Всем привет! Я хочу сообщить вам здесь, что в 20-х числах мая у меня годовые экзамены, затем 9-11 июня государственные, и 20 июня защита диплома.
Это я к тому, что мне нужно готовиться и параллельно писать диплом, поэтому не обещаю продолжения в скором времени.
Обычно я пишу днями и ночами, когда остаюсь одна и могу на все забить. Но сейчас я не могу ни остаться одна, ни забить на эту подготовку. Надеюсь, вы меня понимаете.

Люблю хх

Conan Gray — Lookalike

Felly, Santana — Heartstrings

Gus Black — Love is a Stranger

Знаешь, в чем секрет? Ей с тобой спокойно.

Дмитрий Гринберг. «Никогда не взрослей»

Никогда не поздно осознать собственные ошибки.

Пять лет назад я восторженно смотрела только вперед, жила в счастливом настоящем и отчетливо представляла свое будущее. Будущее в ярких красках. Любимый человек, любимая работа, продуктивный и интересный досуг...

Я знала, кем хочу быть. По профессии, по моральным качествам, по жизненной позиции...

Я отдавала себе отчет в каждом шаге, не всегда думала о последствиях и старалась избегать ядовитых людей.

Есть ли что-то от прежней или воображаемой меня в настоящем мире?

Увы.

Я повстречала много умных, образованных, интересных личностей. Старалась самостоятельно выбирать свое окружение и тянуться все выше к солнцу.

Если бы только все действительно зависело от нас одних...

Теперь я все чаще думаю о человеке, который безжалостно разбил мою идеальную жизнь на осколки.

Постоянно оглядываюсь назад. Ищу мир под ногами и слишком часто думаю.

Зейн опирается на ладонь и задумчиво смотрит на погрузившийся в темноту город.

Он молчит вот уже пару минут, оставив меня без ответа.

Кажется, наступил тот момент, когда я готова узнать чуть больше. Теперь, когда мне не страшно за свою разорванную на части душу, можно медленно пропитывать тело ядом воспоминаний. Своих или чужих...

Нахожу себя вновь в дождливом холодном Манчестере у больничной койки Ханны. Тогда я не могла поверить, что все это происходило со мной. Как я могла простить ее?

У каждого есть право на ошибку.

Гарри. Он также обладает этим правом...

Слишком тяжело. Глоток вина помогает ослабить ком в горле. Вскользь смотрю на мужчину напротив и лишь убеждаюсь, что он жалеет о своих словах.

Запереть меня в подвале...

Я смотрела много фильмов, читала много книг. Но в реальности все по-другому.

Играть со мной, играть мной...

Я считала себя сильной, воспитывала в себе непоколебимый характер. Но что такое сила после месяцев мук?

Предать меня, предать наш маленький мир...

Я поверила ему, простила. Доверие разбивается на осколки, которые ранят больнее любых других.

Оливия, Саманта и еще черт знает сколько имен в его послужном списке.

Я должна была сделать правильные выводы после первого раза.

— Оплата картой, — Зейн обращается к официанту, прерывая мои мысли.

Вот и конец. Никаких оправданий, никаких задушевных историй. Ты зашла слишком далеко, Эшли.

— Сколько с меня? — стараюсь прийти в себя. Кладу сумочку на колени и непослушными руками раскрываю застежку.

— Я же сказал, что угощаю, — молодой человек улыбается и прикладывает свою карту, прежде чем я успеваю попросить раздельный счет.

И пусть мама всегда учит, что нужно соглашаться и настаивать неприлично, мне хочется спорить с ним.

— Мы возьмем бокал, — Зейн совсем не обращает на меня внимания и встает.

Официант испуганно пытается прояснить ситуацию и практически зачитывает политику заведения. Однако противостоять моему спутнику невозможно. Он просто не слушает его.

— Идем? — молодой человек подает мне руку. Понимаю, что все это время глупо смотрела в пустоту, не следя за происходящим.

Поднимаюсь и оглядываюсь, чтобы проверить, ничего ли не забыла.

