⚜Кайлер ▫ Миллес ▫ Рика⚜

1

Нью-Йорк

1 ноября 2016 года

***

О чем мечтать, когда сердце превратилось в холодный камень? Где взять силы, чтобы выжить, если больше нет цели, которая вела бы вперед как путеводная звезда? Как найти свой собственный путь среди миллиарда запутанных жизненных дорог?

Все эти вопросы актуальны для большинства умудренных опытом людей, но когда подобные мысли приходят в голову восемнадцатилетнего подростка, это ли не странно?

- Как мне выбраться из этого дерьма?

Кайлер несильно пнул пустую жестяную банку из-под пепси-колы и посмотрел вверх.

Над ним развернулось чернильно-черное полотно ночного неба, на котором подобно бриллиантам светили яркие звезды.

- Как далеко, - прошептал он, вытянув руку вверх, - не дотянуться.

Вот так и в жизни: в мире полно богатств и удовольствий, но все это так же далеко от него, как и звезды.

- Чувак, с тебя можно картину писать! – заржал вывалившийся из клуба уже изрядно пьяный Бен.

Кайлер обреченно закатил глаза, досадуя на то, что парень прервал его философские размышления, и опустил руку.

- Надрался уже? - спросил он у своего соседа и единственного близкого друга. - Это клуб для малолеток. Где ты бухло взял?

- С собой принес. Я и тебе предлагал, забыл уже?

Бен подошел ближе и обнял парня за плечи, так же задирая голову вверх и с вдохновенной рожей глядя на звезды.

- Да, что-то такое припоминаю, - усмехнулся Кайлер. - А еще есть?

- Всё в клубе. Пацаны припрятали от охраны. Пойдем? Это твой День Рождения, чувак, а ты тут мерзнешь. Хули ты выполз на мороз?

- Там слишком шумно, - проговорил парень, - захотелось немного тишины.

- Ох, ты ж, мать твою, какая краля! – вдруг выкрикнул Бен, краем глаза заметив на входе в клуб симпатичную девчонку с густыми темными волосами до лопаток.

Она была одета во все розовое, и выглядела как аппетитная зефирка. Неудивительно, что Бен не мог отвести от нее похотливый, сальный взгляд.

- Слишком много розового, - буркнул Кайлер. - К тому же, она явно высматривает кого-то. Не лезь к ней.

- Тоже мне, защитник девичьей чести, - вновь заржал Бен.

- Тебя когда-нибудь посадят, придурок! - зашипел парень на ухо другу и, схватив его за локоть, потащил в клуб подальше от неприятностей. - Не цепляйся к ней.

- А я бы отжег с ней, - проходя мимо девчонки, довольно громко бросил Бен.

Девушка окинула его подозрительным взглядом и демонстративно отвернулась, при этом смешно сморщив нос.

Когда они с Беном уже входили в клуб, Кайлер, вдруг, обернулся. Его привлек испуганный возглас девчонки, которая резво ринулась вниз по ступеням и уже через несколько секунд заключила в объятия невысокого мальчишку в черном пальто и смешной шапке с ушами, на которой была вышита морда анимешного кота.

Мальчишка ревел, размазывая рукавом слезы по всему лицу, и дрожал, пытаясь объяснить что-то срывающимся голосом. Но, по-видимому, плакал он так долго, что уже начал захлебываться и икать, отчего его речь стала совсем неразборчивой.

Девушка пыталась успокоить его, как могла, но у нее ничего не получалось. Казалось, мальчишка не желал успокаиваться, таким образом лелея свою боль. В объятиях подруги он совсем расклеился, и теперь рыдал навзрыд, заставляя её нервно переминаться с ноги на ногу.

- Миллес, ну не плачь... - взмолилсь она. - Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Тебя кто-то обидел? Снова хулиганы прицепились?

Мальчишка отчаянно замотал головой и спрятал лицо в ладонях, начиная самозабвенно всхлипывать. А девчонка беспомощно оглянулась по сторонам, как будто искала поддержку.

- Кайлер, с хера ли ты застыл?! – спросил Бен, толкая парня в плечо. - Ты, кажется, хотел выпить.

- Иди внутрь, я сейчас вернусь, - бросил Кайлер отстраненно и стремительным шагом направился к этой колоритной парочке.

- Не реви на морозе, а то глаза простудишь и ослепнешь, - проговорил он, отрывая зареванного мальчишку от подруги. – К тому же подумай о девочке, она из-за тебя тут мерзнет. Идемте в клуб.

С этими словами Кайлер, не слушая слабых возражений мальчишки, потащил его ко входу, с удивлением отмечая, какой он легкий, словно пушинка.

Впихнув охраннику деньги, Кайлер завел мальчишку в жаркое помещение и без спроса стащил с его головы шапку. Мальчишка оказался симпатичным и до невозможности милым. На вид ему было лет восемнадцать. Его лицо имело мягкие, почти девичьи черты. Выразительные темные глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами, покраснели от слез. А аккуратный маленький нос сильно припух, так как мальчишка беспрестанно вытирал его рукавом своего пальто.

И все же Кайлер не мог им налюбоваться, потому что, несмотря на весь свой измученный, заплаканный вид, мальчишка был похож на ангела, каких рисуют на фресках в храмах.

Вот только те ангелы сияли улыбками, а этот дрожал как осиновый лист и задыхался от душивших его рыданий.

- Чего ты плачешь, глупый? - спросил Кайлер едва слышно и, в порыве какой-то невыносимой нежности, погладил парня по белым как снег немного вьющимся волосам. - Кто тебя обидел? Хочешь, я его накажу?

Из-за застилавших глаза слёз, лицо незнакомца казалось расплывчатым, но участие, звучавшее в голосе парня, тронуло Миллеса и вместе с тем заставило его почувствовать себя совсем жалким.

В помещении, куда незнакомец затащил Миллеса, было шумно и темно. Он заозирался по сторонам в поисках Этид, но не увидел подруги рядом, и от этого к его горлу подступил страх. А незнакомец все задавал и задавал вопросы, заставляя Миллеса чувствовать себя загнанным в угол и нервничать еще сильнее.

Мальчишка смотрел на Кайлера со смесью испуга, недоумения и тяжелой печали. И парень подумал:

«Да что же у него случилось, что он так расстроился?»

- Миллес, - вбежавшая следом девчонка обняла друга со спины и положила подбородок ему на плечо, - тебе лучше?

- Будет лучше, если напоить его чаем, - проговорил Кайлер, глядя в ее темные, приветливые глаза. – И укутать во что-то теплое. Где он живет? Его нужно отвезти домой.

- Родителей нет дома, - хрипло ответил Миллес и громко всхлипнул.

Его дыхание понемногу выравнивалось, но говорить все еще было сложно. А вновь подступающая истерика и вовсе превращала его в заикающееся и рыдающее недоразумение.

- Они в пансионате. И они думают, я в колледже. Если я им позвоню и скажу, что я не там, меня накажут.

Его губы вновь задрожали.

- Только не начинай снова реветь, - взмолился Кайлер.

Задавать тупой вопрос, почему он не в колледже, парень не стал. Он глянул на девчонку, которая очень легко и почти неощутимо покачивала мальчишку из стороны в сторону, тем самым немного успокаивая его, и спросил:

- Ты можешь забрать его к себе на ночь?

- Нет, мне мама не разрешит, - ответила она грустно. – И Миллес об этом знает. Он потому еще так расстроен, что ему пойти некуда. В колледже думают, что он болеет.

- Этид, не надо об этом, - шмыгнул носом мальчишка и опустил голову. - Зачем ему мои проблемы?

- А о чем же ты думал, когда не пошел сегодня в колледж? - поинтересовался Кайлер, но в этот момент в коридор из зала выглянул Бен.

- Ах, сукин ты сын! - выкрикнул он, приближаясь и грозно сверля Кайлера взглядом. - Кралю мою клеишь?

- Я тебе не «краля»! – взвилась девчонка.

- Тихо вы! – шикнул Кайлер, заметив, что охранник подозрительно на них косится. – Бен, хочешь, чтобы тебя вышвырнули отсюда? Не лезь к ней!

- Чувак, я думал мы друзья, - пьяно обиделся Бен.

- Мы друзья, дебила кусок, я потому и говорю тебе, чтобы ты отвалил от нас. Не видишь, у детишек проблемы. Давай, иди к парням, выпей за мое здоровье.

- Детишки? – возмутилась девчонка. - Мы, между прочим, уже совершеннолетние. А тебе сколько лет? Взрослый нашелся!

- Восемнадцать, - ответил Кайлер, после чего спросил с издевкой: – чего ты бесишься, вообще? Если такая взрослая, сама решай проблему своего друга, а я пойду веселиться дальше.

