Нью-Йорк, декабрь 2014 год  

***                  

- Входи, Ирман. Присаживайся.

Доктор Уэйн, как и положено психиатру, дружелюбно улыбался.

Ирман прикрыл дверь и сел в предложенное ему кресло напротив мужчины, устремив на него хмурый тяжёлый взгляд.

- Итак, - проговорил доктор мягко, - мы не виделись с тобой почти пять месяцев. Должен признать, это отличный показатель. Ты чудесно справляешься.

Джозеф достал из верхнего ящика своего письменного стола блокнот и ручку, положил их перед собой и вновь посмотрел на своего пациента.

- Думаю, за это время в твоей жизни произошло много интересных событий. Быть может, есть какие-то новые впечатления, которые не оставили тебя равнодушным? Или новые знакомые?

Ирман предпочёл промолчать.

Впечатлений хватало с лихвой. Но обсуждать их с доктором Уэйном совершенно не хотелось.

Мелькнувшая в синих глазах парня тень не укрылась от мужчины, и он нахмурился.

- Так не пойдет, Ирман, - всё тем же мягким тоном сказал Джозеф. - Я вижу, что тебя что-то тревожит. Но своим молчанием ты лишь усугубляешь ситуацию.

Парень на его слова лишь презрительно фыркнул и отвернулся к окну, устремляя взгляд на заснеженные деревья, в ветвях которых плясали холодные блики зимнего солнца.

- Ирман, мы ведь уже неоднократно это проходили, - вновь заговорил доктор Уэйн. - Не вынуждай меня снова оформлять тебя в клинику.

- Это вы виноваты, - спустя несколько мгновений проговорил парень, нарушая тишину.

Но к доктору так и не повернулся.

- И в чем же, позволь полюбопытствовать, заключается моя вина?

Джозеф сделал в блокноте маленькую пометку и устремил взгляд на пациента.

- А кто посоветовал моему отцу «колледж Святого Исаака»? - возмутился Ирман. - Как вы вообще до этого додумались?

- На то было несколько причин, - не стал уходить от ответа мужчина, - строгая дисциплина, хорошее образование и шикарные перспективы на будущее. К тому же, колледж закрытого типа подходит для тебя лучше, чем общественный.

Глаза Ирмана от подобного заявления полезли на лоб.

- Это колледж для парней! - выдохнул он, даже не пытаясь скрыть переполняющий его душу гнев. - Вы хоть представляете, каким испытаниям подвергли меня? Мне приходится жить среди извращенцев. И я уже близок к убийству.

- Ирман, не все мужчины извращенцы, - попытался успокоить парня Джозеф. - К тому же тебе, так или иначе, придется привыкнуть к жизни в обществе мужчин.

- Да неужели? - процедил парень сквозь зубы, всеми силами стараясь не взорваться, и не пустить насмарку годы психотерапии. - А если я не хочу привыкать? Почему вы сначала делаете, а потом думаете? Кто вас вообще просил вмешиваться в мою жизнь и решать, что для меня лучше?!

- Я твой доктор, - привел довольно весомый довод Джозеф. - В моих интересах делать так, чтобы твое самочувствие становилось лучше. И то, что с нашей последней встречи прошло так много времени, говорит лишь о том, что моя методика работает. А теперь давай вернемся к началу нашего разговора. - Мужчина постарался мягко вернуть разговор в нужное ему русло. - Пять месяцев... что нового произошло в твоей жизни за это время? Какие эмоции преобладали в твоем сердце в этот период, и как ты с ними справлялся?

Ирман фыркнул.

- Хреново справлялся, - ответил он.

И когда мужчина чуть приподнял бровь, призывая его развивать свою мысль, продолжил:

- Доктор Уэйн, а у вас есть какие-нибудь фобии?

Джозеф умиротворенно улыбнулся своему пациенту и сказал:

- Ты знаешь правила. Мы здесь, чтобы говорить о тебе. Пожалуйста, ответь на мой вопрос.

Ирман недовольно поджал губы.

- Ладно, - проговорил он. - Предположим, вы ненавидите пауков. И вас закрыли в комнате с этими тварями. Куда бы ни упал ваш взгляд, пауки повсюду. На стенах, на потолке, на мебели... они копошатся рядом с вами. Лазят по вашей одежде. Забираются к вам в тарелку. Ночью их мохнатые лапки касаются ваших волос, они волочат свои волосатые брюшка по вашей коже и забираются к вам в уши и рот. Что вы почувствуете, доктор Уэйн? Омерзение? Ярость? Жажду убийства?

