Someone No One.

Я никогда не забуду тот день, когда первый раз увидел Лу.

Это было как упасть в омут с головой за чёртову долю секунды, которая показалась мне длинною в вечность. Это было как дышать под водой самой живительной влагой. Задыхаться. Не думать ни о ком. Ни о чём. Остановить стрелки часов своей рукой и сжимать до крови ладонь на них, чтобы мгновение длилось вечно.

Это было по меньшей мере эффектно. Его появление. Они шли все вместе, только не было Найла. Зейн и Лиам обнимают друг друга за плечи, Холли и Перри, смеясь, шутливо обнимают друг друга ниже талии, а Луи чинно восседает на спине своего друга Эда. Томлинсон машет руками, его очки-авиаторы съехали на нос, а взгляд морозно-голубых глаз строго смотрит вперёд, в волосах карамельного цвета запутались лучи солнца. Знаете, как в кино все парни и девушки медленно так обращаются на группу самых приветливых и популярных ребят, вздыхая с придыханием? Именно так и было.

А я просто замер. Умер, увидев только огромные глаза и что-то, что было внутри их зрачка, в глубине его души. Я видел его настоящего. Не того, кто с каменным лицом отшивал девчонок, а мальчика, который медленно затягивал петлю на шее в пятнадцать.

Он просто не такой как все. Он другой.

Он похож на того, кто был мне важен и нужен, но ушёл, оставив о себе разбитые осколки пустых надежд. Пустые небеса ненужного разбитого сердца. Мои «небеса», так сказать.

Он — тот, кого я любил.

Но в тоже время Луи не такой, как тот человек. Лу — словно грёбанный ангел, которого опустили на землю. В его глазах много жизни. А в улыбке — короткое дыхание девушки перед первым поцелуем. Робость и лёгкость в уголках губ. В нём есть то, что потеряли все мы. Все люди на Земле. Надежда. В нём есть надежда, настоящая и хрупкая. Стена и скала, в красивой оболочке.

Мне не нужна его внешность. Я полюбил Луи за душу.

Именно тогда я в миг понял, как сильно я ненавижу его... И как сильно хочу поцеловать эти тонкие, но красивые губы.

В нём есть изящность. Даже когда он курит — это чистое искусство: утонченное и мягкое. Живое, что самое важное. Луи живёт так, как хочет. Крутит своей судьбой, словно знает каждый её поворот, в то время как мы не знаем. Я, к примеру, выживаю и не могу управлять своей судьбой.

Единственное, что он прогадал — это моё появление в его жизни. Саморазрушение и смерть в чистом виде хочет жизни и надежды, что есть в Томмо. Это было как столкновение льда и огня.

И я боюсь, что я потушу его пламя...

Поэтому я написал ему в твиттере, чтобы не раскрывать себя. Чтобы он не смог меня найти. И не хотел этого.

В общении Луи оказался простым, немного наглым и открытым. Импульсивным, потому что ему не нравится моё молчание. А что я могу поделать, если порой его вопросы и ответы загоняют меня в тупик? Я могу ответить на них лишь ложью. Потому что ему не нужно знать о моей жизни. О моих шрамах прошлого.

Солнцу, знаете ли, не нужно мрак. Не нужно затмение.

И я не хочу погасить его пламя внутри. Я хочу просто поцеловать его, заставить улыбаться и смеяться, чтобы видеть эти милые морщинки, которые стайками собираются у его больших, невинных, синих глаз.

Да, я знаю, что он просто ищет девушек на ночь, использует и выкидывает, как надоевшие игрушки. Но для меня он по-прежнему невинный, но забитый мальчик.

Сердце, большое и доброе, которое у него есть сейчас окупилось ему грязным, жестоким прошлым. Детством, которого его лишили. И в этом мы с Луи очень похожи.

Мы купили это время ценою чего-то дорогого нам. Каждый из нас отдал большую, колоссальную цену. И, кажется, я уже это говорил, но какая разница?

Я видел шрамы на его спине однажды. Небольшие и тонкие, совсем незаметные. Но я, «Некто Никто», видел их. Потому что чувствовал их как свои.

Влюбиться в Лу было пощёчиной для меня. Но я не мог противостоять его сиде духа, его улыбке и доброе ко всем. И небольшому красному шрамику за эльфийским ушком, который я так хотел поцеловать.

Видеть его — как дышать.

Видеть его шрамы — как жить. Потому что я, только я и его близкие друзья, знают о нём многое. Открывают его ящик Пандоры.

И он нам доверяет.

* * *

«Однажды, я услышал, что девушка, которая общается с Томлинсоном, кажется Холли, сказала, когда Лу не было, что у него бумажное сердце. Я долго не мог понять, что она имела ввиду под обозначением „бумажное"? Бесчувственное? Ненужное? Не умеющие чувствовать? Любить?

Но вдруг я понял, что она имела ввиду. Именно сейчас, в два часа ночи, когда я смотрю на свежую полоску на своём ребре и бездумно её глажу.

У Томмо бумажное сердце, потому что оно хрупкое. Лёгкое. Его достаточно сжать и оно превратиться в комок. Его достаточно „намочить" и оно станет тряпкой. Его можно сжечь, обратив в пепел...

Под большой маской силы и самоуверенности, под огромной бронёй храбрости и независимости живёт мальчик с хрупким сердцем, которого достаточно легко уничтожить.

Но этого я, совершенно естественно, не позволю.» © Некто Никто