- Постой, - девчонка поймала его за руку и уставилась прямо в глаза таким несчастным просящим взглядом, что у парня невольно ёкнуло сердце. – Пожалуйста, ты можешь помочь Миллесу? Ему, правда, некуда идти.

- Этид, не надо, - не очень уверенно попросил мальчишка.

Ему действительно некуда было пойти, но и напрашиваться на очередные неприятности он не хотел. Просить помощи у незнакомца было опасно и глупо. Ведь эта самая помощь могла обернуться еще большей бедой, чем та, что уже с ним произошла.

- Ну что значит не надо?! Даже если ты позвонишь матери, она ведь все равно приедет только утром. Где ты будешь все это время? У тебя температура. Ты ведь сам говорил, что еле на ногах стоишь!

- Температура? – обеспокоенно спросил Кайлер и шагнул к мальчишке, чтобы попробовать его лоб.

Лоб действительно оказался очень горячим и сухим, что не предвещало ничего хорошего.

- Ты и, правда, горишь, - сказал парень. - Тебе нужно срочно лечь в постель и выпить жаропонижающее. Если хочешь, могу пустить тебя переночевать у меня, но с условием, что утром ты все-таки позвонишь родителям и вернешься домой.

- У тебя? - растерянно спросил Миллес. – Но как же твои родители? Они, наверное, будут против, если ты приведешь домой незнакомца, да еще и с ночевкой.

- Сегодня их нет дома, - ответил Кайлер. - Тебе не о чем беспокоиться.

Миллес с недоверием уставился на парня. Ему необходим был приют. Место, где он смог бы успокоиться и привести чувства и мысли в порядок. Конечно, он мог бы пойти домой, но боялся, что Крис найдет его там. И потому с надеждой спросил:

- Мне, правда, можно?..

- Ну, я же предложил, разве нет? Погоди, только такси вызову.

- Не надо, - остановила его девчонка. - Я сама позвоню. С вас не возьмут денег.

Она отошла в сторону, чтобы позвонить знакомому таксисту. А Миллес тем временем подошел к стене и прислонился к ней плечом. Прикрыв глаза, он начал медленно оседать на пол, словно растерял остатки сил, и Кайлеру пришлось его поддержать.

Мальчишка смешно фыркнул и слабо улыбнулся, пробормотав что-то похожее на «спасибо».

- Да не за что, собственно, - ответил парень, бережно прижимая к себе Миллеса и чувствуя странную нежность, зарождающуюся в сердце. - Давай наденем на тебя шапку, чтобы ты еще больше не простудился.

Миллес смотрел на парня, который заботливо надевал на него глупую шапку, и чувствовал, что вот-вот разревется снова.

Жгучая обида ранила его сердце, а жалость к себе становилась невыносимой.

«Ну почему? Почему так?» - думал он, кусая трясущиеся губы. – «Почему посторонний человек относится к нему лучше, чем тот, кому он верил всем сердцем и кого он любил всей душой?»

Слезы вновь подступили к глазам мальчишки, и он опустил веки, не в силах сдержать очередной поток соленой влаги.

Кайлер несколько мгновений молчаливо наблюдал за тем, как Миллес плачет, не зная, что еще сказать, чтобы утешить несчастного, а потом вздохнул и утер его покрасневшие щеки ладонью.

- Все наладится, - сказал парень негромко. - В жизни случаются дерьмовые моменты, но это не повод раскисать. Вот увидишь, через пару недель ты и думать забудешь об этой неприятности, и даже посмеешься над собой. Я в этом уверен.

На самом деле Кайлер не был уверен в своих словах, потому что в жизни случались совсем уж паскудные вещи, о которых не так-то и просто было забыть, но он все же надеялся, что проблему Миллеса можно решить, если постараться, и потому пытался хоть немного подбодрить его.

Мальчишка ничего ему не ответил, но плакать перестал. И Кайлер вздохнул с облегчением.

Если он способен успокоиться, значит, сможет пережить то, что с ним случилось. А это самое главное.

***

Через десять минут они сидели на заднем сиденье такси и ехали к Кайлеру домой. Таксист очень удивился, когда парень назвал свой адрес, но ничего не сказал. И денег не взял, как Этид и обещала.

Потом парни долго поднимались по скрипучей лестнице на пятый этаж, потому что Миллес совсем расклеился. Он шел, еле переставляя ноги и спотыкаясь о каждую ступеньку, пока Кайлеру не стало совестно смотреть на его мучения. Он остановил Миллеса и подсадил его к себе на спину как маленького ребенка.

Такой жест стал для мальчишки полной неожиданностью. Он попытался возразить, настаивая на том, что сможет идти сам, но новый знакомый не стал ничего слушать и посоветовал ему не брыкаться, иначе они оба кубарем свалятся вниз.

Лететь, кувыркаясь по ступеням, Миллесу совершенно не хотелось, и потому он решил довериться парню. Крепко обняв Кайлера за шею, Миллес невольно уткнулся носом в его затылок и притих, глубоко вдыхая исходящий от волос парня запах цветочного шампуня, смешанного с прогорклым сигаретным дымом.

- Вот и умница, - проговорил Кайлер и поплелся дальше.

Вскоре он остановился возле старой, обшарпанной двери и, поддерживая Миллеса левой рукой, правой - нашарил в кармане небольшую связку ключей.

Заедающий замок поддался не сразу, но парень несколько раз пнул дверь ногой, и ключ, наконец, провернулся.

Кайлер нажал на ручку и внес мальчишку в тёмное, прохладное помещение, в котором пахло сыростью и плесенью, а еще цитрусовым ароматизатором.

Захлопнув дверь, парень прошел вглубь квартиры и усадил Миллеса на скрипучий, продавленный диван, после чего потянулся рукой к невысокому столику и дернул за шнурок настольного светильника, зажигая тусклую лампу, которая лишь слегка рассеяла ночную мглу.

- Ну вот мы и пришли, - сказал Кайлер, лучезарно улыбаясь. - Не стесняйся. Чувствуй себя как дома. А я пока заварю тебе чай и попробую отыскать в этой дыре какое-нибудь жаропонижающее.

Миллес кивнул и опасливо огляделся по сторонам.

Квартира парня оказалась ужасно неуютной. Тут было сыро, пахло старостью и запустением. И, казалось, что в помещении давно уже никто не живет. Но стоило хозяину дома зажечь тусклый светильник, как из сумрака начали проступать атрибуты интерьера. Потертые, изношенные, старые настолько, что казались допотопными и походили на выброшенный из антикварной лавки никому ненужный хлам.

На низком столике с потрескавшимся лаковым покрытием стояла надщербленная пиала для фруктов. Самих фруктов в ней не было. Вместо них на донышке покоилось несколько потемневших от времени монет и сломанная зажигалка. Чуть в стороне стояло кресло, словно украденное из декораций фильма пятидесятых годов, с острыми ножками и неудобным сиденьем. Гигантская и даже на вид тяжелая громада платяного шкафа у дальней стены гостиной могла без труда заменить собой стену. А потертые выцветшие обои дополняли общую картину, придавая всему помещению в целом унылый и неприветливый вид.

Миллес передернул плечами и обнял себя руками, стараясь сдержать то ли нервную, то ли ознобную дрожь, прошившую его тело.

- Ты живешь тут с родителями? - спросил он сипло, продолжая оглядываться по сторонам в поисках хоть чего-то современного или нового.

- Что-то в этом роде, - уклончиво ответил Кайлер, хлопая дверцами кухонных шкафчиков в поисках чего-нибудь подходящего, чем можно было бы напоить Миллеса.

И, не обнаружив ни жаропонижающего, ни хотя бы уксуса, которым можно было бы растереть мальчишку, спросил:

- Ты малиновый джем любишь? У меня где-то была банка. Кажется, он тоже неплохо сбивает температуру.

- Люблю, - негромко отозвался Миллес и заерзал на диване, стараясь умаститься поудобнее, но сделать это на подобной рухляди оказалось очень нелегко. - А где они сейчас? Если они внезапно вернутся и увидят, что ты привел кого-то домой без предупреждения, будет не очень хорошо.

- Не вернутся, - ответил Кайлер и стал шарить на нижних полках стареньких шкафов, пока не нащупал запыленную банку джема и липкую банку мёда.

Вытащив добычу наружу, парень наспех протер банки подвернувшимся под руку кухонным полотенцем и открыл их. После чего выгреб содержимое в большую пластиковую миску и оставил на столе.

Миллес наблюдал за его действиями сквозь покосившийся дверной проем.

Кайлер видел, что мальчишка хмурится и растирает ладонями плечи, явно пытаясь согреться. А еще оглядывается по сторонам с выражением неодобрения на хорошеньком лице.

Парень хмыкнул, понимая, что, должно быть, это ангелоподобное чудо выросло в уютных и комфортных условиях, окруженное заботой любящих родителей, и еще никогда в жизни не оказывалось в подобных «хоромах». И потому не стал заострять внимания на этой не очень-то лестной реакции.