- Скорее всего, я бы почувствовал страх и непреодолимое желание вызвать дезинсектора, - ответил Джозеф спокойно. - Но люди не пауки, Ирман. А страх, который ты испытываешь, не относится ко всем без исключения. Я тоже мужчина, но со мной ты общаешься спокойно. Не думаю, что твоё сравнение подходит под описание сложившейся ситуации.

- Еще как подходит, - возразил парень. - Но в одном вы правы. Люди не пауки. И дезинсектор тут не поможет.

Он с трудом поборол противную дрожь, после чего снова заговорил:

- Куратор моего курса предложил мне заняться боксом, чтобы снимать напряжение на ринге. И это немного помогает. За три месяца я никого не покалечил, что можно считать большим достижением. И все же иногда меня охватывает беспричинная злость. Это случается, когда я оказываюсь в толпе студентов. А ещё во сне. Почти каждую ночь я вижу один и тот же кошмар. Мне снится тот старый педрила из моей прошлой школы. Снится, как я избиваю его, пока он не падает на пол. А потом проламываю каблуком его череп и с наслаждением смотрю, как осколки костей вваливаются внутрь. Из раны хлещет кровь, сквозь которую проступают серые очертания мозга. А я продолжаю давить на череп, пока он не лопается как арбуз. Мозг чавкает под подошвой моей туфли, и я чувствую немыслимое облегчение от того, что на одну мразь в этом мире стало меньше.

- Пожалуйста, возьми себя в руки, - попросил Джозеф, делая очередную пометку в блокноте. И тут же перевёл тему: - Давай поговорим о твоем новом кураторе. Он тоже мужчина, но к его советам ты даже прислушиваешься. Что ты чувствуешь, когда остаешься с ним наедине? Такое ведь случается?

Ирман затаил дыхание.

Образ куратора первого курса встал перед его мысленным взором зловещей угрозой. И парень мучительно сглотнул.

- Я чувствую страх, - признался он тихо и облизнул враз пересохшие губы.

- Страх? - искренне удивился Джозеф.

Это было что-то новое. Ирман часто говорил о ненависти, отвращении, гадливости, но еще ни разу не упоминал страх, как испытываемое им чувство.

- Ты боишься, что он будет приставать к тебе?

- Вовсе нет, - Ирман передернул плечами. - Дело не в этом.

- Тогда в чём? - допытывался доктор.

- Он... - парень запнулся, вспоминая пронизывающий суровый взгляд куратора, и выдохнул: - Он наказывает студентов за нарушение дисциплины. Можно сказать, он виртуоз своего дела. Настоящий садист, которого боятся абсолютно все, даже самые конченые отморозки.

- Физические расправы? – предположил Джозеф осторожно.

Он слышал, что в колледже «Святого Исаака» бытуют своеобразные порядки, поэтому не исключал возможность физических наказаний.

Ирман ничего не ответил, и мужчина пришел к выводу, что не ошибся в своём предположении. Поэтому сказал:

- Как бы там ни было, всё, что от тебя требуется, это придерживаться правил и не нарушать их. По сути, в этом нет ничего сложного.

Ирман покачал головой, а потом нервно рассмеялся:

- А вы попробуйте. Представьте себя в комнате с пауками, которые сползаются к вам, как будто вы огромная лакомая муха, и сдерживайте себя. Не топчите их. Не отрывайте им лапки. Не сбрасывайте с одежды. И даже не возмущайтесь. Следуйте правилам, доктор Уэйн. Иначе придет дезинсектор и разорвет вас в клочья.

Джозеф быстро нарисовал в блокноте паука и поставил рядом с ним вопросительный знак, после чего посмотрел на парня, взгляд которого подернулся странной туманной дымкой.

- Оставим учителя, - снова сменил он тему, понимая, что Ирман начинает погружаться в свои мысли слишком глубоко. - Нашел ли ты себе друга? Я советовал тебе подружиться с кем-то из студентов. У тебя получилось?

- Наверное. - Ирман пожал плечами. - Есть один парень, с которым мы часто боксируем на ринге. Он тоже учится на первом курсе и создает впечатление нормального человека. Но с ним тяжело общаться.

- Почему? - спросил доктор.

- Потому что он не затыкается ни на секунду и постоянно крутится рядом. И иногда мне нестерпимо хочется врезать по его наглой рыжей морде, чтобы он умылся кровью.

Джозеф мысленно улыбнулся.

Пусть Ирман и говорил о жестокости, всё же в его глазах не было ни ярости, ни злости, а значит к этому человеку он не испытывал отвращения.

- Есть ли ещё кто-нибудь? Скажем... враг? - очень осторожно предположил мужчина.

Подумав немного над вопросом доктора Уэйна, Ирман растянул губы в недоброй усмешке.

- Есть одна мразь... - сказал он с выражением крайнего омерзения на красивом лице. - Если я кого-то и прикончу в ближайшее время, так это его.

