⚜Айзек⚜

***

После холодной зимней серости низких свинцовых туч, весеннее солнце казалось Айзеку ослепительно ярким.

В считанные дни мир преобразился. Жалкие крохи грязного снега после оттепели растаяли, оставив на дорогах лужи, отзывающиеся кокетливой рябью на заигрывания молодого ветра. Древесные стволы и ветви налились соком, и, пусть до первой листвы было еще далеко, издали парк был словно окутан нежной зеленоватой дымкой.

Айзек любил весну. Любил и в то же время ненавидел. Свежий аромат, которым полнился воздух, будил в мужчине воспоминания. Горькие как запах молодых листьев, и печальные как нежно-розовые слезы отцветающей сакуры.

Айзек прикрыл глаза и глубоко вдохнул легкий порыв свежего воздуха.

Ему нравилось стоять у распахнутого окна и наблюдать за тем, как после занятий беснуются студенты его колледжа. Молодость била ключом в их сильных гибких телах. Надежды и желания кипели в горячих сердцах. Мечты и фантазии заполняли бестолковые головы. И, смешанные вместе, эти краски рисовали Жизнь. Жизнь, наблюдать за которой было воистину приятно.

Трель телефонного звонка в мгновение ока разрушила восхитительную романтическую атмосферу, которая вот уже с полчаса окружала мужчину сверкающим и искрящимся в лучах заходящего солнца ореолом. Айзек нехотя открыл глаза и, тяжело вздохнув, отвернулся от окна.

Он предпочел бы досмотреть спектакль о забавах переполненных тестостероном самцов, но дурачащаяся почти под его окнами парочка не представляла для него особого интереса, и потому господин Айзен решил ответить на звонок, а подробности игрищ позже просмотреть в записи.

Вальяжно раскинувшись в кресле, Айзек поднял трубку и очень лениво, протяжно, и с явным недовольством, сказал:

- Вы прокляты, кем бы вы ни были. И сие проклятие будет довлеть над вашей душонкой многие и многие годы. А теперь излагайте и по возможности кратко, ибо действо, что я пропускаю из-за вас, бесценно, как и любое другое мгновение жизни.

- Все тебе шуточки, Айзек?

Голос, раздавшийся в трубке, был хриплым, срывающимся и по-настоящему несчастным. Казалось, что человек, находившийся на другом конце провода, был на грани отчаяния.

- «Бесценные мгновения жизни!» Чушь! Слышишь меня, ты и вся твоя никчемная жизнь - это откровенная чушь!

- Ну, - протянул Айзек, улыбаясь, - моя жизнь намного интереснее твоей, и, признаюсь, без тебя она была бы куда лучше, братец. К тому же завидовать нехорошо. Эх, не умеешь ты быть счастливым, Клиффорд, и это печально. Но я отвлекся. Учитывая, что ты никогда мне не звонишь для полюбовной братской беседы, позволь спросить, в каких новых грехах ты обвинишь меня сегодня? Постой, не говори, я угадаю. У тебя появился очередной седой волос? Ай-яй-яй. Не сомневайся, к этому причастен именно я. Моя практика на куклах вуду наконец-то принесла свои плоды.

- Мой сын мертв! - бросил убитым голосом Клиффорд. - Твой любимый племянник погиб на горнолыжной трассе вместе со своей женой. Скажи, братец, ты действительно любил его, или только пользовался его доверием, чтобы достать меня? Признайся, тебе так же больно как и мне, или ты злорадствуешь, вспоминая свою блядь, которую убили по моему приказу?

В голосе Клиффорда было столько отчаяния, что Айзек даже пожалел бы его, не начни «любимый брат» плеваться желчью и ядом.

- Я вспоминаю Ники каждый день, - совершенно спокойно ответил Айзек. – Кстати, Майки я тоже часто вспоминаю. Что до Алекса... могу сказать только одно, судя по всему, Бог существует, и он справедлив. Ребенок, наконец, избавился от тебя, хоть и таким прискорбным образом. Впрочем, не понимаю, отчего ты так убиваешься. Ты же его ненавидел. Он был для тебя отбросом. Позором семьи. Возрадуйся же! Твоей репутации больше ничто не угрожает.

- Ты, ублюдок! - завопил Клиффорд в трубку. - Двуличная тварь. Это ты его убил? Ты?! Ты хоть знаешь, что тут творится? Анабэль рыдает у него в комнате со вчерашнего вечера. Нам позвонили... она подняла трубку... Айзек, если это ты, я тебя убью. Я лично убью тебя, и ничто тебя уже не спасет!