Он включил чайник и выставил на стол две сравнительно чистые чашки, после чего вернулся в комнату и достал из шкафа шерстяной плед.

- Может, разденешься? - предложил Кайлер, продолжая рыться в шкафу в поисках какой-нибудь подходящей для мальчишки футболки. - Тебе, наверное, будет неудобно спать в верхней одежде и обуви.

Миллес пожал плечами и тут же поморщился.

Ему было холодно, и он не хотел раздеваться. Он вообще ничего не хотел. Ни предложенного парнем чая, ни малинового джема, который он очень любил, особенно с горячими тостами.

Миллес был невероятно измучен. Странная почти невыносимая усталость навалилась на него многотонным грузом, и давила так, что было больно дышать.

- Я могу и так, - все же ответил он, когда парень, не дождавшись его ответа, повернулся и вопросительно приподнял бровь. - Не стоит об этом беспокоиться.

- Как это не стоит? - спросил Кайлер удивленно. - Ты все-таки мой гость.

Он прихватил плед и футболку, и подошел к мальчишке, который одарил его мрачным взглядом.

- Все в порядке, правда, - сказал Миллес.

- Да где же в порядке? - поинтересовался парень и присел рядом с Миллесом на диван. - Ты весь дрожишь. Серьезно тебе говорю, снимай одежду, иначе заболеешь еще сильнее. Давай помогу пальто снять.

Он потянулся руками к мальчишке, но тот напрягся еще сильнее, вжав голову в плечи, как будто боялся, что его ударят.

- Миллес, ну ты чего? - спросил Кайлер сочувственно. - Думаешь, я обижу тебя? Я не собираюсь тебя обижать. Только хочу помочь.

Миллес поднял на парня тяжелый, немного затравленный взгляд и поджал губы.

Крис тоже говорил, что не обидит. А вон как все получилось...

И все же в голосе и взгляде не оставшегося равнодушным к чужой проблеме парня Миллес слышал столько участия, что хотелось поверить этому человеку.

- Ты, правда, не станешь делать ничего странного? - спросил он, и глаза его вновь заволокло слезной пеленой.

- Почему же? Стану! - совершенно серьезно ответил Кайлер, и его губы разошлись в коварной ухмылке. - Я сниму с тебя пальто. Укутаю тебя в плед. А потом закормлю мёдом и вареньем до такой степени, что ты будешь просить пощады. Ну что? Страшно?!

Миллес невольно рассмеялся, услышав подобное заявление, и на душе у него стало немного теплее.

- Если медом и вареньем, то не страшно, - ответил он.

И утерев глаза ладонью, принялся стягивать с себя пальто.

Кайлер не остался в стороне и помог мальчишке. Он забрал у него пальто и совсем не аккуратно зашвырнул на допотопное кресло. После чего сказал снять свитер и протянул Миллесу футболку, которая на вид была велика не только ему, но и самому Кайлеру.

Впрочем, особого выбора у Миллеса не было, да и воротить нос от предложенной помощи было не вежливо, поэтому он с благодарностью кивнул и взял из рук парня футболку. После чего расправил ее и, оставив у себя на коленях, принялся стягивать с себя одежду.

Кайлер внимательно следил за каждым движением своего гостя, словно оценивая его. Миллес даже немного разнервничался из-за этого открытого, пристального взгляда, и решил, что нужно поторопиться. Но, стоило мальчишке обнажиться, как парень внезапно поймал его за руку и спросил:

- Что с тобой случилось? Кто это сделал?

Миллес испугался его резкого выпада и вжал голову в плечи. На хорошеньком лице проступило выражение растерянности, а взгляд сделался затравленным, словно мальчишка только и ждал от Кайлера какой-нибудь подлости.

- Прости, я не хотел тебя напугать, - тут же сказал парень и разжал пальцы, выпуская худенькое запястье Миллеса, на котором так же, как на груди, плечах и шее багровели свежие синяки. - Откуда это у тебя?

Миллес тяжело вздохнул и снова чуть не разревелся, вспомнив последние несколько часов этого мерзкого дня. Горло сдавило спазмом, и он всхлипнул, быстро натягивая на себя безразмерную футболку.

- Так обычно случается, - дрожащим голосом проговорил он и опустил веки, из-под которых тут же потекли слезы. - Если маленькая давалка не слушается, то ее следует наказать.

Миллес обнял себя руками, словно хотел спрятаться от нависшей над ним угрозы, и беззвучно заплакал.

«Так больно. Так неописуемо больно. Почему все случилось именно так?»

Ведь он искренне хотел, чтобы Кристоферу было с ним хорошо. А парень, оказывается, только и хотел, что...

- Прости, - всхлипнул Миллес, уворачиваясь от теплой ладони парня, которая невесомым касанием тронула его волосы. - Тебе должно быть неприятно.

Ответ мальчишки почему-то совершенно не удивил Кайлера. В своей уличной жизни он повстречал немало ублюдков и извращенцев, да и сам в какой-то степени относился к их числу, поэтому с легкостью смог представить, что именно произошло с его новым знакомым.

- Ну прекрати уже плакать, - попросил он с искренним сочувствием в голосе. - Лучше скажи, почему ты считаешь, что мне должно быть неприятно?

- Ну... это... - Миллес не знал, какое слово подобрать, - это... грех. Мужчины не должны... но я любил его, наверное. Кажется... я не знаю. Когда он начал это делать... да еще и говорил мне всякое...

Миллес ждал этого дня с нетерпением и с предвкушением чего-то поистине прекрасного и восхитительного. Конечно, он немного боялся, но все же решимости ему было не занимать.

Почти два года он старательно избегал серьезных разговоров о близости. Но в последнее время Крис стал отстраняться. Он все больше обращал внимания на девушек, ежедневно заигрывая с ними, а на Миллеса почти не смотрел.

«А чего ты хотел?» - спросил Крис, когда Миллес спросил у него, что происходит. – «Я живой человек, и мне тоже надо развлекаться».

И тогда Миллес попросил его подождать. Совсем чуть-чуть. Совсем немного...

- Я думал, что он меня любит, - очень тихо всхлипнул мальчишка. - Я, правда, думал, что это по-настоящему.

Глядя на зарёванного ангела, глаза которого снова наполнились слезами горечи и разочарования, Кайлер почувствовал страстное желание отомстить подонку, который обидел это чудо.

- Не расстраивайся, - сказал он негромко и все-таки прикоснулся ладонью к пушистым прядям светлых волос Миллеса. Погладил их, пропуская сквозь пальцы, и проговорил проникновенно: - В мире полно всяких уродов. И для каждого из них будет за счастье обидеть такого милаху как ты. Но ты не должен позволять им ранить твое сердце. Потому что на всех этих ублюдков слез за всю жизнь не напасешься.

- Как тебя зовут? - Миллес поднял на парня несчастный взгляд.

Только теперь он сообразил, что не удосужился спросить имени своего спасителя, и от этого ему стало немного стыдно.

- Кайлер... - ответил парень негромко и улыбнулся.

- Это несправедливо, Кайлер, - не сдержавшись, проговорил Миллес. - Я ведь не сделал ничего плохого. Я просто был очарован им. Он был такой... такой... говорил такие слова... Почему мне встретился такой кретин в самом начале?

«Ты такой милый, Миллес. Само очарование». - Голос Кристофера мягок и нежен, пальцы приятно перебирают пряди волос, от чего мальчишка довольно жмурится и тянется за новой порцией ласки. – «Я так хочу тебя... всего».

Миллес тоже хотел. Но боялся и не осмелился предоставить Кристоферу доступ к своему телу. А когда все же решился, когда искренне захотел сделать ему подарок на День Рождения...

«Да, шлюшка, ты заставил меня потерпеть». - Резкое проникновение, вырывающее из горла болезненный крик. Сильный удар кулака по пояснице, заставляющий скулить и прогнуться, выпячивая задницу. – «Шлюшке нравится, когда ее имеют? Нравится? Говори, что тебе нравится». - Новый удар приходится в ребра. Кристофер толкается в него так сильно. Так больно. – «Не скули, давалка!»

И смех... дикий пьяный хохот, сливающийся с рыданиями и просьбами прекратить, который навсегда останется запечатлен на камеру мобильного телефона.

Миллес зябко передернул плечами и вновь обнял себя руками, стараясь спрятаться от очередной волны нахлынувших воспоминаний.

Кайлер не знал, что ответить мальчишке и как утешить его.

Маленький, наивный мальчик, который ничего не знает о реальном мире... Что ему еще остается, кроме как лить слезы над первой несчастной любовью, обернувшейся трагедией?

И все же парень не мог оставить проблему мальчишки без внимания, так как юный ангел своей трогательной невинностью задел потаенные струны в его душе, сыграв на них чарующую мелодию нежности.

