, оставленных на коже Видегреля, и чуть снова не причинил ему боль.

- Немного, - не стал лгать Видегрель, чтобы не заставлять Садиса чувствовать ещё большую вину. - Не думай об этом. Забудь. Это уже в прошлом, которое никогда не повторится. Сейчас мы строим своё будущее, и я не хочу портить момент сожалениями. Так что забудь об этом и просто люби меня.

- Прости, я, наверное, никогда не смогу об этом забыть, - проговорил Садис, теперь действуя осторожнее, чтобы ненароком не задеть травмированные места на теле любовника. – Но я обещаю тебе, что впредь буду держать себя в руках, что бы ни произошло. Я больше никогда не подниму на тебя руку.

Он склонился к плечу Видегреля и снова оттянул ворот его свитера, чтобы оставить на белой коже поцелуй. А после стал медленно подниматься губами вверх по изящной шее, целуя и иногда слегка прикусывая её, чтобы услышать тихие вздохи и стоны разгорающейся страсти.

Поцелуи Садиса оставляли на коже горячие следы, тепло от которых волнами растекалось по всему телу Видегреля, делая его безвольным и податливым.

Но лишь поцелуев Видегрелю было недостаточно. Он хотел большего. Хотел вновь окунуться в жидкий огонь, подарить который был способен лишь Садис. И эта жажда испепеляла сердце Видегреля.

- Люблю тебя, - всем телом прижимаясь к любовнику, прошептал Видегрель и запустил руки под рубашку мужчины. - Такого, какой ты есть. Со всеми твоими демонами. Со всей той тьмой, что прячется внутри тебя. Люблю всего без остатка. Поэтому... не бойся. Ничего не бойся и будь самим собой. Я приму тебя любого.

- Ты даже не представляешь, о чём просишь меня... - отозвался Садис глухо, стаскивая с Видегреля тонкий свитер, под которым больше ничего не было. - Никто не любит жестокости ни в жизни, ни в постели. Мне это ясно дали понять, и неоднократно. И тебе это тоже не нужно. Я научился подавлять свою тёмную сущность, так что она больше не навредит тебе. Я обещаю, что буду держать себя в руках.

- Садис, - Видегрель отстранился от любовника и, обхватив его лицо ладонями, заглянул мужчине в глаза. - Мы больше не должны ничего скрывать друг от друга. Из-за тайн и недомолвок я чуть было не потерял тебя. Я не хочу больше рисковать. Просто будь собой. Ты не жестокий. Быть может, тебе и вдалбливали с детства, что ты монстр или чудовище, но это не так. А сорваться может любой. И ошибки совершает каждый. Хватит бояться. Хватит прятаться и скрываться. Если мы вместе, то мы вместе со всеми своими грехами.

- Спасибо, - сказал Садис и обнял Видегреля, но тут же отдернул руку от его кожи, ощутив шероховатые неровности запёкшихся ран.

«Почему его спина в таком состоянии?» - подумал мужчина, чувствуя, как кровь бешеной пульсацией приливает к его лицу, а в горле растёт колючий ком. – «Раны уже должны были затянуться!»

Он посмотрел на Видегреля полным недоумения взглядом, но не смог произнести ни звука, так как слова застряли в горле и не желали проталкиваться наружу.

Видегрелю было достаточно взгляда Садиса, чтобы понять, о чем он думает.

- У меня не было возможности как следует следить за ними, - виновато проговорил он и обнял любовника, касаясь губами его скулы. - Мои руки недостаточно длинные, а сам я недостаточно гибок. Но все не так плохо, как может показаться. Не обращай на них внимания.

- Легко сказать, - выдохнул Садис, не зная, куда деть руки и что теперь делать.

Но Видегрелю надоело ждать, пока мужчина примирится со своей совестью, и он начал нетерпеливо расстегивать рубашку любовника, чтобы поскорее прильнуть к его крепкому, сильному телу.

- Не усложняй, - томно шепнул Видегрель, прихватывая губами мочку уха Садиса и хватаясь пальцами за пряжку его ремня. - Я хочу тебя прямо сейчас. И, если ты всё ещё любишь меня, тогда прекрати сомневаться, и возьми меня так, как тебе того хочется. Откройся мне. Я хочу увидеть... настоящего тебя.

Садис горько усмехнулся. Его настоящего видели немногие, но никто из них, если не считать Анхелику, больше не желал иметь с ним ничего общего.

Но Видегрель был настойчивым. Его ладони, блуждая по телу Садиса, разжигали внутри мужчины яростное пламя желания. А проникновенные речи были исполнены обещания принять всё, что мужчина пожелает дать, даже если снова придётся пройти через немыслимые страдания.