— Да, правильно, ты забыла свой бокал.

Удивленно смотрю на него, но тот уже вернулся к объяснениям с официантом.

— Давайте сделаем вид, что мы его разбили, — Зейн достает из бумажника купюру и аккуратно кладет ее в карман мужчине.

Тот отводит взгляд и убирает руки за спину в ожидании.

— Зачем тебе этот бокал? — удивляюсь.

— Ты же не допила вино, — он пожимает плечами и берет открытую бутылку со стола. — Идем.

Мой собеседник дает мне бокал и за руку выводит за собой из ресторана.

Чувствую на себе взгляды посетителей, ведь выхожу с огромным бокалом как ни в чем не бывало. А может, это просто необычный Зейн.

— Что происходит? — не могу скрыть изумленную улыбку и развожу руками.

Зейн молча открывает передо мной дверь и лишь многозначительно приподнимает брови. Однако прежде чем я успеваю сесть, он наполняет бокал и передает его мне.

— Этот разговор не для ресторана, — молодой человек садится на водительское кресло и ставит бутылку в подстаканник.

Значит, он все же расскажет что-то.

— Знаешь какие-нибудь тихие места? — его голос сопровождает звук мотора, и мы выезжаем с парковки.

— Знаю только пляж, — пожимаю плечами.

— Отлично, подойдет. Построишь маршрут? — он протягивает мне телефон и продолжает внимательно следить за дорогой, а я все еще пытаюсь поймать ритм водоворота событий.

Делаю глоток и усмехаюсь. Для меня не ново пить в машине вино, но бокал придает этому такую торжественность.

Мельком смотрю на него и улыбаюсь. Невероятно.

Он делает меня счастливой.

Буквально вытягивает из трясины скомканных чувств и заставляет вновь смотреть только вперед.

Как я могла раньше этого не замечать?

Как я могла не замечать, что с ним мне всегда хорошо? Всегда легко и свободно, словно все проблемы боятся иметь с ним дело.

В мыслях мелькают воспоминания о нашей прошлой встрече и непозволительной близости его губ к моим. Но ведь желание поцеловать меня ничего не значит, мимолетное влечение.

— Ты бы сбежал со мной сейчас? — произношу глупые мысли слишком уверенно и поворачиваюсь к нему лицом.

— Что? — он отвечает таким тоном, словно не верит услышанному.

— Ты слышал, — шепчу, также не веря своим словам.

Зейн обводит пальцами лицо и нервно усмехается. Он продолжает сосредоточенно смотреть вперед и несколько раз меняет положение рук.

— Что, прямо сейчас? Куда мы поедем? — на его губах проявляется еле заметная улыбка, и становится легче дышать.

Чувствую себя невероятной дурой, но не могу утверждать, что мне это не нравится.

Сбежать с ним прямо сейчас. Уехать далеко отсюда и всегда чувствовать себя такой счастливой...

— Не знаю, — пожимаю плечами и улыбаюсь. — Куда-угодно. Переночуем в отеле, а утром отправимся, куда глаза глядят.

Зейн лишь усмехается и качает головой.

— А как же работа, родители?

— Уволюсь. Теперь там тяжело находиться. Не знаю, как быть с Люси, а без нее это место не будет прежним. Родители, кажется, привыкли без меня за четыре года разлуки, — развожу руками и перевожу взгляд на стремящийся вдаль пейзаж за окном.

Так и есть, меня снова ничего не держит. Словно я по-прежнему одинокая студентка в чужом городе.

— Ты ведь не любишь меня, — слова разрезают воздух и намеренно задевают.

Не в силах поднять взгляд, упорно разглядываю свои нервно переплетающиеся пальцы.

Не люблю...

Но нужна ли мне эта любовь?

Любовь, которая просачивается под кожу и, смешавшись с кровью, не дает сердцу биться.

Мне казалось, что это помешательство. Что следует обратиться к специалисту, чтобы он вынул мысли о Гарри из моей головы и убедил меня, что все прошло. Психическое заболевание, непреодолимая тяга к своему мучителю. Что угодно. Но только не любовь.