- Миллес... - тихо позвал Кайлер, осторожно трогая всхлипывающего мальчишку за плечо. - Ну не реви... у меня сердце кровью обливается. Хочешь, я сделаю с ним такое, что он забудет собственное имя? Я могу.

Миллес поднял на парня недоверчивый взгляд и, утерев нос ладонью, осторожно спросил:

- Правда?

Кайлер кивнул, загадочно улыбаясь, а мальчишка с подозрением прищурился.

- Но зачем тебе это? Ты ведь даже не знаешь меня. Видишь впервые в жизни. И так возишься, словно... словно я для тебя важен.

Миллес замолчал.

Месть это грех. Так всегда говорили родители. И так говорил священник в их приходе, при этом добавляя, что месть, это не только грех, но и отрава, разъедающая душу.

Впрочем, Миллесу было плевать. Пусть разъедает. Эту душу растоптали и выбросили, от отравы ей хуже не станет.

- Правда, сделаешь? - повторил он вопрос, чувствуя, как сердце замирает в ожидании ответа.

Улыбка Кайлера стала еще шире. Он подался к Миллесу и, вжавшись ладонью в спинку дивана, склонился над ним, завороженно глядя в его покрасневшие от слез глаза.

- Одно твое слово, и я превращу его в червя, извивающегося у твоих ног, - тихо выдохнул парень и снял пальцем соленую капельку с длинных ресниц мальчишки. После чего слизал ее с подушечки с таким упоительным выражением, словно попробовал нектар богов, и спросил: - Хочешь, за каждую твою драгоценную слезинку он потеряет каплю своей крови?

Слова и действия парня завораживали и одновременно пугали Миллеса. Кайлер был похож на паука, в предвкушении присматривающегося к своей жертве и с нетерпением ожидающего, когда добыча попадет в его лапки. Но отчего-то рядом с ним Миллес не чувствовал себя жертвой.

- И мне можно будет посмотреть? - с придыханием спросил мальчишка, стесняясь собственных чувств. - Я очень хочу на это посмотреть.

Сказав это, он упрямо вздернул подбородок, словно боялся, что Кайлер ему не поверит.

- Конечно! - не раздумывая, согласился Кайлер. - В этом-то и весь прикол, чтобы ты смотрел.

Кровожадность мальчишки не только умиляла его, но и заводила не на шутку. И парень даже немного испугался такой реакции. Чтобы вот так сходу штаны в паху затрещали по шву? Такого еще не было. Но образ Миллеса, наблюдающего за тем, что он делает с его обидчиком, был столь ярким, что Кайлер невольно поморщился, сдерживая болезненный стон.

- А не передумаешь в последний момент? - спросил он проникновенно. - Не станешь плакать над поверженным возлюбленным? Я жестокий... я не знаю, что такое пощада... если уж мышка окажется в моих лапках... Цап! - он резко обхватил бока мальчишки ладонями и прошелся по ним щекоткой, желая, наконец, увидеть веселье в его глазах.

От неожиданного выпада парня у Миллеса перехватило дыхание. Он зажмурился и сжался, но тут же рассмеялся, пытаясь вырваться из крепких объятий Кайлера, пальцы которого ловко порхали по его ребрам, вызывая во всем теле непривычную приятную дрожь.

Миллес смеялся и уворачивался, брыкался и дергался, а потом и вовсе сорвался на крик, умоляя пощадить его. Но Кайлер тут же напомнил, что пощады от него не дождешься, и ловко подмял мальчишку под себя, уложив его на диван и навалившись сверху.

Миллес прекратил кричать и с опаской посмотрел на парня, не зная, чего от него ожидать.

- Что ты делаешь? - взволнованно спросил он, вцепившись пальцами в плечи Кайлера.

- Ничего, мышка, - ответил парень и провел дрожащей рукой по щеке мальчишки, сдерживая свои низменные порывы из последних сил. - Просто любуюсь твоим лицом. У тебя красивая улыбка. Тебе так больше идет, когда ты смеешься.

Миллес лежал под ним совершенно растерянный. В его глазах плескалась непередаваемая гамма эмоций, но мальчишка явно не осознавал этого, прикидываясь древней окаменелостью.

Такой маленький... беззащитный... и такой соблазнительный.

Кайлер вновь облизнулся.

Так и хочется облизать его с головы до ног. И чтобы смеялся, не переставая.

- Я хотел бы съесть тебя, как маленькую мышку, - прохрипел Кайлер, сам не зная, что несет и зачем пугает и так испуганное дитя.

Миллес от такого поворота, кажется, и вовсе впал в кому, но парня это не остановило. Он склонился почти к самому лицу мальчишки, продолжая гипнотизировать его взглядом, и поддел языком пухлую губку, которую тут же обхватил губами и легонько прикусил.

Миллес напрягся, округлив глаза до невозможности, и царапнул плечи Кайлера, возвращая его из мира грез в унылую реальность, в которой он повел себя как настоящий ублюдок и чуть было не воспользовался беспомощностью своего гостя.

- Прости... - выдохнул Кайлер, резко отстранившись. - Что-то меня понесло. Просто ты очень сладкий и... прости... я такая сволочь.

Миллес застыл. Лежа на кровати, слыша рядом с собой тяжелое дыхание Кайлера, он боялся даже моргнуть и все смотрел и смотрел в потолок, но ничего перед собой не видел.

Какое-то странное необъяснимое чувство загорелось в его груди. Вроде бы и страшно, но...

Миллес прикоснулся кончиками пальцев к нижней губе и провел по ней, поглаживая, словно хотел сохранить тепло, оставленное на ней Кайлером.

Только сейчас он осознал, что Крис никогда его не целовал. Только тыкался губами в щеку и ничего больше. Но ведь и Кайлер не поцеловал. Лишь подразнил немного и всё. А так хотелось попробовать, почувствовать, каково это - целоваться с кем-то по-настоящему.

- Знаешь, - прошептал Миллес, справившись с дыханием и заливаясь румянцем, - все люди восхваляют поцелуи. Так расписывают их, так превозносят... неужели это действительно так приятно, как об этом говорят? Я почему-то не думаю. Соитие двух тел тоже описывают как нечто прекрасное, а на деле оказалось...

- «На деле», я так понимаю, тебя просто грубо оттрахали, совершенно не заботясь о твоем удовольствии, - сказал Кайлер, поворачиваясь на бок и глядя на мальчишку сочувственным взглядом. - «Соитие двух тел» - это другое... совсем не то, что было с тобой.

- Да как вообще от этого можно получить удовольствие? - вновь всхлипнул Миллес, невольно возвращаясь в прошлое. - Боль, да и только.

- За болью может последовать наслаждение, но только в этом должны быть заинтересованы оба партнера.

Кайлер приподнялся на локте и снова всмотрелся в расстроенное лицо мальчишки. Глаза парня лихорадочно сверкали в тусклом свете ночника, делая его похожим на демона-искусителя, который только и ждал подходящего момента, чтобы поймать в свои сети невинную душу.

Миллес бросил на него смущенный взгляд и тяжело сглотнул, а Кайлер в ответ снова склонился к нему:

- Хочешь, я поцелую тебя, мышка? - спросил он слегка севшим голосом. - Поцелую по-настоящему. Так, как если бы я был без памяти в тебя влюблен.

- А ты можешь? - с придыханием спросил Миллес, глядя на парня так, словно попал под его колдовские чары.

- Могу, - ответил Кайлер. - И хочу. Но только если ты не против.

- Я не против, - слишком поспешно ответил мальчишка и зарделся.

Хотя, возможно, его лицо горело от слишком высокой температуры.

Получив разрешение, Кайлер не стал медлить ни секунды.

Прикрыв глаза, он потянулся к Миллесу и поймал его горячие от лихорадки губы в плен своих губ. Облизал осторожно, наслаждаясь шероховатостью потрескавшейся кожи, болезненной сухостью и горячкой... и стал увлажнять их, посасывая, втягивая в свой рот и играя с ними языком, понимая, что начинает медленно сходить с ума от этой невозможной, такой томительной близости.

Миллес затаил дыхание и прислушался к ощущениям, которые дарил ему Кайлер.

Так приятно. Так нежно. Так томительно сладко...

Приятная нега растекалась по всему телу. Делала его слабым и безвольным. И в то же время придавала душевных сил. Сердце гулко заколотилось в груди, заставляя кровь стремительно пульсировать по венам. И от этих чувств у Миллеса невольно закружилась голова.

Но вместе с тем на глаза мальчишки вновь навернулись слезы. Только теперь уже не от жалости к самому себе.

Нет, теперь Миллесу хотелось плакать просто оттого, что этот совершенно незнакомый человек оказался куда более понимающим и более нежным, чем тот, кому он был готов подарить свою жизнь.

