Нью-Йорк, 2015 год

***

Организация и планирование никогда не были сильными сторонами Видегреля. Сколько мужчина себя помнил, каждый воплощаемый им в жизнь проект терпел неминуемый крах. Так было в детском саду, школе и, конечно же, в университете, когда любая неудача казалась особенно постыдной и разочаровывающей.

Раз за разом проваливая творческие задания, к концу студенческой жизни Видегрель окончательно убедился в своей абсолютной бездарности и вынужденно смирился с тем, что в нём нет ни толики таланта к созиданию. Даже управляя «Алым Кубом», мужчина то и дело обращался за помощью к Кано или Акено, и лишь благодаря их содействию воплощал свои идеи в жизнь.

Однако планирование совместного отдыха с Садисом ни отцу, ни брату он доверить не мог. Одна только мысль о том, что кто-то приобщится к его маленькому счастью, вызывала в душе Видегреля неконтролируемую волну жгучей ревности. И потому, надеясь, что в этот раз у него точно все получится, - ведь сила любви способна сотворить чудо, - он принялся за дело с большим энтузиазмом.

Перелопатив сотню, если не тысячу сайтов в поисках идеи на тему идеального романтического отдыха, и начитавшись разнообразного бреда, Видегрель решил не изобретать велосипед, и остановился на обычном отпуске, который они с Садисом могли бы провести только вдвоем.

Оставаться на это время в Нью-Йорке мужчине совершенно не хотелось. Пыльный и шумный мегаполис в его представлении не очень подходил для уединения, и потому выбор мужчины пал на суровые берега Скандинавского полуострова, а именно на Норвегию.

Когда-то в детстве Видегрель уже посещал эту страну, и был бесповоротно пленен дикой красотой фьордов, мрачными лесами на горных склонах и воинственными песнями неукротимых водопадов. А многогранная культура и богатая история родины свирепых викингов так поразила маленького Видегреля, что и теперь, спустя многие годы, одна только мысль об этой чарующей стране отзывалась в сердце мужчины затаенным восторгом.

Садису о своей грандиозной затее он толком ничего не рассказывал, отделываясь банальным «это сюрприз» и «скоро сам все узнаешь». Да и Мишель, которого Видегрель собирался оставить в «Алом Кубе» за главного, так же оставался в неведении. Конечно, рано или поздно мужчине все равно пришлось бы сообщить помощнику о временном повышении, но он сознательно оттягивал момент признания до последнего, прекрасно понимая, что Мишель не только не согласится, но еще и сделает все возможное, чтобы этого ни в коем случае не произошло.

И вот теперь, когда чемодан был успешно собран, а до отлета оставалось менее трех часов, Видегрель отправил Мишелю сообщение о том, что ждет его в кабинете, и еще раз заглянул в свой ежедневник, чтобы убедиться, что отменил все запланированные на ближайшие две недели встречи и дела.

К счастью, долго ждать помощника не пришлось. Мишель возник на пороге минут через пять, когда Видегрель просматривал обнаруженный на столе контракт, к которому прилагалась записка с гневными и местами довольно грубыми комментариями Сайтона Легрима.

- Ну, наконец-то! - отбрасывая писанину вредного юриста в сторону, воскликнул Видегрель, обращая все свое внимание на парня. - Почему так долго?

- Потому что, благодаря твоим стараниям, я по уши завален работой, - съязвил Мишель, впиваясь в лицо босса раздраженным взглядом, полным невысказанного укора. - У тебя что-то срочное?

Видегрель кивнул и стал рыться в документах, пытаясь что-то отыскать. А Мишель следил за его неуклюжими действиями и тихо ярился в душе.

- Ты что-то потерял? - спросил он с долей презрительного снисхождения, в который раз думая о том, что бизнесмен из Видегреля совершенно никудышный, однако не смея высказаться по этому поводу в открытую.

Не хватало еще снова получить выговор от господина Игараси за «слишком громкое дыхание» рядом с его любимым сыном или за слишком дерзкий взгляд в его сторону. А ведь такое случалось нередко, особенно в первый год сотрудничества, когда Видегрель чуть что спешил нажаловаться брату и отцу на своего «бестолкового» помощника.

Мишель вздохнул и, понимая, что отвечать на его вопрос никто не собирается, задал другой:

- Может, тебе помочь?

- Было бы чудесно! - чуть ли не с облегчением выдохнул Видегрель и, расплывшись в лучезарной улыбке, уставился на помощника как на Христа Спасителя.

Мишелю этот взгляд показался пророческим, и он на всякий случай покачал головой, сразу отказываясь содействовать боссу в очередной безумной затее.

- Не впутывай меня! - взмолился парень. - Не знаю, что ты там задумал, но я и без того уже на грани истощения.

- Не преувеличивай, - отмахнулся Видегрель, - ты прекрасно выглядишь. Вон как глаза блестят в предвкушении новых свершений. И этот румянец на щеках. А потрескавшиеся губы и темные круги под глазами издревле считались признаками выносливости и стойкости. Да и к кому, как ни к тебе, я могу обратиться с просьбой заменить меня на пару недель?

Мишель от такого поворота событий даже взбодрился. Наверное, его организм задействовал скрытые энергетические резервы, чтобы в случае чего можно было настучать зарвавшемуся боссу по лицу.

- Ты в своем уме? - спросил парень, все еще не в силах поверить, что Видегрель озвучил это более чем безумное предложение. - Как ты вообще это себе представляешь?

- Да что тут представлять?! - беззаботно рассмеялся Видегрель. - Сядешь в моё креселко, и сиди себе четырнадцать дней. Оно, между прочим, очень даже удобное. Все запланированные встречи я отменил. Так что тебе только и останется, что вовремя открывать клуб. Обо всём остальном я попрошу позаботиться Ригара Вальдрэ.

Услышав эту «замечательную» новость, Мишель на некоторое время даже утратил дар речи, пытаясь сообразить, издевка это или все-таки кошмарная действительность.

- Вальдрэ? - переспросил он, когда, наконец-то смог разомкнуть онемевшие от изумления и злости губы. - Нет, ты серьёзно, Вальдрэ? Чем, черт возьми, он сможет здесь помочь?! И как, по-твоему, я должен следить за нижним залом, если мне нельзя показываться в кругу этих людей? Нет, ты точно обезумел... совершенно определенно сошел с ума.

- Все гении своего времени казались современникам безумцами и юродивыми. Такова уж их нелегкая стезя. - Печально вздохнул Видегрель. - А что до нижнего зала... маску наденешь, и все будет в порядке. Ригар знает, как вести дела, и прекрасно справится с моей просьбой.

- Я тебе что, клоун, две недели в маске ходить? - спросил Мишель, только чудом удерживая себя от гневной брани. - Или ты хочешь, чтобы клиенты приняли меня за хоста?

- Если ты не станешь надевать тот обтягивающий латексный костюм, который тебе подарил кто-то из клиентов к Хэллоуину, то никто тебя за хоста не примет. Да и отец сказал, что лучше тебя мне замены не найти, - прибегнул к последней уловке Видегрель.

- Так господин Игараси знает о твоих планах? - с досадой в голосе спросил Мишель, понимая, что приказ «свыше» проигнорировать ему не удастся.

Видегрель кивнул, сияя улыбкой.

Парень немного помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию, а потом предупредил:

- Если на меня выйдут из-за твоей дурости, я тебя собственными руками придушу.

- Никто на тебя не выйдет, - заверил Видегрель. - К тому же... ты ведь мёртв. Тебя уже давно никто не ищет.

Лицо Мишеля помрачнело, и Видегрель поспешил сгладить ситуацию.

- К тому же, я в тебя верю, - сказал он искренне. - Ты точно справишься.

Видегрель поднялся из-за стола, вложил в руку Мишеля ключ от своего кабинета и, приободряюще хлопнув помощника по плечу, быстро улизнул из кабинета, пользуясь задумчивостью и растерянностью парня, который погрузился в свои не самые позитивные мысли.

***

Из-за крупной аварии на дороге Садис чуть было не опоздал на рейс. Видегрель прождал его чуть больше часа, постоянно названивая любовнику и справляясь, как обстоят дела с его продвижением в злополучной пробке. И когда мужчина, наконец, появился в аэропорту, буквально в последнюю минуту оказавшись у регистрационной стойки, Видегрель почувствовал невероятное облегчение.

Пока Садис старательно заполнял бланки и отвечал на вопросы вежливой и улыбчивой представительницы авиакомпании, Видегрель терпеливо стоял в сторонке в зале ожидания, неотрывно наблюдая за тем, как девушка вдумчиво проверяет документы Садиса, а потом протягивает их ему вместе с посадочным талоном, сопровождая свои действия обворожительной улыбкой и пожеланиями приятного полета.

Садис улыбнулся в ответ, и у Видегреля от этой улыбки ёкнуло сердце. Все-таки увидеть любовника в таком прекрасном расположении духа, было сродни Рождественскому чуду. Обычно мужчина сохранял серьезное выражение лица, а линия его губ оставалась сурово прямой, даже немного опущенной вниз в уголках, что придавало ему ауру подавляющей мрачности. Но сегодня что-то неуловимо изменилось, и в аэропорт приехал не знакомый Видегрелю, хладнокровный и безжалостный демон-воспитатель, а обычный человек, способный радоваться простым мелочам.

Дождавшись, когда Садиса пропустят в зал ожидания, Видегрель приблизился к нему и, заключив в объятия, поприветствовал его коротким поцелуем, от которого у обоих мужчин на лицах появились одинаково странные выражения, немного смущенные и в чем-то даже вызывающие, а у Видегреля еще и безмерно счастливое.

Они впервые появились в общественном месте как пара, и оба немного волновались. Однако Садису удавалось сохранять привычное хладнокровие и самообладание, а вот Видегрель не мог похвастаться подобной выдержкой. Он все время глуповато улыбался и украдкой оглядывался по сторонам, словно хотел убедиться, что никто на них не пялится и не тычет пальцами.

Садиса его поведение даже немного рассмешило, но мужчина не стал упрекать любовника в излишней нервозности, а просто приобнял за талию и отвел в кафетерий, где они смогли занять самый отдаленный, угловой столик и, наконец, немного расслабиться.

До вылета оставалось меньше часа. Мужчины сидели рядом друг с другом, наслаждая терпким ароматным кофе и обсуждая предстоящий отпуск, хотя Садис до сих пор понятия не имел, где именно в Норвегии они будут отдыхать. Видегрель по-прежнему держал эту информации в секрете, лишь изредка загадочно улыбаясь и уверяя любовника, что ему там непременно понравится.

Когда объявили посадку, мужчины расплатились за кофе и, прихватив ручную кладь, неспешным шагом пошли к выходу на трап.

Их ждал семичасовой перелет до Амстердама, а потом пересадка на рейс до Оппдала, и Садис ощутимо напрягся, увидев, какое количество людей устремилось к тому же выходу, что и они.

Видегрель, заметив перемену в его настроении, взял мужчину за руку, этим нехитрым действием переключая внимание любовника на себя, и стал рассуждать о том, чем бы они могли заняться в самолете, чтобы убить время. Некоторые из его предложение были вполне разумными, например, посмотреть какой-нибудь интересный фильм или поиграть в какую-нибудь словесную игру, но в числе прочего Видегрель с совершенно серьезным выражением лица предложил Садису обзавестись пледами и под покровом темноты немного «пошалить».

Говорил он это шепотом, почти прижавшись губами к уху любовника, когда они остановились в хвосте длинной очереди, но какая-то старушенция, которой на вид уже было лет сто десять, все равно расслышала его и начала ругаться сквозь зубы, порицая «распущенную молодежь».