Айзек только закатил глаза и покачал головой.

- Ну как всегда, - с насмешкой сказал он. - Я виноват в том, что солнце садится и встает каждый день. Я - Бог. Мне приятно слышать от тебя признание этого факта. Только позволь поинтересоваться, каким же таким непостижимым образом я совершил сие ужасное преступление? В конце концов, мой вопрос не банальное любопытство, отнесись к нему со всей серьезностью. Я должен знать, как умрут остальные твои дети, чтобы потом это не оказалось для меня сюрпризом. Не люблю сюрпризы. С восемнадцати лет не люблю.

- Это угроза? - зашипел Клиффорд, но в его голосе слышался откровенный страх за оставшихся детей. - Не смей их трогать. Не смей, или я...

- Или ты что? - все так же спокойно спросил Айзек. - Доведешь их до самоубийства, лишь бы они не попали в мои коварные загребущие лапы? Ну что я могу тебе сказать на это, брат? Дерзай. Ты вообще любитель убивать. Скрытый маньяк, так сказать. Одного сына прикончил, теперь берись за остальных. Только когда будешь расправляться с Анабэль, не забудь, что она женщина. Причем очень красивая. В ее случае уместнее будет яд.

- Скотина! - рявкнул Клиффорд. - Будь ты проклят!

В трубке раздались короткие гудки.

- Будь проклят, будь проклят... - проворчал Айзек, возвращая трубку на аппарат. - Как будто бы других пожеланий спокойных снов он не знает. Еще и обзывается.

Айзек прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

- Ничего не изменилось. Столько лет, а он все тот же завистливый засранец...

Стук в дверь прервал размышления Айзека, и мужчина недовольно скривился. Голова начинала болеть, впрочем, так было всегда, даже после очень коротких и не очень содержательных бесед с братом.

- Войдите! - раздраженно бросил Айзек, думая про себя, что, если к нему опять заявился Садис с докладом о нарушениях, то он лично отстегает географа его же указкой.

- Добрый вечер, господин Айзен! - появившаяся на пороге женщина приветливо улыбнулась директору, в то время как глаза ее были подобны льду, такие же светлые и такие же холодные. - Могу я поговорить с вами об одном очень деликатном деле?

Айзек мог поклясться, что на этот день не назначал никаких встреч. К тому же с женщинами. Но вошедшая в его кабинет особа была настроена решительно, о чем говорили и ее приветливая улыбка, подобная оскалу разъяренной тигрицы, и холодный взгляд, способный обратить всё, на что упадет, в глыбу вечного льда.

А еще эта женщина была чертовски красива и... судя по всему, чрезвычайно опасна. И ее появление заинтересовало Айзека уже хотя бы потому, что ей чудесным образом удалось проникнуть в колледж без его ведома.

- Деликатном, говорите? - Мужчина прищурил глаза, еще раз окидывая непрошеную гостью оценивающим взглядом. - Если вы скажете, что носите моего ребенка, я вам не поверю, сколько бы доказательств вы мне ни предоставили. Так что можете не стараться. Хотя мне очень интересно узнать, с кем имею честь находиться в уединении в столь поздний весенний час.

- Еще даже не стемнело, - женщина кивнула на открытое окно, за которым только начали сгущаться сумерки, и спросила: - Могу я присесть?

Мужчина указал ей рукой на кресло, стоящее напротив его письменного стола, но она лишь смерила этот атрибут мебели подозрительным взглядом и подошла к столу. Отдав мужчине папки, которые лежали на столешнице ровной стопкой, она села на край стола и, закинув ногу на ногу, проговорила:

- Слышала, вы понесли невосполнимую утрату. Какое горе, право слово. Швейцарские горы так непредсказуемы, а мальчики были еще так молоды. Вы, верно, в трауре? - она приподняла бровь, разглядывая совершенно спокойное лицо мужчины. - Или в вашем сердце все еще тлеет надежда на чудесное воскрешение?

- Ах, моя дорогая госпожа Инкогнито, чудес не бывает, - с наигранной горечью проговорил Айзек, откладывая врученные женщиной папки на другой край стола. - Но вы ошиблись, и мальчик был один. Вторая девочка, конечно, отличалась грубоватым сложением, но все же была леди.

