«Сохранение чести и достоинства, — вот, что поистине стоит на первом месте для молодой женщины».
Мама

Ламия

Первые лучи восходящего солнца, пробравшиеся сквозь толстые стёкла, играли на моём лице. Я поморщилась, ощутив яркий свет, ослеплявший глаза. Лениво потянулась к телефону и, взглянув на дисплей, поняла, что впервые проснулась раньше будильника. И всё из-за позднего отбоя, который устроила мне моя любимая сестрёнка. Ровно через двадцать минут должен прозвенеть сигнал, призывающий к традиционным утренним ритуалам, которые мама принудила меня заучить на всю оставшуюся жизнь. Но голова, словно тяжеленный камень, никак не желала расставаться с мягкой подушкой. Ну же, Ламия, тебе пора вставать. Вопреки моим желаниям, пришлось приложить максимум усилий, чтобы подняться с тёплой постели. Сегодня понедельник. А это значит, несмотря на мой жуткий недосып, мне точно не удастся пролежать под одеялом весь оставшийся день. Даже сейчас могу слышать, как меня зовёт школа в пучину своих контрольных заданий по тригонометрии, вступительных экзаменов по биологии и другой жути... М-м-м, всё, что я люблю (нет). С трудом пересилив себя, в полусонном состоянии мои ноги сами повели меня в ванную. После бодрящего душа я не спеша начала собираться в школу. Выбор одежды не занял много времени. Пиджак с эмблемой школы как по классике был накинут поверх белоснежной футболки, а тёмные джинсы не сильно обтягивали ноги. Никогда не любила скинни, особенно то, как они прилипали к коже. Зашнуровав кеды, я схватила рюкзак, лежавший в углу комнаты, и направилась к выходу. Что меня крайне удивило, когда я спустилась на первый этаж, так это присутствие Лейлы за кухонным столом. Она сидела в опрятной чистой одежде, волосы её были заколоты на затылке, позволяя локонам волнами спадать на плечи. Интересно, знает ли она, как выглядела буквально пять часов назад? Так или иначе, ей от меня теперь уж никуда не деться. Не сразу заметив моё присутствие, Лейла бодряще улыбнулась и позвала присоединиться к её утренней трапезе. Надо отдать ей должное, вела она себя до безобразия непринуждённо и доброжелательно. Пытается укрыться за своим завсегдатаем очарованием? Не выйдет. Только не в этот раз, Мисс-Мне-Всё-Можно-И-Мне-За-Это-Ничего-Не-Будет.

Как только я села за стол, Лейла приступила к расспросам о Гарри. Первый признак её виновности, это то, как быстро она может уйти от разговора о себе. Пытается идти штурмом на меня, ибо Гарри первый мужчина, с кем я контактировала и не превратилась в лужу стеснения и неловкостей. Что же! Отличный ход. Естественно, все её вопросы: «Он такой красивый! Ты не думаешь? Он пригласил тебя на свидание? Когда вы снова увидитесь?» — я игнорировала. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Но если отойти от истории с сестрой, то, по правде говоря, я не могла ей признаться, что после того, как Гарри ушёл, мне с трудом удалось заснуть. Все мысли в моей голове завернулись в безмятежный клубок, каждую свободную минуту мучая тем, чтобы я наконец его распутала и окуналась ещё раз в этот омут. Это же не было помешательством, правда? Ночью всё до безумия выглядело для меня странно и ново. Когда я поднималась в комнату, думала о его манерах. Он был галантен, но не слишком. Был джентльменом, но не старомодным. Когда принимала душ, стоя под горячей струёй воды, вспоминала о том, как же вкусно он благоухал. Нотки мужского одеколона, полюбившегося мне с детских времён, и запах мяты? Да, было дуновение чего-то лёгкого и освежающего, когда его рот то и дело опускался до уровня моего лица. А когда я, наконец, забралась в кровать, всю ночь не могла забыть его зеленовато-болотный цвет глаз... Что-то в них было. Таинственное и интригующее. Что-то в нём самом было, словно некий магнетизм, который так сильно притягивал меня к нему... Боже, теперь и утром он тоже решил дать о себе знать. Только не это! К чему все эти мысли, когда наши дороги разошлись и больше никогда не пересекутся? Пора уже забыть о вчерашнем дне, как о жутком и сладком сне одновременно. И чтобы это сделать окончательно, нужно исполнить то, о чём я так неустанно себе твердила.

Мой взгляд внезапно пал на Лейлу, которая непрестанно улыбалась и хихикала, глядя в свой телефон, словно вчера ночью не она, а я была сбежавшей сестрой.

Меня обдало диким возмущением.
— Лейла, ты под домашним арестом, — я припомнила ей, видя себя так, как и всегда, медленно прожёвывая хлопья, — никаких ночёвок у Сары и вылазок из дома. Школа — дом, дом — школа.

Её рука дрогнула и ложка со звонким стуком ударилась о тарелку.
— Что? — взвизгнула она, не веря своим ушам.

— Ты слышала, — лишь повела плечами я.

— Ты не можешь так поступить со мной! Я не выдержу! Этот дом всегда душил меня! — ныла она, глядя на меня своими большими щенячьими глазами. Нет уж! Со мной это больше не пройдёт!

— Я знаю, Лейла. Но ты меня ослушалась. Я сказала тебе сидеть дома. Я чётко проговорила, что ты никуда не идёшь! На дворе была ночь, а ты собиралась в клуб...

— Прости меня, ладно? Я больше так не поступлю. Даю тебе честное слово! — с сомкнутыми вместе руками, взмолилась надо мной Лейла. Ага, конечно, больше она так не поступит. Я укоризненно на неё посмотрела.

