Некто

Снова университет, от которого меня тошнит. Я не знаю почему, но у меня ненависть к этому место, оно отталкивает от себя даже своим видом. Мне приходится терпеть, ведь лучше пережить этот период, найти работу и жить... Ну или же, ничего.

Я до сих пор думал о Луи и о том, что он мне рассказал. Мне безумно жаль его. Во мне проснулась ненависть к его отцу из-за которого он хотел повеситься. Как этот человек ещё живет тут? Его давно пора посадить за такое.

Я сидел на паре по психологии, где-то на последнем ряду и смотрел куда-то в сторону. Я понимал, что благодаря Луи сижу тут, но по сути я не хотел умирать, только так я могу приглушить свою боль. Все вокруг давило на меня, но я старался выдержать. Все ради него.

— Извините, можно войти? — послышался знакомый голос, я посмотрел туда и увидел Луи. У него нет пар по Психологии, но... Что он тут делает?

Миссис Кэролайн улыбнулась, ведь не в первый раз люди ошибались и часто оставались. Странно, но я привык к этому, но только не сегодня. Она кивнула ему и позади Луи появился Лиам, толкая его в помещение, смеясь над этим. Я сжал челюсть и опустил голову. Что, черт возьми, происходит.

Подняв ещё раз голову, я заметил, что Луи и Лиам сели где-то впереди. Они смеялись и баловались. А я сидел и смотрел на них. Черт, его улыбка безупречная, а те морщинки в уголках глаз. Я не понимаю, как можно было бить этого светлого парня. Ещё одна причина по которой я не люблю этот мир — это жестокость. Никогда не понимал, зачем надо бить детей, ведь... Он после вырастают эгоистами, либо зашуганными. Это плохо, очень.

— Миссис Кэролайн, у вас красивая прическа! — произнес Луи.

Что ты делаешь, Луи?

Я сжимаю в руках карандаш, отчего он ломается. Миссис Кэролайн просто кивнула и продолжила рассказывать о чем-то. Я в первый раз прослушал все, что она говорила. Все мое внимание было на парне.

Парне, который постоянно крутился и хихикал, тыкая Лиама в бок и что-то нашёптывал ему на ухо.

Обычно Лу был спокоен на парах, улыбался или спал, но не вёл себя так... Развязано? Да, именно. Весело и счастливо.

— Миссис Кэролайн, а вы очень красивая! — вдруг сказал Томлинсон, пока та что-то рассказывала. Кажется, мои губы стали одной полосой.

Женщина бегло посмотрела на парня и вдруг по-ребячески усмехнулась.

— Но не для тебя, Томлинсон.

— О-о, моя жизнь окончена, вы ранили меня в сердце! — Томмо грустно улыбнулся и распластался на парте, хихикая. — Но. Но вашему мужу, парню или кто там у вас? Очень повезло. Вы не только красивая, но и умная!

Аудитория с улыбкой смотрела на шатена, который устроил такое развлечение.

— Он такой красивый и забавный, — тихо сказала какая-то девчонка своей подруге. — Но у меня нет шансов.

— А ты хоть пыталась? — фыркает её подруга, морща милый носик, явно выражая своё недовольство.

Я сам презрительно морщусь. Ненавижу всех баб, которые к Луи лезут. Шлюхи на одну ночь.

— Да, — вздыхает шатенка рядом со мной, печально закатывая глаза. Фу, ужасно. Аля-королева-драмы-хочу-сочувствия. — Пыталась подружиться с Холли и Перри, но не вышло. Потом пыталась подкатить к Эду и Лиаму, но ничего. А жаль.

— Ну и дура. Лохушка, короче говоря, — встряхивает пепельными прядями собеседница. — Ты хочешь попасть к ним в группу или с Луи встречаться?

— И то, и другое, — отвечает девушка, стрелять глазками, залитыми тонной туши и подводки, вниз, на Луи, который жалобно зовёт миссис Кэролайн и хихикает. Он как не в себе!

— Не попадёшь, — резко отвечает девушка с пепельными волосами.

— Почему это? — вскидывается шатенка, корча лицо от негодования.

Блондинка поворачивает к ней лицо и смотрит строгим, серо-зелёным взглядом и резко, честно отвечает подруге:

— Ты меня извини, конечно, но группа Луи выбирает добрых, без скрытых намерений людей. И чаще всего это ребята, которых обижают или наоборот, они нравятся за честность и искренность. А ты не такая. Девушки, Холли и Перри, начали общаться с Луи и его друзьями, потому что они не толпа, как другие. Каждая из них особенная, а ты? Ты гонишься за шмотками, которые покупает Эдит, хочешь быть похожей на неё, даёшь каждому парню и не замечаешь даже! — блондинка кривится и отворачивается. — Эль, ты прости, конечно, но ты потеряла индивидуальность. Я больше не вижу ту милую девушку из школы, которая была честной и готовой прийти любому на помощь. Сейчас ты просто шлюха. Мне, порой, противно с тобой говорить.