- Я никогда не ошибаюсь, господин Айзен, - проговорила женщина, разглядывая директора, словно сканировала его. - Впрочем, мне плевать на амурные дела вашего отпрыска. Я здесь по другому вопросу. Что вы можете рассказать мне о Франтишеке Штепанеке? Учтите, мой дорогой господин Айзен, со мной лучше не шутить. Я изрядно могу попить вашей крови, - она наклонилась вперед и поправила на шее мужчины чуть ослабший узел галстука, - и у меня очень длинные руки. Я могу добраться до всех, кто вам дорог так же легко, как вы можете коснуться моего, скажем, колена.

Улыбка тронула тонкие губы женщины, и она выпрямилась, чуть склонив голову к левому плечу.

- Ваши колени не имеют для меня никакой ценности.

Айзек так же склонил голову к плечу и, поставив локти на подлокотники кресла, сплел пальцы в замок.

- А вот ваши духи очень притягательны. Но, позвольте спросить, кто такой этот Штефанкек Франпанек? Господи! Что за имя?! Вы решили поиздеваться? Если так, то у вас получилось. Язык сломать можно, - совершенно искренне возмутился Айзек и вновь попробовал произнести названное женщиной имя, впрочем, как и ожидалось, безрезультатно.

- Это человек, который финансирует вас вот уже более двадцати лет. Как можно не знать имени своего партнера? Впрочем, он хитер как лис и скрытен как крот. Быть может, он не представился вам так же, как не представилась вам я. Вот посмотрите, - женщина бросила на стол пачку фотографий, сделанных со спутника. - Как вы можете убедиться, это двор вашего колледжа. А Франтишек Штепанек, - вот он, идет к воротам, - находится на ее территории. Ну так что? Где этот человек?

Айзек смотрел на разгуливающего по двору колледжа крота и, улыбался как распоследний идиот. А потом отложил в сторону не особо качественные фотографии и с недоумением посмотрел на свою гостью.

- Как вы верно заметили, госпожа Инкогнито, человек, изображенный на этих снимках, мне не представлялся. Более того, как я понимаю, служба безопасности моего колледжа работает просто отвратно. И этот... Как вы говорили? Штефишек Франштенек? Так вот, этот элемент с зубодробительным именем, по всей видимости, приходил к кому-то из студентов. И я бы с радостью созвал их всех и отдал на растерзание столь выдающейся особе как вы, а вы достаточно выдающаяся, если смотреть чуть ниже шеи, но выше живота... Так вот, я бы с радостью отдал вам своих неблагодарных подопечных для допроса с пристрастием, но, боюсь, правила колледжа запрещают подобные мероприятия без письменного разрешения родителей.

- Повторюсь, господин Айзен, я знаю, что вы пользуетесь деньгами этого человека, - проговорила женщина, поджав губы. - Вы знакомы с господином Осриком Лефсуну и господином Эббалом Домма? Ну же, вспоминайте, на контрактах рядом с вашим именем стоят имена и подписи этих людей. Они, по сути, являются вашими спонсорами, а господин Штепанек является их боссом, так?

- Оу, какая восхитительная осведомленность! - поразился Айзек и даже руками всплеснул, хотя раздражение в нем росло с каждым мигом все сильнее. - Господ с забавными именами я, конечно же, знаю. Очень приветливые люди, с искренним желанием помогать детям ближних своих. Но позвольте, разве у этих господ есть начальники? Насколько мне помнится, господин Лефсуну является владельцем нескольких довольно процветающих банков Европы. Что до господина Домма, то его, несомненно, прекрасные и изысканные курорты, а так же сеть гостиничных комплексов позволяют ему спонсировать такие скромные учебные заведения как мой колледж. А с этим вашим Фраштифеком, или как там его, я не знаком. И хватит издеваться над старым больным человеком. Я уже не в том возрасте, чтобы произносить такие сложные имена без вреда для моей вставной челюсти. Стоматологи нынче дороги.

- Какая поразительная случайность, господин Айзен, что специальный агент, который был замешан в деле с хищением средств, выделенных правительством для развала конкурирующего государства, спокойно разгуливает по двору вашего колледжа. В то время как эти средства пополняют ваш карман при посредничестве его доверенных особ, отмывающих эти средства через свой, якобы легальный бизнес. Впрочем, даю вам время до следующей недели. Если вы не отдадите мне этого человека, то вы, ваш любовник, ваш сын и его любовник, ваш японский друг-работорговец, и другой ваш друг-маньяк узнаете, что такое мой гнев. Отдайте мне Франтишека, и я оставлю всю вашу извращенную компанию на растерзание совести и Бога. В противном случае все ищейки из ФБР и Интерпола всковырнут ваше осиное гнездо и как следует покопаются в вашем грязном белье. Ваш брат будет мне благодарен, полагаю. Я верну ему его трагически погибшего сына живым и невредимым. Он будет у меня в долгу. Вместе мы задавим вас, господин Айзен. Подумайте над этим.

