POV Harry. (Спустя два дня после разговора с Луи)

— Здравствуй, Гарри! — сказал Джулиан, мой психолог, входя в комнату. Я перестал терзать клавиши фортепиано жёсткими аккордами собственного сочинения и повернулся к нему, изгибая бровь. — Что-то не так?

— Ты почти никогда не называл меня по имени. — спокойно отвечаю я ему, взглянув в окно. Уже вечер, где-то часов семь вечера, не меньше и не больше. Я прохожу к креслу и разваливаюсь в нём, закидывая ногу на ногу. Джулиан садится напротив меня, на тёмно-зелёный диван и просто смотрит на меня несколько секунд не мигая, а потом вдруг оглядывается.

— Где он? — спрашивает психолог. — Твоя собака.

— Запомни, что это она, Джул! Это девочка. Хейзел спит на моей кровати, — мягко улыбаюсь. — Вместе с Идиотом.

— Котом игрушкой? Или твоим огромным, пушистым котом, который меня едва ли не раздавил?

— С обоими. — я с досадой смотрю на новые шторы, которые совсем недавно появились на окнах. Идиот их к чёрту разорвал, ему же захотелось покататься на них. Мельком смотрю на стены цвета персика, разрисованные мной, папой, мамой и Джеммой давным-давно. Под ногами мягкого цвета неба ковёр. Остальные тона комнаты тёплые и пастельные, теряются и не сочетаются друг с другом. Мы ведь выбирали их, когда мне было лет пять. Вместе. Родители полностью разрешили и положились на наш выбор с сестрёнкой. Помню, как долго ругались с Джеммой из-за цвета дивана и кофейного столика, который окончательно был выбран самым последним, едко-зелёного цвета. Я на секунду задержал взгляд на своём рояле, стоящем на небольшом возвышении, цвета красного дерева, где всегда стояли фотографии в рамках. Перевёл взгляд на огромный телевизор и бледно-жёлтый потолок, а потом вновь на психолога.

— Гарри? — он обеспокоенно посмотрел на меня. Джулиан прекрасно знал, что эта комната стала мне ненавистна после смерти сестры, хотя раньше я любил её больше всех, часто до поздна смотря здесь фильмы с семьёй или Найлом.

— Всё нормально. — я встряхнул головой и посмотрел на Джула, немного улыбнувшись. — Давай, промывай мне мозги. Родителя нет дома, спрашивай что хочешь.

— Грубо. — заметил собеседник.

— Не спорю. Ну?

— Ты всё ещё принимаешь наркотики?

— Да.

— Когда был последний раз?

— Позавчера ночью.

— Что ты употребляешь? — достав пачку сигарет, спрашивает психолог. Он протягивает мне одну, которая медленно начала дымиться, я же протянул ему одну из пепельниц. — Кокс? Марихуана? Героин? Экстази? Грибы? ЛСД? Пентахлорфенол? — психолог прекрасно знал, что принимает этот зеленоглазый дьявол и постоянно удивлялся, как он ещё жив с таким букетом?

— Всё, что ты сказал у меня есть в запасе. Но тогда ночью я выбрал героин. — стряхнув пепел, медленно отвечаю я. — Если ты спросишь про порезы, сразу скажу: есть свежие.

— Тоже позавчера? — видно, что он даже не удивлён. Только бровь немного изогнута. — Из-за чего, Гарри?

— Ты знаешь, — грустно ухмыляюсь я, отворачиваясь и машинально поправив рукав джемпера. Я мало кому доверяю. Только собственному психологу и Найлу. Джулиан не помогает, естественно, но, порой, просто рассказать ему часть своих проблем очень хочется. Нет желания тонуть в одиночестве. — Из-за него.

— Я понял о ком ты.

Он резко поджимает губы и хранится, словно что-то вдруг вспомнил, лицо психолога в один миг становится более строгим и серьёзным. Он привык ко тому, что я принимаю наркотики и часто режу своё тело, но раньше это было очень редко. Два-четыре раз в месяц. Сейчас, когда появился Луи, я частенько курю косяк, раза два принимаю что-то потяжелее, а бинты на руках и лейкопластыри по телу появляются каждый раз после встречи с Томлинсоном.