Я краешком губ улыбаюсь и мысленно хлопаю блондинке, которая больше не обращает внимание на шатенку Эль и просто молчит, чёркая на полях тетради.

«Лу, видишь, ты нравишься многим. Но они понимают, что не смогут быть такими как ты. Добрыми и честными. Справедливыми.» — мысленно говорю я.

И, о чудо! Парень поворачивается и скользит взглядом по каждому из лиц в аудитории, будто кого-то ищет. На секунду его взгляд останавливается на мне. И я вижу причину его веселья в огромных зрачках. Он под кайфом. Он не понимает, что делает. Его глаза почти чёрные, скрывающие тёмным кругом его голубую радужку.

Он под наркотой. В университете.

Луи переводит взгляд и поворачивается обратно. Он начинает тыкать Лиама и смеяться.

Звенит звонок, все медленное собираются, пока миссис Кэролайн рассказывает о домашнем задании. Я посмотрел на учителя и собрался идти, как вдруг увидел то, что лучше бы не видел, чёрт.

Томлинсон медленно поднялся и, держась за Лиама, пошёл к выходу, смеясь. Но его опора, Пейн, вдруг качнулся, прижал ладонь к груди и упал на том месте, где остановился. Лу быстро успел опереться рукой о парту, его взгляд, потерянный и убитый, метнулся по классу, лицо побледнело. И мне показалось, что он узнал меня, показалось, что он прошептал «помоги». Луи закрыл глаза и медленно осел, падая рядом с Лиамом. Я как сумасшедший подбежал к нему и увидел немного белой пены у рта.

Передозировка наркотиками. Или просто им продали паль. Но какую? Что они приняли?

У Пейна были аналогичные признаки передоза. Первый раз в жизни я закричал так громко, как смог.

— У них передозировка наркотиками! Нужна «скорая», живо!

Кто-то вскрикнул и я уже через секунду, сквозь гул, услышал испуганный голос:

— 911? В университет искусств имени королевы Елизаветы, на Уолл-стрит, двадцать три. Двое молодых людей... Да, отравление... Чем?.. Наркотиками...

— Лу, не сейчас, хорошо? — тихо шепнул я, сжав его прохладную руку.

Не сегодня. И не завтра.

Ты должен жить, блядская ты мразь.

Не ради родителей, ради меня.

Луи

Невъебительно странный звук заставляет меня разлепить глаза и осмотреть помещение. Далеко не моя комната в кампусе. Далеко не моя комната дома. Бледно-голубые стены, белый, чистый кафель и такой же потолок. Небольшой холодильник в углу и диван со шкафом в противоположном. Напротив меня ещё одна койка, на которой лежит Лиам, его глаза закрыты, капельница в руке не даёт покоя и навевает вопрос: «Что произошло?»

Всё, что я помню — это как мы пришли в «курилку» с экстази, которые нам купил один парень по дешёвке. Вообще, от них никакого огромного эффекта не будет, кроме лёгкого головокружения и полной эйфории. Помню, как доставал учительницу по психологии, куда мы припёрлись в надежде не натолкнуться на директора, который чинно, как пингвин, курировал по университету. Жаба насыщенная!

Помню, как крутился, смотрел на всех в аудитории, раздавал комплименты направо и налево, чудил, проще говоря.

А потом всё так смутно. Я взял две таблетки и Пейно тоже, видимо они оказались палёными или как там называют некачественный наркотик? Неважно. Помню, что прозвенел звонок, мы пошли, цепляясь друг за друга с Ли, к выходу. Но мой друг упал первым. Я спустя минут...

Твою мать. Твою, блять, мать. Если нашим родителям об этом сообщили то это просто атомная война. Мне конец. Особенно от любимого «папочки». Опять мозг будет мне вытаскивать, чёрт бы его побрал.

Я нащупал кнопку вызова медсестры и стал ждать. В скором времени пришла опрятная, красивая девушка, которая, улыбнувшись, поздоровалась.

— Привет. Пить, да? — негромко спросила она. Я кивнул, не в силах сказать о том, что у меня во рту Сахара. Медсестра взяла стакан с трубочкой и протянула мне. Жадно обхватив соломинку, я долго пил проклятие океанов, манну пустынь. Девушка молодец, не орёт громко, не допытывается, всё без моего бессмысленного мычания.

— Долго... Тут? — бубню я, прикрыв глаза и отпустив трубочку изо рта. Мутит страшно.

