— Холли, отвали.

Вот так начиналось мой понедельник, когда я приходил в столовую, так как только в этот день я не желаю идти в какие-нибудь кафешки. Выходные прошли быстро, я до сих пор не отошел от разговора с ним. Чертов, не понятный малый, найти бы мне его и хорошенько ударить.

Я сидел, обнимал свой рюкзак, смотря на то как Перри и Холли о чем-то начали разговаривать, а Зейн и Лиам даже не пришли. Я их понимаю. Только вопрос, где Найл? Какой я уже день его не вижу? Хм. Без понятия. Я смотрел на этих двух зараз, одна из которых чертовски хитрая, а другая тоже хитрая, но чуть не хитрее Перри. Хах. Я уже начинал уходить в другой мир, как тут, Перри И Холли начали кое-что обсуждать. Итак, интересно.

— Хол, а помнишь того, парня, ну... Гарри Стайлс?

Перри взглянула на свою подружку, а я тут же выпрямился и прищурилась. Даже тут он как-то попадает в разговор.

— Ну.

— Он избил Найла.

Тут я подавилась собственной слюной. Что? Этот непонятный чувак ударил Найла. Да, кто они вообще. Я не могу понять. Боже. Боже.

— Серьезно? — спросил я. Может у них есть ещё информация, надо узнать.

Перри уверенно кивнула.

— Это вчера произошло. Я точно не знаю... Но я слышала что Гарри подошел к Найлу и начал избивать. Никто даже не знает, что сподвигло его сделать это.

— Блять...

Я провел рукой по волосам, понимая, что этот чертов парень никогда не может быть понятным.

Это так странно. Почему маленький, ирландский мальчик и этот мистер-философ-заткни-всю-аудиторию сцепились? Моё сердце сжалось от картины того, как хрупкий, ранимый Найл, который так любит играть на гитаре с Эдом, влетает спиной в шкафчики из-за сильного удара. Он же кукла рядом с этим огромным кудрявым гинкгом!

– А он тут, Перри? – спрашиваю я, встряхнув головой, подняв рюкзак с минимумом книг и опустив его на пол с колен.

– Кто? – не поняла девушка.

– Гарри? Гарри сегодня тут, в университете. Я видела, как он недавно проходил к заброшенному крылу универа. Та галерея, помнишь? Её всегда используют как курилку. – Хол улыбнулась, словно понимая меня без слов, я ответил ей улыбкой в ответ. Она соображает быстрее Перри, которая теряется в своих многочисленных мыслях. Ветерок от открытого окна немного взлохматил её каштановые волосы, прикрыв лицо Холли, как лёгкую, хрупкую вуаль. Всё же Стивенс очень красивая, даже в очках, которые ей действительно идут.

– А как там Найл? – я решил, что смоюсь после того, как отвлеку внимание девушек на что-то посторонее. Терять время я не хотел, но это было важно. Очень важно.

– С ним всё не так плохо, как могло быть. – ответила Перри. – Мы вчера вечером переписывались, после того, как прошёл слух. Он всё подтвердил. Сейчас лежит в госпитале Святой Елизаветы. Гарри сломал ему два ребра и трещина в носу. Легко отделался. – девушка накрутила, по привычке, розовую прядь волос на синюю ручку и задумалась немного. – Сходим потом к нему?

– Да, Пез, – кивнула Холли, сделав пометку в раскрытой, нотной тетради.

– Конечно, ему, наверное, грустно. – кивнул я и встал. Поцеловав девчонок в щёчки, я подхватил свой рюкзак. – Пока, мои маленькие, я вас люблю. Позвоните мне, когда будете собираться к Хорану, хорошо? А я сообщу парням.

– Да, Лу, без проблем. – кивнула Эдвардс, чуть улыбнувшись.

Я быстро шёл по школьным коридорам, с каждым широким шагом приближаясь к курилке. Я, Лиам и Зейн иногда туда ходили курить косяк, приходя на уроки обдобаными в край и с солнцезащитными очками, чтобы не было видно большие зрачки.

Свернув на первом этаже около кабинета под номером сорок, я зашёл в коридор, который вёл в курилку, попутно ища пачку сигарет. Это как прикрытие, если мистер-побей-хрупкого-ирландца будет там. Стены, с опсыпавшейся штукатуркой, какие-то рамки с испорченными картинами и огромная прореха в стене, через которую пробивался солнечный свет, заросшая диким виноградом и мхом, она выглядела как произведение искусства, хрупко сделанное природой. Мы часто кормили тут птиц, которые прятались в своих гнёздах. Это место, эту дыру в стене, я любил больше своего фортепиано. Каким-то образом, она успокаивала меня, словно колыбельная.