Миллес тихо всхлипнул, стараясь не спугнуть Кайлера, ведь парень просил его не плакать. И, дав себе немного свободы, прикоснулся кончиком языка к горячему влажному языку Кайлера, при этом чувствуя, как по телу от собственной смелости начинают прокатывать волны дрожи.

От несмелого ответа Миллеса, у Кайлера перехватило дыхание. На мгновение парню показалось, что он просто не сможет выдохнуть. Его сердце зашлось в безумном ритме, казалось, желая вырваться из груди и биться... биться... биться болезненным комком об обнаженную грудь Миллеса.

- Не плачь, мышка, - прохрипел он, лишившись голоса и воли.

А потом сгреб мальчишку в объятия и уже больше не щадил, терзая его рот своим и сам чуть ли не плача от тяжелой, сладкой, болезненной истомы, которая распирала его изнутри.

Поцелуй становился все глубже. Все больше страсти вливалось с ним в их тела, которые сплелись руками и ногами.

Кайлер бесстыдно стонал, когда колено Миллеса упиралось в его пах и невольно дразнило напрягшуюся плоть сквозь ткань узких джинсов. И сам кончиками пальцев поддевал сосок мальчишки, заставляя его твердеть.

Но в мозгу парня, несмотря на жар, терзающий тело, упрямо пульсировала мысль: «Прекрати это, Кайлер. Пока не поздно, прекрати».

От прикосновений Кайлера Миллеса охватывал нестерпимый жар. Разгоревшийся в его груди огонь, разливался по телу и становился почти невыносимым. Дыхание парня участилось, а сердце отчаянно заколотилось, словно в теле ему стало тесно.

Раньше он не испытывал подобных ощущений. Ничего даже отдаленно напоминающего ту гамму чувств, которые, благодаря Кайлеру, зародились в его расколотом сердце.

«Это... лихорадка. Всего лишь лихорадка», - думал Миллес, не понимая до конца, что именно с ним происходит. - «К утру все пройдет».

- Но до утра еще так далеко... - выдохнул Миллес, не замечая, что говорит это вслух, и обнял Кайлера за шею.

После всего, что произошло накануне вечером, ему очень хотелось почувствовать себя нужным. Нужным и желанным.

И он чувствовал, потому что Кайлер не скупился на проявление эмоций и в избытке одаривал ими мальчишку.

Затевая с Миллесом эту волнующую игру, Кайлер и представить не мог, что в нем проснется такое сильное влечение к невинному ангелу.

Обычно парень выбирал в партнеры более раскованных людей, которые знали, чего хотят от секса. А этакое непорочное создание угодило в его постель впервые и, кажется, совершенно лишило его рассудка.

Где-то на грани сознания парень еще успел подумать:

«Что же ты делаешь, мышка? Прячешься? Спасаешься? Мстишь? Или ты всего лишь маленький потерявшийся мальчик. Горячий комочек боли и страсти, которого бросили в пасть гиене и оставили истекать кровью».

Но потом мысли как-то сами собой улетучились, растворившись в тихих вздохах и сладких стонах.

Миллес прильнул к Кайлеру всем телом, словно хотел просочиться сквозь него или слиться с ним в одно целое, и парень не стал препятствовать этому желанию.

Распластав мальчишку по дивану, Кайлер спел свои пальцы с его и жарко выдохнул:

- Ты прав, Миллес. Утро наступит еще не скоро. Для нас нет. А твоего обидчика мы раздавим как клопа. Без жалости...

Парень склонился ниже и припал к шее мальчишки губами, с упоением лаская солоноватую кожу.

Миллес задрожал и, выдохнув что-то маловразумительное, откинул голову назад, подставляясь под поцелуи.

Кайлер мысленно усмехнулся, чувствуя странную смесь восторга и желания подразнить мальчишку. И, спустившись чуть ниже, стал играть языком с его соском, от чего маленькая бусинка набухла и мило порозовела.

Миллес тут же попытался освободить руки, чтобы прикрыться, но парень не позволил ему, вжав его запястья в диван и легонько прихватив сосок зубами.

Откровенность парня немного пугала Миллеса. Сам бы он никогда не отважился так смело ласкать другого человека, и, не важно, парень это или девушка. Строгое воспитание и привитые ему родителями правила приличий даже думать о подобном не позволяли. Но Кайлеру, казалось, было наплевать и на правила, и на приличия. Он беззастенчиво целовал Миллеса так, как ему хотелось, и не собирался останавливаться.

Впрочем, Миллес и не хотел, чтобы парень прекращал то, что начал. Опасный омут порочных желаний манил его, околдовывал, обещал ни с чем несравнимое удовольствие, и Миллес погружался в эти опасные воды, забыв обо всем на свете.

Зубы Кайлера в очередной раз сомкнулись на соске парня, и прижали его чуть сильнее, отчего из горла Миллеса вырвался сдавленный стон.

Ему не было больно, нет. Наоборот даже, приятное покалывание едва заметной волной прокатилось по коже, и Миллес запустил пальцы в волосы парня, неистово сжимая мягкие пряди в кулак и тайно мечтая, чтобы подаренные Кайлером ощущения повторились еще раз.

От несмелых, но откровенных действий мальчишки у Кайлера потемнело перед глазами.

Он зажмурился на миг, наслаждаясь мимолетной и совсем незначительной болью в затылке, а потом приподнялся на руках и навис над Миллесом, вглядываясь в его симпатичное, раскрасневшееся лицо, с блестящими темными глазами и влажными алыми губами, которые хотелось целовать, пока они не засаднят и не распухнут.

- Ты такой сладенький, мышка, как леденец, - поделился наблюдениями Кайлер, сверкая белозубой улыбкой на все лицо. - Такой миленький и страстный, что перехватывает дух.

- Это не так, - отозвался Миллес, жутко краснея. - Я не...

- Я хочу тебя, - перебил его Кайлер, не давая ему возможности опомниться и спрятаться в панцирь смущения. - Освободи меня, пожалуйста. Я хочу почувствовать тебя.

- Освободить? - растерянно переспросил Миллес, не понимая, о чем говорит Кайлер.

В голове стоял густой туман, не позволяющий мыслям достигнуть разума. Желание, огненным пледом укутавшее парня, вытеснило и страхи, и опасения, и стыд, который еще недавно сковывал Миллеса по рукам и ногам. А в целом мире, казалось, не осталось никого, кроме них с Кайлером.

- Как? Как это сделать? - немного дрожащим от возбуждения голосом спросил Миллес и уставился на нависающего над ним парня своими огромными глазами. - Что мне надо сделать? Я сделаю.

- Все очень просто, мышка, - шепнул Кайлер и, мягко сжав ладонь мальчишки в своей, притянул ее к губам и с нежностью поцеловал.

А потом заставил Миллеса опустить руку вниз и прижал его ладонь к своему паху.

- Хочу почувствовать тебя... - снова повторил Кайлер, дрожа от сладкой боли, спазмами прокатывающейся по животу и гениталиям, в предвкушении освобождения, либо же безумия агонии.

Голос Кайлера опьянял Миллеса. Мутил рассудок, порождая в сердце колючие ростки вожделения, которые, настойчиво пробиваясь на волю, толкали мальчишку к действиям.

От волнения руки Миллеса сильно дрожали, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с молнией на джинсах Кайлера. А когда у него все же получилось, для стыда в груди не осталось места.

Пальцы сомкнулись на горячей подрагивающей плоти. Сначала несмело, осторожно, едва касаясь... потом скользнули по всей длине и вернулись в исходное положение. И снова. И еще раз, только теперь чуть смелее.

Сорвавшийся с губ Кайлера протяжный стон удовольствия разорвал ночную тишину и своей неожиданностью напугал Миллеса, отчего мальчишка невольно сжал пальцы на его члене так сильно, что Кайлер зашипел, закусывая губу и прикрывая глаза.

Испугавшись того, что причинил ему боль, Миллес отдернул руку и быстро затараторил, сбиваясь на каждом слове:

- Прости, прости меня. Я не хотел сделать больно. Прости.

- Мышка, слаще твоих пальчиков разве что тиски... - рассмеялся Кайлер, блаженно упираясь головкой в бедро Миллеса. - Я люблю боль... люблю испытывать... люблю пытать. Но не тебя... нет... сладкий. Тебя я хочу съесть. Но сначала хочу играть с тобой.

Он нырнул под кровать и достал оттуда наполовину пустой тюбик лубриканта с обезболивающим эффектом и презерватив. Быстро справился с упаковкой, разодрав ее зубами, и надел тонкую резинку на свой член.

Гель же он отложил в сторону и, больше не раздумывая и не спрашивая разрешения, избавил Миллеса от штанов и нижнего белья.

Мальчишка тут же снова попытался прикрыться, но Кайлер не позволил ему и в этот раз. Плотоядно облизнувшись, он прикоснулся кончиками пальцев к члену Миллеса, и огладил его, заставляя напрячься еще сильнее.