Видегрель рассмеялся и покрепче сжал ладонь Садиса, взглядом давая понять, что как только в салоне выключат свет, он попробует воплотить свое маленькое безумство в жизнь.

Этот разговор немного расслабил Садиса. Он перестал обращать внимание на столпотворение людей вокруг себя, и только иногда его щека нервно подергивалась, когда в очереди раздавалось хныканье младенца.

Наконец, спустя пятнадцать минут, мужчины оказались в салоне и заняли свои места в первом классе. Видегрель прежде всего ценил комфорт, и потому организовал их отпуск по высшему разряду. Их места были самыми последними в этой части самолета, что во время полета давало некоторое преимущество. Никто не будет пялиться на них и мешать их уединению, а значит, можно будет расслабиться и вести себя естественно и непринужденно.

Садису, по сути, было безразлично, каким классом лететь. Люди одинаково шумели и раздражали его в любой части самолета. А здесь еще и откровенно доставали своими бесконечными жалобами и требованиями, обращаясь к стюардессам исключительно напыщенными, тягучими голосами, полными высокомерия и презрения ко всему сущему.

Садис терпел их нытьё, сколько мог, а потом у него разболелась голова. Но Видегрель, снова почувствовав в нем перемену настроения, потянулся за наушниками и надел их мужчине на голову, плотно закрывая его уши.

На небольших мониторах, встроенных в спинки сидений, транслировали какую-то комедию. Видегрель тоже надел наушники, настроил звук так, чтобы он не оглушал, и, прильнув к Садису, разместился в его объятиях, сияя довольной улыбкой.

Его взгляд был устремлен на небольшой монитор, где разворачивалось действительно комичное зрелище. Красивое лицо то и дело озарялось веселой улыбкой. И Садис поймал себя на том, что не может отвести от него глаз.

Видегрель был поразительным человеком. Гибким, чутким, немного капризным и до головокружения прекрасным. Он умел и любил угождать, а еще он действовал на Садиса как сильнейшее успокоительное.

Стоило Видегрелю одарить его улыбкой или сделать что-нибудь заботливое, и рациональное сердце Садиса давало слабину, начиная отбивать сумасшедший ритм и мучительно сжиматься. Он и не заметил, как оказался пленен любовником, его теплом и самоотдачей, его искренними проявлениями чувств. Но мужчине нравился этот плен, и он хотел бы оставаться в нем как можно дольше.

Поэтому, когда Видегрель поднял на него взгляд, чтобы убедиться, что мужчина всем доволен, Садис не удержался и поцеловал его, прикусывая мягкие губы, захватывая теплый острый язык, сплетая его со своим, и углубляя поцелуй до тех пор, пока в легких не осталось воздуха.

Тогда Садис отстранился и, покрепче прижав Видегреля к себе, беззвучно сказал ему «спасибо», при этом буквально обжигая его взглядом, который таил в себе обещание, что каждый момент их отпуска будет наполнен яркими впечатлениями и взрывными чувствами, которые останутся в их памяти на долгие-долгие годы.

***

Выбирая место для отдыха, Видегрель по большей части руководствовался предпочтениями Садиса, поэтому отыскать горнолыжный курорт, где нашествие туристов не будет напоминать вторжение римлян в Кельтику, оказалось не так-то просто.

Ему пришлось просмотреть сотню сайтов, прочитать тысячу отзывов и закрыть с десяток тысяч рекламных объявлений, которые выскакивали на мониторе ноутбука с такой частотой, что в глазах начинало рябить, прежде чем он, наконец, отыскал то, что соответствовало бы его требованиям. И вот теперь, покинув салон самолета и оглядываясь вокруг, Видегрель понимал, что не прогадал в своем выборе.

Аэропорт Оппдала встретил их почти мертвой тишиной, нарушаемой редкими объявлениями по системе громкой связи. Людей вокруг практически не было, что, несомненно, пришлось Садису по душе, а вот сам Видегрель в этом пустынном месте чувствовал себя не очень уютно. В мыслях мужчины то и дело всплывали неприятные ассоциации, а иногда ему и вовсе казалось, что он попал в мир Лангольеров*. И только спокойный и негромкий голос Садиса, а так же его довольная улыбка, успокаивали Видегреля, делая царящую вокруг атмосферу не такой уж пустынной и мрачной.

От Аэропорта до гостиницы, номер в которой Видегрель подбирал не менее тщательно, чем курорт, было не больше двадцати километров. И выбор транспортных средств на радость туристов был очень даже разнообразный. Большинство местных, конечно же, добирались до города на своих автомобилях или пользовались общественным транспортом, но после длительного перелета трястись в автобусе ни Видегрелю, ни Садису не хотелось. Поэтому они сошлись на том, что вызовут такси или воспользуются услугами проката автомобилей, бюро которого заметили почти у самого выхода из здания.

Однако ни до справочной, где можно было бы узнать номер местного такси, ни до бюро проката мужчины так и не дошли. А все потому, что Видегрелю на глаза попался невысокий мужчина в распахнутой настежь меховой шубе, который держал в руках табличку с интригующей надписью: «Поездки на собачьих упряжках. Весело и с ветерком».

- Ты серьёзно? - с толикой удивления в холодных серых глазах спросил Садис, когда Видегрель мягко дернул его за рукав и, сияя воодушевлённой улыбкой, кивнул в сторону мужчины.

- Конечно! Мы ведь приехали развлекаться, так почему бы не начать веселье сразу?

С этими словами Видегрель, не дожидаясь ответа, потянул любовника к машеру**, который, завидев их, расцвел от счастья.

Первые несколько мгновений Садис еще пытался сопротивляться, стараясь убедить Видегреля в том, что для подобной поездки тот одет слишком легко. Но под напором любовника, глаза которого светились от предвкушения, все же сдался и направился следом за машером, который красноречиво и живо описывал им все прелести путешествия на санях.

Оказавшись рядом с упряжкой, машер занялся погрузкой багажа, попутно расхваливая радостно виляющих пушистыми хвостами лабрадорских хаски. А когда чемоданы были крепко перетянуты ремнями, чтобы не выпали по дороге, место в санях заняли и Видегрель с Садисом.

Устраиваясь на мягком сиденье, учитель беспрестанно повторял, что вся эта авантюра ничем хорошим не закончится, но Видегрель не желал слушать возражений и, пообещав любовнику щедрую награду за терпение, уселся рядом с ним и взял его под руку.

Однако уже через несколько минут после того, как собаки под свист погонщика резво сорвались с места, от радости Видегреля не осталось и следа.

Порыв ледяного ветра, в первые мгновения поездки коснувшийся его кожи приятным холодком, вскоре превратился в адскую пытку. Вылетающие из под лап псин острые снежинки, впивались в лицо Видегреля, отчего мужчине казалось, что его кожу безжалостно режут стеклянными осколками. Но ветер не только раздавал Видегрелю оплеухи, он еще раздувал его тщательно уложенные волосы и надувал не защищенные шапкой уши.

От холода глаза мужчины начали слезиться, и вскоре по его щекам покатились слезы, которые на морозе тут же превращались в ледышки. Из носа потекло, и Видегрель то и дело, утирал его платком, тихо бормоча проклятия и ругая самого себя за то, что не послушался Садиса, который на протяжении всей поездки поправлял очки и шапку и кутался в свой теплый шарф, которым даже не подумал поделиться с почти превратившимся в ледышку любовником.

К счастью, испытание ветром и снегом было не таким уж и долгим. Упряжка неслась по заснеженной дороге, наверное, быстрее самого ветра, и через двадцать минут сани остановились у небольшой трехэтажной гостиницы, напоследок одарив Видегреля брызнувшим из-под полозьев и обрушившимся на его голову снегом.

Кое-как выбравшись из саней и стараясь не смотреть на Садиса, Видегрель расплатился с машером и, подхватив свой чемодан, поспешил к гостинице, чтобы, наконец, окунуться в тепло. В просторном и светлом фойе почти не было мебели. Несколько небольших диванчиков да пара кресел. Зато зеркал было хоть отбавляй. И это стало для мужчины самой настоящей трагедией. Ведь стоило ему увидеть своё отражение, как настроение, и без того испорченное адской поездкой, окончательно покатилось в бездну.

В таком плачевном состоянии Видегрель себя еще ни разу не видел. Растрёпанный, обмороженный, со слезящимися глазами, опухшим носом и напрочь обветренными губами. От элегантности и утончённости не осталось и следа, а дорогое пальто от итальянского дизайнера смотрелось на нем как корона на прокажённом.

Не в силах вынести это убогое зрелище, мужчина поспешил к регистрационной стойке, даже не думая дожидаться застрявшего на улице Садиса. Назвав свое имя администратору, он забрал ключи и, радуясь тому, что по пути не встретил никого из постояльцев, поспешил в номер.

Злющий как собака, что впору и самого в сани запрягать, Видегрель практически взлетел по лестнице на второй этаж, где располагались их с Садисом апартаменты. Номер находился в самом конце коридора, и, остановившись у двери, мужчина вступил в неравную схватку с ключами. Замерзшие пальцы не хотели слушаться, и чтобы попасть в замочную скважину, Видегрелю пришлось потрудиться. Несколько раз ключ выскальзывал из его рук и падал на пол, отчего весь процесс открытия двери напоминал японский ритуал приветствия с низкими поклонами, в котором слова почтения Видегрель безжалостно заменил на самые грязные и непристойные ругательства.

Наконец справившись с замком, мужчина чуть ли не пинком распахнул дверь и ворвался в номер. Просторное и светлое помещение встретило его уютным интерьером и легким цветочным ароматом, витающим в воздухе. Но рассматривать убранство комнат Видегрель не стал. Он со злостью швырнул свой чемодан к обитому светлой тканью дивану и поспешил в душевую, мечтая только о том, чтобы согреться и привести свою потрепанную ветром, холодом и снегом внешность в порядок.

***

Несмотря на ледяной ветер, который задувал Садису во все отверстия в теплом зимнем пуховике, в целом поездка на санях ему понравилась. Он любил познавать все новое, и это небольшое путешествие стало для него своеобразным опытом.

А вот Видегрель, похоже, был весьма разочарован выбранным видом транспорта. И это негодование вылилось в молчаливую истерику.

Садис наблюдал за поведением любовника с недоумением и долей умиления. По его мнению, взрослый человек не должен был вести себя подобным образом, но почему-то, в случае с Видегрелем, это совсем не раздражало.

Схватив свой чемодан, Видегрель порывисто потащил его к гостинице, утопая по колени в снегу и гневно ругаясь сквозь стиснутые зубы. Садис задержался, дожидаясь, когда машер отвяжет и его чемодан, после чего пошел следом за любовником.

Когда он вошел в холл, мужчины уже и след простыл.

У регистрационной стойки Садиса встретила миловидная женщина лет сорока. Она проверила его документы и сделала несколько записей в толстой книге, после чего отдала ему запасной ключ и объяснила, куда нужно идти. Садис поблагодарил ее и поднялся в их с Видегрелем номер.

Дверь была не заперта. Мужчине было достаточно толкнуть ее, чтобы она открылась. Он вошел в хорошо натопленное помещение, отделанное светлыми деревянными панелями, и поставил чемодан у двери.

Видегрель, судя по шуму воды, уже принимал душ. Тонкое пальто не могло защитить его от холодного ветра, а отсутствие шапки и шарфа, наверняка, сделало для него эту поездку тем еще испытанием.

Садис снял верхнюю одежду и прошел вглубь помещения, разглядывая интерьер и обстановку. А когда убедился, что номер, в целом комфортный и уютный, занялся своими вещами, аккуратно раскладывая их в шкафу.