Галерея вела в кабинет искусства, где было всего одно окно, несколько парт и учительский стол... И там был он. Зеленоглазая задача с подвохом по математике. Гарри. Парень со странными глазами, в которых одно разочарование, боль и печаль, словно жизнь больше не имела для него смысла. Русский Евгений Онегин, только молодой.

Я судорожно вздохнул и медленно вошёл в кабинет, глядя на фигуру парня. Кажется, я даже не дышал. Стайлс сидел в углу кабинета, привалившись спиной к стене, которая была красочно и красиво раскрашена учителем и учениками невероятным орнаментом, на его коленях был альбом, в котором он что-то увлечённо рисовал, а по небольшой комнате разливалась знакомая мне мелодия. Любимая песня Перри, «Daydream» – Ruelle, саундтрек из какого-то фильма. Грустная мелодия, подходящая ему.

Я сел на стул, около парты и достал пачку сигарет и молча закурил. Он, несомненно, видел то, что я пришёл, но не обращал никакого внимания, мать его!

– Твои сигареты с запахом вишни? Почему? – тихо спросил парень, разрывая небольшой купол мягкой тишины между нами. Я вздрогнул, но посмотрел на Гарри, который лишь на секунду поднял на меня свой взгляд. – Все предпочитают ментол или тропические фрукты.

– Это всё глупые закидоны богатых детишек, не в обиду тебе, если что, – начал я, стряхнув пепел на тонкий кусок бумаги, лежащий на парте. – Все любят ментол, потому что он свежий и самые дешёвый. Все курят с тропическим вкусом сигареты, потому что их можно купить за довольно круглую сумму. И, в принципе, этот вкус редкий. Я же курю с вишней, потому что это золотая середина. – приподняв бровь, ответил я. – И потому что напоминает вкус лета и детства.

– Тонко. Луи, да? – Гарри насмешливо улыбнулся.

– А ты Стайлс, который побил моего друга и отправил в больничку. – я бросил бычок сигареты на пол и придавил ногой. – Вы знакомы? Он твой друг? – я затаил дыхание.

– Он мне больше чем друг. – спокойно ответил он. – Не парень, не надо думать, что я побил его в запале ревности. И я не такой садист как говорят. – парень спокойно встал и бросил один разрисованный лист на пол и пошёл к выходу, я лишь бессильно смотрел на него. – Не нужно верить идиотским слухам, Лу.

Он ушёл, оставив меня одного. Я смотрел на дверь, где только что скрылся парень. Такой... Идиот? Да, он идиот. Гарри просто удивительный. Странный, я имею ввиду. Поднявшись я схватил с пола разрисованный лист и начал его рассматривать. Кого было моё удивление, когда я увидел падающую фигуру девушки, в нежном кремовом платье, летящей к тёмной пучине вод. Главный мост Лондона. Девушка падает оттуда.

Она как кукла?! Она действительно похожа на куклу.

На листке кривым почерком, в ореоле не засохшей слезы была надпись. Два слова, в которых огромная боль. Пережитая. Незажившая рана.

«Я виноват.»

О ком это Гарри? Кто эта девушка? Она погибла?

Чем он виновен? Куча новых вопросов. Ноль ответов. Ничего нового.

* * *

Найл почти прикован к больничной койке. Мы решили, что понедельник идеальный день, чтобы прийти к ирландцу в гости под осуждающий взгляд дежурного врача и плотно сжатые губы. Шумная компания, а, цитата, «Вы, молодые люди, слишком шумите и вас слишком много!». Решив, что Хорану слишком одиноко, мы пришли все и сразу, все пятеро.

– О-о! Здесь мало кормят. И не очень вкусно, – причитал парень на больничной койке. – Кошмар, наша столовая лучше в сотню раз! Но так же тут неплохой плов, только мясо мало.

– Тебе лишь бы мясо жрать, Ни, – хмыкает Эд, стукнув парня по руке. – Как ты так много ешь?

– Я молодой и растущий организм, вообще-то! – хмыкает парень в ответ. – Причём ирландский, а мы много любим кушать. Очень много!

– На, – кинув ему на колени свёрток из Нандоса, рассмеялся я.

– О Господи, пища богов Олимпа! Какая радость, какое счастье.

Парень тут же начал раскрывать пакет и аппетитно поедать всё, что там было. Ну, если чавканья, которые издавал Найл, считались проявлением голода. Видя это, мы все рассмеялись, потому что если Хоран ест много это может означать то, что ирландец идёт на поправку.

– Как ты себя чувствуешь? Что произошло в тот день, когда ты подрался с Гарри? – спросил Лиам небрежным тоном, как бы невзначай. Я увидел как на секунду, всего на секунду его лицо резко изменило, став отчуждённым, но он тут же вернул маску на место и улыбнулся. Немного широко для искренности.

– Да всё хорошо! Врачи дают обезболивающее, немного вправили мне нос, чтобы он не был под небольшим уголом. А так, в целом, я чувствую себя нормально, живу, так сказать. Иногда рёбра болят, но это временно. Скоро пройдёт.