Мне казалось, что увидев его вновь, я точно смогу разобраться во всем сама и избавиться от назойливых воспоминаний без какой-либо помощи. И вот уже не один десяток раз он стоял прямо передо мной, смотрел на меня, улыбался, что-то говорил, но ничего не изменилось. Я не смогла ничего изменить.

Теперь это не то чувство незавершенности или отсутствия чего-то важного, которое я испытывала в первые месяцы. Теперь мне кажется, что я не должна к нему ничего чувствовать вовсе, однако лишь один только взгляд заставляет все внутри перевернуться.

Вздрагиваю от вибрации телефона на коленях и не сразу понимаю, где мы находимся.

"Думаю, ты будешь по-прежнему прекрасна и в офисной одежде. Но я приму к сведению"

Сэм.

Это мой второй шанс сбежать из этого окружения. Никогда больше не встречаться с Зейном, Адрианом, Брайаном и всей их компанией.

Просто раствориться в новом человеке, забыть все прошлое и навсегда отречься от любых планов родителей на мое будущее.

Он кажется таким независимым, сильным и ни к чему не принуждающим одновременно, что порой начинаю сомневаться, реальный ли он. Внимательный, добрый и до исключительности воспитанный. Несуществующий идеал пишет мне милые сообщения и зовет на ужин.

Но сейчас я почему-то не рядом с ним, а в одной машине с абсолютно противоположным персонажем своей истории.

Выхожу сразу, как только автомобиль останавливается, и поправляю сумочку на плече. Мне не по себе от навалившегося уныния.

— Возьми мою куртку, — Зейн вновь открывает дверь и наклоняется, чтобы достать черную кожаную куртку.

— Спасибо, — неловкая улыбка мелькает на моих губах, прежде чем я протягиваю руку вперед. Но Зейн сам накидывает жакет на мои плечи и вновь наклоняется внутрь автомобиля, чтобы забрать бутылку вина.

Когда мы ступаем на песок, мысленно радуюсь тому, что надела кеды, и мне не приходится снимать туфли.

Прохладный морской бриз мгновенно обволакивает наши фигуры, пробираясь между локонов к шее. Вокруг никого. Тусклый свет фонарей вдалеке прокладывает дорогу к бушующему впереди океану.

Пару недель назад я смеялась и висела на плече у человека, от мыслей о котором сейчас невыносимо больно.

— Тут так свободно дышится, — Зейн останавливается и оглядывается вокруг, делая большой вдох.

Мы садимся на мой пиджак и его куртку и еще некоторое время молчим, упиваясь шумом прибоя.

Топлю бокал в песке и прижимаю руками колени к груди.

— Ты сказал, что я не люблю тебя... — поворачиваю голову и щекой касаюсь черных брюк. — Зачем?

— Потому что для тебя это важно, — он мимолетно приподнимает брови, делает глоток вина и вновь обращается к безмерному океану. — К тому же, я обещал Дженнифер быть дома хотя бы к часу... Такие себе из нас независимые люди.

— Ты не прав, — прикусываю губу.

— Хочешь сказать — неважно?

— Родители со школы готовили меня к браку по расчету и к тому, что настоящей любви не существует.

— Но это все же не меняет твоего отношения к любви, — молодой человек наполняет мой бокал и так же топит бутылку в песке.

— Нет...

— Я объясню, — он перебивает меня. — Ты бы просто не была такой недоступной. Ни тогда, ни сейчас. Просто позволила бы парням развлечься, сама бы получила удовольствие, и мы бы сразу же расстались. Я не встречал девушек, так яростно игнорировавших Гарри. Он хоть и молчун, но никогда не был обделен вниманием. А стоит увидеть его машины или дом... Что такое в двадцать первом веке секс? Новое разрешенное развлечение. Безобидное и доступное как марихуана. А ты упрямилась как маленькая девчонка. Я это понял слишком поздно. Что ты знаешь, что такое любить, и не можешь пренебречь этим знанием.