Это искупление моей вины. За неправильное слово. За то, что ушёл без объяснений. И многое другое. Каждый раз.

Все, кто окружают меня, думают, что Луи плохо влияет, что он ещё больше подталкивает меня к краю. Но ничего подобного. Наоборот.

Я начинаю вновь жить, когда жду встречи с ним. Когда смогу увидеть его взгляд, полный желания раскрыть все мои секреты. Когда смогу почувствовать запах сигарет с вишней. В один момент я заберу у него пачку, потому что ему нельзя умирать и скажу об этом.

Потому что ради него хочется жить...

* * *

Тихо и прохладно на кладбище. Помимо меня тут несколько человек сидят на лавочке, сторож и всё. Обычно либо совсем никого, либо слишком много. Но так как сегодня воскресенье, то и людей мало, потому что им приятнее проводить свои выходные дома, на свидании и где-то ещё, где нет мрачной и угнетающей обстановки.

— Привет, принцесса, — я кладу цветы на надгробие. — Ты всё ещё юная и молодая, а я сравниваю наш счёт. — присаживаюсь на скамейку, смотрю на фото сестры. — Я скучаю. Я снова безмерно скучаю. Если бы я был старше, если бы я мог схватить тебя... Ты была бы жива и сейчас я не сидел тут в одиночестве. Мы бы пили чай и смотрели фильмы, я был бы счастливым, а ты была живой. У меня на коленях бы сидел Идиот и ты бы хмурилась, спрашивая почему именно так я назвал кота. А я бы долго говорил о Лу, в заключении длинной тирады ты, Джемс, сказала бы что я влюблён и помогла мне советом. Потом мы играли бы с Хейзел и я обязательно бы дал тебе книгу с главной героиней, которую именно так и зовут. Если что я могу почитать, хочешь? Принесу в следующий раз.

Я так скучаю, чёрт. Очень хочу, чтобы весь этот кошмар закончился и ты зашла в наш дом, раскинув руки для объятий, как это обычно делала. Ты бы смеялась, да? Смеялась от того, как я, путаясь, как сама же ты и сказала, «в неимоверно длиннющих ногах» бежал к тебе. А по ночам я бы вновь стучал шваброй по потолку, потому что у тебя раньше допоздна играла музыка, да так громко, что родители не ложились спать раньше, если ты всё ещё её слушала.

Я люблю тебя, Джемс. И знаю, что ты любишь меня.

Блять, как много этих настырных «бы»! Как же это бесит! Ужасно. Потому что надежда всегда есть и она постоянно сменяется на другую, если первая умирает. Прости, я злюсь не по делу. Просто до сих пор не могу понять почему именно ты? Почему именно тебя нет со мной? Я так скучаю. Боже, я так скучаю.

В доме тускло без тебя и мамы. Ты, наверное, с облаков смотришь за нами и знаешь, что она ушла едва прошёл год, как тебя не стало.

Папа стал курить, кстати. Теперь у нас есть что-то общее кроме горя и моих постоянных попыток ты-сама-знаешь-чего. Не хочу говорить это слово. Я заменяю моральную боль физической, а не пытаюсь сдохнуть.

Джемс, что ты думаешь на счёт Лу? Мне стоит с ним дальше стараться общаться? Знаешь, он делает меня счастливым. Его идиотские красные штаны, словно он упал в краску, полосатая футболка и подтяжки. О да, и очки, которые он иногда одевает в университете. Он сначала раздражал меня, а потом я не заметил как влюбился. Просто резко это понял это и всё. К тому же, он взял под своё крыло Перри, Холли, Эда и Найла. По каким причинам, я понять не могу, но это делает его в моих глазах... Благородным? Да, именно таким. Не могу выбрать другого слова.