Она встала со стола и, оставив на столешнице визитку с номером телефона, по которому с ней можно будет связаться, вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

- Какая женщина! - восхищенно выдохнул Айзек, глядя на закрывшуюся дверь. - Невероятная... восхитительная... умная. И, кстати, кто она? - спросил он у пустой комнаты и тут же строго добавил: - В твоих же интересах обо всем рассказать, долбаный ты Франкенштейн, или как там тебя?!

- Франтишек, хозяин. Франтишек Штепанек. Но вы и так уже это знаете.

Замаскированная под панели дверь открылась, и на пороге появился крот собственной персоной. Только теперь в глазах мужчины не было обычного раболепия, больше легкая насмешка и какое-то даже превосходство, что ли.

Айзек внимательно смотрел на крота. Тощий, бледный, подслеповато щурящийся. Странно, он видел этого человека неоднократно, но наличие у него имени, причем такого... такого... адского, заставило мужчину взглянуть на него в новом свете. Не без уважения, надо сказать, учитывая все, что успела ему сообщить госпожа Инкогнито.

- Отвратительное имя, - вынес свой вердикт Айзек и пригласил крота присесть, указав ему на кресло, которое проигнорировала его недавняя гостья.

Но видеть на своем столе этого щуплого дохляка для Айзека было бы слишком.

- Я постою, благодарю вас. Я не сторонник пыток. - Крот расплылся в улыбке, и его взгляд упал на стол, где все еще лежала стопка фотографий с его изображением. - Отвратительное качество. Но я знал, что рано или поздно это случится.

- Знал? - Айзек приподнял бровь. - Вот скажи мне, мой милый Франкенштейн, если ты знал, то с какого перепуга ты вылез из своей норы и разгуливал по территории колледжа? Это что, такая своеобразная благодарность? Я отдал тебе лучшие катакомбы, которые у меня были! И так ты мне за них отплатил? Подставляя меня, мою семью и моих друзей?

- Это, между прочим, был ваш приказ, хозяин, - проговорил Франтишек, все так же улыбаясь. - Из-за той проклятой ели, помните? Мне лично пришлось идти в сад и устанавливать камеры на дереве. Так вот, пройти к ели, не минуя двор, не представлялось возможным. Я рискнул, и мой риск не оправдал себя. Впрочем, я вам неоднократно говорил, что опасаюсь снимков со спутника. Я говорил вам это еще в те времена, когда технологии были менее развиты. Так в чем же вы меня вините?

- В молчании, - резко ответил Айзек и подался вперед, поставив локти на столешницу. - Ты не сказал мне главного. Самого главного. Что в один прекрасный весенний вечер ко мне явится не менее прекрасная особа и приставит острый нож к моим яйцам. Я ничего не имею против ролевых игр, но только в том случае, если ведущий игрок я. А мои шарики мне дороги как память. Понимаешь, о чем я говорю?

- Я прекрасно понимаю вас, - ответил крот, еще сильнее прищурившись, словно пытался разглядеть в лице мужчины что-то, чего не видел до сего дня. - Но разве мог я рассказать о себе все? Во-первых, вы бы мне не поверили. Во-вторых, оставаясь в неведении, вы не представляли опасности для меня, и интереса для моих врагов. Простите, что все вышло именно так. Вы последний человек на этой планете, кому я желаю зла.

- А кто предпоследний? Кано? Или, быть может, Виктор?

Айзек вновь откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, лихорадочно соображая, что делать и как выкручиваться из сложившейся ситуации.

Крот молчал.

Ну еще бы! Если бы он сейчас заговорил, тогда точно разбудил бы спящего дракона. А умирать никому не хочется.

Умный человек. Умный и в какой-то мере даже преданный, а потому...

- Получается, теперь я представляю интерес для твоих врагов, так? – предположил Айзек. - И они будут давить на меня всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Угрожать мне, моей семье, моим друзьям. Они превратят мою жизнь в ад и сделают все, чтобы я тебя выдал. Так?