Он замолкает и поворачивается ко мне лицом.

— Ты ведь часто думаешь о нем.

— С чего ты взял? — защищаюсь и никак не могу признать, что он прав. Во всем.

В ответ Зейн лишь усмехается и качает головой.

— Зачем вы меня... похитили? — странный и неосознанный вопрос. Но уже легче. Практически отпустило. Хочется услышать его версию.

— Почему ты спрашиваешь? — молодой человек хмурится.

— Потому что мне больше не с кем об этом поговорить, — голос колеблется по ветру.

Чтобы перейти на новый этап, нужно окончательно пройти старый.

— Это... это было просто развлечением. Брайан предложил, Гарри согласился, я поддержал. Должно было быть весело.

— Должно было быть?

Зейн поворачивается, задумчиво разглядывает мои черты лица в темноте и молчит.

Что это значит? Должно было быть, но почему не было?

— Задавай свои вопросы о Гарри, я готов отвечать, — молодой человек возвращает свой взгляд к ищущему покоя океану и делает глоток сухого Мальборо.

Вопросы о Гарри? И вновь кажется, что не сейчас, я еще не готова. Мысли превращаются в хаос.

Беру в руки бокал и едва смачиваю губы, чтобы стало легче говорить.

Puzzle Muteson — Silver Swan

— Ты сказал, что он другой. Не такой как ты. Что ты имел ввиду? — не смотрю на него, вдыхаю прохладный воздух.

— Думаю, если бы его мать не умерла так рано, он бы не стал таким закрытым. Она была очень разумной и доброй женщиной. Гарри тяжело пережил ее смерть. Начал пить, практически перестал с нами общаться. Постоянные клубы, развлечения. Кажется, именно тогда он и начал курить. Не только сигареты, конечно. Никто из нас не знал, как себя вести, поэтому все тихо наблюдали и надеялись, что все будет в порядке. Нельзя было ни заблокировать счета, не запереть его в доме. Ты ведь знаешь, какой он может быть.

Я уже слышала что-то похожее. С каждым его словом все дальше возвращаюсь в прошлое.

— Через время, год примерно, Маркус не выдержал и нанял людей, которые насильно увезли его в лес, — молодой человек улыбается, — не смейся. Это действительно было так. Забрали все вещи, телефон, деньги. Оставили только все необходимое для выживания. Представляешь его шок? Потерял все, что имел, в считанные минуты.

— Конечно, мы все были там. Наблюдали издалека. Через день он нашел нас по дыму от костра. Был в бешенстве, конечно, но все понял. Мы провели там еще пару дней, отдыхая от рабочей суеты и шумного города. С того момента он какое-то время жил в доме Одери, под присмотром, так сказать.

Зейн выдыхает и мимолетно смотрит на меня.

Наверное, никто не может лучше рассказать вашу историю, чем лучший друг.

— Гарри начал работать, понемногу разбирался в особенностях и вовлекал меня. В начале всегда интересно, не знаешь всего возможно и происходящего дерьма и еще не успел испробовать его на себе.

— Что именно? — хочу выяснить, хотя бы примерно, что он имеет ввиду, когда говорит о работе.

— Все не сдаёшься, — Зейн улыбается. Впервые замечаю, насколько старше он стал с нашей первой встречи. Рядом со мной больше не беззаботный и игривый парень, а вполне серьезный и ответственный мужчина. — В общем, я тоже не вижу в этом ничего плохого. Это огромная мировая сеть казино.

— Казино? — мой папа работает в казино... — Разве они не запрещены в большинстве стран?

— Запрещены. Поэтому это казино не для всех. Есть определенный круг людей, так называемый клуб, в который не так просто вступить.

—Это же опасно, — мурашки обволакивают спину. Я думала, что мой папа просто владеет частной клиникой. Я знала, что до открытия этого дела он занимался чем-то не совсем законным. Но теперь, сейчас, когда у него достаточно средств на все... Зачем вступать в такой опасный бизнес?