Спустя четверть часа вода в ванной комнате шуметь перестала, но Видегрель так и не вышел оттуда. Садис подождал еще несколько минут, а потом, забеспокоившись, не стало ли любовнику плохо, приблизился к двери и постучал.

- Видегрель, ты в порядке? - спросил он, внимательно прислушиваясь.

- Все нормально, - отозвался мужчина каким-то странным, подавленным голосом.

- В таком случае, может, откроешь дверь? Я тоже хотел бы принять душ.

***

Видегрель стоял у зеркала и, чуть ли не рыдая, смотрел на кошмар, отражающийся в немного запотевшей стеклянной поверхности. После горячего душа весь его облик стал на порядок хуже, и показаться любовнику в таком виде мужчина просто не мог.

Однако Садис не успокаивался и продолжал стучать.

- Я еще не готов, - отозвался Видегрель, рассматривая покрасневший и, казалось, ставший в два раза больше нос. - Неужели ты не можешь подождать? Сутки, двое... может, неделю...

- Так долго не могу, - ответил мужчина. - Почему ты упрямишься? Только не говори, что внезапно начал стесняться меня.

- Стесняться? - Видегрель рассмеялся, но в его голосе не было и намёка на веселье. - Нет, что ты, я просто жду тут пластического хирурга. Позови меня, когда он придёт.

- Неужели все настолько ужасно? - спросил Садис, прислонившись плечом к дверному косяку.

- Да! - возмущенно воскликнул мужчина. - Просто катастрофа мирового масштаба. Мое лицо похоже на задницу бабуина.

- Я думаю, ты преувеличиваешь, - усмехнулся Садис. - Впусти меня, я знаю, как оказывать первую помощь при обморожении. Хотя, скорее всего, тебе просто обветрило кожу.

- Чтобы ты убежал быстрее, чем те проклятущие псины? - едко ответил Видегрель, но тут же прикусил язык.

В конце концов, идея с поездкой на санях принадлежала не Садису, и вызверяться на любовника за собственные ошибки было, по меньшей мере, глупо и незрело. Поэтому Видегрель взял себя в руки и, укутавшись в банный халат, всё же открыл дверь, являя взору Садиса ужасающе жалкую картину.

Мужчина несколько мгновений рассматривал лицо Видегреля, отмечая болезненное воспаление на его щеках, носу и губах, которые из-за горячей воды приобрели ярко-красный оттенок, и не смог сдержать смешок.

- Я же тебе говорил, что ты слишком легко одет для поездки в собачьей упряжке. Посмотри теперь на себя. Лицо болит, наверное?

Садис хотел проявить участие, но Видегрель в ответ на его слова внезапно разозлился и неистово сверкнул глазами.

- Я на себя уже десять минут смотрю! - взвился он на пустом месте. - Не нужно мне напоминать, что я теперь похож на чучело, от которого будут все шарахаться!

- Никто не будет от тебя шарахаться. Подумаешь, пара красных пятен на лице. Никто и не заметит.

- Не заметит?! Да ты издеваешься! - вспыхнул Видегрель праведным гневом. - Да я же как светофор! Меня теперь за милю видно будет, даже среди ночи! Это катастрофа!

- К завтрашнему утру все пройдет, - уверил Садис. - А если еще мазью намазать...

Глаза мужчины округлились от ужаса.

- Ты с ума сошел? Какой мазью?

- Лечебной, - пояснил учитель, и тут же прыснул со смеху, понимая всю абсурдность ситуации.

Все то время, что они с Видегрелем были знакомы, мужчина создавал впечатление самоуверенного, сдержанного человека, который если и позволял себе эмоции, то только в постели. Но сейчас он выглядел раздосадованным и злым из-за такой мелочи, как обветренное лицо, и это действительно насмешило Садиса.

Видегрель пребывал в крайней степени отчаяния и уже хотел разразиться гневной тирадой на тему насмешек в свой адрес, но слова так и не сорвались с его языка. Улыбка Садиса, его лучащиеся весельем глаза и неожиданно приятный смех выбили мужчину из колеи, заставив на миг застыть. За всё время их общения Видегрель еще не слышал, чтобы Садис смеялся. Да, любовник улыбался и иногда даже шутил, но такого откровенного веселья ещё ни разу не проявлял, и это поразило Видегреля, заставив его сердце биться быстрее.

- Смеёшься надо мной? - с толикой обиды в голосе спросил он, глядя на мужчину исподлобья, но на самом деле никакой обиды уже не испытывая. - Я вообще-то страдаю. Бессердечный!

- Я знаю способ избавить тебя от страданий, - сказал Садис и прикоснулся пальцами к ярким губам мужчины. - Я где-то читал, что поцелуи могут исцелить даже самые ужасные раны. Как думаешь, это правда?

- Я что, по-твоему, ребенок, чтобы поверить в это? - спросил Видегрель.

- Нет, ты уже давно не ребенок, - проговорил мужчина, делая короткий шаг вперед и привлекая любовника к себе. - Но я все же предлагаю попробовать этот способ. Хуже ведь все равно не будет.

- Я бы не стал этого утверждать, - ответил Видегрель, обвивая шею учителя руками, не в силах противостоять его вкрадчивому голосу и пылкому взгляду. - После твоих поцелуев на моей коже оставались следы и пострашнее.

- Но когда я оставляю на твоем теле эти следы, ты не особо сопротивляешься, - сказал Садис с улыбкой. - Или ты все-таки хочешь, чтобы я обращался с тобой нежнее? Я могу попробовать быть очень ласковым.

- Боюсь, что после этого твоим студентам совсем не поздоровится, - усмехнулся Видегрель и запрокинул голову назад, открывая губам Садиса доступ к своей шее. - Нет уж, я не собираюсь делиться твоим вниманием с этими наглыми пиявками.

- Они будут рады это услышать... - проговорил мужчина, оставляя на коже любовника поцелуй, пока еще совсем легкий, почти невесомый, дразнящий.

Его руки при этом скользнули под халат Видегреля, исследуя и лаская гибкое тело. Ладони Садиса властно сжали его ягодицы, а поцелуй стал настойчивее, и даже болезненнее.

Видегрель шумно вздохнул, сделал короткий шаг назад и тут же оказался на стиральной машинке. Садис легко приподнял его и усадил на холодную поверхность, а потом резко развел его ноги в стороны и вжался в него, впиваясь поцелуем в манящие, алые губы.

Обветренная кожа отзывалась на напористую ласку Садиса болью, но Видегрелю уже было не до этого. Рядом с мужчиной он забывал обо всем, с головой окунаясь в водоворот страсти и желания. И этот случай не стал исключением.

К черту все тревоги! Если Садис всё ещё не сбежал от его раскрасневшейся рожи, значит уже не сбежит никогда. И мысль об этом делала Видегреля бесконечно счастливым.

***

В этот день мужчины решили никуда не идти и как следует отоспаться.

Впереди у них было еще целых две недели для развлечений, а сегодня они заказали еду в номер, нашли телеканал, по которому транслировали только фильмы, и завалились в постель как парочка престарелых супругов.

Утром следующего дня лицо Видегреля вернулось в норму, и настроение мужчины заметно улучшилось.

Они с Садисом выбрались на прогулку и решили опробовать несколько лыжных трасс.

Видегреля, который в юности часто отдыхал на горнолыжных курортах, тянуло на экстремальные спуски. Садис же видел лыжи только по телевизору и в витринах магазинов, и потому мрачно поглядывал на подъемники и крутые склоны гор, понимая, что без практики просто-напросто свернет себе шею.

Поэтому мужчина отговорил Видегреля от экстремального катания и под его раздражающий смешок нанял себе инструктора. Внимательно выслушав все наставления, Садис следующие несколько часов с проклятиями пытался съехать с небольшого холмика и при этом устоять на ногах.

Видегрель, наблюдая за его мучениями, всё порывался помочь, подсказать как правильно, при этом с трудом сдерживая смех, но Садис упорно отмахивался от него, пока, наконец, не спустился более или менее сносно, при этом ни разу не упав и не скрестив лыжи.

Видегрель искренне поздравил его с тем, что ему удалось покорить детскую горочку, и потащил на более крутой склон, где они и провели остаток дня.

Возвращаясь в отель, Садис шел, с трудом переставляя ноги, так как от постоянного напряжения они полностью одеревенели и не желали сгибаться.

- Кажется, лыжи не для меня, - посетовал мужчина, понимая, что больше устал, чем развлекся.

- Не ворчи, - попросил Видегрель. - Привыкнешь. А потом тебе даже понравится.

Он, в отличие от Садиса был всем доволен и полон сил, и уже строил грандиозные планы на завтрашний день. Однако Садис его прервал:

- Я видел рекламу конных прогулок. Давай покатаемся и посмотрим окрестности курорта.

- Кони? - Видегрель удивленно округлил глаза. - Это те, которые с гривой и копытами? И которые кусаются, если ты не даешь им яблоко, а ешь его сам? Ты о них?

Когда-то отец водил их с Акено в конный клуб. Он убеждал, что верховая езда способствует ровной осанке и в целом хорошо влияет на организм, но Видегрелю там не очень понравилось, и потому идея Садиса не вызвала у него восторженных рукоплесканий и возгласов.

- Именно о них, - ответил мужчина, невольно улыбнувшись.

Он живо представил себе картину, где лошадь кусает Видегреля за руку в отместку за то, что тот не поделился с ней яблоком, и с трудом сдержал смех.

Причин отказывать любовнику у Видегреля не было. К тому же, как ни крути, а сегодня Садис проявил не дюжее терпение, стараясь научиться катанию на лыжах, в то время как Видегрель от души веселился, глядя на его неудачные попытки устоять на, норовящих ускользнуть в неизвестность, ногах.

- Что ж, - без особого энтузиазма ответил он, - отпуск должен приносить удовольствие обеим сторонам. Но если меня покусают, я покусаю тебя.

- Не покусают, если не будешь их дразнить, - уверил Садис. - Самое главное не показывать лошадям, что ты их боишься. Если будешь следовать этому простому правилу, у тебя получится с ними поладить.

Весь оставшийся до гостиницы путь мужчина рассказывал любовнику тонкости конной езды. А когда они вернулись в номер, им стало не до разговоров.

Видегрель потащил Садиса в душ, и их совместное купание вылилось в бурный сек, после которого не то, что на лошади, даже на стуле сидеть было больно.

Но, не смотря на это, отвертеться от конной прогулки у Видегреля не получилось. И они с Садисом отправились в конюшни, чтобы взять на прокат парочку благородных скакунов.

- Я на это не полезу! - безапелляционно заявил Видегрель, с опаской глядя на огромное, выпускающее из ноздрей пар животное, которое подозрительно косилось на него и било копытом о землю.

Миловидная девушка держала скакуна за поводья, но «монстр» всё равно вызывал в душе мужчины волны панического ужаса.

В отличие от Видегреля, у которого от страха подрагивали пальцы, Садис бесстрашно подошел к рыжему жеребцу и, протянув руку, хотел погладить его по шее, но животное разволновалось рядом с мужчиной.

Скакун фыркал, мотал головой и медленно отступал назад, что вызвало на губах Видегреля ехидную улыбку.

- Мне кажется, или он тебя боится? - спросил он у любовника, с долей сочувствия глядя в испуганные карие глаза жеребца.

- Этот конь слишком молод, и сгодится только для опытного наездника, - ответил Садис со знанием дела и взял у инструктора поводья.

Жеребец еще немного артачился, возмущенно фыркая и прядая ушами, но мужчина сказал ему несколько слов, поглаживая по лоснящейся рыжей шее, и животное успокоилось.

- Ты что, вырос на ферме? - спросил Видегрель с неприкрытым восхищением.