Мальчишка не выдержал смущающей ситуации и закрыл лицо ладонями, при этом тяжко вздыхая, как будто его подвергли страшным пыткам.

- Не нужно стесняться меня, - сказал Кайлер и выдавил на пальцы лубрикант, после чего опустил ладонь вниз и размазал гель у Миллеса между ягодиц, от чего тот болезненно ойкнул и чуть снова не расплакался.

- Прости... - проговорил Миллес с дрожью в голосе, когда парень резко отнял руку. - Просто продолжай. Не обращай внимания.

- Да как же не обращать? - растерянно спросил Кайлер. - Он что, порвал тебя? Ляг на живот, я посмотрю.

- Не надо смотреть, - жалобно скульнул Миллес, впиваясь пальцами в плечи парня.

Предстоящая боль пугала его, но в то же время он не хотел останавливаться.

- Только... только поаккуратнее, ладно? - попросил он и зажмурился, судорожно вздыхая.

- Мышка, - выдохнул Кайлер, привлекая дрожащего мальчишку к себе, - я не могу. Если тебя порвали, это будет ужасная и невыносимая боль.

- Ничего, я потерплю, - ответил Миллес, глядя парню в глаза.

- Ну и зачем тебе это? - с недоумением спросил Кайлер. - Зачем лишний раз лить слезки из-за очередного извращенца?

- Хочу, чтобы тебе было хорошо... со мной, - ответил Миллес.

Глупое признание. Глупая причина. Но ведь Кайлер был так добр к нему, что теперь Миллесу просто хотелось отблагодарить его. И, видя в глазах парня все сильнее разгорающееся пламя, он понимал, что у него получается. А боль... он потерпит.

- Мне хорошо... - совершенно искренне признался Кайлер и прижал свой член к члену Миллеса, обхватывая оба органа ладонью и начиная двигать рукой.

Он был уже на грани. Несмотря на то, что мальчишка почти ничего не делал и больше стеснялся, чем принимал участие в процессе, Кайлер завелся не на шутку.

Всего пара движений, и его унесло. Член запульсировал, и Кайлер излился в презерватив, глубоко и сладостно постанывая. Но Миллеса, похоже, его благородство только сильнее расстроило.

Почувствовав жгучую боль в душе, Миллес снова залился слезами, и сразу же попытался уползти, спрятаться, укрыться от позора и обиды. Но Кайлер не позволил ему сбежать.

- Нет, мышка, я с тобой еще не закончил. Не плачь. Сейчас твои слезки высохнут.

Парень схватил его за щиколотки и резко притянул к себе. Склонился к его торчащему колом члену, обхватил его губами и начал искусно ласкать, стараясь доставить как можно больше удовольствия, чтобы мальчишка и думать забыл о том, что с ним приключилось.

Немыслимая ласка, смешанная со стыдом и удовольствием, заставляла Миллеса задыхаться от наслаждения.

Горячие губы Кайлера сводили с ума. А юркий язык и вовсе возносил парня на вершину блаженства. Миллес не знал, куда себя деть. Одна его половина жаждала раствориться в новых и безумно приятных ощущениях, а вторая все повторяла и повторяла о греховности подобных занятий и о каре, которая непременно последует за содеянным. И, разрываясь между этими двумя чувствами, Миллес извивался как змея, то отстраняясь от Кайлера, то вновь толкаясь в немыслимую негу его горячего рта.

Но душевные метания парня не продлились долго. Эйфория обрушилась на Миллеса оглушающей волной и прокатилась по телу сладким спазмом удовольствия. Мир растворился в сияющей миллиардами огоньков пелене, затуманившей его глаза, а слезы какой-то безумной радости невольно покатились по щекам, и Миллес спрятал лицо в ладонях, чтобы Кайлер не принял его за безвольного плаксу.

Сперма Миллеса наполнила рот парня, и тот сглотнул ее, а потом подался вверх и завалился рядом с мальчишкой, беззастенчиво ему улыбаясь.

- Надеюсь, ты плачешь не от разочарования? - спросил Кайлер с легкой насмешкой. - Или я был настолько ужасен, что тебе тошно даже смотреть на меня?

Миллес замотал головой, но рук от лица так и не отнял.

- Нет, - дрожащим голосом проговорил он, и Кайлеру показалось, что мальчишка сейчас разрыдается.

Но он ошибался. Не прошло и мгновения, как небольшую квартиру наполнил негромкий и мелодичный смех мальчишки. А следом за ним прозвучали слова.

- Нет. Нет! Это... это было... так... ярко.

- Вот и славно, - обрадовался Кайлер, обнимая Миллеса одной рукой и расслабляясь рядом с ним. - Этого я и добивался.

Мальчишка был таким милым и нежным, что парню не хотелось отстраняться от него ни на мгновение. И хоть они были знакомы всего несколько часов, Кайлер успел проникнуться к нему теплыми чувствами.

И все же он прекрасно понимал, что на большее рассчитывать не стоит.

Они с Миллесом принадлежали разным мирам, которые пересеклись только благодаря чистой случайности. Судьба подарила им несколько часов в компании друг друга, но на этом все должно было закончиться.

И все же Кайлер не хотел, чтобы Миллес исчезал. И потому напомнил ему:

- Если захочешь отомстить своему обидчику, просто скажи мне об этом. Мы крепко схватим его за яйца и научим манерам, чтобы неповадно было обижать тех, кто этого не заслужил.

Голос парня долетал до уставшего сознания Миллеса словно бы издалека. Он слышал слова, но они тонули в усталости и неге, которую дарили ему крепкие руки Кайлера. Отвечать не было сил, и потому мальчишка только невнятно угукнул и слабо кивнул. А через несколько минут, под мерное дыхание и ровное биение сердца Кайлера, уснул глубоким, дарующим покой сном.

2

***

«Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже».

«Номер, по которому вы звоните, заблокирован».

От электронного голоса оператора, который на протяжении трех дней произносил одни и те же заезженные фразы, Рикальда уже откровенно тошнило. Но парень всё равно не сдавался, упорно пытаясь дозвониться Ленарду или Этельстену, и потребовать от них объяснений.

Всё это время Рика практически не выпускал телефон из рук. Забыв о еде и сне, он звонил и звонил, чувствуя, что понемногу начинает сходить с ума от неизвестности. Его нервы были напряжены до предела и, казалось, тонкие струны вот-вот лопнут, лишив его остатков терпения.

Парень знал, что если Ленард или Этель появятся в сети, им придет оповещение, наверное, о тысячах пропущенных звонков. И еще сотни три сообщений, из которых, при желании, можно будет создать небольшой роман о трагической любви. Но все равно никак не мог остановиться, не в силах смириться с тем фактом, что их отношениям пришел конец.

Прослушав ответ оператора еще несколько десятков раз, Рика оборвал связь и с размаху запустил телефоном в стену. Гаджет был ужасно дорогущим, но, в то же время, чрезвычайно хрупким, и потому не выдержал удара. Стекло пошло трещинами, а сам дисплей, несколько раз мигнув, выдал какую-то странную надпись и погас.

Рика несколько мгновений с ненавистью смотрел на него, а потом с остервенением припечатал ногой к полу и давил до тех пор, пока не услышал противный хруст.

Странно, но на душе у парня немного полегчало. И хоть его глаза застилали слезы, он все же чувствовал некое удовлетворение от того, что уничтожил одну из причин своих терзаний.

Теперь он не сможет названивать двум сволочам, которые ни во что его не ставят. Но, в то же время, и у них не будет возможности связаться с ним, если у них, вдруг, возникнет такое желание.

Обессиленно опустившись на кровать, Рикальд уставился в пол расплывчатым взглядом, пытаясь справиться с обидой, которая буквально разрывала его сердце на куски и душила его так, что ему было больно дышать.

Он громко всхлипнул, понимая, что больше не может так жить.

Всё. Это точно конец. Конец всему, что было между ними! Потому что так больше не может продолжаться.

Слезы сорвались с ресниц парня и покатились по щекам к подбородку. Кожа тут же зачесалась, и Рика вытер мокрые дорожки дрожащей рукой.

Пусть провалятся в бездну! Оба! За то, что делают с ним. За то, как поступают... защитники хреновы.

Парень шмыгнул носом и поднялся. Все его существо было переполнено гневом, негодованием, страхом и болью. Болью столь сильной, что за ней он уже не видел ничего. Ни жизни, ни мира, ни любви. Только мрак. Его окутывал мрак. Все эти годы, которые должны были принести ему счастье, несли с собой удар за ударом, которые подкашивали, сбивали с ног, уничтожали.

Новый всхлип... полуистеричный, болезненный, удушающий...