Парень беззаботно махнул рукой и улыбнулся, чуть натянуто, к слову. Его глаза, как показалось мне, были немного отстранёнными, словно он о чём-то глубоко задумался и говорил на автомате.

Он намеренно избежал второго вопроса Лиама, а мы не стали его дергать лишний раз. Что-то в этой истории не чисто. Что-то Ни скрывает. И это странно.

Слишком много раз повторяется слово «странно».

* * *

В палате остались я и Найл, так как всем нужно было бежать. И их выгнали за наш громкий смех, в то время как я спрятался в шкаф. Мне нужно поговорить с ним. Один на один. 

Мягкая тишина окутала палату и мы оба молчали. От страха, что нас заметят... Или от чего?

Я не знаю. Не знаю, честно. Тревога медленно нарастает в груди и я тихонько сожусь рядом с Найлом.

– Ни, – я аккуратно вытаскиваю листок бумаги с рисунком Гарри и протягиваю Хорану. – Ты знаешь, кто его нарисовал?

Найл в момент становится серьёзным и мрачным. Его глаза становится в миг холодными и отчуждёнными. Сейчас он просто копия Гарри, только своим холодным лицом. Перед глазами – Стайлс, которого я видел в курилке.

– Откуда у тебя рисунок Хаззы, Лу, – ирландец привстаёт, облокотившись о подушку и сжав в руке листок бумаги.

– Я встретил его в курилке. Сегодня. Мы немного поболтали и он просто выбросил этот набросок. А я поднял. Кто эта девушка? Это же не просто рисунок?

– Это Джемма, – ответил Хоран, сжав губы в тонкую линию. – Сестра Гарри. Она умерла, когда кудрявому было десять. На его глазах. Они, с классом, на выпускной гуляли на мосту. Были и родители, но то пожеланию. Пьяный одноклассник, её парень, толкнул её, когда Джемма стояла у перил, чуть наклонившись. Она полетела через ограду, никто не успел её схватить. – глаза Найла блеснули от подступающих слёз. – Гарри бился в истерике около двух часов, после этого на похоронах... Она была такой юной, Лу! Чудесной. Её хоронили в кремово-персиковом платье. Похожим на то, которое было купленно на выпускной. Эта трагедия убила Стайлса, ибо Джемма была ему дорога, они были не только братом и сестрой, но и лучшими друзьями. А потом ещё и через шесть лет... – вдруг парень замолчал и качнул головой. – Я не должен говорить это. Это не моя история.

Я стёр слезинку, ясно представляя картину того, как падала Джемма, как кричал Гарри, бросаясь к сестре, которую уже не спасти.

– Луи, иди домой, я устал. Хочу спать. – тихо сказал ирландец. Его просьба звучала грубо. – Прости.

– Всё нормально. Всё хорошо. – я поцеловал друга в лоб и печально улыбнулся. – Спокойной ночи и прости, что я затронул эту тему.

– Ничего. Пока, друг.

– Пока, Найлер, поправляйся! Тебя ждёт Нандос.

Блондин не ответил, но улыбнулся, закрыл глаза, когда я тихо вышел из палаты.

И вновь ничего не ясно. Всё опять смутно.

* * *

«Ты чувствовал настоящую боль?» – это было сообщение от Некто Никто. Когда я пришёл он уже написал, словно ждал. Он был онлайн. Не раздеваясь, я бросился к ноутбуку и упал на кровать.

«Что ты понимаешь под понятием „боль"? Та, которая разрушает, убивает?»

«Именно так. А ты не глуп.»

«Спасибо. Нет, никогда. Скорее, я чувствовал ближе к физической боли что-то. Что-то, что почти мгновенно проходит. А ты?»

«Да.»

«Из-за чего?»

Прошло пять, десять минут, но ответа не было. Он просто прочитал и не ответил.

«Очень в твоём стиле. Не отвечать.»

Прочитано и нет ответа.

– Бесишь! – закричал я, скидывая свой Macbook на пол, к груде вещей. – Иди в жопу!

Я отвернулся к стене и накрылся одеялом, закрывая глаза. Пофиг вообще. Не нужен мне никто!

* * *

«Тебе нужен тот, с кем можно отправится в ад» (с) Тьюсдей Уэлд.

«Мне не нужен тот, с кем я оправлюсь в преисподнюю, потому что не хочу утянуть любимого человека за собой. Тем более Луи. Он заслуживает нечто большее, чем океан разочарования в жизни и моей боли. Ему нужен тот, или та, кто сделает его мир чёртовой радугой, ярким светом, а не пучиной мрака. Я ревную его, несомненно, но я желаю ему счастья. Потому что он не такой, как все. Потому что он достоин.» – (с) Некто Никто.