Я же рассказывал о Луи, да? В прошлый раз. Он, кстати, мне подарил плюшевого кота, чем-то похоже на меня, и передал через Найлера. И... Постой, что это? — я наклоняюсь к могиле Джемме и беру белый листок. Понятно, что это не она написала, а кто-то другой. Кто? Мой брат мог бы сам мне что-то важное сказать или написать в твиттере, потому что не может жить без соц. сетей. Папа? Он не из тех, кто описывает свои чувства сквозь бумагу. Мама? Ага, через полмира сюда вернулась и оставила записку, делать ей нечего.

Осторожно разворачиваю лист и смотрю на бог весь какой почерк. Словно хромой жираф писал, ей Богу. Несколько строк зачёркнуты, видно, что писали в спешке.

« Дорогой Гарри!
Идиотское начало, да? Ладно, забей. Я пришёл сюда на следующий день после нашего разговора в кафе, чтобы написать записку, думаю ты её найдёшь раньше, чем кто-то другой.

Во-первых, спасибо за вечер. Несмотря на твоё поведение и нежелание говорить, он был хорошим. (Ты пока не заслужил оценку «прекрасно», прости.)

Во-вторых, спасибо за откровение и за доверие мне. Да, я не умею поддерживать и я стопроцентный бесчувственный болван, но я понимаю тебя. Правда. Просто хочу напомнить тебе, что в мире, блин, больше семи миллиардов человек и у каждого есть своя проблема. Ты не один, хорошо? По крайней мере, есть три человека, которые всегда готовы поговорить с тобой: я, Джемма, Найл. Не забывай.

С дрожащими руками и волнением, Лу.

P. S. Джемму нашёл сам, не трогай Найла, иначе мне не с кем будет гулять по городу и горлать песни, ходить в «Старбакс» и «Нандос», и так далее. Мои друзья не очень любят фаст фуд.

P. P. S. Не злись на меня, пожалуйста, я хотел порадовать тебя. »

— А вот и ответ, Джемс, — прочитав письмо вслух, говорю я сестре, чуть улыбнувшись. — Он хочет мне помочь, значит я должен продолжить общение. Спасибо, сестрёнка!

Я глажу мрамор и улыбаюсь, долго рассказываю о своей жизни ей, даже не замечая, что начинает темнеть и люди сменились на других и снова ушли.

Он хочет общаться со мной. Он перестаёт верить слухам.

* * *

— Гарри, сын, — меня кто-то трясёт за плечо и я резко просыпаюсь. Опять заснул на кладбище. — Пойдём домой, да?

— Пап? Привет. — сонно говорю я, вставая с земли. Отлично, я ещё и упал лицом, пока спал. Или я сам так лёг? Не помню.

— Поехали домой? Ты пешком пришёл? — отец помогает мне встать. Я вижу новый букет цветов, наверное, он и принёс их.

— Да. Только подожди секунду. — с помощью папы я встаю и смотрю на надгробие, поглаживая пальцами лицо Джеммы на фото. — Пока, Джемси. Люблю тебя.

— Пока, дочь.

Папа тоже прикасается к надгробию и с печальной улыбкой он смотрит на меня и сестру. Я медленно тяну его за руку и мы быстро уходим, в ночь. Вижу у входа машину и подбегаю к ней, сажусь и включаю печку. День выдался немного прохладным, но всё же холодным из-за ветра, только к ночи сильно похолодало, к тому же я спал на земле. Даже самый закалённый человек, знаете ли, замёрзнет и будет стучать зубами. Отец следом сел на водительское сидение и завёл машину.

— Всё хорошо? — спрашивает он, когда мы едим по сверкающей автостраде. Мельком смотрю на приборную панель, уже полночь.

— Нормально. — спокойно отвечаю я.

— В университете как?

— Тоже нормально.

Отец сжимает руль крепче, так что проступают вены. Пусть он не злится, ради Бога.

— Пап, всё правда хорошо, о чём рассказывать? Ты же знаешь, что мне нечего тебе сказать.

Я закрываю глаза и отворачиваюсь к окну. До дома мы едим в тишине и полном безразличие друг к другу.

****

« Я всё ещё рядом, малыш Хазз. Я всё ещё твоя сестра и безмерно тебя люблю, мой хороший. Иди навстречу Лу. Он поможет тебе. » © Джемма.