- Ты на самом деле этого хочешь? - на всякий случай переспросил Садис, перехватывая руки любовника и вглядываясь в его лицо. - Ты понимаешь, что я могу причинить тебе боль, заставить кричать или задыхаться от удушья? Когда я срываюсь, я уже не могу себя контролировать. В таком состоянии я не умею доставлять удовольствия. Я по-настоящему превращаюсь в чудовище без всяких метафор.

- Думаю, - Видегрель соблазнительно улыбнулся и, склонившись к уху Садиса, на мгновение сжал его мочку зубами, - я смогу приручить это чудовище. Так что хватит разговоров. Я больше не желаю ждать.

И в подтверждение своих слов, Видегрель толкнул Садиса на кровать и, склонившись над ним, жадно поцеловал, одновременно вытаскивая ремень любовника из шлеек. После чего выпрямился и, не сводя с мужчины томного, полного решимости и желания взгляда, протянул ремень Садису со словами:

- Что бы ты ни думал, я уже принял тебя. Уже давно принял и не боюсь. Поэтому... ты волен делать со мной всё, что захочешь. Всё, что захочешь, Садис.

Садис с недоумением принял из рук Видегреля ремень и уставился на него как на Святой Грааль.

Этот поступок давал мужчине надежду на то, что его больше не оттолкнут и что от него больше не откажутся, даже если он позволит себе немного жестокости в постели.

И, чтобы показать Видегрелю, как для него важен этот жест, Садис привлёк его к себе и поцеловал, отбрасывая все сомнения.

Любовь Видегреля была подобна сладкому парализующему яду. Его тело было для Садиса лакомым кусочком, которым невозможно насытиться. А чувственные поцелуи послужили лучшей наградой за раскаяние.

Но эта нежность длилась не долго.

Тело Садиса было охвачено огнем. Оно пылало от желания вкусить Видегреля. И где-то в центре этого убийственного пламени пробуждалась темная сущность, алчущая не только удовольствия, но и страданий.

По привычке Садис попытался загнать её поглубже и отложил ремень в сторону, чтобы не соблазняться. Но внутренний демон, почуяв добровольную жертвенность Видегреля, смёл выстраиваемые Садисом преграды, и вырвался наружу.

Мужчина отстранил от себя любовника и сбросил его на кровать, после чего перевернул на живот и снова застыл, разглядывая верхнюю часть его спины, на которой отчётливо были видны следы их прошлой неудачной встречи.

Но теперь Садис не стал отступать, а, склонившись над Видегрелем, мягко прикоснулся губами к самой большой из ран, словно извиняясь за причинённую боль.

- Теперь наш мир неразделим, - сказал он, по-прежнему касаясь кожи любовника губами. – Мы с тобой или вместе на небеса, или вместе в бездну. Только вдвоем, потому что без тебя даже в Раю завянут все цветы и никогда не встанет солнце, а в Аду погаснет огонь. Без тебя меня ждёт лишь пустота, которая была до начала времён. Не отталкивай меня, Видегрель. Не уверен, что я смогу это пережить.

- Никогда... - жарко прошептал Видегрель и прогнулся в пояснице, задевая ягодицами пах Садиса, словно приглашая его к более решительным действиям. - Никогда не оттолкну. Даже не надейся на это.

Садис усмехнулся и, запечатлев на спине любовника еще один поцелуй, стащил с него штаны.

Теперь Видегрель лежал перед ним полностью обнаженный, идеальный во всем, кроме изувеченной кожи. Но даже это не портило его. Он по-прежнему был похож на шедевр, созданный самой природой. Прекрасный статный бог, поруганный человеком, но от того не ставший менее привлекательным.

Садис немного полюбовался идеальными формами его тела, и начал в нетерпении снимать с себя одежду.

- У нас нет смазки, - проговорил мужчина хрипло, нависая над Видегрелем и вжимаясь возбужденным естеством в ложбинку между его ягодиц. - Что будем делать?

- Не важно, - отмахнулся Видегрель, содрогаясь от предвкушения. - Хочу тебя, Садис. Не заставляй меня ждать.

Видегрель знал, что будет больно. Знал, что боль ослепит его. Но так же он знал, что за болью последует блаженство, в котором исчезнет Мир. Блаженство, которое станет для него самой Жизнью. И это блаженство сможет дать ему только Садис.

- Приподнимись немного, - проговорил Садис, запуская руки под Видегреля и заставляя его встать на четвереньки, после чего раздвинул его ягодицы и стал настойчиво проникать в него, с силой впившись пальцами в напрягшиеся бедра любовника.

Видегрель болезненно застонал, но тут же прикусил кулак, и постарался расслабиться, впуская Садиса глубже.

Это проникновение было болезненным для обоих, но овладевшая ими похоть вскоре затмила собой все другие чувства.