— Я знаю, о чем ты думаешь. Не стоит переживать. Везде есть свои договоренности, даже с законом.

— Но я думала, что у тебя пару ресторанов? У Гарри сеть автосервисов? — мой мир с треском переворачивается. Подпольное казино... Вот откуда эти встречи поздним вечером в Манчестере, благотворительные балы и ужины здесь. Игры, клиенты, их семьи...

— Правильно думаешь. Откуда у нас деньги? Что показывать налоговой, когда покупаем очередной Range Rover за сто тысяч фунтов? Прибыльную сеть ресторанов и автосервисов, — Зейн усмехается моей наивности и доливает оставшееся вино в бокал. —Богатеи со всего мира сливают миллионы за ночь. Но нас много, и поэтому все крепко держится. Около десяти партнеров здесь и теперь четверо в Манчестере. Когда пожимаешь руку мэру города в час ночи после литра виски, чувствуешь себя более чем защищенно. Ничего не рухнет элементарно потому, что вместе с нами падут десятки тысяч высокопоставленных персон.

— Но ведь... В тебя уже стреляли, — слова даются с трудом. Я не в силах осмыслить столько информации.

— Это издержки профессии. Определенный риск есть, но мы стараемся его минимизировать. Тогда я был накурен и не успел среагировать. Зато с тех пор оставил травку, — он усмехается и достает пачку сигарет.

— Что молчишь? Ты же сама хотела знать.

Глубоко дышу и растерянно смотрю на свои темные брюки. Незаконно...

— У вас есть оружие? — произношу шепотом и не могу поверить, что это может быть правдой. Я никогда не видела ничего подобного у Гарри дома.

— Конечно, есть, Эшли, — он закуривает сигарету и устремляет свой взгляд в темноту впереди. — Даже у тебя есть, я уверен.

— Что ты имеешь ввиду? — у меня? Последний раз я держала оружие в руках на ярмарке в Манчестере.

— Ты ведь хорошо стреляешь. Тебя научил отец? — по его интонации понимаю, что это вовсе и не вопрос.

— Да, — мы часто ездили на стрельбище. Но я думала, это просто развлечение. Просто папа любит стрелять и решил научить меня... Мир принимает другие краски. Ничего не делается напрасно...

— Проверь на досуге свою машину. Скорее всего со стороны пассажира. Потайной отдел в бардачке, под ковриком или под сиденьем. Но я тебе этого не говорил, конечно, — Зейн поворачивается ко мне, но я не смотрю. Дыхание перехватывает. Оружие в моей машине? Но зачем?

— Зачем? Если я о нем не знаю? — остатки воздуха покидают легкие. Знает ли об этом мама? Или для нее придумана сказка?

— Не для тебя, конечно. У всех женщин в машине есть оружие. У наших женщин. Для нас. Мы ведь тоже ездим с вами иногда, — он едва заметно улыбается, а я не понимаю, как можно быть таким спокойным.

— Ты шутишь? Как ты можешь так спокойно об этом рассказывать? — возмущение ясно читается в голосе, но я ничего не могу с этим поделать.

— Потому что это моя жизнь, — молодой человек разводит руками. — Я могу больше не рассказывать.

Молчу в ответ. Чего еще я не знаю о своем окружении?

Сигаретный дым сплетается с ветром и едва касается лица прежде чем раствориться.

— И вы пользовались этим оружием? — решаю пойти до конца. Пусть и не буду спать всю ночь.

— Спрашивай напрямую. Убивали ли мы? — Зейн бросает остатки сигареты в бутылку и полностью разворачивается ко мне. — Да.

Да... Эти две буквы эхом застревают в сознании.

Я игнорировала такую возможность. Закопала глубоко внутри страшные мысли, чтобы больше к ним не возвращаться.

Каково это — отнять жизнь у человека?

— А мой отец? — не могу поверить, что спрашиваю это, но мне важно знать.

— Я не знаю. Никто не знает, кроме него самого и тех, кто это видел своими глазами.

— Почему?

— Чтобы на допросе тебе нечего было сказать, — он пожимает плечами. Я опираюсь локтями о колени и опускаю голову.