Как же он не понял тогда, в ту ночь после выпускного, что Этель не изменил своего решения? Отсыпав ему щедрую горсть невыполнимых обещаний, парень просто отсрочил свой уход на несколько часов. А утром поцеловал его и шепотом, чтобы не разбудить Ленарда, пообещал, что будет любить его и помнить до конца жизни.

Рика спросонья сначала не понял, что происходит, но когда до него дошел смысл сказанных Этельстеном слов, то чуть не задохнулся от ужаса.

Вскочив с постели, Рикальд вцепился в руки Этеля, пытаясь остановить его. Умолял не уходить. Готов был в ногах валяться, лишь бы парень остался.

Но Этельстен оказался непреклонен, словно за одну ночь превратился в другого человека, безразличного к мольбам и угрозам. Он попросил Рику успокоиться и не устраивать сцен. А потом пообещал никогда не забывать его, и попрощался.

Рикальд закричал, что никогда не простит его за это, но Этелю, кажется, было все равно. Он подхватил свою сумку и, не обращая внимания на парня, который снова повис на нем, направился к двери.

Наверное, так бы они и шли до самого выхода из общежития, если бы не Ленард.

Проснувшись от криков Рики, он быстро сообразил, что происходит, но, почему-то, вместо того, чтобы остановить Этельстена, силой оторвал от него рыдающего мальчишку и прижал к себе.

Этельстен сухо поблагодарил парня за помощь и быстро вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. А Ленард просто стоял, крепко обнимая Рику, и даже не попытался ничего сделать.

Рикальд до сих пор не мог простить ему этого, и каждый раз при встрече намеренно жалил парня словами, упрекая его в том, что Этель ушел из-за его безразличия и молчания.

И вот прошло уже почти пять месяцев. Пять месяцев с тех пор, как Рика в последний раз видел Этельстена. Пять долгих, мучительных, страшных месяцев, наполненных кошмарами.

И хоть Ленард пытался по возможности быть рядом, заботился, оберегал, любил, казалось, теперь вдвое сильнее, каждая их встреча заканчивалась слезами Рики и феерическим скандалом.

И Ленарду, по всей видимости, все это надоело.

Когда он перед последним расставанием привез Рику в колледж, то просто провел его до проходной и даже не поцеловал. Просто молча развернулся и ушел, бросив, что позвонит. И отключил телефон. На целый месяц. Ни звонка, ни сообщения, ни самого Ленарда.

И этот игнор стал для Рикальда настоящим испытанием на прочность.

А три дня назад Ирман рассказал Рике, что видел обоих парней в торговом центре, когда ходил покупать себе что-то из одежды. По словам друга, Ленард с Этелем сидели в каком-то кафе и о чем-то спорили.

Рика выслушал его с завидным спокойствием, хотя в тот момент его разрывало изнутри от обиды и ревности. А когда вернулся в комнату, стал названивать парням и писать им длинные, содержательные сообщения, которые так и остались без ответа.

Рика тяжко вздохнул и посмотрел на раскуроченный телефон. Что ж, когда Ленард с Этелем прочитают его послания, им будет над чем посмеяться. Пусть потешат свое самолюбие его глупыми чувствами. Пусть порадуются, что смогли заполучить его, а потом так красиво избавиться как от надоевшей вещи.

Прав был Аррек, когда говорил, что эти отношения обречены на провал. В каждом своем слове был прав.

Не в силах больше выносить этой гнетущей тоски, Рика ударил ногой по тумбочке. Дверца с грохотом распахнулась. Парень попытался закрыть ее, но от удара сломался магнитик, и теперь дверца со скрипом распахивалась. И чем сильнее Рика бил ею, тем шире она открывалась. А через несколько секунд парень вдруг поймал себя на том, что, заливаясь слезами, просто лупит дверцей о тумбочку, с каким-то маниакальным желанием разломать ее к чертям. Отломать эту дверцу и выбросить в окно. Разбить все, что есть вокруг, и себя в том числе. Уничтожить, стереть с лица земли, чтобы даже праха не осталось. Чтобы и воспоминания о нем стерлись у всех. Чтобы его как будто бы и не существовало никогда.

Он заметался по комнате, рыча словно раненый зверь.

Да он и был ранен. В самое сердце, которое так долго ковыряли две сволочи, пока не проделали там кровавую дыру. Бился обо все, что попадалось на его пути, пытаясь причинить себе как можно больший вред. Кричал, выплескивая всю свою боль. Кричал так громко...

- Умино! Какого хрена ты творишь?! - послышался гневный окрик Ирмана.

Но Рика не обратил на него никакого внимания.

Он громил всё, что видел, и плакал, упиваясь истерикой. Он хотел, чтобы все закончилось прямо сейчас. Прекратилось немедленно. Он хотел бы никогда не рождаться, чтобы не чувствовать этой нестерпимой агонии, когда сердце разрывается на части, а душа так болит, что эту боль не унять никакими лекарствами. Но никто не спрашивал, хочет ли он появляться на свет. Его родили и выбросили на помойку существования.

О какой любви могла мечтать такая помойная крыса как он? Как ему вообще взбрело в голову, что он может быть кому-нибудь нужен?

- Рика, у тебя что, крыша поехала?! - снова выкрикнул Ирман с порога. - Уймись, дурак!

- Уходи! Убирайся отсюда! Оставь меня в покое!

Рикальд схватил учебник и запустил им в друга. Но Ирман ловко отбил книгу, и та улетела в угол, где и осталась лежать.

Не осознавая, что творит, Рика бросился за ней, намереваясь то ли снова швырнуть её в старосту, то ли разодрать в мелкие клочья. Но едва успел сделать пять шагов, как тут же грохнулся на пол, придавленный худощавым, но невероятно сильным телом Ирмана.

Истерика друга была не к месту и не ко времени. Как всегда в конце учебной недели господин Эйгерт проводил проверку комнат в общежитии, и Ирман делал предварительный обход, чтобы убедиться, что на этаже третьекурсников царит покой и порядок. Но лишь приблизившись к комнате друзей, парень понял, что о покое и порядке можно только мечтать.

Грохот, послышавшийся из-за двери, не предвещал ничего хорошего, а когда Ирман вошел в комнату, то стал свидетелем ошеломительной истерики друга.

Попытка угомонить парня словами не возымела успеха, и потому Ирману пришлось применить силу.

Одним ударом он сбил Рикальда с ног и повалил его на пол. После чего навалился на друга и зажал его рот ладонью.

- Заткнись, придурок! - потребовал староста у брыкающегося парня. - Если Садис застанет тебя в таком состоянии, сидеть нам обоим в карцере. А у меня на эту херню нет времени.

В любое другое время у Рики не хватило бы ни смелости, ни сил противостоять Ирману, но истерия наполнила его решимостью к борьбе, и он, укусив старосту зубами за ладонь, заставил того отнять руку.

- Отпусти!!! Отпусти!!! - потребовал Рикальд, задыхаясь от невозможности сбросить с себя тяжелое тело друга. - Пусть изобьет меня до смерти! Пусть запрет где-нибудь! Мне теперь уже все равно!

- Твою мать, Рика, заткнись! - зашипел Ирман, вновь вжимая ладонь в лицо друга и еще сильнее вдавливая его в пол. - Мне из-за тебя проблемы не нужны. Так что угомонись, или я тебя вырублю!

Рика забился, покраснел, почти задыхался от тяжести его тела и нехватки кислорода, но Ирман ни на миг не отстранился, хотя ему и самому уже не чем было дышать.

Тошнота сжимала его горло и выкручивала желудок болезненными спазмами. От осознания, что он сидит верхом на парне и чуть ли не прижимается к нему всем телом, у Ирмана темнело перед глазами. Мелкий озноб гадкой дрожью проходился по спине, а в глубине души просыпался монстр, жаждущий уничтожить любого, кто ненароком окажется в его личном пространстве.

- Умино, - снова просипел Ирман, - я клянусь, что прибью тебя, если ты не заглохнешь!

Пытаясь сбросить с себя друга, Рика схватил его за плечи и стал царапать короткими ногтями по рубашке. Парню катастрофически не хватало воздуха. Он пытался дышать через заложенный нос, но не мог сделать и вдоха, из-за чего его лицо вскоре побагровело.

Ирман, кажется, только чудом заметил, что вот-вот убьет Рику, и резко отнял ладонь, позволяя ему сделать глоток воздуха. Но тут же пригрозил:

- Не ори!

- Они бросили меня! - выдохнул Рикальд истерично. - Они бросили меня!!! Сейчас они вместе, а обо мне забыли. Я пять месяцев сходил с ума, а он, вернувшись, даже не позвонил... обещал помнить и любить, но не сдержал обещания. Почему он так поступил со мной?

- Вот же геморрой ходячий, - брезгливо вытирая обслюнявленную ладонь о брюки, выругался Ирман и отстранился от Рики.

О том, что видел двух долбоящеров в торговом центре, Ирман обмолвился случайно, но уже раз сто об этом пожалел.