- Нет, - ответил Садис. - Но в университете, где я учился, был жокейский клуб. Конечно, я не собирался строить карьеру на скачках, но мне было интересно попробовать себя в чем-то новом. Я научился управляться с лошадьми, а потом втянулся и посещал клуб вплоть до выпуска.

- А вы полны сюрпризов, господин Эйгерт, - с толикой восхищения проговорил Видегрель.

Он приблизился к мужчине и, остановившись за его спиной, протянул к жеребцу руку, чтобы погладить. И животное, к удивлению Видегреля, приняло эту ласку более чем благосклонно.

- Смотри, он больше не злится, - обрадовался мужчина.

- Но ты на нем все равно ездить не будешь, - сказал Садис. - Возьмешь моего. Он постарше и поспокойнее.

Видегрель повернулся к меланхолично жующему яблоко скакуну и с сомнением кивнул. Ему все еще было немного страшно, но он решил, что портить Садису отдых своими капризами не стоит, и приблизился к коню. Опасливо протянул руку, коснулся гладкой шеи и, не встретив никакого протеста со стороны представителя земной фауны, попросил Садиса помочь ему забраться в седло.

Несмотря на скептический настрой, следующий час доставил Видегрелю несказанное удовольствие. Садис оказался прав, верховая езда дарила поистине прекрасные ощущения свободы и единения с природой. И под конец сеанса Видегрель даже поймал себя на мысли о том, что был бы не против покататься ещё часок-другой. Однако Садис придерживался иного мнения. Заявив любовнику, что излишнее усердие в этом деле может привести к не очень приятным последствиям, он пообещал, что это не последняя их верховая прогулка и предложил Видегрелю пройтись по городу.

Наверное, за всю свою жизнь Видегрель не был так счастлив, как во время этого отпуска. Каждая минута, проведенная с Садисом, была подобна драгоценным камням, которые мужчина с любовью и заботой прятал в сундуке своей памяти. Он наслаждался отдыхом и нежными объятиями любовника, и единственное, что порой огорчало Видегреля, это бесконечные звонки, которыми Садиса доставал коллега, временно исполняющий обязанности воспитателя.

Видегрель не раз предлагал любовнику отключить телефон на время отпуска, но Садис был слишком ответственным человеком и не мог оставить своих подопечных без присмотра. Впрочем, особо скучающие по его вниманию студенты, в итоге выпросили-таки трехдневную путевку в карцер, чему Видегрель искренне порадовался, ведь из-за этих малолетних засранцев им с Садисом пришлось трижды отвлекаться от куда более интересных занятий, чем воспитание подрастающего поколения.

- В следующий наш отпуск мы поедем в Японию, - безапелляционно заявил Видегрель, когда они с Садисом вернулись в отель после небольшой прогулки по городу.

С самого утра начался сильный снегопад, и лыжные трассы были закрыты из-за плохой видимости, поэтому всё, что им осталось из развлечений, это посиделки в тёплых и уютных кафешках за чашечкой горячего шоколада. К тому же к вечеру объявили о надвигающемся буране, и мужчинам пришлось поспешно возвращаться в отель, чтобы не застрять в городе до утра.

- Ты был когда-нибудь на горячих источниках? - спросил Видегрель у любовника, развешивая промокшую от растаявшего снега куртку на вешалке.

- Нет, - ответил Садис, так же снимая с себя верхнюю одежду. - Я много учился, а потом много работал. У меня не было времени на путешествия.

- Это огромное упущение с твоей стороны. - Видегрель прошёл в гостиную и, приблизившись к окну, выглянул на улицу.

Метель и не думала утихать. Поднявшийся ветер кружил пушистые снежные хлопья в воздухе, делая видимость практически нулевой, и мужчина порадовался, что они с Садисом сейчас находятся в тепле и уюте своего номера.

- Там хорошо, - сказал он, продолжая тему источников. - Тёплая вода, чарующая атмосфера...

- Полное отсутствие гигиены из-за плещущихся в бассейнах обезьян, - продолжил за любовника Садис, приблизившись к нему и заключив его в объятия.

- Эти обезьяны будут почище некоторых людей, - возразил Видегрель и прикрыл глаза, когда горячие губы мужчины коснулись его шеи и обожгли кожу нежным поцелуем.

- А что насчет шерсти? - спросил Садис, забираясь ладонями под тонкий свитер Видегреля и грея их о теплую нежную кожу. - Потом неделю придется отмываться и глистов выводить.

Он тесно прижался к любовнику, и вместе с ним наблюдал за бураном, который разыгрался на улице.

- Я был там тысячу раз, - накрывая руки Садиса своими ладонями, усмехнулся Видегрель. - И никаких глистов не было. Что же до шерсти, то найти прилипший к коже чужой волос куда страшнее. И... нет в тебе духа романтики.

- Даже в романтических делах нужно всегда руководствоваться здравым смыслом, - сказал мужчина, и тут же заметил в отражение оконного стекла, как лицо Видегреля приняло скучающее выражение.

- Мы что с тобой, на уроке по охране безопасности жизни? - спросил он, поворачиваясь к Садису и обнимая его за шею. - Ты же учитель географии. Тебе разве не интересно побывать в тех местах, о которых ты рассказываешь студентам?

- Я не против путешествия в Японию, я лишь предостерегаю тебя, что не полезу в одну купальню с обезьянами.

- Обезьяны купаются не во всех источниках, - возразил Видегрель. - К тому же мы можем снять домик рядом с купальней, которая будет только в нашем распоряжении. Можем купаться обнаженными. Можем даже пошалить немного, только тихо, потому что в Японии не принято шуметь.

Видегрель откинул голову немного назад и посмотрел на Садиса, утопая в его серых глазах, которые из-за стекол очков казались еще больше и выразительнее, чем были на самом деле.

- Я-то могу вести себя тихо, - хмыкнул учитель и опустил руки вниз, сжимая ладонями ягодицы любовника. - А вот насчет тебя не уверен. Вчера ты был так не сдержан, что пожилая пара из соседнего номера пожаловалась консьержу на подозрительный шум. Они решили, что кого-то убивают.

- Отчасти они были правы, - рассмеялся Видегрель и, подавшись вперёд, прихватил губами мочку уха Садиса. - Вчера мы безжалостно и с особой жестокостью убили их веру в то, что жизнь была прожита не зря. И думаю, их надо проучить. Если вчера шум был просто подозрительным, то сегодня наши драгоценные соседи убедятся в том, что им не послышалось.

Видегрель разжал объятия и, хитро подмигнув любовнику, потянул его за собой в спальню, которая, как он предполагал, соседствовала с комнатой ворчливой парочки.

- Если уж на нас жалуются, то пусть хотя бы будет за что краснеть, - стягивая с себя свитер и отбрасывая его в сторону, проговорил мужчина. - Ну, что скажешь, пошалим?

- Что ж, ты сам напросился.

Садис растянул губы в улыбке и тоже снял с себя кофту, а потом поймал Видегреля и повалился вместе с ним на кровать, подминая любовника под себя и глубоко целуя его.

Лаская друг друга, мужчины распалялись все сильнее, нетерпеливо стаскивая друг с друга одежду, пока не остались полностью обнаженными.

- Жаль, мне нечем тебя связать, - выдохнул Садис, властно раздвигая ноги любовника и покрывая его бедро пока еще легкими и почти безболезненными укусами.

Бархатистая молочная кожа расцветала под его грубоватыми ласками алыми засосами и синяками, но Видегрель не противился этому. Наоборот, чем жестче Садис обращался с ним, тем сильнее мужчина возбуждался, тем глубже, эротичнее и громче становились его стоны.

- Ты можешь воспользоваться своей кофтой или простыней, - предложил Видегрель, тяжело дыша. - Прояви сообразительность.

- Кофта подойдет, - одобрил Садис и, потянувшись за своей одеждой, навис над любовником, прожигая его горящим, алчным взглядом.

- Сегодня я буду очень не сдержан, - сказал он и перевернул Видегреля на живот, а потом завел его руки за спину и крепко связал их рукавами так, чтобы любовник не смог вырваться.

Видегрель чуть приподнял бедра, потому что лежать на возбужденном члене было тем еще испытанием, и тут же порывисто вздохнул, получив по нежным ягодицам звонкий шлепок ладонью.

- Господин Эйгерт, вас, правда, заводит, когда я корчусь от боли? - спросил мужчина, непроизвольно дергая руками, чтобы хоть немного ослабить узлы и облегчить свое незавидное положение.

- Очень заводит, - признался Садис, в доказательство упираясь окрепшим естеством в ягодицы любовника. - Мне нравится, когда ты кричишь и извиваешься, умоляя меня остановиться, а потом сладко стонешь, умоляя, чтобы я продолжал.

Он склонился над Видегрелем и аккуратно откинул в сторону его связанные в хвост волосы, а потом коснулся его плеча губами и тут же укусил, оставляя на коже очередной алый след.

Видегрель зашипел и дернулся, и тут же чуть не был насажен на твердый горячий ствол, который только и ждал своего часа.

- Лежи смирно, - попросил Садис, ласково оглаживая пальцем место укуса, которое становилось все ярче. - Я только начал. Этой ночью наши соседи однозначно не сомкнут глаз.

- Очень на это надеюсь, - тихо рассмеялся Видегрель и прогнулся в пояснице, давая любовнику понять, что совсем не против того, чтобы издевательство над соседской парочкой началось незамедлительно.

Такого приглашения Садису было более чем достаточно, и через мгновение Видегрель зашипел, впиваясь зубами в покрывало, когда любовник порывисто, но не грубо, толкнулся в него.

Перед глазами на миг потемнело от боли, но уже совсем скоро Видегрель не думал о ней, поглощённый все нарастающей страстью и желанием.

Садис не умел, да и не хотел сдерживаться во время секса, а Видегрель, к его счастью, оказался ценителем жестких игр в постели. Мягкий и уступчивый, он любил и хотел подчиняться, превращаясь в руках властного любовника в саму покорность и чувственность. Чем Садис и пользовался, с каждым разом открывая Видегрелю новые грани своей личности, которая жаждала полной власти над любимым человеком.

Садису нравилось держать в объятиях беспомощное, трепещущее тело любовника, которое отзывалось на каждое его прикосновение, на каждый его поцелуй и укус. Мужчине нравилось слушать, как Видегрель умоляет его остановиться, и тут же чуть ли не со слезами на глазах умоляет простить его за эти слова. А еще ему нравился миг единения между ними, когда в пылу страсти они оба отдавались друг другу, забывая обо всём и обо всех, теряя ощущение времени и реальности, утопая в стонах и вздохах, а потом и в сладострастном экстазе.

Лишь одни мысли об этом заставляли Садиса брать Видегреля неистово, безжалостно, как в последний раз. Он отпускал себя, превращаясь в бешеного зверя, неспособного контролировать свои порывы. И сегодня он тоже словно сошел с ума.

Крепко прижав Видегреля к постели и припав губами к его шее, Садис вколачивался в него, царапая ногтями кожу на бедрах и оставляя на ней алые полосы. Мужчина под ним дрожал от накрывающих его ощущений беспомощности и уязвимости, и сжимался на члене Садиса так, что у него темнело перед глазами.

Они уже почти дошли до финала... до первого финала из многих, запланированных на сегодняшнюю ночь, как, вдруг, в комнате неожиданно раздалась мелодия телефонного звонка.

Обычно это обстоятельство не мешало мужчинам закончить начатое, но сегодня что-то пошло не так.

Видегрель, который уже был на грани обморока, вдруг, почувствовал, как Садис остановился, а потом и вовсе вышел из него, оставив изнывать от неудовлетворенности.

- Извини, я должен ответить, - сказал мужчина сипло и, кое-как натянув на себя штаны, потянулся за телефоном.

- Что?!