Но если на частоту, у меня, как у любящей её сестры, не было ни единой мысли, что делать с этой дурёхой. Мне жаль, что всё так сложилась, на самом деле жаль. Помню, когда я была намного младше неё, мне позволяли гулять до позднего вечера с друзьями, чьих родителей знали мои. Впрочем, мы не заходили дальше нашего квартала. На тот момент моя жизнь казалось полна ярких впечатлений и было неважно, кто твой друг или какой он национальности. Мы родились в одной стране и дышали одним и тем же воздухом. В детстве ты не задумываешься о прилично- или же неприлично-детском поведении, тебя не должно это волновать. Но спустя время, когда я стала старше, я смогла понять, что твои поступки, до момента, пока ты не осознаешь всю их глупость, по-детски неправильные. Это можно описать лишь как взросление. Люди, с которыми ты проводишь дни и ночи напролет в детстве, покидают тебя чуть позже. Было бы интересно узнать, что сейчас происходит в их жизнях, но это не так уж и важно теперь. Я не виню кого-либо в том, что они решили уйти из моей жизни. Просто моя жизнь изменилась — стала ровной, долгой и посредственной; потерялась жажда свободного сумасшествия. Мои мысли менялись, я менялась, и одиночество стало моим вторым другом — ласковые ночи в моей комнате с книгой в руках. По крайне мере, так я пыталась спрятаться от родителей и их глобальных вопросов о моём будущем, от нескончаемых и занудных уроков турецкого этикета. Самое смешное заключалось в том, что когда они заставали меня за прочтением какой бы там ни было книги, то всё было для них очевидно, — старшая дочь всерьёз занята уроками и ей ни в коем случае нельзя мешать. Как же глупо с их стороны было предполагать, что я не буду заниматься ни чем помимо учебы. Так или иначе, время было не таким беспощадным, как мне тогда казалось. С годами я сама втянулась в эту тихую рутинную суету нашей турецкой семьи. Жёсткое воспитание и контроль родителей сделали своё, оседая на моих плечах неподъёмным грузом, который так и хотелось поскорее скинуть.

Если говорить о Лейле, то можно согласиться с её правотой. Да, в доме действительно нет ничего развлекательного, чтобы занять активного подростка в лице моей сестры. Здесь довольно тускло, а порой даже одиноко. И я бы ни единого слова не сказала против неё. Честно. Но она намеренно ослушалась меня и сбежала из дома в клуб, что, на минуточку, незаконно. А про выпивку я вообще боюсь заикнуться. Она поступила неподобающе в свои шестнадцать лет. Будь родители здесь, они бы точно не взглянули ей в лицо. Лейла меня крайне разочаровала, это не то, чему годами учила нас мать.

— Нет! Это мой окончательный ответ. А если хочешь поспорить со мной или ещё раз ослушаться, родители незамедлительно узнают про то, как ты пристрастилась к алкоголю, — пригрозила я, указывая на неё пальцем и глядя ей прямо в глаза. Отлично! Теперь есть совершенно перехотелось. Она испортила мне весь аппетит.

Лейла вскочила на ноги.
— Ты не сделаешь этого! Ты не можешь.

— Спорим? — я взглянула на неё с вызовом.

— Боже, не могу поверить, что ты... — Лейла качала головой, будто бы не веря моим словам.

Это меня разозлило.
— Всё! — не дослушав её до конца, я чётко процедила: — С меня достаточно! Ты всё никак не усвоишь. Человек, нарушающий дисциплину, в конечном итоге понесёт наказание!

Она не унималась.
— Но ты не можешь мне запретить!

— Хватит, Лейла, — слегка успокоившимся голосом продолжила я. — Ты же знаешь, мама и папа думают об обратном.

Она продолжала смотреть на меня в упор, точно закипая изнутри. И после нескольких тяжелых вдохов и выдохов сестра умчалась из дома. Я резко отодвинула стул, сразу вставая с него, прежде чем послышался хлопок парадной двери. Как ей объяснить, что всё, что я делаю, я делаю для её же блага? А если бы она не рассчитала выпитого алкоголя? С ней могло бы случиться абсолютно всё, что угодно. Я сама стала лёгкой добычей для пьяного мерзавца, который пытался мною воспользоваться. Меня хотя бы спас Гарри, благородный мужчина, которому было не всё равно. Он не опустился до таких бессовестных людей, как те гости с вечеринки. Он проявил ко мне, к незнакомке настоящее человеческое сострадание. Черт! После произошедшего, казалось, такие, как он, редкость. А вдруг, встретившись с такой опасностью, Лейлу никто не спасёт? Вдруг... Боже, я даже не хочу думать о подобном.

Учитывая эту угрозу, избежать её можно путём строгости и решительности по отношению к ней, создавая невидимую стену между старшей сестрой и младшей. Она должна понять, что я не намерена поощрять её несносные действия. Она не может делать всё, что ей только заблагорассудится. Даже если свидетели не родители, а я, даже если так. С этими мыслями я вышла из дома и отправилась в школу, надеясь на то, что ещё успею к первому занятию.