Со своей глупой и нахрен никому не всравшейся любовью Умино носился как с писаной торбой, нежно лелея в своей окончательно и бесповоротно двинувшейся голове бесконечные страдания.

Для чего Рике все это было нужно, Ирман не знал и не хотел знать. И все же слезо-сопельная маска, размазанная по несчастной физиономии друга, отчего-то вызвала в парне приступ неконтролируемой жалости.

- Ну что ты за несчастье, а? – с толикой безнадежного смирения вздохнул Ирман и, наконец, отпустил друга. – Нашел из-за чего реветь. Тоже мне трагедия - два мудозвона сгинули из твоей жизни, сделав ее прекрасной и спокойной. Тут радоваться надо, а не рыдать.

- Ты не понимаешь... - всхлипнул Рика, закрывая глаза ладонью. - Они обещали, что будут со мной. Но я оказался им не нужен. Зачем же они тогда говорили, что любят, если собирались бросить меня?

- Затем, что они кретины, не умеющие держать члены в штанах, а языки за зубами, - буркнул Ирман, поднимаясь с пола.

Он не понимал масштабов трагедии. Хотя... быть может, самую малость...

- Забей ты уже на них. Ну или разорви их на клочки. Бросили и бросили, хрен с ними. Не велика потеря, избавиться от двух всратых мудозвонов. Никто не стоит того, чтобы рушить из-за него свою жизнь. Ни один человек на этой гребаной планете.

- Ты так говоришь, потому что никогда не любил по-настоящему, - не унимался Рика. - Есть люди, ради которых можно разрушить не только свою жизнь, но и целый мир. Но я, к сожалению, не отношусь к их числу. Ради меня никто ничего не хочет делать. Никто не боится, что меня не станет. Всем плевать, существую я или нет.

Он горько всхлипнул и повернулся на бок, глядя в стену, которая расплывалась у него перед глазами от выступивших слез.

Ну почему мир так несправедлив к нему? Почему он не мог встретить человека, который полюбил бы его без всяких условностей и заморочек? Почему ему встретились люди, которые плевать хотели на его чувства?

- Да хватит уже реветь! - зашипел Ирман, не в силах больше выносить этой сопливой драмы.

Он не умел утешать. И учиться этой хрени не собирался.

- Твои истерики ничего не решат...

Ирман хотел добавить, что более того, они приведут лишь к оплате ремонта комнаты, после того, как Рика слезами устроит форменный потоп, но так и не успел озвучить свою мысль.

- Ух ты ж, вау! - воскликнул Аррек с порога. - Это что еще за пижамная вечеринка? Рика, ты сменил фаворита? Что ж, одобряю. Ирман - это лучшее, что могло случиться в твоей жизни.

- Заткнись, придурок, - прорычал староста, бросая на Аррека тяжелый уничижительный взгляд. - Я, между прочим, исполнял твои обязанности няньки и плакательной жилетки. Так что ты мне должен.

Он грубо толкнул друга плечом и направился к выходу, но, прежде чем выйти из комнаты, напомнил:

- Через двадцать минут будет обход. Приберите тут. Не хватало мне еще из-за вас от Садиса получить.

- А что опять?.. - Аррек оглянулся на громко хлопнувшую за Ирманом дверь и тут же повернулся к Рикальду, который лежал на полу и глотал слезы, тяжело и прерывисто дыша.

Никак не реагируя на очередную истерику друга, Аррек прыгнул на свою кровать и, свесив руку вниз, потрепал Рикальда по волосам.

- Эй, тебе еще не надоело? Что опять случилось? - спросил он тихо и немного устало.

- Ничего особенного, - буркнул Рика недружелюбно. - Меня бросили. Но не стоит беспокоиться. Ирман уже доступно разъяснил мне, что ничего страшного не произошло. Мной всего лишь воспользовались и вытерли об меня ноги, но, в целом, это ведь такой пустяк.

Парень крепко зажмурился, роняя на пол крупные слезы.

Друзья его не понимали, и часто, когда утешения не помогали, начинали злиться на него. Вот и сейчас, Аррек в ответ на его слова лишь обреченно вздохнул, явно собираясь начать вразумительную проповедь о вреде глупого поведения.

- Лучше молчи, - опередил его Рика и на всякий случай закрыл уши ладонями. - Не хочу слушать о том, какое я безвольное ничтожество. Я и без тебя это знаю.

- Не говори глупостей. - Аррек свесился с кровати, и теперь его лицо было прямо над лицом Рики. - Ты совсем без этого не можешь, да? Без трагедий... ну никак?

- Отстань, - попросил парень, отмахиваясь от друга как от назойливой мухи. - Мне больно от того, как они со мной поступают. Разве я могу что-то с этим поделать?

- Конечно, можешь! - воскликнул Аррек и хитро улыбнулся. – Забей на них. Вокруг столько парней! Вот даже, к примеру, я. Хочешь, я стану твоим парнем?

- Хватит издеваться, - попросил Рика, но плакать перестал.

Теперь он смотрел в глаза лучшего друга и хмурился, давая понять, что подобные шутки совершенно не смешные и не стоит опрометчиво ими разбрасываться.

- А я и не шучу, - с совершенно серьезной миной сказал Аррек. - А что, не гожусь? Я, конечно, не богат, и у меня нет крутой машины, и вообще меня не два...

- Да не в этом дело! - возмутился Рика. - За кого ты вообще меня принимаешь? Думаешь, мне интересно их богатство? Да провалилось бы оно! Все беды из-за него!

- Значит, если мы станем парой, у нас не будет никаких бед, потому что у меня нет ни гроша, - обрадовался Аррек, сверкнув улыбкой.

- Не смешно, - проговорил парень обиженно. - Ты ведь даже не гей. Какая из нас пара?

- Пф! Не гей, - фыркнул Аррек. – Ты что, забыл, где мы учимся? Да в этом колледже ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Если директор скажет, то все тут станут не только геями, но и радужными улитками.

- Хватит уже прикалываться, - потребовал Рика. - И не приплетай сюда директора. Звучит так, как будто мной можно заинтересоваться только по принуждению.

- Да никто и не говорит о принуждении. Серьезно, чем я плох? Если все, что нужно, чтобы ты больше не ревел, это встречаться с тобой, то я готов. Могу доказать. Хочешь, поцелую тебя?

Парень склонился ниже, почти касаясь губ Рикальда губами.

- Прекрати... - хрипло проговорил Рика дрожащим голосом, чувствуя на коже теплое дыхание друга, из-за чего его сердце замерло и чуть не оборвалось. - Мало просто встречаться, понимаешь? Надо быть со мной... любить меня.

Глаза парня снова наполнились слезами и он, отвернувшись, вжался ладонью в плечо Аррека, пытаясь его оттолкнуть.

Если бы друг предложил это раньше, когда в жизни Рики не было Ленарда и Этеля, он, наверное, согласился бы на его предложение.

Аррек был привлекательным парнем и надежным другом, который всегда находился рядом и во всем поддерживал. У него не было родителей-тиранов и каких-то заморочистых обязанностей перед семьей. Он мог стать идеальным парнем. Но, к сожалению, сердце Рики билось для других, и это причиняло ему еще больше страданий.

- Рика, ты нечто. - Усмехнулся Аррек и легонько щелкнул друга по носу. - Я вот что тебе скажу, если эти два кретина действительно бросили тебя, то не думаю, что причина их ухода в тебе. Потерпи немного... не раскисай. Может, все еще изменится.

С этими словами Аррек схватил Рикальда за руки и с борьбой втащил его на свою кровать. После чего обнял и прижал к себе, успокаивающе поглаживая напряженную спину друга.

- Да не бойся ты. Я все еще хочу целовать только девочек. Расслабься уже и забей на все свои проблемы.

Рика еще какое-то время артачился, пытаясь вырваться, но Аррек был сильнее и смог удержать его на месте. Поэтому парню ничего не оставалось, кроме как затихнуть и лежать, уткнувшись лицом в широкую грудь друга.

Некоторое время Рикальд испытывал из-за этого сильный дискомфорт, но потом привык и действительно расслабился.

Его так давно никто не обнимал. Ему было так одиноко в последнее время. Так холодно. А Аррек был таким теплым, таким... участливым, что ли, что отталкивать его больше не хотелось.

- Спасибо тебе, - поблагодарил Рика совершенно искренне. - Мне уже немного лучше.

- Да не за что, собственно. - Аррек растрепал темные волосы на макушке Рики и улыбнулся. - Говорю же, все еще наладится, вот увидишь.

Рика кивнул и закрыл глаза, а Аррек еще некоторое время смотрел на него, думая о том, что ему очень повезло, что Рика оказался таким прилипчивым и доверчивым. Таким людям легче внушить нужные мысли. А значит, если подобрать правильные слова, то и истерики друга, в конце концов, прекратятся.