— Луи был прав... — шепчу еле слышно.

Мне нужно держаться от них подальше. Но как, ведь один из них — мой отец?

— Луи? Томлинсон? — Зейн удивленно приподнимает брови.

— Да.

— С момента помолвки с Оливией он один из партнеров. Тоже носит с собой оружие, кстати. Зачем он тебе это говорил? — его выражение лица становится серьезным.

Вечер открытий. Вот откуда он столько знает о Гарри...

— Я... — хочу сказать о наших отношениях с таким некогда знакомым и одновременно чужим человеком, но даже не знаю как их описать. — Я не знаю. Гарри тоже?

— Что тоже?

— Просто я никогда не видела у него оружия... — а ведь была так близко... и не замечала. Или не хотела замечать...

— Очевидно же, что да. С ним всегда Тайлер. Можешь не волноваться за него, — он подмигивает. Я ценю его попытки сделать даже такой тяжелый диалог чуточку легче.

— Он... тоже убивает людей? — мне нужно знать это точно.

— Ты уверена, что хочешь это знать?

Не уверена...

— Кто теперь вместо него в Манчестере? Брайан? — хочу перевести тему на что-то менее тревожное, но в голову ничего не приходит.

— Брайан? Ты не знаешь? — Зейн делает глубокий вдох и достает очередную сигарету.

— Не знаю что? — приподнимаю брови и еле заметно улыбаюсь.

— Он мертв, — горький дым вместе со словами проникает глубоко внутрь и сковывает легкие.

Брайан мертв. Вот так просто? Я видела его еще совсем недавно! 

— Ты только что говорил, что мне нечего тревожиться, и вы все под защитой! — выкрикиваю, еле сдерживая дрожащий голос.

— Передоз в клубе. Это никак не связано с бизнесом, — слишком спокойный тон... Как можно так спокойно говорить о смерти своего друга?!

— Давно?

— Через пару месяцев после того, как улетел Гарри, — значит, совсем недавно...

— Ханна знает? Почему она мне ничего не сказала?

Ничего не понимаю!

— Думаю, что знает. Зачем ей тебе напоминать о нем?

Он прав. Незачем...

— Чего еще я не знаю? — хмурюсь, но не нахожу в себе сил кричать. Хотя внутри все горит от злости и непонимания.

— О том, что Гарри тебя любит,  я тебе уже говорил? — Зейн улыбается. Внимательно смотрит меня и словно надеется избежать грядущей катастрофы. Но уже слишком поздно.

Я хотела это знать. Но иногда желанная правда топит, каким бы хорошим пловцом ты ни был.

Делаю глубокий вдох и встаю. Отряхиваю песок. Поднимаю сумку, бокал и пиджак. И делаю первый шаг в сторону своей обновленной жизни.

— О, мы уже уходим. Точно, — слышу голос Зейна за спиной, но не оборачиваюсь.

Ветер подталкивает вперед с такой силой, будто вовсе нельзя останавливаться. Тот же ветер сдувает вперед мои распущенные волосы, и вокруг не видно больше ничего. Я иду в темноте. Одна.

— Ты должна пообещать мне, что ничего из этого разговора не всплывет, — Зейн открывает передо мной дверь автомобиля.

— Конечно, — я сажусь внутрь.

Мы отъезжаем от пляжа, который, кажется, видел слишком многое и хранит чрезмерно много тайн.

Если бы была дорога назад, захотела бы я пойти по ней?

Нет.

Весь мой путь построен на этом. И началось все даже не в Манчестере. Все началось здесь, в Лос-Анджелесе. Когда я впервые посмотрела в глаза Луи.

Зейн останавливается посередине дороги буквально за пару десятков метров от моего дома.

— Что случилось? — поворачиваюсь к нему лицом и удивленно приподнимаю брови.

— Ничего. Просто хочу еще кое-что сказать и убедиться, что ты не сбежишь, как только машина остановится.

— Все в порядке, — произношу еле слышно.