Видегрель сразу даже не понял, что произошло. Затуманенный желанием и удовольствием разум отказывался воспринимать действительность. Мужчине даже показалось, что любовник просто шутит, и это такой странный и не очень приятный способ разжечь еще больше страсти. Но Садис не шутил.

Он схватил свой телефон и направился в гостиную, оставив все еще связанного любовника в полном одиночестве. И это вызвало в мужчине волну неистовой ярости.

- Какого чёрта?! Ты куда?! - выкрикнул Видегрель, но услышал лишь звук закрывающейся двери. - Садис, чёрт бы тебя побрал! Ты серьёзно?!

Однако и на этот вопрос ответа не последовало.

Злость вскипела в душе Видегреля так стремительно, что от желания не осталось и следа. Он задёргался на кровати, стараясь высвободить руки, но Садис затянул кофту слишком сильно. Несколько минут мужчина еще брыкался, переворачиваясь со спины на живот и обратно, но гибкости в его теле было недостаточно, и все, что ему оставалось, это смириться и ждать возвращения любовника.

Садис вернулся через несколько минут и застал Видегреля сидящим на кровати и мечущим из глаз яростные молнии.

- Прости, - сказал мужчина, возвращая телефон на тумбочку и присаживаясь рядом с любовником, который тут же отшатнулся от него. - Это был очень важный звонок. Я не мог не ответить.

- Важный звонок?! - взорвался Видегрель и едва удержался, чтобы не пнуть Садиса ногой. - Там что, умер кто-то?! Если не умер, то я помогу. Развяжи меня! Немедленно!

- Прости.

Садис и не подумал послушаться.

Он обнял Видегреля за плечи и притянул к себе, крепко сжимая в объятиях и не давая возможности вырваться или отстраниться.

- Да иди ты к Дьяволу со своими извинениями?!

Видегрель заартачился, давая понять, что на сегодня игры окончены. Но Садис заставил его замолчать, оборвав ругань поцелуем.

Видегрель на миг растерялся, а потом со всей злости укусил любовника за губу, травмируя нежные ткани, из-за чего губа начала кровоточить.

Он думал, что сейчас Садис тоже разозлится и оттолкнёт его, но учитель, кажется, был вовсе не против агрессии со стороны любовника, и опрокинул его на кровать, наваливаясь всем телом и почти обездвиживая. А потом начал непривычно ласково целовать его губы и лицо, тихо приговаривая:

- Прости, что ушел. Если бы это не было так важно, я не оставил бы тебя.

- Иди к черту! - выдохнул Видегрель, тело которого предало его и снова начало отвечать на прикосновения любовника.

Садис в ответ только улыбнулся и, немного отстранившись, погладил Видегреля по щеке.

- Я тебя люблю, ты знаешь? - спросил он совершенно серьезно. - Не злись. Я все наверстаю.

- Ты любишь свой чёртов телефон! - огрызнулся Видегрель, уворачиваясь от нежного прикосновения любовника. - Вот с ним и наверстывай.

Обида на мужчину была столь сильной, что хотелось ругаться и пинаться. Но Видегрель был взрослым человеком, и потому проявлял сдержанность. Пока проявлял, лелея в душе мысль о том, что как только его руки окажутся свободны, он обязательно врежет Садису за то, что бросил его.

- Я тебе не девка подзаборная, чтобы обращаться со мной подобным образом, - не успокаивался он. - Развяжи меня, я хочу в душ.

- Не развяжу.

Садис погладил мужчину по встрепанным волосам и, раздвинув его ноги в стороны, накрыл ладонью его стоящий колом член, который, кажется, был вовсе не против продолжения.

- Развяжи! - выкрикнул Видегрель и попытался пнуть любовника ногой, но тот поймал его за лодыжку и поцеловал икру, одновременно начиная ласкать его ствол ладонью, размазывая капельки смазки по головке.

- Отпусти меня! - вновь потребовал мужчина.

- Нет, - сказал Садис, глядя в его разъяренные глаза, которые уже подернулись туманом возбуждения. - Не отпущу. Никогда. Ты мой. Забыл уже?

- Ты мне это по телефону скажи, - огрызнулся Видегрель ворчливо. - Может тогда и поверю.

Обида все еще жгла душу, но прикосновения и горячий взгляд Садиса прогоняли её, отчего Видегрель чувствовал себя совсем паршиво.

- Скажу, если хочешь, только потом, - пообещал Садис, склоняясь над мужчиной и накрывая губами его сосок, который прихватил зубами и потянул вверх, одновременно сжимая ладонь на его члене сильнее.

Видегрель попытался что-то сказать, но из его груди вырвался тяжелый вздох, а за ним и стон, когда его орган внезапно напрягся и излился в ладонь мужчины.

- Садис, твою же мать, все должно было быть не так! - капризно возмутился он, вздрагивая от слабого и даже какого-то раздражающего удовольствия. - Я не хочу продолжать. Развяжи меня, сейчас же!

Садис в ответ на просьбу Видегреля недовольно поджал губы и, повернув любовника на бок, освободил его руки.

- Прости, - снова извинился он. - Я не хотел тебя обидеть.

- Но обидел, - не в силах сдержать горечь в голосе, отозвался Видегрель, потирая покрасневшие запястья.

Обидел, это еще было слабо сказано. Видегрель не любил, когда в его душе появлялись подобные чувства и всеми силами старался не поддаваться им, но сейчас почему-то не получалось.

Садис сидел рядом и молчал. Хотя, наверное, начни любовник оправдываться, Видегрель разозлился бы еще сильнее. И потому, чтобы справиться с довольно неоднозначными эмоциями, он улизнул в душ.

Прохладная вода немного остудила его пыл и помогла мыслям прийти в равновесие. Нет, разочарование никуда не делось, но обида больше не грызла сердце. Должно быть, звонок действительно был очень важным, раз Садис сорвался отвечать на него так стремительно, но выспрашивать причины и прощать любовника так быстро мужчина не собирался.

Выбравшись из душа, Видегрель накинул халат и вышел обратно в комнату. Садис все так же сидел на кровати и, сцепив пальцы в замок, смотрел прямо перед собой. На его лице застыло задумчивое выражение, и сердце Видегреля невольно дрогнуло.

- У тебя что-то случилось? - спросил он, стараясь говорить безразлично и холодно. - Появились какие-то проблемы?

- Не то, чтобы появились, - отозвался мужчина задумчиво, - но могли бы появиться, если бы я не ответил. Все еще злишься?

- А ты как думаешь? - Видегрель сделал глубокий вдох и потёр глаза. - Мог хотя бы руки развязать. Бросил меня как шлюху. Хорошо, что вообще не забыл о моем существовании.

Он подошёл к кровати и, опустившись на неё, сказал:

- Это было очень неприятно.

- Я не подумал. - Садис придвинулся к мужчине и обнял его за плечи, привлекая к себе и целуя в висок. - Что мне сделать, чтобы загладить свою вину?

- Не напоминать мне об этом унижении, - вздохнул Видегрель. - А ещё пообещать, что подобное больше не повторится.

- Хорошо, я обещаю, - сказал Садис. - По крайней мере, очень постараюсь.

- Да уж постарайся, - фыркнул Видегрель и замолчал. Но через мгновение решил сменить тему: - Я голоден. Закажем что-нибудь в номер? Или спустимся в ресторан?

- Закажи что-нибудь на свой вкус, а я пока душ приму. Не хочу сегодня никуда выходить.

Видегрель кивнул и поднялся с кровати. Неприятная ситуация все еще горчила на языке, но он всячески старался прогнать это мерзкое ощущение. В конце концов, каждый может облажаться. Уж он-то сам в этом тот еще профи. Поэтому судить Садиса не в праве. Лучше всего было поскорее забыть об инциденте и больше никогда к нему не возвращаться. А значит, надо настроиться на романтический лад и попробовать вернуть этому вечеру очарование.

Заказав в ресторане легкий ужин и бутылку выдержанного вина, Видегрель вернулся в спальню и опустился на кровать. В душевой все еще шумела вода, и он, вдруг, подумал, что было бы неплохо присоединиться к Садису. Однако неожиданно раздавшийся сигнал телефона, оповещающий о входящем сообщении, привлек к себе внимание мужчины.

Видегрель повернулся на звук и с нарастающим раздражением уставился на появившиеся на дисплее слова.

«Садис».

Несколько мгновений тишины и звук повторился.

«Садис».

Видегрель смотрел на имя отправителя, и в его душе поднималась волна злости.

Писала какая-то Джой.

Видегрель никогда не слышал от любовника этого имени, и потому настойчивость неизвестной женщины жутко его бесила.

«Садис!»

Незнакомка не успокаивалась, а через миг сообщения на дисплее начали сменять друг друга с ужасающей скоростью.

«Садис, где ты?!»

«Ты говорил, что на работе».

«Тебя тут нет».

«Я в колледже».

«Куда ты запропастился?»

«Что происходит?»

«Ты врёшь мне?»

«С кем ты?»

«Почему без меня?»

«Садис».

«Садис».

«Садис».

«СССАААДДДИИИССС!!!!!!!!!!»

Видегрель ошарашенно пялился на всё не прекращающие появляться на дисплее сообщения и чувствовал, как ярость волна за волной проходит по его душе, опаляя щеки румянцем злости. Сердце отбивало неистовую дробь. Кровь шумела в ушах, но даже через этот безумный гул он услышал, как в душевой стихла вода. А через несколько мгновений дверь в ванную комнату открылась.

- Тебе кто-то пишет.

Странно, голос звучит ровно и спокойно. Словно ничего не происходит. Будто ничего не волнует. Но сердце бьется о ребра. Ревность душит, сжимая свои костлявые пальцы на горле так, что темнеет перед глазами.

- Ответь.

Садис скользнул взглядом по Видегрелю, который сидел на краю кровати со странным и нечитаемым выражением на лице, и потянулся за телефоном.

Сообщений было много, и ничего хорошего они ему не предвещали.

- Прости, я на минуту... - сказал учитель и, запахнув на себе халат, вышел из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

Видегрель проводил его недовольным взглядом, и тут же затаил дыхание, услышав, как Садис разговаривает с кем-то на повышенных тонах.

- Я вовсе не должен отчитываться!.. Послушай меня!.. Дай хоть слово вставить!.. Я в Норвегии!.. Да!.. - молчание. - Да!.. Всё так и есть!.. На семинаре. Зачем бы мне ещё было сюда лететь? - молчание. - Всё, Джой! Увидимся, когда я вернусь. И не названивай мне по пустякам. - Молчание. - Да, я тебя понял!.. Я не должен был уезжать, не предупредив... Прости... - молчание. - Да, я искренен! Да, мне жаль! Очень жаль... - молчание. - Не знаю... А чего ты хочешь?.. Ладно, я подумаю. Пока. - Молчание. - До встречи, Джой.

Каждое слово впивалось в разум Видегреля острой терновой колючкой, порождая не самые приятные мысли.

Кто эта Джой? Откуда она вообще вылезла? Или была всегда? Садис лжёт? Лжёт ему, лжёт этой чёртовой Джой и делает вид, что ничего не происходит?

Вопросы кружились в голове подобно вихрю. Гадкие, мерзкие, они терзали сознание, рвали сердце, кипятком обжигали душу, но внешне Видегрель оставался спокоен.

- Кто тебе так отчаянно писал? - делая вид, что полностью увлечен своими волосами, спросил Видегрель, только чудом не выдирая пряди подрагивающей в напряженной руке расчёской. - Что-то случилось?

- Всё в порядке, - уклончиво ответил Садис и бросил телефона на кровать, - ничего важного. Ты заказал ужин? Я ужасно проголодался.