Память парня тут же подкинула ему ненавистный образ очкарика со второго курса, который вёл себя как последняя паскуда, постоянно нарываясь на драку.

Дать хоть какой-нибудь достойный отпор этот доходяга был не в состоянии. Но всё равно, стоило им где-либо столкнуться, и дерзкий рот жалкого заморыша начинал исторгать потоки оскорблений, от которых у Ирмана вскипала кровь и пробуждалась жажда убийства.

Джозеф внимательно всматривался в лицо своего пациента и мысленно качал головой.

Ирман умел ненавидеть всеми фибрами своей души. И отдавался этому разрушающему чувству без остатка. А вот любить парень так и не научился. И именно в этом заключалась его главная проблема.

- А ты не думал, что такое поведение вызвано... симпатией? - спросил мужчина очень осторожно. - Может быть, все его действия направлены на привлечение твоего внимания?

- Проще говоря, он хочет сдохнуть в муках от моей руки? - уточнил Ирман, в голосе которого сквозила неприкрытая угроза. - Если так, то я совсем не против исполнить его желание.

- Проще говоря, он хочет, чтобы ты обратил на него свое внимание, - спокойно повторил Джозеф. - В любом случае, я дам тебе небольшое задание. Во время расслабляющих процедур ты должен будешь подумать над тем, почему твой друг и твой враг относятся к тебе почти одинаково. В твоем описании их действий я заметил схожесть. Оба не боятся тебя. Оба, как ты выразился, слишком много говорят и выводят тебя из себя. Это интересная закономерность. Подумай над ней. И подумай над тем, какие чувства ты на самом деле испытываешь, когда сталкиваешься с ними.

- Тогда, боюсь, расслабиться не получится, - угрюмо проговорил Ирман, попутно размышляя над словами мужчины, которые вызвали в нём неоднозначные эмоции. - Они оба меня бесят. Но Джосс, хотя бы, может отбиться. А вот Сеттон настоящий смертник с напрочь отсутствующим чувством самосохранения.

- Ирман, нельзя бить людей только за то, что они хотят с тобой поговорить, - наставительно проговорил Джозеф.

- Сеттона можно, - парень упрямо поджал губы. - Даже нужно.

- Прежде чем необдуманно наносить кому-либо телесные увечья, тебе стоит спокойно обсудить суть проблемы с досаждающим тебе человеком.

- Это невозможно! - тут же отмахнулся Ирман. - Я ему слово, а он мне - пять!

- Разве это проблема? - удивился мужчина. - Это всего лишь слова. Насколько я понял, он не предпринимает попыток прикоснуться к тебе. А ведь именно этого ты и не терпишь. Мужских прикосновений. Именно они тебя злят. Так почему же тогда ты хочешь убить кого-то за разговоры?

- Потому что это не просто разговоры, - процедил парень сквозь зубы. - Он как будто видит меня насквозь, и играет на моих нервах, специально задевая за живое. Он сам напрашивается на кулаки. Даже если у меня получается игнорировать его, он продолжает придираться до тех пор, пока я не взрываюсь.

- Он относится так только к тебе? - задал мужчина очередной вопрос. - Только твои нервы он выбрал своим музыкальным инструментом?

- В данный момент, да, - проговорил Ирман. - Но, ходили слухи, что в прошлом году старшекурсники сильно избили его за неумение держать язык за зубами. После чего один из тех парней попытался покончить с собой, закрывшись в хозяйственном чулане и напившись моющих средств. Но, мне кажется, это пустой трёп.

- А ты? - Джозеф прищурился, всматриваясь в лицо своего пациента. - Ты избивал его?

Ирман нахмурился и отвел от мужчины взгляд. Его бледные щёки порозовели, словно он испытывал стыд за своё поведение.

- Он сам напросился. Я его предупреждал, чтобы не лез ко мне.

Доктор Уэйн сделал еще несколько пометок в блокноте.

- И что он предпринял после этого? - продолжил допытываться психиатр.

- Ничего. - Ирман скрипнул зубами. - Продолжил меня доставать с еще большим остервенением.

- Ну а ты, конечно же, отвечал кулаками.

Парень, всё так же глядя в сторону, кивнул. И Джозеф сделал свой вывод:

- Что ж, его мотивы более чем прозрачны.

- Он идиот? - предположил Ирман, покосившись на мужчину, который благодушно улыбался, сцепив пальцы в замок.

- Отнюдь, - Джозеф покачал головой. - Судя по всему, он довольно умен. Думаю, ты ему симпатичен. Задевая тебя, он пытается привлечь к себе внимание. А, зная о твоей ненависти к подобного рода отношениям, он не видит иного способа, как к тебе подступиться.