✧ ✧ ✧

Как бы вы вели себя, если бы облажались? То есть, я имею в виду, вас наказывают за ваш промах, неверную ошибку, которую вы осознанно совершили. Что вы будете делать дальше? Попытаетесь показать себя с лучшей стороны или же будете спорить и истерить? Как бы там ни было, моя сестра всю последующую неделю нервировала меня именно своим ребячеством. Уже сразу после сказанных мной Лейле слов об домашнем аресте она начала капризничать. Иногда мне кажется, что она не способна повзрослеть, вернее, она отчаянно пытается сделать это, но ежедневно забывает, что пора начать с поведения. Если первоначально я считала, что она прекратит, устав перечить, на следующий день, то её детское поведение продолжалось до конца недели. Именно на одну неделю я планировала её наказать. Сейчас же это выглядело бы чересчур никудышно, а точнее не дисциплинировано с моей стороны — она ещё не усвоила урок. Девушка отказывалась помогать мне по дому, словно специально устраивала ещё больший беспорядок и покушалась на святое — мой любимый йогурт. Если первоначально всё это забавляло меня, то уже через время безумно раздражало, могу поклясться, что если бы ещё немного, — я бы точно не выдержала. Вспомнить даже тот момент, когда я так забегалась, что перед выходом забыла в комнате свои кроссовки, в которые обычно обувалась на пробежку или физкультуру. Мне почему-то показалось хорошей идеей отправить за ними Лейлу, что я и сделала, но, конечно же, моя сестра упёрлась, в результате чего мне пришлось самой подниматься в спальню за обувью, в то время как она чуть не уехала на машине Сары (что ей запрещалось делать) в школу раньше и без меня. Ей нетерпимо хотелось обхитрить меня и смыться, чтобы побольше времени провести со своими друзьями-оторвами. Хотя у меня были другие мысли на этот счёт. Думаю, общения с друзьями для наказанной Лейлы в школе было бы вполне достаточно. В тот же день меня ждал ещё один сюрприз, — волшебным образом во время моего душа перед сном пошла до жути ледяная вода. Стоит ли говорить о других шалостях? Сущий ад, — да и только. Эта девочка не намерена взрослеть. Я бы пожаловалась на неё родителям, которые изо дня в день названивают нам для проверки, в порядки ли мы; не вступили ли их дети в какую-то секту. Ладно, последнее было лишним. Я бы рассказала им обо всем. Но как бы не так. Я ответственная дочь, которой скоро исполнится восемнадцать лет. Уж с младшей сестрой я управлюсь как-нибудь самостоятельно. Господи, но эти частые звонки родителей не улучшали моё времяпровождение. Уныние было моим официальным чувством на всю эту неделю. Моей последней и единственной радостью оставались разговоры с Лили, но и они не всегда могли поднять настроение, иногда оказываясь недостаточно длинными или искренними. Когда мы с ней в последний раз говорили больше десяти минут? Если только в начале недели, накануне после той ночи на вечеринке. Ведь были времена, когда мы не ложились спать без подробного описания всего произошедшего за весь день или, в крайнем случае, за выходные. И что с нами стало? Её словно подменили. Лили перестала мне звонить первой. А если это делала я, не важно по скайпу или по фейс-тайм, она всегда выглядела какой-то потерянной и смущённой, вечно куда-то спешившей. Конечно, я пыталась у неё что-нибудь выведать, но всё, что я получала оставался один и тот же элементарный ответ: «Мне нужно бежать, меня срочно ждут родители. Поговорим в другой раз?» Но я-то знала, что у неё просто появились новые друзья и ей было неприятно мне об этом говорить. Так она была воспитана (в принципе, как и я). Дурные мысли о том, что наша дружба в продолжительность в десять лет таяла на глазах, и мы медленно отдалялись друг от друга, теперь точно не покидали меня. Всё больше злилась на себя за то, что бесилась по этому поводу. Она имеет право заводить новых друзей. Как меня может это печалить? И все же сама мысль, что со истечением времени я превращалась для неё лишь в девушку, связывающую Лили с прошлым, как кувалдой било по вискам. Это дико выводило. Капля за каплей, я честно старалась держаться, но в середине недели не выдержала. В четверг, когда темнота сгустилась над городом, я сама написала ей смс-ку, где говорилось о том, чтобы она немедленно зашла в скайп. И буквально через минуту мне пришло от неё долгожданное уведомление в скайпе. Я искренне заулыбалась, а внутри всё расслабилось. Она вернулась.

Итак, мы просидели почти до полуночи, просто болтая без особого смысла, вспоминая нелепые моменты былых дней. Это не могло не согревать моё сердце. Всё вновь становилось на свои места. Отчего-то стало не по себе, когда она решила всё-таки узнать точную причину моего срочного звонка, а язык мой не подворачивался ей её назвать. По правде говоря, я и сама забыла, зачем вообще звонила. Все слова, без конца вертевшиеся в голове, как ветром сдуло. Но теперь это было уже совсем неважно. Ведь она здесь. Нас все ещё крепко связывала нить дружбы. И я уверена, она нерушима.

✧ ✧ ✧

Я села на кровать, переложив ноутбук перед собой, чтобы хорошенько видеть лицо Лили.

— Я скоро свихнусь с ней, честное слово! — совершенно серьёзно произнесла я, и вместо слов поддержки последовало мелодичное хихиканье моей подруги по ту сторону экрана.

За эти годы мы стали не просто подругами, разделявшими горести и радости, веселье и беззаботность, но и подругами по духу. Тем более, мы с Лили были до боли очень схожи. Не внешне, а характером и душевным настроем. Словно одни и те же ягоды, выросшие в разных странах. Вот только она была английского происхождения, в то время, как я — турецкого. Несмотря на эти различия, между нами никогда не было недопонимания. Лили была единственным другом, который всё ещё общался со мной. После нашего с ней перехода в старшую школу, все вокруг стали относиться к нам не так хорошо, как хотелось бы. Лейле в этом случае повезло больше, потому что она всегда была весёлой и желанной в любой компании. Поэтому я даже не сомневаюсь, что дело заключалось в нашей робости и отчужденности от развлечений, которые так интересовали сверстников. По правде говоря, это не было такой большой проблемой. Мы с Лили ни с кем в школе и не общались толком, а теперь, когда она переехала в другой город, я осталась совершенно одна. Слава Богу, люди изобрели телефон и интернет. Теперь мы хоть иногда связываемся друг с другом, ведь в мире нет ничего лучше и приятнее дружбы, а если исключить из моей жизни Лили — всё равно, что убить всю радость.