Видегрель застыл на миг, опустив руку с расчёской, а потом повернулся к любовнику и кивнул.

- Да, заказал. Скоро принесут. Подыщи пока какой-нибудь фильм. Что-то лёгкое. А потом, возможно, продолжим с того, на чем остановились.

Видегрель обворожительно улыбнулся Садису и, когда любовник вышел из спальни, чтобы подобрать фильм для романтического ужина, хмуро уставился на оставшуюся на расчёске тонкую прядь длинных волос.

***

Остаток вечера прошел довольно спокойно. Видегрель старался ни словом, ни видом не показывать, что его что-то беспокоит, и преуспел в этом. Только от близости отказался, сославшись на усталость, что, по сути, не было ложью. Он действительно устал, и теперь в какой-то мере понимал Миранду. Играть роли задача не простая, но, кажется, он справился.

Впрочем, уже через несколько дней буря в душе поутихла. Здравый смысл взял верх над не в меру разыгравшимися эмоциями, и Видегрель успокоился. В конце концов, звонить Садису мог кто угодно. Но если бы это была жена или любовница, то одним звонком и парой сотен сообщений дело вряд ли бы ограничилось. К тому же, подобное больше не повторялось, и сердце перестало болеть и изнывать от ревности и страха.

- Закрыто? - Видегрель разочарованно вздохнул, глядя на объявление рядом со входом в ресторан, которое гласило, что зал зарезервирован какой-то компанией. - Я не хочу ужинать в номере. Это же отпуск, а не курс бесплатного ожирения! Безобразие какое-то! Они должны были заранее предупредить.

- Ничего не поделаешь, - сказал Садис. - Можем прогуляться до ближайшего ресторана, или закажем мясные закуски в баре.

- Шутишь? Мы только вернулись, - отмахнулся Видегрель от предложения любовника. - Да и обветренное мясо я есть не собираюсь. И вообще! Они обязаны были предупредить.

- Они предупреждали, - улыбнулся Садис, умиляясь вновь проснувшейся капризности Видегреля. - Ты просто не слушал.

- Громче должны были предупреждать!

- Думаю, мы все равно ничего не сможем изменить, - проговорил мужчина. - Давай поднимемся в номер. Закажем лёгкий ужин. А потом займёмся тем, что поможет нам избавиться от лишних калорий.

Садис провёл ладонью по спине любовника и, огладив его зад, шутливо шлёпнул по нему, намекая на то, что сегодняшней ночью устроит мужчине самый настоящий секс-марафон на выносливость.

- Бегать я не буду, - фыркнул Видегрель. - А вот о верховой езде можно подумать. Научите меня, как правильно держаться в седле, учитель?

Он хитро подмигнул Садису, глаза которого сверкнули пробуждающимся желанием, и рассмеялся, крепко сжимая его руку.

Видегрель хотел добавить еще несколько интригующих и заманчивых предложений, но завибрировавший в кармане телефон отвлек его от разговора.

- Прости, - извинился он, доставая гаджет из куртки и хмуро глядя на номер Кано. - Отец звонит.

Садис недовольно поджал губы, но ничего не сказал. И Видегрель ответил на звонок, чувствуя, как в душу закрадывается беспокойство.

- Да. Что-то случилось?

- Случилось. Мой сын оказался безответственным человеком и уехал в отпуск, не обмолвившись об этом ни словом. Из-за чего я оказался в чертовски затруднительном положении.

Кано на миг замолчал, давая Видегрелю возможность осмыслить все сказанное, а когда тот попытался что-то возразить, сказал:

- Я не желаю слушать твоих оправданий. Я отправил к тебе своих партнеров по бизнесу, но тебя, оказывается, нет в стране! Как это понимать?! Ты должен быть в клубе сегодня же вечером и встретиться с ними.

- Какие еще партнеры? - удивленно спросил Видегрель, не понимая при чем тут вообще он. - Почему я об этом ничего не знаю? У меня отпуск вообще-то! И прерывать его я не намерен.

- А ты не забыл, что всё ещё работаешь на меня? - поинтересовался мужчина раздражённо. - Если хотел в отпуск, надо было сначала спросить у меня. А теперь твоя выходка поставила меня в неловкое положение. Ты должен вернуться и провести переговоры, и это не обсуждается, иначе мне придётся снять тебя с должности.

- Что?! - возмущению Видегреля не было предела.

Он не в первый раз уезжал, никого не предупредив, так почему же именно теперь это стало проблемой? Но больше всего его задела угроза отца.

- Снимешь с должности?! Какого чёрта? С каких это пор я на тебя работаю? Что это за формулировка такая?

- Обычная формулировка. Хочешь её оспорить? Пока что ты владелец клуба только на словах, а не на бумаге, забыл уже? Клуб принадлежит мне, а, следовательно, ты на меня работаешь. Почему я должен разжёвывать тебе такие простые истины?!

А вот такого от Кано Видегрель совсем не ожидал. Словно и не с отцом разговаривает, а с каким-то... начальником. Мужчина почему-то злился. Видегрель с первых же слов понял это, но становиться для него громоотводом не собирался.

- А знаешь что, увольняй! - разозлился он, стремительно поднимаясь по ступеням на второй этаж и даже не замечая, как Садис смотрит на него с нескрываемым беспокойством. - Увольняй, раз я всего лишь какой-то приблудившийся работник. А за грубое обращение можешь и из семейного реестра убрать. Дождешься очередного землетрясения и подберешь себе более послушного щенка.

- Советую тебе думать, прежде чем делать такие заявления!

Было слышно, что мужчина не на шутку разозлился. Но Видегрель не собирался оставаться в долгу.

- А если не буду думать, то что? Пристрелишь меня?

- Я тебе сказал немедленно возвращаться в Нью-Йорк! Я два месяца планировал эту встречу, а теперь она может сорваться из-за того, что ты не потрудился сказать мне о своём отъезде!

- И почему я слышу об этом только сейчас?!

- Потому что я сам собирался приехать в Нью-Йорк, - ответил Кано. - Но обстоятельства сложились так, что я не могу сейчас оставить заведение твоего брата.

- Ах, значит Акено уже стал владельцем, а я все еще твой заместитель? - взвился Видегрель, с трудом вставляя ключ в замочную скважину и с раздражением проворачивая его, а потом ворвался в номер и чуть не ударил Садиса дверью, пытаясь гневно её захлопнуть.

Мужчина, предвосхитив его действия, протиснулся в дверной проём и теперь с беспокойством наблюдал за тем, как Видегрель мечется по гостиной, затевая ссору с отцом на почве управления бизнесом.

- Акено все еще управляющий, - ответил Кано. - Но сейчас он не может заниматься делами. Мне пришлось дать ему небольшой отпуск.

- А я, значит, отпуска не достоин?!

Видегрель распалялся все сильнее. Сама ситуация раздражала его до бешенства. Напряжение прошлых дней вдруг всколыхнулось в душе, заставляя смешивать работу с личной жизнью в гремучий коктейль злости.

- Так отдай «Алый Куб» Акено! Я не хотел им заниматься с самого начала, но ты упорно прогонял меня в Нью-Йорк, а теперь я еще и виноват?!

- Твой брат лежит дома с ножевым ранением! - взорвался Кано. - Вряд ли он рад такому отпуску! Ты мог бы сказать мне, что уезжаешь. Неужели это было так трудно? Мне нужна эта сделка, Видегрель! Мне нужно, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк как можно скорее, а потом можешь ехать, куда хочешь!

- Вот только не надо приписывать Акено ранений и прочих увечий! - не поверив ни единому слову отца, заявил Видегрель. - Если бы с Акено что-то действительно случилось, мне бы об этом сообщили!

- Акено ранен! И это не шутки! Можешь спросить у Мишеля и убедиться, что я тебя не обманываю, - взорвался Кано.

- Тогда почему я об этом ничего не знаю?! - выпалил Видегрель. - Ах, да! Я ведь не член семьи, а всего лишь работник. Зачем меня посвящать в важные семейные дела?! И знаешь, что? Усынови Мишеля. Он будет более благодарным сыном, чем я. Он уже более благодарный сын, раз знает о внутрисемейных проблемах.

Злость клокотала в груди Видегреля, но на смену ей уже закралась паника.

Акено ранен! Акено в беде! И все произошло под носом у отца... что же там, чёрт возьми, творится?

Видегрель повернулся к Садису, но выражение на лице любовника было холодным и отрешенным. Его явно не волновали проблемы мужчины.

- Если эта сделка так для тебя важна, почему ты ничего о ней не сказал? Почему я должен срываться и ехать обратно? Почему я должен все бросить? Только потому, что тебе так хочется?

- Потому что так сложились обстоятельства, - устало вздохнул Кано. - Потому что я не думал, что всё обернётся именно так. Мне нужна твоя помощь, это ты можешь понять?

- О, так теперь это оказывается помощь?! - не в силах угомониться, ехидно протянул Видегрель. - Я же только что был уволен без выходного пособия. Или это моя двухнедельная отработка? Вы уж определитесь, Игараси-сан, чтобы я не путал бизнес и семью.

- Видегрель! - громыхнул мужчина и, кажется, ударил кулаком по столу.

- Что, отец?! - вызывающе спросил Видегрель. - Чего ты от меня хочешь?! Чтобы я всё бросил? Бросил отпуск? Бросил Садиса одного в Норвегии только ради твоей прихоти? А что ещё? Что тебе ещё нужно?!

- Чтобы ты делал то, что должен делать, и выполнял свою работу! - строго сказал Кано. - Я все сказал! Если завтра утром тебя не будет в Нью-Йорке, ты уволен!

С этими словами мужчина оборвал связь, а Видегрель со злостью зашвырнул телефоном в диван.

- Что случилось? - спросил Садис, растерянно глядя на взбешённого любовника.

- Отец требует, чтобы я вернулся в клуб и подписал какой-то договор! Да он просто издевается надо мной!

- Быть может, это действительно важно, - сказал мужчина. - Не думаю, что твой... отец... стал бы дёргать тебя по пустякам.

Голос Садиса доносился до Видегреля словно издалека. В голове шумело. Наполненная адреналином кровь гулкими ударами пульсировала в висках и опаляла желудок, вызывая приступы легкой тошноты.

Ну почему все так не вовремя? Почему именно сейчас, когда их с Садисом отношения так неоднозначны? Почему всегда приходится выбирать?

Видегрель перевел на любовника тяжелый взгляд и нахмурился.

- Мне надо ехать, - глухо сказал он, понимая, что это Садиса не обрадует. - Акено ранен. Не знаю, что у них там произошло, но... кажется, у отца неприятности. Мишель не справится. О таком мы не договаривались.

- В таком случае, у тебя нет особого выбора, - заметил Садис. - Езжай, если это необходимо.

- А ты? - спросил Видегрель. - Ты со мной?

- Нет, - покачал головой мужчина. - Я останусь. Тут тихо и умиротворённо. И мне, честно говоря, необходим этот отдых. Я не был в отпуске уже несколько лет.

Ответ любовника стал для Видегреля полной неожиданностью, которая выбила у него воздух из груди. Он ожидал чего угодно, но только не того, что Садис решит остаться.

- Ушам своим не верю! - выдохнул он изумленно. - Вы что, сговорились все? Я у тебя тоже на подработке?

- О чём ты говоришь? - не понял мужчина.

- Ни о чем! - зло выплюнул Видегрель и направился к спальне. - Развлекайся. По крайней мере, не придется прятаться, когда тебе снова будут названивать.

Брови Садиса удивлённо поползли вверх.

- Когда это я прятался? Чего ты вообще завёлся? Слетаешь в Нью-Йорк и вернёшься. Мне-то зачем лететь с тобой?