— Нет, двое суток. — девушка садится рядом и, наверное, смотрит на безголового ушлёпка, коим являюсь я. — Меня зовут Скай. Сразу, предотвращаю твой вопрос: ты и твой друг попали сюда из-за некачественных наркотиков, которым лет сто, наверное. Догадывался, да? — я кивнул, не раскрывая глаз. — Вовремя «скорую» вызвали, иначе бы давно в морге, на столике лежали, если бы прогадали две-три минуты.

— Лиам?.. — бормочу я. Да что ж так хреново-то, а?

— Очнулся пару часов назад, но, как видишь, спит. Столько сил потерял, бедняга.

Я киваю и чувствую, как рвотный позыв скручивает живот и заставляет меня резко подняться с кровати, вызывая ещё больше боли. Скай хватает картонное ведёрко и подаёт мне. Содержимое желудка медленно стекает в ведёрко. Продолжаю очищать свой желудок, крепко жмуря глаза, Господи, как противно. А какого девушке? Блин.

— Вот это хорошо, молодец. — Скай погладила меня по голове и дала воду, чтобы прополоскать рот и салфетки. — Ложись, отдохни. Тебе это только на пользу.

— Спасибо, спасительница. — я, немного жалко, улыбаюсь девушке и, с её помощью, аккуратно устраиваюсь на своей больничной койке.

Она мягко улыбается, ещё раз нежно, совсем как любящая мать, гладит меня по голове. На вид ей всего лет двадцать пять, возможно, просто практикуется тут, в больнице. Но с какой нежностью она отнеслась к незнакомцу-дауну, который пережрал наркотиков. В её жесте было то, чего я не получил в детстве. Материнская нежность и любовь в миндалевидных, серых глазах.

Пару раз глубоко вздохнув, я рассмотрел тумбочку у кровати и нашёл взглядом свой телефон. Я кое-как взял его и зашёл в твиттер. Опять сотня сообщений.

«Ушлёпок бестолковый, идиот! Как такое могло произойти? Чтобы не сдох, идиота ты кусок!» — Найл.

«Ироды окаянные. Мало вас на кол посадить! Выйдите — уши надеру!» — Перри.

«Хуль ты свои идиотские мозги вырубил, придурок? Круто, конечно, ты откосил от учёбы, но чуть не помер. Даже если бы помер — с того бы света достал и шмякнул повтор. Придурок. » — Зейн.

«Даунида в тапочках. Придём в больничку — побьём обоих и мозги на место вставим, лишь бы в жопе их не было.» — Эд.

«Мозгами вы не пользуетесь, верно? Дебилы. Дураки и идиоты. Ненавижу. Прибью гитарой Найла, и не пожалею.» — Холли.

Я, с слабой улыбкой, ответил каждому из моих друзей. Они переживают, это понятно. И очень даже видно. Как же я их люблю, они мне заменили семью, которая умерла уже очень давно.

Сглотнув, я открыл переписку с «Некто Никто» и прочитал то, что пришло:

«Почему? Я, конечно, понимаю, что тебе до меня нет дела, но... Зачем? Почему ты меня чуть не оставил одного, идиот! Ненавижу тебя!»

Сердце стукнуло и остановилось. Он переживал за меня. Пе-ре-жи-вал, чёрт возьми. Как же это меня порадовало. Этот человек хоть что-то может чувствовать. Даже за такого распиздяя как я.

«Никогда боль, Некто. Спасибо за то, что переживал. Я уже и забыл какого это, когда о тебе кто-то печётся, кроме друзей. Про родителей промолчу.»

«А я тебе не друг?»

«Чуть больше. Я знаю тебя мало, но очень доверяю. Скажу так: друг и чуть-чуть больше.»

«Чуть-чуть больше друг. Я уже говорил, что ты забавный? Иди отдыхай. Тебе нужно.»

«Спасибо. Правда спасибо.»

Прочитано, но ничего не сказал. Да и не нужно. Не понимаю как, но я тонкая ниточка эмоциональной связи стала канатом после того, как я рассказал о прошлом ему по пьяни. После того, как я попал сюда.

Ящик Пандоры приоткрыт. Его тоже.

Что же случится с нами? Забудем друг друга? Или ещё напишем?

* * *

«Друг и чуть-чуть больше. Это звучит так странно, но в тоже время нежно и мягко. Я просто схожу с ума. Это добавило надежды на то, что случится что-то хорошее. Леонардо Да Винчи сказал: „Где умирает надежда, там возникает пустота."

Всё почти так и было. Только вместо пустоты — родилась чёрная дыра, растущая в геометрической прогрессии... Но когда появился Луи и его морщинки у глаз, цветом василька, я понял, что всё ничтожно. Я понял, что снова ожил, словно одним взглядом в душу влетели бабочки и дыра перестала расти. Она запомнилась.

И, может, это сопливый бред романтика, но для меня всё именно так. Именно так правильно и идеально, как и его улыбка.» — © Некто Никто.