— Да брось! Это же не первый раз, когда она сбегала.

— Тогда я знала, что она сбегала к Саре, тогда её не волновали мальчики.

— Ты её уже неделю не выпускаешь из дома... — заметила она, небрежно заплетая волосы в косу.

— Я тебе говорила, что она не просто сбежала из дома. Она без моего ведома отправилась в клуб. Она выпивала!

— И получила за это выговор и домашний арест. Как старшая сестра, ты всё сделала правильно. Поэтому в следующий раз она не ослушается тебя, если, конечно, не хочет вновь всё свободное время отсиживаться в своей комнате.

— Не знаю, — простонала я, подперев руку под подбородок.

— Всё ты знаешь, — она скорчила забавную гримасу, а мои губы тронула лёгкая улыбка, — кстати, ты так и не рассказала, чья это была вечеринка.

Тёмные глаза подруги заискрились блеском, выдавая детское любопытство. Но я сама-то толком о хозяине особняка ничего и не знала. Возможно, только имя?

— Он не из нашей школы. Его зовут, зовут, м-мм, Зейн?

— Не слышала о нём ничего, — Лили задумчиво пожала плечами, — а тот парень, о котором ты рассказывала, Гарри, оставил тебе свой номер? — она заиграла бровями.

— Издеваешься? — я вздёрнула бровью, сложив руки на груди. Она рассмеялась.

— Чуточку. Просто вспомнила твоё лицо, когда ты о нём говорила.

— Я восхищалась им.

— Могу я напомнить, что он единственный парень, которым ты восхищалась? — подразнивая меня, Лили почти удачно скопировала мой голос.

— Не знаю, как так вышло. Это случилось быстро. Знаю, что мы незнакомы с ним, но он показался мне не таким как все, понимаешь? Таким благородным...

— Он заслужил твоего восхищения. Напомни, как ты с ним познакомилась.

Я цокнула языком, взглянув на неё исподлобья.
— Милая, у тебя с памятью проблемы. Точно тебе говорю.

— Да ладно! — засмеялась она. — Мне просто нравится вся эта история. Ты и парень. Удивительно.

Я смущённо улыбнулась.
— Он старше меня на пять лет. Так что он явно не парень, а взрослый мужчина, — она кивнула, давая знак, чтобы я продолжила, — ко мне приставал один пьяный парень. Он настойчиво уговаривал выпить с ним и потанцевать, но я упрямилась и не хотела иметь с ним ничего общего. А ему хоть бы что. Затем из ниоткуда появился Гарри. Он спугнул того парня каким-то волшебным образом, знаешь, как в тех фильмах с опасными парнями. Так вот, затем он помог мне найти Лейлу и, ко всему прочему, подвёз нас до дома. А остальное ты уже сама знаешь.

Именно этой легенды, которую тысячу раз прокручивала в голове, я старалась придерживаться. Хотя мысли о том, что я поступаю с ней, с моей лучшей подругой, неправильно часто посещали меня. Мы всегда доверяли друг другу наши боли и обиды, проблемы и тайны, несмотря ни на что. Выслушивали и пытались поддержать друг друга. Она была единственной, кому я могла доверить свои мысли и чувства. Я делилась с ней всем. Всем, но не об этом. Когда я была близка к самому омерзительному моменту в своей жизни, кровь будоражило. И я не хотела, чтобы о том случае кому-то стало известно. Никому из близких: ни Лили, ни Лейле и даже ни моим родителям. Мне слишком стыдно делится произошедшим. Всегда было и будет. Никаких противоречий, эта тайна останется между мной и Гарри.

— Тогда ты рассказывала намного красочнее, — покачала она головой, надув губы, словно маленькая девочка. Но я не хотела говорить об этом! С каждой секундой становилось все тяжелее и тяжелее.

Я опустила глаза к сцеплённым пальцам, отрешённо рассматривая их.
— Не могу перестать о нём думать, как на следующий день после той ночи, так и до сих пор.

Перед глазами того нехотя всплыли обрывки из воспоминаний о той злосчастной ночи.
Благодаря Гарри я осталась не тронутой. Чиста и все также невинна. Если бы не он, меня бы точно заклеймили на всю оставшуюся жизнь.

Как правило, в европейских странах к женскому полу относятся намного почтительнее. Они храбро готовы отстаивать права женщин, нежели их упрекать и насмехаться над ними. А человек сотворивший с тобой такое тотчас окажется в их глазах настоящим чудовищем. Но не в турецком обществе, к которому относится вся моя семья. Они думают совершенно иначе. Да, они, конечно, возненавидят его и потребуют того, чтобы он сел надолго, но это не значит что большую вину с женщины не снимут. Вообще, в Турции большая проблема насчёт раннего брака, насилия в семье и социального неравенства, в особенности на окраинах, в деревнях. Я о них хорошо наслышана. Если только члены общества узнают о происшествии или о том, что молодая турчанка лишилась невинности, им не составит труда обвинить её ещё во многих блудных грехах. Репутация семьи будет подорвана, а девушка в глазах родственников и знакомых навсегда останется отверженной и обречённой.

Парой ни с то ни сего во мне накатывалось необъятное чувство страха, доводящее до жуткого оцепенения. Знаете, когда ты просто сосредотачиваешься на каком-то предмете и не даёшь никому прикоснуться к себе. Совсем неосознанно. Словно это не ты, а подсознательный женский инстинкт самосохранения.

— О, я понимаю это чувство... — молчание не обрубаемо висело между нами, каждый думал о своём. Не знаю, что насчёт Лили, но я вспоминала наш диалог с Гарри в машине. Его серьёзный взгляд и страстное желание свершить правосудия. Интересно, он всё-таки встретился с тем парнем? — Что ж, какие планы на завтра?