- Действительно незачем, - отмахнулся Видегрель и скрылся в ванной комнате, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Бешенство клокотало в висках. Страх за брата мешался с ненавистью к несправедливости судьбы. А злость на Садиса за его твердолобость и толстокожесть и вовсе выводила Видегреля из себя, мешая связно мыслить.

Ну почему? Почему всегда происходит одно и то же? Почему? Он что, убил священного кролика в прошлой жизни? Или склонил монашку к извращениям? Почему всегда, стоит ему только подумать, что нашел свое место в жизни, как все летит к чертям под хвост с умопомрачительной скоростью?

- Это несправедливо! - с обидой глядя на свое отражение, проговорил Видегрель негромко и с силой саданул кулаком по керамическому умывальнику.

Несколько мгновений в номере стояла мёртвая тишина, а потом раздался требовательный стук в дверь.

- Видегрель! - позвал Садис. - Открой. Давай спокойно поговорим.

- Иди к чёрту! - выкрикнул мужчина, разглядывая в зеркале своё покрасневшее от гнева лицо.

- Я никуда не пойду, пока мы не обсудим эту ситуацию, - настаивал Садис.

- Нечего тут обсуждать!

- Видегрель, это очень эгоистично с твоей стороны срывать меня из отпуска только ради того, чтобы я составил тебе компанию во время перелёта. Дома у тебя не будет на меня времени. Ты будешь общаться с партнёрами и заниматься делами клуба, а мне что прикажешь в это время делать? Возвращаться в колледж? Сидеть в отеле? Тогда какой мне смысл лететь в Нью-Йорк?!

- Садис, уйди! - потребовал Видегрель, не желая слушать эти более чем разумные речи, которые дико его раздражали. - Оставь меня в покое!

- Ладно, как скажешь, - смирился мужчина. - Пойду в бар, если моё общество тебя тяготит. Дай мне знать, когда успокоишься.

- Дай мне знать, когда успокоишься... - ворчливо передразнил любовника Видегрель и плотно прикрыл глаза.

Он злился. Злился так яростно и отчаянно, что делалось дурно. И при этом понимал, что не сможет не поехать. Не сможет подвести отца, хоть обида на мужчину и была довольно сильной.

Если бы он только знал раньше... если бы ему сразу сказали...

- Да что б вас всех! - в сердцах выдохнул мужчина и, стянув с себя одежду, направился в душ.

Ему надо было подумать. Привести мысли и чувства в порядок, потому что с таким эмоциональным разбродом вряд ли получится мыслить трезво.

Видегрель слишком хорошо знал себя. Если не успокоиться, можно натворить глупостей. Если не вернуть себе равновесие, можно наломать дров. Он и так за всю свою жизнь нарубил половину лесов Амазонии. Разгребать еще несколько гектаров у него просто не хватит сил.

Горячий, почти травмирующий кожу душ помог справиться со злостью. Сердце, наконец, перестало бесноваться в груди и стучало спокойно и ровно. Немного кружилась голова, но так всегда бывало после сильного стресса. И первое, что сделал Видегрель после того, как покинул ванную комнату, это позвонил Акено.

Оказывается, брат действительно был ранен. Однако рассказанная Акено история в корне отличалась от ужасов, которые напредставлял себе мужчина. Впрочем, и в ней было мало приятного. И все же, обида вновь уколола сердце. Неужели и ему надо что-то с собой сотворить, чтобы ему позволили влюбиться и построить свое счастье? Хотя... о каком строительстве он вообще думает, если ведет себя как малое дитя, выставляя себя перед Садисом незрелым, взбалмошным придурком, в голове у которого мозгов даже меньше, чем у подопечных любовника?

Наверное, стоит извиниться. Все-таки Садис прав, лететь в Нью-Йорк только для того, чтобы через несколько часов вернуться обратно - глупо. Какой же это отдых? Правильно, дерьмовый. Не для того он затеял всю эту поездку, чтобы мучить Садис бесконечными перелетами. Не для того приложил столько сил и пошел на риск, оставив Мишеля под прицелом сотен глаз, когда тому лучше было сидеть и не высовываться. И осознание всего этого помогло мужчине принять «взрослое решение».

Позвонив Мишелю, Видегрель сказал, что вылетает ближайшим рейсом и скоро будет на месте. После чего привел себя в порядок и решил поговорить с Садисом. Надо было извиниться. Попросить прощения и... убедиться в том, что мужчина на него не в обиде. И только потом, со спокойной совестью отправляться в путь.

***

Садис не собирался напиваться, но как-то само собой получилось, что он выпил несколько бокалов коньяка и даже не заметил этого.

Осознание алкогольного опьянения пришло к нему не сразу. Сначала онемел язык и губы, а потом свет в баре стал ярче, а звуки - звонче.

Садис огляделся по сторонам, с удивлением отмечая поразительную лёгкость в голове, но когда он попытался встать, чтобы сходить в уборную, ноги отказались держать его.

Мужчине пришлось опуститься обратно на стул, чтобы немного прийти в себя.

Он подозвал бармена и заказал кофе, а потом снова задумался над тем, что произошло между ним и Видегрелем.

Садис прокручивал в голове сложившуюся ситуацию снова и снова, пока бездумно лакал коньяк, да и сейчас мысли то и дело возвращались к разгоревшемуся в номере скандалу.

Мужчина старался не показывать Видегрелю своего неудовольствия, но назойливый опекун любовника просто вывел его из себя своим требованием немедленно возвращаться в Нью-Йорк.

Даже если Видегрель ничего не сказал отцу... даже если уехал без разрешения... ему что, десять лет, чтобы спрашивать благословения родителей каждый раз перед тем, как ступить за порог?

Нет, Садис, конечно же, понимал, что у господина Игараси могли возникнуть неотложные дела, из-за которых Видегрелю необходимо было возвращаться в клуб, но, вспоминая взгляд японца, когда тот смотрел на своего якобы сына, мужчина начинал терзаться сомнениями.

Он мог поспорить на что угодно, что опекун Видегреля не обрадовался их отношениям. И, как следствие, стоило им улизнуть из-под его надзора, как всплыли какие-то ужасно важные партнёры, которые ну никак не могли обойтись без Видегреля.

Это выглядело более чем подозрительно. Даже Видегрель почувствовал подвох. Но почему-то в итоге не смог отказать и решил пойти на поводу у своего опекуна.

Садис шумно вздохнул и потянулся за чашкой остывающего кофе. Двойной эспрессо должен был привести его в чувства и развеять действие алкоголя, и потому мужчина сделал несколько жадных глотков горького терпкого напитка.

И все же, если представить, что у господина Игараси нет страстных чувств к воспитаннику, тогда какого чёрта он пристал?! Какого чёрта он прикасался к Видегрелю так, как будто тот был его собственностью?! Какого черта смотрел на него таким взглядом, словно они уже были в постели, и Видегрель, раскинув ноги, молил «отца» овладеть им?!

Острые когти ревности полосонули по душе, и Садис залпом допил кофе, а потом с грохотом опустил чашку на барную стойку.

Ему было необходимо успокоиться, иначе он мог натворить непоправимых дел.

Отцы бывают очень назойливыми. Отцы любят контролировать своих отпрысков, и для этого им совершенно не обязательно испытывать к этим отпрыскам страсть.

Вспомнив вдруг о собственном отце, Садис повёл плечами от неприятного холодка, пробежавшегося по спине. Если бы его отец дожил до этих дней, то наверняка вмешивался бы в его жизнь, указывая, что делать, а что нет. Он хватался бы за ремень, а иногда и за биту, и, помахивая ею, шёл бы вдалбливать в непокорного сына своё воспитание, не задумываясь о последствиях.

Но его отец был психически неуравновешенным, больным человеком. А отец Видегреля выглядел любящим. Даже слишком любящим, как на его взгляд.

Впрочем, Садис не отрицал, что эта «любовь» могла ему просто померещиться. Поэтому он не хотел ссориться с Видегрелем из-за собственных надуманных страхов.

Посидев в баре ещё немного и, так и не дождавшись любовника, Садис решил попробовать помириться с ним. Он заказал бутылку вина, в надежде на то, что алкоголь расслабит Видегреля и поможет ему успокоиться, и, прихватив пару бокалов, направился к выходу из бара.

Но не успел он сделать и десяти шагов, как его окликнул женский голос.

Мужчина остановился и посмотрел в сторону открывшегося ресторана. Там, за ближайшим к выходу столиком сидела какая-то женщина, которая отчаянно махала ему рукой.

Присмотревшись, Садис узнал в ней старую знакомую. И хоть общаться с этой особой у него не было ни малейшего желания, приличия требовали подойти и поздороваться.

- Садис, какая встреча!

Женщина встала из-за стола и обняла его, оставив на щеке невесомый поцелуй.

От неё пахло дорогими духами и алкоголем, и мужчина поморщился от смешения этих запахов.

- Анхелика, рад тебя видеть, - не слишком искренне сказал он. - Приехала на отдых?

- Можно сказать и так, - ответила женщина. - Фирма оплатила мне и моим коллегам отпуск и корпоратив. Мы сегодня весь вечер развлекались. Присядешь?

- Извини, но меня ждут.

Садис показал Анхелике вино и бокалы, но она сделала вид, что не обратила на этот жест никакого внимания. И, схватив его за локоть, усадила рядом с собой.

Стол еще был заставлен остатками банкетных блюд, а рядом с женщиной стояла почти не тронутая бутылка вина, которое женщина тут же плеснула в свой бокал.

- Выпьешь со мной? - спросил Анхелика. - Все уже разошлись, а я решила посидеть немного в баре. И тут заметила тебя. А ты похорошел. Возмужал, окреп...

Она хитро улыбнулась и провела ладонью по груди мужчины, словно оценивая его тело.

- Прекрати.

Садис перехватил руку женщины за запястье и отвёл в сторону.

- Какой же ты консервативный, - рассмеялась Анхелика, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу. - Так ты здесь с дамой? Романтический отдых? Прости, но я не могу в это поверить! А дурачка своего ты тоже сюда привёз?

- Я не буду это обсуждать, Анхелика, - сказал мужчина. - Мне пора. Рад был повидаться.

- Сидеть! - женщина подалась вперед и повисла у Садиса на локте, не позволяя ему встать.

А потом потянулась пальцами к его щеке, чтобы стереть помаду.

- Нужно убрать следы нашей встречи, иначе твоя дама или твой дурачок будут не в восторге.

- Прекрати! - потребовал Садис, пытаясь увернуться от её пальцев. - Ведёшь себя как идиотка.

- Ну вот, узнаю своего Садиса! - просюсюкала Анхелика, схватив мужчину за щеку, чтобы потрепать как маленького ребёнка. - Холодная, злобная змея, готовая ужалить в любой момент! Жестокий деспот... как ты вообще поживаешь без меня, дружок?

- Ты удивишься, но весьма неплохо.

Садис снова отстранил её руку, и уже хотел было встать, но тут Анхелика посмотрела за его спину и округлила глаза, расплываясь в странной улыбке.

- А что это за красавчик испепеляет меня взглядом? Твой знакомый?

Садис оглянулся и увидел неподалёку Видегреля, который застыл посреди бара и смотрел на них с Анхеликой изумлённым взглядом. На его лице застыло выражение не то отвращения, не то разочарования, и у Садиса все перевернулось внутри.

- Мы вместе отдыхаем, - сказал он, делая очередную попытку подняться.

- Он тоже учитель? - спросила Анхелика, вцепившись в Садиса словно клещ. - Как его зовут?

- Видегрель...

- Видегрель! - женщина помахала мужчине рукой, привлекая его внимание. - Идите к нам! Мне не терпится с вами познакомиться!

- Не устраивай сцен, - процедил Садис сквозь зубы.