- Одна поправочка, хозяин. Враг пока только один. Вернее одна. Ядовитая кобра в юбке, но лишь кобра, не тайпан, хвала небесам! - мужчина театрально воздел руки к потолку и с насмешкой взглянул на директора. - Она ведет это дело одна. Иначе у вас в кабинете уже собрался бы весь штат федерального бюро расследований. А это значит, что не все так страшно. Ведь вы можете предпринять меры. Вы можете ее опередить. Или, думаете, у женщины ее возраста нет того, чьей жизнью она дорожит больше, чем моей головой? Поверьте, обычно у людей есть другие люди, ради которых они, не задумываясь, отдадут свою жизнь. У вас есть такой человек. У меня есть такой человек - он сидит прямо передо мной, кстати. И у нее есть, поверьте. И найти такого человека будет не сложнее, чем отыскать в Украине нужного Виктора Воронцова.

Айзек усмехнулся.

«Вот же пройдоха!» - с искренним восхищением подумал он. – «Знает, как польстить царскому самолюбию».

- Тайпан? - спросил Айзек и тут же тряхнул головой, словно отгонял надоедливую муху. - Ну да бог с ними, с этими гадами. У меня к тебе остался только один, но очень важный вопрос. Если все так складно-ладно, как ты говоришь, почему ты все еще здесь, Франкенштейнек? Или, быть может, ты хочешь в объятия змеи? Так я могу хоть сейчас выделить тебе персональный террариум.

- Я пойду и добуду для вас всю нужную информацию, хозяин. И сделаю это немедленно. - Крот поклонился, но все же вскинул на мужчину взгляд и спросил: - Или вы хотите, чтобы я пошел к нашей кобре, и отдал себя в руки правосудия?

Айзек смерил крота удивленным взглядом.

- Ты со мной уже двадцать лет, и все еще думаешь, что я стану делиться с кем бы то ни было тем, что принадлежит мне? Не разочаровывай меня больше, чем уже сделал, Франкенштейн. Иди. Информация мне нужна как можно скорее.

Айзек запрокинул голову назад и прикрыл глаза.

«Долбаные чехи. Да что там в этой Чехии, медом что ли...»

- А ну постой! - Айзек распахнул глаза и уставился на шпиона.

Крот уже открыл дверь в свое логово и теперь с некоторым недоумением смотрел на мужчину.

- Подойди-ка сюда. - Айзек поманил мужчину пальцем и, когда тот подошел, схватил его за галстук и притянул к себе. - Чех. Ты же чех, так?

Мужчина кивнул.

- Значит, Инкогнито говорила правду?

И вновь утвердительный кивок в ответ.

- Так, значит, эти два извращенца, домотрах и ослик-камикадзе, твои люди? И все их деньги на самом деле не их, а твои?

- Домотрах? - Франтишек свел брови на переносице, а потом фыркнул и, наконец, расхохотался так громко, что директор даже отпустил его. - Вы о Эббале говорите? Ну, конечно же, о нем! Виктор, как носитель русского языка, естественно обратил внимание на забавную игру слов в этих вымышленных именах. Что ж, вы правы. Деньги им не принадлежат. Но они и мне не принадлежат. Они принадлежали нашему правительству. Думаю, спецслужбы были недовольны тем, что я умыкнул эти деньги у них из-под носа, и теперь пытаются вернуть свое добро.

Айзек нервно хмыкнул.

Сама мысль о том, что почти все, принадлежащее ему, было оплачено из кармана этого странного, но верного человека, внушала Айзеку «ужас». Быть должником? Нет, это не его прерогатива.

- И решил спихнуть всё на меня? – спросил директор. - Обмазал медом, присыпал золотишком, и теперь все, кто охотились на тебя, как мухи на дерьмо летят ко мне?

- Подставлять вас не входило в мои планы, - ответил крот. - Я лишь пытался отблагодарить вас за доброту и участие в моей судьбе. И не только вас. Господину Игараси так же неоднократно требовалась финансовая поддержка, и я инкогнито оказывал ее ему. Естественно, вложенные в ваш бизнес и бизнес Игараси-сана средства, уже вернулись в мой карман с процентами, но лишь потому, что вы оба мудрые и честные партнеры. И, прошу, не разрывайте договора с Эббалом и Осриком. Они ценят вас бесконечно. Они очень... расстроятся, если потеряют такого гения как вы.

- Иди уже, подхалим, - беззлобно рассмеялся Айзек. - Потом будешь воспевать мне хвалебные оды. Сейчас важнее другое.

- К вечеру, самое позднее к завтрашнему утру, я дам вам полное досье на вашу гостью, - сказал крот и, еще раз поклонившись, поспешил в свое подземелье.

Его ждала долгая и кропотливая работа. Но, благодаря новейшим технологиям, труд этот был и не труд вовсе, а сплошное удовольствие.