Я хмыкнула, возвращаясь к нашей беседе.
— Такие же продуктивные, что и вчера. Подготовка к экзаменам и домашка! — губы надулись. — Скучаю без тебя.

— И я. О, Боже, этот диалог заставляет меня чувствовать себя эмоционально.

— Когда думаешь приехать?

— Не знаю. Слишком сложный вопрос. Смотря, как пойдут дела у родителей. Они говорили, что не так сильно рады проживанию тут, в Вулверхемптоне, так что...

— Детка, ты не видела мой телефон? — прервал её мужской голос. Он исходил достаточно близко, чтобы заинтересовать меня. На голос отца не похож. Брата у неё не было. Лили глядела на меня смущённо, как будто её только что поймали за кражей. — А, нашёл, — и только, когда массивная фигура мужчины промелькнула в камере, я поняла, что не знаю его. Он наклонился над ноутбуком и взглянул на экран. — Я не вовремя, да?

Его глаза были тёмно-карими, которые источали заинтересованность ко всей сложившейся ситуации. Каштановые короткие волосы, щетина покрывающая щёки, шрам над бровью, — говорили мне о том, что он был далеко не нашим ровесником.

— Лиам.

Её голос вернул мне дар речи.
— Лили?

Она сглотнула и посмотрела на свои руки:
— А я планировала эту встречу совсем по-другому, — то ли себе, то ли нам пробурчала она, прежде чем повернутся к незнакомцу. — Лиам, это Ламия — моя лучшая подруга. Я говорила тебе о ней. Она живёт в Лондоне и учится в выпускном классе, как и я. Ламия, это Лиам — мой...

Видя, как она тянула с ответом, он сам продолжил за неё, вгоняя меня в ступор.
— Парень. Я её парень. Рад знакомству, Ламия. Лили много о тебе рассказывала.

Я не могла поверить своим ушам. Моя девочка встречается с парнем?! Почему-то эта новость приводит меня больше в недоумение, чем в восторг. Во-первых, это не похоже на неё. Совсем нисколечко. Во-вторых, какая подруга станет скрывать подобное? Но я и сама утаила от неё тайну. Кое-что очень важное: правду о той вечеринке. Кровь прихлынула к щекам — я злюсь на Лили за ложь, а сама тоже лгу. Но разве моя не интимнее в сто крат?

— А она про тебя ни словам не обмолвилась, — я сложила руки перед собой, выпрямив спину и задрав подбородок выше. Мама всегда говорила, что такие мелочи очень важны, если хочешь добиться от собеседника уважения и личного признания. — Я бы пожала тебе руку в знак знакомства, но, увы, между нами непреодолимый барьер.

— Да, точно, — Лиам почесал затылок, выпустив лёгкий смешок. — Ну что ж, не буду вам мешать, девчонки, — он наклонился к Лили и чмокнул её в висок, — какая прелесть — прежде чем скрылся с экрана.

Я надеюсь, что не лопну от чувств обиды и раздражения, которые переполняли мои внутренности. Почему я ничего не знала о нём? Кто он?

— Не забудь позвонить! — крикнула она ему вслед, пока я со скрещенными руками с недовольством ожидала каких-либо объяснений. — Что?

— Ты знаешь что! — я выпрыгнула из постели и положила ноутбук на комод, то и дело перешагивая взад-вперед. Украдкой я видела сожаление в лице Лили, что высвечивалось на большом экране. Правильно, сожалей, подруга!

— Ладно, я кое-что упустила.

— В самом деле? — вскрикнула я, на миг застывши. Заметила тревогу у неё на лице.

— Я не знала, к чему это приведёт! Мы только закончили «конфетно-букетный» период!

— Что это вообще значит? — я прикусила губу.
— Мы недавно начали встречаться и...

— Как долго?

— Две недели? — замялась она.
Значит, мои предположения о новых друзьях, которые я себе неустанно навязывала, оказались ложными? Она скрывала лишь то, что повстречала парня.

— А это уже непростительно!

— Прости, что не сказала. Мне просто казалось, что ты меня не поймёшь, — Лили отвела глаза вниз.

— Почему это?

— Ты так много раз говорила, что не очень хорошо относишься к влюблённым парам, которые еще не достигли совершеннолетия.

— И не только...

— Всё равно, — тихо пробормотала она. — Я боялась твоей отрицательной реакции. — Её лицо исказилось, приобретая печальный вид, чем несколько минут назад.

— Но я же не о тебе! — старалась заступиться за себя и в то же время смягчить вспыхнувшую между нами ссору. — Я говорила о турчанках, которые в конечном итоге пятнают своё имя, не выходя замуж за тех, кого любили. Ты англичанка, с тобой совершенно другое. У тебя есть выбор, за который тебя не осудят.

— Прости, что не сказала. — Лили заерзала на месте, кулачками нервно сжимая ворот своей ночной сорочки. 

— Всё в порядке, просто я не хочу, чтобы между нами были такие недомолвки, понимаешь? Ты же знаешь, я всегда поддержу тебя и твоё решение, которое бы ты не приняла.

— Да, я знаю.

Я томно выдохнула. Безусловно я была рада тому, что у неё появился свой человек. Человек, который бы о ней заботился и оберегал. Пускай, моё поведение и говорило об обратном, я желала ей лишь добра и счастья. Но если он её обидит — ему точно несдобровать.

— На самом деле, не учитывая тот факт, что ты мне рассказала об этом вот так, я всё равно искренно рада за тебя, — от всего сердца сообщила я.

— Правда? — Она поддалась вперёд, её лицо выражало неподдельное удивление. Я бы даже сказала счастливое удивление. Она нуждалась в моем одобрении, это было видно невооруженным глазом. — Ты точно не думаешь, что это как-то неправильно или...