- Ну что ты, милый, - обворожительно улыбнулась женщина. - Сцены сегодня буду закатывать не я. Но тебе от этого, думаю, не легче.

***

Садис сказал, что будет в баре и не солгал. Вот только Видегрель и подумать не мог, что, всего за каких-то полчаса, мужчина успеет обзавестись компанией. Причём компанией довольно симпатичной и очень уж призывно улыбающейся.

Видегрель увидел любовника сразу, как только переступил порог бара, и даже успел подумать, что не все так плохо, как он себе напредставлял, однако уже в следующий миг надежды мужчины рухнули подобно карточному домику, потревоженному порывом ветра.

Садис шёл от барной стойки, держа в руках бутылку вина и два бокала, но... шёл не к нему. Да что там, любовник даже не заметил присутствия Видегреля, ведь все его внимание было сосредоточено на молодой женщине, сидевшей за столиком и кокетливо строившей ему глазки.

Не веря собственным глазам, Видегрель застыл на месте, словно прирос к полу, и смотрел, смотрел, смотрел...

Садис приблизился к столику. Незнакомка тут же поднялась и обняла его, и между ними завязалась довольно оживленная беседа. И хоть Видегрель не слышал слов, но догадаться о чем говорят эти двое, труда не составило.

Выпустив острые когти, ревность яростно полосонула ими по сердцу Видегреля. Пальцы мужчины сжались в кулаки. Зубы с мерзким скрежетом сомкнулись. А перед глазами появились яркие вспышки с трудом сдерживаемого гнева.

Вылить бы на этот костер воды. Затушить бы яркое пламя. Да только не получается, ведь огонь разгорается всё ярче и ярче...

- Видегрель! Идите к нам!..

Слова женщины пробиваются сквозь шум в ушах, заглушают биение сердца, звенят колокольным набатом, от которого дрожат пальцы.

Шаг вперед, ещё один, ещё... ноги сами несут его к столику, хотя единственное, чего ему сейчас хочется, это исчезнуть. Раствориться в воздухе, испариться...

- Добрый вечер.

Фальшивая ухмылка трогает губы, но в глазах лишь тьма ненависти и желание размазать красивое лицо незнакомки по столу. Переломать тонкие кости в стройном молодом теле. Стереть с привлекательных губ эту самодовольную улыбку.

- Извини, я уже шёл в номер, но увидел свою знакомую и решил поздороваться.

Садис пытался оправдаться, но Видегрель слышал лишь шум в ушах и неистовый грохот собственного сердца.

- Знакомую? - женщина округлила глаза и рассмеялась, а потом, понизив голос, проговорила, словно делилась невесть каким секретом: - Я его бывшая. Но это было уже так давно, что...

- Вот именно, давно, - перебил её Садис. - Так что нечего тут обсуждать. Нам пора.

- Уже уходите? - надула губы Анхелика. - Садис, не будь занудой. Познакомь меня со своим парнем.

- Ты уже знаешь его имя, - сказал мужчина. - Его зовут Видегрель.

Он посмотрел на любовника и кивнул в сторону женщина со словами:

- Видегрель, это...

- Я так понимаю, Джой? - Видегрель улыбался, но самому ему казалось, что лицо просто свело судорогой. - Дама с неуемной и можно сказать маниакальной жаждой к написанию сообщений? Приятно познакомиться.

- Джой?! - Женщина округлила глаза и, прикрыв рот ладонью, заливисто рассмеялась. - О нет! Я не Джой! Меня зовут Анхелика. А Джой... как бы это поделикатнее сказать... он, мгм...

- Хватит этого фарса! - раздраженно сказал Садис. - Видегрель, идём, в номере поговорим.

- Я только пришел. - Мужчина бросил на Садиса короткий взгляд и вновь перевел его на смеющуюся женщину, в которой явно говорил алкоголь. - У тебя было достаточно времени, чтобы вернуться в номер, но компания Анхелики, судя по всему, оказалась для тебя куда интереснее моей. Не будь эгоистом, я тоже хочу пообщаться. Значит, Анхелика... Вам подходит это имя.

- Спасибо, - ответила женщина, жестом приглашая Видегреля присесть за столик. - А ваше имя очень необычное.

- Отец был поклонником старинных рассказов, - признался мужчина, опускаясь на свободный стул и протягивая руку за бокалом, который Анхелика любезно наполнила вином.

- Значит, вы с Садисом встречаетесь? - спросила она с искренним любопытством.

И когда Видегрель кивнул, растянув губы в кислой улыбке, снова рассмеялась.

- Я так и знала! - воскликнула она. - Господи, Садис! Ты ведь всегда был геем, да? И эта прилипчивая пиявка... этот маленький дурачок... Боже мой! Боже!.. Так вы с ним уже тогда?!

- Ну что за чушь ты несешь? - устало спросил учитель, потирая точку над переносицей, так как у него начала болеть голова. - Джой мой...

- Ой, только не начинай о ваших нездоровых родственных связях! - взмолилась Анхелика, и тут же сказала, повернувшись к Видегрелю, на лицо которого наползла мрачная тень: - Я всегда подозревала, что Садис встречался со мной только ради того, чтобы скрыть свою связь с несовершеннолетним мальчишкой. Но он очень умело лгал, и иногда это заставляло меня чувствовать себя дурой. Ну, знаете, это чувство, когда вам говорят, что вы для кого-то на первом месте, а потом оказывается, что это далеко не так?

- К сожалению, знаю, - кивнул Видегрель, стараясь не смотреть на Садиса. - Мерзкое чувство. Значит, Джой... мужчина? Да еще и родственник? Как интересно. Оказывается у вас в шкафу полно скелетов, господин Эйгерт. - Все же повернулся к любовнику Видегрель. - И все они отчаянно гремят костями, в неутолимом желании поведать свои секреты.

- Джой мой брат! - холодно отозвался Садис, которого этот разговор начал откровенно подбешивать.

- Нет, - покачала головой Анхелика, глядя исключительно на Видегреля. - Это не правда. Братья себя так не ведут. Этот мальчишка стал моим ночным кошмаром.

- Анхелика, прекрати уже перемывать мне кости! - разозлился Садис. - Какого чёрта ты завела этот разговор?

- Так ведь твой парень первый начал. Почему я не могу поговорить о наболевшем? Сколько лет я держала всё это в себе. Подозрения, обиду, горечь разочарования. Неужели ты хочешь, чтобы и Видегрель прошел через всё это? Джой никакой тебе не брат! Он был кем угодно... твоим любовником, твоей тенью, твоей единственной страстью, но только не братом. Этот мальчишка настоящая заноза в заднице, и это еще мягко сказано. Он разрушил наши отношения! А ведь нам было хорошо вместе. Ну признай, что нам было хорошо!

- Возможно, - отмахнулся Садис, так же прикладываясь к бокалу с вином, - я уже не помню. Не моя вина, что ты не смогла принять Джоя.

- Я принимала его! - воскликнула Анхелика. - Я старалась. Господи, Садис! Для тебя же не было и нет никого важнее этого мальчишки! Странно, что он не притащился сюда за вами. Хотя, возможно, ты еще не сказал ему, что у тебя появился парень. Уверена, если бы он узнал, то уже был бы здесь.

- Ты ошибаешься, - сказал мужчина отстраненно, а потом перевел взгляд на Видегреля и бросил: - Если хочешь остаться, оставайся. А я пойду. Мне неприятен этот разговор.

- Конечно, он тебе неприятен, - хмыкнула Анхелика. - Правда глаза колет?

- Мы с Видегрелем еще недостаточно близки, чтобы рассказывать ему о Джое! - отчеканил Садис. - Так что прекрати...

- Вы никогда не будете с ним так же близки, как с Джоем! В твоем сердце никогда не будет места для другого человека!

- Всё, я не намерен и дальше слушать этот бред!

Садис порывисто поднялся, но не успел он сделать и шага, как в его кармане зазвонил телефон.

- Боже, это ведь он звонит, да? - спросила Анхелика с каким-то странным блеском во взгляде. - За столько лет ты даже мелодию не сменил. Поразительно!

- Извините, я должен ответить, - сказал Садис, доставая телефон из кармана.

Зазвучавшая мелодия электрическим разрядом пробежала по позвоночнику Видегреля, вызвав не самые приятные и слишком уж свежие воспоминания. Так вот кто звонил, когда Садис бросил его связанным. Вот ради кого любовник наплевал на всё и бросился отвечать на звонок. И после такого Садис еще пытается спорить со своей бывшей?

- Ты серьёзно? - не веря собственным ушам, спросил Видегрель.

- О, да! - рассмеялась Анхелика. - Он серьёзно. Ведь в его жизни нет ничего и никого важнее этого гнусного мальчишки. Мой вам совет, Видегрель, не тратьте на него свое время. Этот бой за внимание и сердце Садиса уже вами проигран.

- Не слушай её, - попросил Садис. - Всё совсем не так, как она говорит.

После чего быстро направился к выходу из ресторана, попутно отвечая на звонок.

- И так будет до тех пор, пока вы не расстанетесь, - сказала Анхелика негромко, а потом достала из сумочки визитку и протянула её Видегрелю.

- Вот, - сказала она, - позвоните, если захотите развеяться или отвлечься. Не тратьте на Садиса своё время. Потом очень горько об этом пожалеете.

Мило улыбнувшись, женщина встала из-за столика и ушла, оставив Видегреля в полном одиночестве.

Тонкий звук хрустящего в пальцах стекла утонул в потоке льющейся из динамиков музыки. Остатки вина пролились на белоснежную скатерть, растекаясь на ткани безобразным пятном, а следом в эту лужу упали первые рубиновые капли крови. Судорожно сжавшись, пальцы смяли в комок прямоугольник визитной карточки. И лишь после этого воздух с хрипом ворвался в легкие.

Перед глазами было темно. В голове росла черная дыра, поглощающая звуки и образы. А в груди разразился пожар, порожденный атомным взрывом.

Видегрель не знал, как справиться с обрушившейся на него волной эмоций. Он и раньше злился, и раньше ревновал и ненавидел, но то, что происходило с ним сейчас, было для мужчины в новинку.

- Простите, вы поранились, - голос подоспевшего официанта не выражал никаких эмоций. Всего лишь работа. Прибыльная, но не интересная. - Могу я чем-нибудь помочь? Может быть, принести аптечку?

- Спасибо, не стоит беспокоиться.

Собственный голос звучит глухо и безжизненно, но Видегрелю действительно было плевать.

Он стряхнул с левой ладони мелкие осколки и, наспех перемотав руку салфеткой, стремительно поднялся.

Оставаться в баре и дальше не было смысла. Оставаться в гостинице и подавно. Какая теперь к черту разница, что будет дальше. Все его мечтания с грохотом рушились, усеивая землю надежд обломками расколовшейся веры. Земля уходила из-под ног, на языке горчил пепел разочарования и обиды на несправедливость судьбы. Сердце отбивало траурный марш, а душа скулила, сжимаясь от боли.

Всё повторялось. Другие декорации, другой сюжет, другое место действия. Но суть осталась прежней - он снова оказался совершенно один на руинах своего счастья.

Примечания:

*«Лангольеры» - повесть американского писателя Стивена Кинга. Согласно основной сюжетной линии, несколько человек во время полёта на Boeing 767 просыпаются и понимают, что остальные пассажиры, включая пилотов и членов экипажа, исчезли, а самолётом управляет автопилот. Группе выживших нужно не только разобраться в происходящем, но и спастись от лангольеров - кошмарных зубастых существ, пожирающих пространство. (Википедия)

**Машер - погонщик собачьих или оленьих упряжек на Аляске, в Северной Америке, Канаде, Гренландии и т.д. На севере России их называют каюрами.