— Я хотел извиниться. За все, — молодой человек делает глубокий вдох и запускает руку в темные волосы. — Это вышло из под контроля. В первый раз все прошло как-то проще, быстрее, без заминок. Никто такого не ожидал, Эшли. Прости...

Простить... Уже давно простила.

— В первый раз? — не могу принять мысль о том, что был кто-то еще... Я думала, что произошедшее со мной — эксперимент, вышедший из-под контроля. Однако они уже заставляли кого-то другого страдать.

— Да... Я думал, ты знаешь, — Зейн говорит шепотом, словно боится спугнуть застывшую в непонимании меня. — Слушай, тогда все было иначе. Она была другой. Ей скорее понравились наши развлечения.

— Расскажи.

В ответ он надавливает на педаль газа и проезжает оставшиеся метры до моего дома. Но до того, как я успеваю возразить, чтобы он не оставил меня, молодой человек начинает говорить.

—  Кратко, ладно?

Киваю.

— Она была девушкой одного из наших сотрудников. Мы с Гарри тогда только начинали работать с клиентами напрямую. Это были наши первые месяцы в залах за столами и за картами. Гарри наткнулся на нее за баром. Он каким-то образом выяснил, что она торгует наркотой из-под стола, что у нас не принято. Маркус поручил это дело нам, как первый проблемный опыт. Последовали разбирательства, после которых выяснилось, что ее снабжал как раз тот самый парень. Целая сеть торговли наркотой у нас под носом, — он еле заметно качает головой и одаряет меня мимолетным взглядом.

— Когда держишь человека взаперти и допрашиваешь, в конце трудно принять правильное решение. Но она была другой, словно сама напрашивалась, практически раздевалась без рук... В общем, умела приспособиться к ситуации. А нам зачем было отказываться?

— И что с ней произошло? — как ни странно, его история не кажется такой ужасающей, какой я себе ее представляла. Или может, он просто не описывает этого в реальных красках.

—  Вернулась к своему бойфренду, а затем переехала в Лондон.

— Вот так просто? И вы им ничего не сделали?

— Эшли, это немного другое. Была иная ситуация, — Зейн полностью поворачивается ко мне.

— То есть тот, кто тайно продавал наркотики в вашем заведении, отделался парой страстных ночей, а шедшая домой после вечеринки я...

— Он мертв, Эшли, — Зейн перебивает меня, — поджидал нас у входа. Выстрелил, но промахнулся. Пуля Гарри догнала его раньше, — мой собеседник включает свет, снимает куртку и показывает едва различимый шрам на руке. — Задел меня самую малость.

Он еле заметно улыбается, а я, кажется, готова потеряться во вселенной от нахлынувшей безысходности.

Бессознательно тянусь за ручкой и открываю дверь.

— Постоишь со мной минуту? Я покурю, — Зейн открывает дверь со своей стороны и выходит наружу.

Как будто у меня есть выбор...

— Вечер открытий? — он, усмехаясь, обводит меня взглядом и передает объемный стеклянный бокал.

Лишь молчаливо киваю и не могу отказать ему. Заберу бокал себе.

Зейн закуривает, опирается на машину и белым дымом затуманивает мое видение.

— Я уезжаю в ближайшие дни.

Наверное, я должна сказать что-то в ответ, но слова будто застряли в горле.

— Будешь скучать? — он снова улыбается, и кажется, весь мир против меня.

— Буду, — улыбаюсь в ответ. Становится чуточку легче. Падаю. Морально и физически.

Кладу голову на его плечо и обнимаю. От него пахнет парфюмом и сигаретами.

— Прости, Эшли, — тихий шепот развивается в воздухе над моей головой.

Зейн обнимает меня чуточку крепче и целует в лоб. Мы стоим так не больше минуты.

— Ладно, итак уже припозднился, — он делится своей милейшей улыбкой и уходит. — Увидимся в Манчестере!

Хмурюсь в ответ.

— Ханна выходит замуж, помнишь?

Садится в машину и уезжает. А я машу рукой ему вслед...