— Всё в порядке, милая, — я решила быстро успокоить её. — Ты взрослая девушка, если он тебе нравится, и если он хорошо обращается с тобой.
— Ты не представляешь насколько хорошо, — мечтательно произнесла она.

— Так это же замечательно! — хихикнула я.

Лила оказалась намного счастливее, чем я думала: с неё так и не сходила застенчивая улыбка. Она правда влюблена? Кажется, все так оно и есть. И после её признания, мы ещё долго говорили о ней и Лиаме. «Как вы познакомились? У вас уже был первый поцелуй? Как это произошло? Время? Место? Ощущения?...» — Вопросы так и лились из меня непрерывным потоком, до тех пор, пока сон не призвал нас в свой обитель.

✧ ✧ ✧

На следующее утро, в мою комнату проник женский силуэт и плавно опустился на корточки у подножья кровати.

— Эй, Ламия, просыпайся, — раздражающий голос Лейлы рядом с моим ухом заставил меня лишь сильнее уткнуться в подушку.

Чувство облегчения зарождается в моём сонном сознании, но не надолго. Щекочущее ощущение появилось на шее, отчего я начала сильно чесать это место. Через несколько минут это чувство исчезло. В следующее мгновение щекочущие ощущения появились на ключицах и руках, отчего я стала чесать то и другое место.

Ничего не происходило. Тихие секунды переходили в минуты, и мне почти что удалось заткнуть своё не до конца пробудившееся подсознание с нелепой надеждой дальше продолжить видеть седьмой сон. Но из него меня резко вывел звонкий смех сестры. Я тут же открыла глаза и взглянула из-под ресниц на Лейлу, что сидела на стульчике туалетного столика. Откинув голову назад, она одной рукой держалась за свой живот, а другой за длинную тонкую соломинку, смеясь как ненормальная. Теперь всё прояснилось — она щекотала меня.

— Лейла, ты разрушила такой прекрасный сон, — с обидой в голосе протянула я и кинула в хохочущую сестру маленькую подушку, что лежала поблизости.

— Ты даже не заметила... — смеялась она. — Как ты могла не заметить?!

— Ой, замолчи! — сама не заметила, как стала улыбаться.

— Мне так жаль, — девушка пододвинулась ближе ко мне и начала жутко щекотать меня. Наш хохот разнесся по всему дому. Она не останавливалась, а я начала уже истерически смеяться.

— Хватит! Я сейчас описаюсь!

И, наконец, она отстранилась от меня подальше, морща нос.
— Ты, кстати, опаздываешь в школу, — закатывая свои большие карие глаза, напомнила мне Лейла, отчего я сразу вздрогнула.

— Что? Почему не заработал будильник? Saat kaç¹?! — крикнула я, навернувшись с кровати. Я не могу опоздать. Только не это.

— Sekiz yanılmıyorsam², — непринуждённо выдала она, и я молниеносно рванула в ванную.

Когда я уже собралась, и мы сидели на кухне, я все-таки решила начать разговор.

— Как у тебя дела в школе?

— Нормально. Директриса, Миссис Уайт сказала, что освободит нас сегодня от занятий, если весь класс отправится на экскурсию.

— О, правда? Куда?

— В музей «Victoria and Albert»³.

— Там интересно. Мы ходили туда в прошлом году. Думаю, и тебе там понравится.

— Разве я не под домашним арестом? — Лейла удивлённо посмотрела на меня.

— Я хотела поговорить с тобой как раз-таки об этом. Надеюсь, ты усвоила урок. Выпивка, вечеринки и гулянки по клубам не сделают из тебя самостоятельную личность. Ты можешь потерять первое — своё время, второе — голову. Давай будем честны друг с другом, в таких местах парни хотят лишь подцепить девушек и выпить, выкурить бог знает что. Но там, где были вы, и я в том числе, веселились взрослые люди. Мужчины, которые могут быть опасны, понимаешь? — я окинула сестру серьезным взглядом, пока в голове снова всплывали воспоминания о прикосновениях того парня.

— Да.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Может быть в английских семьях к такому привыкли и думают, что там просто музыка и танцы, но представь, что скажет отец об этом всем.

— Он разозлится. — Она судорожно закивала головой, видимо, понимая, что этому нельзя дать произойти. Горячо, сестра, горячо.

— И не только. Ты же не хочешь отправится пансионат? — она покачала головой, нервно жуя нижнюю губу. Надеюсь, я за это не поплачусь. — Можешь гулять с друзьями, но не позже 9 вечера ты должна быть дома. Ночевать у Сары тебе разрешено, но если я позвоню и окажется, что ты мне соврала...

— Я поняла. Ты снова запрешь меня дома.

— Ну все тогда, — с укором посмотрела ей в глаза, реально почувствовав, словно освободилась от оков.

— Что? Я свободна?

— Да, ты свободна! — я махнула в её сторону рукой.

— Да! Спасибо... спасибо, любимая сестричка! — она тут же начала атаковать мои щёки смачными поцелуями.

— Фу, прекрати! — она продолжала, но затем всё же отстранилась. — Бе! — я стала вытирать её слюни с щёк.

Посмотрев на настенные часы, висевшие на кухне, я всё же поспешила в школу.

✧ ✧ ✧

Часы бежали неумолимо быстро. Наконец, прозвучал давно ненавистный звонок, сообщая о конце учебной недели. Я вышла из здания и направилась к остановке, где останавливались автобусы. Они всегда проезжали мимо моего квартала, где-то в пару домов выше.

— Ламия!

Я повернулась назад, чтобы взглянуть на человека, окликнувшего меня. Однако, обернувшись, заметила розовую копну волос — Перри. Она, ехидно улыбаясь, смотрела на меня, руки в боки, а две блондинки вальяжно стояли рядом с ней. Они находились чуть дальше от меня, под деревом с большими ветвями. За ними простиралась широченная ограда, будто бы граница, разделявшая нас от территории школы. Прохожие подростки стали оборачиваться в нашу сторону.