Садис толкался в Видегреля ритмично и безжалостно, иногда царапая его ягодицы ногтями, иногда наваливаясь на него всем телом и вжимая его в матрас.

Садис старался не обращать внимания на пошлые стоны и болезненные вскрики любовника, но они врывались в сознание, взвинчивая его до предела.

«Мало!» - думал он, вторгаясь в нежную плоть, которая плотно обхватывала его налившийся соками член. – «Как же мало просто вот так брать его!»

Садис хотел большего. Он хотел знать, что Видегрель не покривил душой, когда предлагал ему открыться. Он хотел убедиться, что любовник ему не соврал, когда сказал, что примет его любого.

На мгновение остановившись, Садис наклонился за ремнем, и крепко сжал его в кулаке. Пробежал взглядом по черной коже, в нетерпении облизывая губы, а потом резко ударил Видегреля по пояснице, заставляя выгнуться и сильнее насадиться на член.

На молочной коже тут же проступил ярко-алый след от удара. Садис посмотрел на него широко-распахнутыми глазами и, протянув руку, провёл по покраснению дрожащими пальцами.

Когда жесткая кожа ремня коснулась поясницы Видегреля жгучим поцелуем, мужчина подался назад и, вместе с пронзившей тело болью, перед его глазами засверкали белые круги удовольствия.

Дыхание на миг застряло в горле. Слезы опалили глаза. И Видегрель задрожал всем телом, не понимая, что именно чувствует.

Ошеломительная смесь ощущений взорвала его сознание. Впилась в душу острыми шипами, истекающими сладким дурманящим ядом. И он чуть отстранился от Садиса, чтобы в тот же миг податься назад, еще сильнее насаживаясь на него.

- Повтори... - с губ Видегреля сорвался надрывный шёпот, и он закусил губу, сильно сжимаясь на члене любовника. - Повтори это, Садис. Повтори.

Тихая просьба полным мольбы голосом вонзилась в сознание Садиса раскалённой иглой, и он крепче сжал ремень в руке. Но, прежде чем сделать очередной удар, задержал дыхание.

Видегрель не собирался сбегать. Он напрягся и мелко дрожал, сминая пальцами покрывало, но не скулил, умоляя отпустить его, а наоборот, нетерпеливо ерзал на кровати, покачивая бедрами, словно выпрашивая продолжения.

И Садис больше не стал медлить. Замахнувшись, он опустил ремень чуть ниже того места, куда пришелся первый удар, одновременно толкаясь в любовника, из горла которого вырвался гортанный стон.

- Ещё, Садис... - просипел Видегрель, выпячивая ягодицы вверх и комкая под собой одеяло. - Сильнее...

Мужчина выполнил и эту просьбу, чувствуя отчаянный грохот собственного сердца и невероятно сильное возбуждение, которого жаркими волнами прокатывалось по его телу. И, когда Видегрель распластался на кровати, выстанывая его имя, Садис окончательно утратил над собой контроль.

Усевшись на бедра любовника, он снова стал ритмично вторгаться в него, сопровождая каждое свое движение новым ударом, и делал так до тех пор, пока стоны Видегреля не сменились истеричными вскриками.

Тогда Садис перевернул любовника на спину и, стянув его руки ремнем, пристегнул их к спинке кровати.

Видегреля била крупная дрожь. Его лицо сильно раскраснелось, губы были истерзаны в кровь, а на глазах выступили слёзы. Но, несмотря на несчастный, потрепанный вид, его член торчал колом и блестел от смазки.

Он всё ещё был возбужден, и смотрел на Садиса затуманенным взглядом, покорно ожидая продолжения.

- Чего бы ты сейчас хотел? - спросил Садис хрипло, устроившись между ног любовника и касаясь головки его члена кончиком пальца, размазывая смазку и подразнивая. - Мы можем закончить всё быстро, а можем продолжить до самого утра. Сегодня ты был честен со мной, и теперь я хочу сделать что-нибудь для тебя. Ответь... что мне сделать, чтобы ты был счастлив?

- До утра, до завтра, до следующего месяца, – задыхаясь, проговорил Видегрель и обхватил бедра Садиса ногами, - люби меня. Не оставляй меня. Не смотри ни на кого, кроме меня. И тогда я буду счастлив.

- Я люблю тебя, - сказал Садис, ни на миг не покривив душой, и, склонившись над Видегрелем, резко вторгся в него, сжимая его член у основания, чтобы не позволить излиться раньше времени.

Впереди у них была долгая ночь, исполненная болезненной страсти и мучительной разрядки. Теперь между ними не осталось секретов и тайн. Теперь они по-настоящему принадлежали друг другу. И, какие бы испытания ни ждали их в будущем, Садис верил, что они всё преодолеют и пройдут свой непростой жизненный путь рука об руку, поддерживая и направляя друг друга, как и должно любящим сердцам.