- Если вы намекаете на то, что он педик - ему конец. Пусть только попробует еще раз подойти ко мне, и я сверну ему шею.

Ирман не на шутку распалялся, чувствуя, как его пробирает дрожь от гадливости и омерзения к Сеттону.

До сих пор он воспринимал второкурсника как недоумка, у которого были явные проблемы с головой. Но теперь парню казалось, что, избивая эту мразь, он замарал руки скверной, от которой теперь во век не отмоется.

- Ирман, - доктор пристально взглянул на парня, - успокойся. Ты слишком остро всё воспринимаешь. Даже если этот юноша испытывает к тебе симпатию романтического характера, твоя реакция неоправданно жестока. Его чувства могут быть искренними и чистыми. Гомосексуалисты тоже люди, и способны любить не менее сильно и страстно, чем гетеросексуалы. Я ни в коем случае не пропагандирую однополую связь, но избивать человека только за то, что он, возможно, влюбился – это ужасно!

- Если он мазохист, то что я могу поделать? - возмутился Ирман. - Пусть перестанет меня доставать, и я не буду его бить.

- А если не перестанет? - вкрадчиво спросил доктор Уэйн. - Что, если его чувства настолько сильны, что он готов терпеть все твои побои лишь потому, что не видит иного способа сблизиться? Что, если его желание быть рядом с тобой превозмогает даже здравый смысл, и он готов безропотно сносить унижение и боль? Ирман, будь же хоть немного человечнее!

- Тот козёл, - голос Ирмана дрогнул, а лицо пошло красными пятнами, - репетитор... он не хотел быть человечным, когда насиловал меня! Ему было плевать, что мне больно и очень страшно! Почему же я должен проявлять человечность, если мой первый учитель оказался такой беспринципной тварью?!

- Ирман, послушай, что ты говоришь, - мужчина строго посмотрел в наполнившиеся гневом глаза парня. - Сейчас ты ставишь себя на одну ступень с насильником. Ты осознаешь это?

- Не в этом дело!

- Именно в этом. С тобой обошлись невероятно жестоко. И я понимаю твой гнев. Но, - тон доктора Уэйна стал на порядок мягче, - сейчас появился человек, который, возможно, хочет сделать тебя счастливым. А ты относишься к нему как к мусору. Послушай меня, поговори с этим парнем по душам, сделай себе одолжение.

- Странный вы доктор, - Ирман усмехнулся, как всегда резко переключившись с одного настроения на другое. - Неправильный какой-то. Вы не должны делать из меня педика, даже если я к этому предрасположен. Вы должны лечить меня от этого.

- Лечение бывает разным, - улыбнулся мужчина. - И мы встречаемся не для того, чтобы вылечить тебя от предполагаемого гомосексуализма, а для того, чтобы помочь тебе справиться с трудностями. Поэтому отныне я хочу видеть тебя каждую неделю, скажем, по воскресеньям. Ты должен будешь предоставить мне полный отчет за каждый свой шаг, за каждое свое действие и за каждую свою мысль. И длиться это будет до тех пор, пока я не увижу улучшений или не решу, что твой случай безнадежен.

- А мне записывать сколько раз я сходил в сортир с указанием точного времени и подробным описанием процесса? - съязвил парень, окидывая доктора пренебрежительным взглядом.

- Записывай всё, что посчитаешь нужным, - ответил мужчина, поднимаясь из-за стола. - Если посещение уборной каким-либо образом беспокоит тебя, я должен знать и об этом.

Ирман удивлённо приподнял бровь, но ничего не сказал.

- Идём на процедуры, - позвал Джозеф, направляясь к двери. - Я побуду с тобой и прослежу, чтобы в этот раз не было никаких сюрпризов.

- Вы уж постарайтесь, - предостерёг парень, - а то, чего доброго, не досчитаетесь парочки санитаров.

- Это было всего лишь недоразумение, - Джозеф открыл дверь, пропуская Ирмана вперед.

На прошлых процедурах произошла какая-то ошибка, и к парню, вместо медсестры, направили медбрата. Неожиданность обернулась уколом успокоительного для Ирмана и первой помощью для санитара. Ситуация была неприятная, и её повторения Джозеф совершенно не хотел.

- Больше такого не повторится, - пообещал он. - Тебе не о чем волноваться.

Ирман спорить не стал.

Доктор Уэйн был человеком слова, поэтому парень доверял ему.

К тому же он был единственным мужчиной, к которому Ирман не испытывал отвращения. И единственным человеком во всём мире, чьи прикосновения не вызывали в нём оторопь и желание убивать.

Поэтому, когда доктор Уэйн осторожно взял его за локоть, парень не шарахнулся в сторону и не набросился на него с кулаками, а спокойно позволил вести себя по коридору к процедурным кабинетам.