— Что ты хотела? — я закатила глаза.

— Посмотреть в твои невинные глаза, ханжа! — грубо бросила она и покачала головой. — Недавно видела в паре кварталов от вашего дома семью, до боли напоминающую вашу.

— Ты ошибаешься в своих словах.

— Нет-нет. Твой отец покупал оружие. Я видела это и девочки тоже, это так?

— Да, — они словно болванчики закивали одновременно. Что за цирк?

Проходившие мимо ученики нашей школы с непонятными возгласами начали притормаживать своё движение, из-за стороны наблюдая за происходящим. Выглядело так, будто Перри разыгрывала спектакль для публики, в которой я внезапно стала главной героиней.

— Что он будет делать с ним? Придёт и убьет нас?

— Как только тебе не стыдно врать перед всей школой? Ты не могла видеть моего отца недавно, поскольку его нет сейчас в городе, —  в шоке переводила глаза то на неё, то на её подруг.

— Неудивительно, почему он уехал, — ехидничала она.

Было так противно. Она всегда любила меня задирать; обычно или я этому не придавала никакого внимания, или со мной рядом находилась Лейла. Но её необоснованные, лживые обвинения в подобном уже совсем незаконны.

— Перри, мне кажется, или эта идиотка помогает своему отцу, — одна из её подруг высказалась, указав на меня пальцем.

— Верно мыслишь, — Перри кивнула.

— А теперь вопрос, который волнует многих, где припрятан твой пистолет?

— Вы это серьёзно? Мы с вами с девятого класса учимся вместе, и вы думаете, что я и моя семья способны на убийство? — я судорожно глотала ртом воздух, стараясь прийти в себя и успокоиться. Что она себе позволяет?

— Такие, как ты, всегда прячутся за масками. Несложно догадаться, что ты... — Она помолчала, а затем прикрикнула: — террористка!

— Да, террористка! — её подруги одновременно выкрикивали, а кто-то из собравшейся толпы одобрительно присвистнул.

После этих слов на меня что-то нашло. Я почувствовала какой-то прилив адреналина, подталкивающий меня на сумасшествие. Когда люди, начавшие собираться вокруг нас, стали скандировать наши имена, то тогда я поняла, на что именно подталкивал мой разбушевавшийся адреналин. Они меня настолько разозлили, что я, не выдержав этих обвинений, сбросила с себя сумку и кинулась в их сторону.

— С меня достаточно, — почти шёпотом произнесла я, уверенно подступая к их стороне. — Я не дам тебе оклеветать мою семью. Ни за что.

Гарри

— Ты представляешь, она сказала мне, что я, видите ли, не удивил её. Будто она видала и покруче. Это как плевок в душу! — Найл посмотрел на меня как на человека, в котором искал поддержку. Я только усмехнулся его забавному выражению лица.

— Думаю, ты просто не удовлетворил её, — смеясь, выдал я.

— О, Господи, Гарри! Я — Бог в постели. Пора бы тебе запомнить это, — произнёс он, ткнув меня кулаком в плечо.

— Как я мог забыть, — сказал я, потешаясь над ним.

Мы с Найлом направлялись в кафе, чтобы перекусить чем-нибудь съедобным. Это было первое, о чем я подумал, проснувшись рано утром в особняке Малика. Смутно помню, что происходило вчера ночью. Вроде негромкая музыка, запах марихуаны и литры алкоголя — да, точно, возможно в другом порядке, но не суть. Ничего сверхъестественного. В тяжёлые будние это стало для нас обычным делом, которым я несильно-таки горжусь.

— Надо было всё же доехать до кафе на твоей тачке, — простонал парень.

— Мне нужен был свежий воздух...

Парень остановился на мгновение, посмотрев на меня:
— Ты нуждался в нём? — я кивнул головой, оглядываясь по сторонам, не совсем понимая, в чём дело. — Так получи этот прекрасный запах помойки и вкуснейший запах бензина!

Парень распахнул свои руки в стороны, вдыхая в себя, как можно больше воздуха. Вот же придурок. Мимо нас проходили прохожие и смотрели на Найла, словно на сумасшедшего. А некоторые мамочки и вовсе крепко хватались за своих детей, качая головами.

— Идиот, на тебя люди смотрят!

Он все же принял соответствующую позу, как и подобает этому идиоту, и мы продолжили свой путь.

— Воу! Гарри, глянь, — Найл значительно оживился. Парень снова замер, встряхивая мою руку. Он смотрел куда-то в сторону и, проследив за его взглядом, я обнаружил то, что так заинтересовало Найла.

— Там девчонки дерутся, — усмешка вылетела из его рта. Он присвистнул, снова выкрикивая, — давай, детка!

Кто-то толкнул меня сбоку, и я заметил трёх подростков со скейтами в руках.
— Эй, парни, пойдёмте, через дорогу какие-то девушки устроили дебош!

Трое парней перешли дорогу и побежали в сторону толпы, протискиваясь мимо кучи зевак. Я покачал головой, продолжая наблюдать за дракой, что разворачивалась через дорогу. Прищурив глаза, я обнаружил рядом с толпой большое здание, напоминающее среднюю школу. Странно, что никто из учителей ещё не разогнал толпу. Перевёл взгляд — четверо девушек стояли в центре окружающей их толпы, крича друг на друга. И когда шатенка обернулась в нашу сторону, мне удалось узнать знакомую фигуру.

— Ламия?! — мне было трудно поверить своим глазам.

— Кто? Стоп, ты её знаешь?

— Да, пошли, — я схватил Найла за локоть, и мы, перебежав дорогу, оказались неподалёку от ворот школы. Драка происходила у огромного дерева, поэтому мы пробирались к нему через толпу подростков, толкая их, что меня это в данный момент совсем не волновало. Моя цель находилась где-то там, без защиты. Я должен был добраться до неё. Найл всё также следовал за мной, стараясь не отставать.

— Ламия!

Сердце ушло в пятки, когда я издалека увидел её. Она стояла в боевой готовности, пытаясь ухватиться за волосы противницы, но ей явно мешали рядом стоящие блондинки.

Когда мы подошли ближе, я чётко мог разглядеть всё, что там сейчас происходило. Девушки привлекли большое количество зевак, которых становилось всё больше. Розововолосая девушка выше Ламии, но не намного, всё дело в её каблуках. Когда Ламия рванула вперёд, я уже не на шутку стал переживать за неё. Волосы девушки были взяты в кулак, и Ламия потянула их на себя, чтобы одна из блондинок отпустила её. К тому времени мы уже достигли с Найлом толпы, окружающей нас, где проходила драка, и я увидел, как девушки оставляли следы на кожи от своих ногтей. Потом последовали удары, в их случае — это были просто пощёчины.

— Ламия! Отпустите её!

Я не мог поверить своим глазам, это так странно. Ламия, смущающаяся зеленоглазая красотка, действительно принимала в этом участие? Ведь ещё неделю назад она даже рядом со мной стоять стеснялась, а сейчас в её руках розовые волосы той девушки. Я пытался подойти ещё ближе, расталкивая рядом стоящих парней. Кто-то ухватился за мой локоть, и я тут же встряхнул руку. Я думал, что это Найл, но, обернувшись, обнаружил совсем незнакомого мне дрыщавого подростка.

— Успокойся, парень, дай им закончить это веселье, — в его руках была включённая камера.

Я, возмутившись его словам, схватил камеру и выключил её, всунув парню в руки. Мне потребовалась большое количество терпения, чтобы не разбить его телефон к чертовой матери.

— Пошёл нахуй, — процедил я.

Конечно, он, как и большинство парней, хотели этой драки. Ведь нет ничего более интересного, чем заманчивая и сексуальная драка; чем драка между девушками, которые, ничего не замечая бы, срывали и оттягивали друг с друга одежду. Я надеялся, что Ламия не станет этого делать.

Парень отошёл назад к своим дружкам, протягивая свои руки вперёд в виде защиты. Найл с серьёзным выражением лица посмотрел на меня, кивая в сторону дерущихся девушек. Я продолжил расталкивать толпу на своём пути. Мне нужно было помочь Ламии. Блондинка оставляла след от ногтей на руке Ламии, из-за чего та взвизгнула. Я подбежал к ней и, схватив одной рукой Ламию за талию, поднял её с земли, а другой рукой пытался разжать кулак с волосами. Девушка брыкалась, пытаясь выбраться.

— Отпусти её волосы, Ламия, — негромко приказал я. Она разжала кулак, и я отпустил её, развернув шатенку к себе лицом.

— Вы что, с ума посходили? — мой взгляд упал сначала на тех девушек, а затем на Ламию. — Ты в порядке?

Девушка подняла на меня своё покрасневшее лицо, и я смог лицезреть поистине тёмную сторону, которая только существовала в ней.

— Как оказалось, ты не такая уж и невинная! Ты самая настоящая шлюха! — крикнула разъярённая розововолосая девушка.

— Как ты меня назвала?! — воскликнула Ламия и уже было хотела налететь на девушку, но не успела, когда я схватил её за талию, прижимая к себе спиной. Девушка стала неугомонно брыкаться и кричать. — Отпусти меня! Прекрати! — не заметил того момента, как Ламия своим локтем заехала мне прямо в солнечное сплетение. Тогда я отпустил её, протирая больное место. Я не знал, что она способна на такое. Это так странно. Её эмоции били через край, я впервые наблюдал такое в девушке.

Ламия резко бросилась в сторону ничего не подозревающей девушки. И правой ногой заехала противнице прямо в живот, отчего та согнулась, схватившись за ушибленное место, и начала кашлять.

Вся толпа шумно начала аплодировать и присвистывать ей. От такой реакции я разозлился ещё сильнее. Подбежав к Ламии, я ухватился за её кофту, чтобы она ещё чего-нибудь не надумала. Она отчаянно сопротивлялась и брыкалась, в надежде на то, чтобы я её отпустил. Но я не сделал этого. Ламия такая упрямая.

— Ламия, прекрати.

Блондинки подбежали к розововолосой девушке, чтобы успокоить её. Я развернулся к толпе и, увидев шокированного Найла, крикнул ему:
— Найл, что ты смотришь? Прогони толпу и этих. Давай же!

Парень моментально выходит из ступора и делает так, как я его просил.

— Успокойся, Ламия! Успокойся!

— Она назвала меня шлюхой! Как она могла меня так назвать? Это не правда, ведь я даже никогда не делала ничего такого...

— Все хорошо, я верю тебе, слышишь? Она лжёт, — я крепко обнял девушку. И мне показалось, или нет, но тело девушки растаяло в моих объятиях. — Всё хорошо, я рядом, — ласково шептал я, поглаживая её по голове.

Случалось ли с вами такое, что судьба, столкнувшая вас однажды с редчайшей красотой души, пытается свести вас с ней снова? Черт! Вдруг это знак такой? Есть большая вероятность, что я всего лишь слетел с катушек. Или, может быть, если это случилось со мной, с таким человеком, как я, который мало верит в такие вещи. Ведь это что-то, значит, да?

Saat kaç¹? (на турецк.) — Сколько времени?;
Sekiz yanılmıyorsam² (на турецк.) — Восемь, если не ошибаюсь;
«Victoria and Albert»³ — музей в Лондоне, крупнейший в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна. Основан в 1852 году.